Buch lesen: «По следу солнечного зайчика»

Глава 1

ЧАСТЬ 1. ТАЕЖНЫЙ ДЕКАМЕРОН

Глава 1

Дина смотрела в иллюминатор Ми-8 на медленно проплывавшую внизу тайгу и старалась запомнить, удержать в памяти эту картинку. Она нисколько не жалела, что съездила на тренинг-ретрит в места силы. Сначала мероприятие показалось ей сомнительным – смесь эзотерики с незатейливыми курортными развлечениями. Да и ведущая Ирина напоминала аниматора советского образца, какими их показывают в кино. Но рискнула, уж очень хотелось сбежать из Москвы. Программа, однако, получилась активная – съездили на снегоходах на Байкал, снимая на айфоны причудливо замерзший голубой байкальский лед. Красотища нереальная! На льду же и пообедали, причем чай заварили растопленным льдом. Экзотика! Места силы в числе других туристов они исходили вдоль и поперек. Ольхон, Шаманка… В музее полюбовались на байкальских зверей и рыб. Да много интересных экскурсий. Не обошли стороной и здешний рынок, изобилующий деликатесами, которых в Москве не встретишь. День начинали и заканчивали йогой. Само собой, не обходилось без сакральных хороводов и заклинаний-аффирмаций, но Дина старалась в них не участвовать. Поэтому в целом неделей на Байкале была довольна.

Она оглядела салон вертолета – не всех участников тренинга запомнила по имени. С Ириной их девять человек. С Ольгой жила в одной комнате небольшой гостиницы, в которой собирались на ужин за большим столом. Обсуждали в основном дневные события и строили планы на другой день, так что о своих попутчицах Дина почти ничего не знала. А теперь и вовсе ни к чему знакомиться ближе. Сейчас у них было последнее мероприятие тренинга – обзорный полет над тайгой, после которого планировался ужин, на следующий день до обеда – свободное время для покупки сувениров и деликатесов, затем выписка из гостиницы и отъезд в аэропорт. Шесть часов – и прощай, Иркутск, здравствуй, Москва.

Это напомнило Дине, что вскоре она увидит – если увидит! – Игоря. Их ссора и заставила девушку спешно уехать куда глаза глядят. Она проветрилась и готова встретиться с ним. Но правда ли готова? Больше всего боялась, что даст слабину, что он уговорит ее в очередной раз, заболтает, занежит в объятьях. Дина понимала, что его не переделаешь. Как бы ни клялся он в своих чувствах, но пройдет какое-то время, и вновь его унесет в романтические неизведанные дебри – взгляд отсутствующий, мечтательный. Муж станет забывчивым, порой улыбающимся чему-то своему. И тогда она поймет: вот опять! Сейчас это уже третий раз. А может, и больше было, просто сначала она не умела распознавать признаки его очередной влюбленности. Ждать, когда он натешится и вновь обратит свое внимание на нее, – очень унизительно. Игорь говорил, что ему эта влюбленность просто нужна для вдохновения, как любому художнику. Как актеру влюбленность в партнера помогает лучше вжиться в роль. Он просто любит свою работу! Но трудно смириться с таким вживанием в образ, по крайней мере ей.

Может, уйти от него и остаться друзьями? Но у нее, наверно, не получится. Да и трудно представить свою жизнь без его ласковых губ, теплого дыхания и крепких рук. Без щетины, которая щекотно колется по утрам, когда он целует ее в щеку. Без его сюрпризов, когда в любом месте квартиры может найтись для нее небольшой подарок. И так радостно его обнаружить.

А их разговоры! С ним можно обсудить все на свете. И как это вычеркнуть? Как лишить себя такой наполненной жизни? Дина не могла определиться. Точнее, она знала, что надо наконец проявить гордость и настойчивость. Нельзя допустить, чтобы тобой помыкали и использовали. Но что лучше лично для нее? Если отбросить гордость? Она тряхнула головой, словно отгоняя непрошеные мысли, и вновь уставилась в иллюминатор.

Вертолет вдруг повело. Пассажиры заволновались, а кто-то и вскрикнул. Пилот попытался выправить машину, которую болтало и норовило бросить на верхушки деревьев. Но потом сдался: будем садиться! Двигатель неожиданно отказал, но Ми-8 смог сесть за счет вращения лопастей. Дина успела подумать: «А если разобьемся, будет ли Игорь горевать?» – но тут же эта мысль исчезла, потому что посадка была жесткой.

Кто-то упал, синяки получили многие, но все, слава богу, оказались целы. Надо было выбираться наружу. Из люка пришлось прыгать в снег. Мужчины помогали, но пассажирки и сами не подкачали – не зря йогой занимались.

Пилот сообщил на базу координаты. Сегодня спасатели вылететь не могли – все задействованы на другом маршруте: заблудились дикие путешественники из центральной России, у них положение более аховое, чем у вас, они в глубокой тайге, с ними нет проводников и рядом никакого жилья, отчаянная молодежь шла по картам из гугла. Это опасно в любое время, а зимой просто гибельно. Саша, гид, выругался – сажать бы таких безмозглых идиотов или жестко штрафовать, одни неприятности от них.

– Вот на Эверест уже запретили ходить кому не попадя, – горячился он. – Теперь при восхождении на горы выше 8000 м на каждых двух альпинистов должен быть один проводник, причем непалец. Если гора ниже 8 тысяч, то хватит одного сопровождающего на группу. В базовых лагерях, откуда начинаются восхождения, запретят находиться кому-либо, кроме альпинистов, гидов и работников этих лагерей. Меньше людей – меньше мусора. Альпинистов обяжут носить с собой биоразлагаемые пакеты, собирать в них свои отходы и возвращаться с ними в базовый лагерь. А у нас не пойми кто ведет людей в тайгу, а потом всем миром их ищут. И хорошо, если находят. Не говоря уж о том, что даже в глубоком лесу у нас полно мусора и шляется неизвестно кто. А потом пожары…

Пилот, тоже Александр, прервал речь гида и попросил сообщить организаторам, что группа пока застрянет в этом краю, но надо организовать доставку в город, чтобы все улетели домой вовремя, как планировалось. Он затруднился пока назвать причину аварии – это надо исследовать. Перед вылетом все проверили – вертолет был исправен и готов к работе.

Судя по карте, группа оказалась в трех километрах от поселка Верный. Район знали только пилот и экскурсовод, Ирина тоже на Байкале впервые, как и все остальные. Поэтому пилот шел впереди, затем по одному и след в след по снегу пробирались участники тренинга, а замыкал процессию бабьего царства гид.

Одеты все тепло, но идти по глубокому снегу оказалось тяжело. Брюки быстро промокли, у кого-то и обувь дала течь. Да и сами вспотели от усилий, даже жарко становилось. Дина отметила про себя: повезло еще, что они все спортивные, изнеженные барышни сдулись бы на первой сотке метров. Но и их группа делала частые остановки: то ждали отстающих, то устраивали «перекуры», в итоге добрались до Верного лишь за два часа. Стало темнеть.

Небольшой поселок был явно из новоделов. Скорее всего его в свое время организовали среди тайги под какой-то промысел. Домов немного, и все однотипные, хотя хозяева явно старались придать своему жилищу нечто свое, индивидуальное. Группу вели к двухэтажному строению в центре поселка. Гостевой дом, пояснили провожатые. На улице встретились только двое мужчин в мехах, один вел на поводке настоящего волка. А в остальном поселок словно вымер.

Пилот и гид отыскали хозяйку гостиницы и узнали, что им повезло: гостей она ждет через три дня, поэтому пустит их к себе. А так бы просились на постой к местным, разместились бы по избам. Сибиряки народ отзывчивый, понимающий, в таких условиях без чувства локтя никак нельзя.

Ирина, как руководитель, повела переговоры об оплате за ночлег, хотя это траты организаторов, а не участников. Может, она и эзотерик, но торговаться явно умела. Хозяйка Елена Константиновна проявила сибирское гостеприимство – взяла по минимуму, белье же надо будет менять после незапланированных путешественников, да и голодными их не оставишь. Ее муж уехал в Иркутск по делам, а через три дня привезет трансфером их гостей.

В гостиной горел камин, и все собрались там сушиться. От мокрой одежды тех, кто устроился ближе к огню, шел пар. Хозяйка предложила занять четыре комнаты на двоих каждая и одна – для руководителя. Еще одна комната – для мужчин. Оставалось в запасе несколько свободных номеров. Жилье располагалось на втором этаже. На первом – гостиная, столовая, квартира хозяйки, подсобные помещения. Все быстро распределились, выбрав прежних партнеров, с которыми жили на ретрите. Дина опять поселилась с Ольгой.

Пока хозяйка с помощницей готовили ужин, все приняли душ и загрузили свою одежду в стиралку мини-прачечной, расположенную в подвале.

Когда все гости собрались в столовой, сразу стало смешно – все, как снеговики, в белых гостиничных халатах и мягких шлепанцах. Униформа! Елена Константиновна угощала ухой и котлетами с картофелем и маринованными овощами, травяным чаем с печеньем.

Потом перешли в гостиную к камину, а мужчины ушли к себе, сказав, что будут переговариваться с базой. Со связью было не очень хорошо, она прерывалась, а то и вовсе пропадала. Сигнал лучше ловил на втором этаже, но тоже не идеально. Это особо никого из туристов не смущало, ведь дома их ждут не сейчас.

Хозяйка вдруг внесла в комнату графин с коричневой жидкостью, а помощница – стаканы.

– Это чтобы не простудились, девочки. Моя фирменная настойка – на грецких орехах. – И она всем плеснула на дно стаканов немного красивой жидкости.

Кто-то начал было отказываться, мол, мы не пьем, но потом махнули рукой на здоровый образ жизни. Провозгласив тост «За приключения!», все дружно выпили. Настойка оказалась крепкой. Одна девушка даже охнула. Все повеселели, зарумянились. И вот уже налили по второй порции лечебного напитка, посыпались шутки, голоса стали громче. Не хватало только песен и танцев, чтобы была настоящая вечеринка.

Хозяйка попрощалась и ушла – у нее полно дел, в том числе и завтрак постояльцам надо организовать, а девять попутчиц остались.

За окном усилился ветер, он остервенело гонял поземку, а в гостиной уютно пылал огонь, от которого глаз не оторвешь, и тянет к откровенным разговорам.

Первой на удивление начала Дина, хотя обычно откровенничать не рвалась.

– Только бы завтра улететь. Меня муж будет встречать. Для меня это важно.

– Ну позвонишь, объяснишь, позже встретитесь, – утешил кто-то из попутчиц.

– Нет, вы не понимаете…

И она вдруг рассказала этим по сути незнакомым людям (а может, именно поэтому?), что муж ей изменяет, а она никак не решится уйти от него. Все почему-то загрустили. Потом заговорила Ирина. Ей было, наверно, к 40 или чуть за сорок. Спортивная, подтянутая, энергичная.

– А мы с девчонками одного ходока проучили, да едва не перестарались. Это не твой случай, Дина. Наш кобель был вообще просто спортсмен – собирал трофеи.

История Ирины

На встречу выпускников этой осенью я собиралась с радостью: некоторых сокурсников встречала за эти годы, а кого-то не видела и все 15 лет. Хотелось вспомнить былое, золотые студенческие дни – ведь столько всего было! И еще на встрече я рассчитывала позондировать почву насчет более денежной работы, ведь некоторые из выпускников нашего гуманитарного факультета давно не работали по специальности – трое в банке трудились, еще двое в совместных фирмах, а один, по слухам, у депутата в помощниках служил, в общем, было кого поспрашивать…

Сначала нас собрали в актовом зале, и постаревший декан сказал довольно теплую речь, а потом мы ходили по факультету, общались, много смеялись. Столы накрыли в буфете – все его столовой в свое время называли. После первого тоста мы с бокалами шампанского начали броуновское движение от столика к столику, довольно панибратски обнимая преподавателей. После третьего бокала я таки умудрилась выхватить из толпы беседующих Генку Масленникова, он в банке уже дослужился до менеджера среднего звена, был весь такой холеный и немного самодовольный, но на волне студенческих воспоминаний пообещал мне подыскать теплое местечко. Я обрадовалась: раньше он всегда слово держал. Но на всякий случай еще кого-нибудь попрошу.

Я вернулась за столик к подругам. Мы были дружны в студенчестве, но Даша с дипломом вернулась к себе на родину, она не москвичка, а Оксанка выскочила замуж и какое-то время жила за границей. Потом обе вернулись в Москву, мы встречались, но не так часто – жизнь нас все же развела в разные стороны. А тут встретились – и словно не было этих 15 лет. Как мы зажигали, эх!..

И тут я увидела старичка, который слюнявил руку одной из наших, изображая галантный поцелуй, и спросила: «А это кто?» Девчонки начали вглядываться. Даша говорит: «Неужели не помните? Да я его вовек не забуду!» Оксанка воскликнула: «Батюшки! Да это ж Долгих!» Тут и я признала профессора. За эти годы практически о нем не вспоминала, а тут… Мы как заговорщики переглянулись. Чтобы сохранить интригу и сразу не выдавать финала, расскажу вам эту историю как бы со стороны.

…Пожилой профессор литературы Николай Васильевич Долгих шел по привычному маршруту в институт. Его походка уже не была легкой, как раньше. Но он по-прежнему заглядывался на молоденьких, свеженьких девчушек. Особенно ему нравились их попки, обтянутые джинсами или короткими юбчонками. Все знали, что сдать ему любой зачет или экзамен хорошенькой студентке с первого раза было невозможно. Переэкзаменовка обычно происходила у него дома. «Неудачнице» он объяснял, что, мол, дел у него в институте больше нет, но он, так и быть, чтобы не портить студентке зачетку, готов принять ее дома. Редко его затея срывалась. Если и было что-то известно в деканате о похождениях Николая Васильевича, то никак ему об этом знать не давали: не пойман – не вор. К тому же и специалист он был классный: на его лекции приходили студенты даже других отделений. И вот сегодня предстоял экзамен по русской литературе второй половины ХIХ века. Кандидаток на домашнюю переэкзаменовку было много, судя по его виду – у него глаза разбегались.

Первую – Ирину Липатову – он завалил легко. Глаза девушки наполнились слезами.

– Ну-ну, – утешил ее профессор, – мы что-нибудь придумаем.

И назначил домашнюю переэкзаменовку. Девушка успокоилась и благодарно улыбнулась.

Вторая – Дашенька Перлова, свежий персик, который так и просился в руки, не справилась с элементарным вопросом и тоже получила домашний адрес профессора. С третьей – волоокой красавицей Оксаной Гнатенко – пришлось профессору повозиться: девица была явно в теме. Срезал на вопросе: как звали лошадь Вронского? Пока хватит, видимо, решил Николай Васильевич, потому что с оставшимися студентами разобрался быстро и довольно объективно.

На следующий день в назначенное время появилась Ирочка. Трепетная, как молодая кобылка, волосы стянуты в хвост, что усиливало сходство, глаза настороженные.

– Не волнуйтесь, дитя мое, – снисходительно, мягким голосом проговорил профессор Долгих. – Сейчас кофейку сначала попьем…

В кофе он щедро плеснул коньяку – чтобы студентка расслабилась, да и самому, наверное, надо было сил набраться. Когда щеки девушки разрумянились, Николай Васильевич погладил ее круглую коленку. Девица смотрела во все глаза. Рука профессора, задрожавшая от нахлынувшего на него желания, потянулась выше. Ирочка встала.

– Николай Васильевич, я хотела с вами поговорить. Я давно вас искала, а когда узнала, где вы работаете, специально поступила в этот вуз и на этот факультет… – Профессор с интересом посмотрел на девушку, на ее молодые упругие грудки, задорно упирающиеся в маечку, и его взгляд стал мечтательным…

– Дело в том, что вы мой отец…

Не сразу дошли эти слова до сознания Николая Васильевича.

– Что? Ты что, милая? Что ты говоришь! Здесь какая-то ошибка…

– Моя мама училась у вас лет двадцать назад – Татьяна Петрова. Помните? – Девушка достала из пакета конверт, вынула из него старую фотографию, на которой запечатлена группа студентов, а в центре он сам. – Вот она, третья слева, видите?

Девушка на фотографии была хорошенькой и смутно знакомой – наверняка не раз сдавала ему на дому экзамен.

– Почему вы решили, – сбиваясь то на «ты», то на «вы», проговорил Долгих, – что ты моя дочь?

– Мне мама рассказывала…

Профессор внимательно посмотрел на студентку, и теперь ему почудилось какое-то сходство между ними. Тот же высокий лоб, голубые глаза…

– Мне нужно подумать. Давай зачетку.

Поставив «отлично», он расписался и проводил Анечку до двери. Конечно, на свете все возможно. Николай Васильевич редко пользовался презервативами, считая девиц достаточно грамотными, чтобы позаботиться о себе. Долгих был вдов, детей не имел (до этого), по хозяйству за небольшие деньги хлопотала соседка – жизнь была без проблем: и работа интересная, и досуг приятный.

Дашеньку Николай Васильевич встретил совсем другим человеком: окрыленным, помолодевшим, полным сил. Мысль о том, что у него есть дочь, доставила ему странное удовольствие. Конечно, он заставит Ирочку сдать соответствующие анализы, чтобы уж наверняка знать. Но как человек одинокий уже представил себе их совместные чаепития, прогулки за город, беседы о литературе, как потом внуки пойдут…

Вот в этих грезах Даша его и застала. Профессор усадил студентку, предложил традиционного кофе с коньяком. Девушка вызвалась помочь и стала разливать ароматный напиток по чашкам, наклонившись и выставив перед профессором аппетитную попку. И вновь желание охватило профессорское тело, глазки его заблестели. Когда расселись, Даша спросила:

– Вы помните Екатерину Орлову?

Судя по всему, он помнил. Катя Орлова училась у него, еще студенткой не раз посещала эту квартиру, а уж когда защищала кандидатскую под его руководством… Она была девушкой бедовой. Приятные воспоминания явно обожгли профессора. Стоп! А при чем здесь Даша?

– Помню. И что с того?

– Она моя мама.

– Какая мама, что вы несете, уважаемая?

– Николай Васильевич, помните, как она внезапно уехала из Москвы?.. Она не хотела вам досаждать и ничего вам не сказала. Я ваша дочь.

Наступило гробовое молчание. Не может быть! Еще одна? Он представил, как идет вместе с двумя девушками в клинику сдавать анализ на отцовство. Случай комичный. Вторая дочь почему-то не вызвала в душе такую бурю радости, как первая. Напротив, сразу запульсировала в висках острая боль, и профессор почувствовал усталость.

– У меня даже родинка есть у пупка, как у вас. – Даша, как в индийском кино, задрала футболку и предъявила доказательство родственной связи, оголив идеальный живот. Но сейчас было не до него.

– Идите, – устало сказал он, – мне нужно отдохнуть.

– А экзамен?

– Давайте зачетку.

Влепив и Даше «отлично», Николай Васильевич проводил ее до двери.

А утром пришла Оксана. Профессор явно чувствовал себя бодрее, чем с Дашей. Наверняка уже все разложил по полочкам: во-первых, отцовство еще не установлено, а во-вторых, две дочери – тоже неплохо. Видимо, размечтался, что будет кому в старости стакан воды подать… Потому и счастливый.

Пройдя в квартиру, Оксана сразу сказала:

– Мне нужно с вами серьезно поговорить.

Николай Васильевич при этих словах похолодел. Господи, неужели опять? Он в поисках опоры схватился за кресло. Оксана смотрела серьезно и как будто осуждающе. Эта и квартиру отсудит, глазом не моргнув, и на факультете ославит, если что.

– Николай Васильевич, – строгим голосом продолжила студентка. – Так как все же звали лошадь Вронского? И какое отношение кличка лошади имеет к литературе?

Профессор облегченно рассмеялся.

– Какая разница, деточка? Проходи, сейчас кофейку попьем.

– А экзамен?

– Давай зачетку. – Расписавшись после «отлично», повеселевший Долгих даже решился пошутить на опасную для него тему:

– Я уж думал, ты скажешь, что ты моя дочь…

Студентка подняла брови:

– Ну что вы, Николай Васильевич… Я вам не дочь. Я жена вашего сына. Хорошо, что вы сами об этом заговорили, а то я не знала, с чего начать. – И полезла в сумочку. Достала пачку фотографий, какой-то кулон и протянула профессору. – Помните Наташу Гаврилову?..

Профессор упал в кресло и слабо замахал руками. Пришлось вызвать ему «неотложку».

За углом Оксану ждали Ира и Даша.

– Не круто мы с ним, девчонки?

– Но проучить старого козла стоило. Когда, Оксан, твоя тетка рассказала про него и дала фотографии, такую возможность упускать было глупо. Давно же он девчонкам житья не дает!

– Ишь ты, лошадь Вронского!

Профессор Долгих тогда целый месяц провалялся в неврологическом отделении. И мы переживали, не переборщили ли. Когда он вернулся на факультет, все заметили, что он здорово сдал, на пересдачу больше никого не звал. Мы вздохнули с облегчением – свою роль мы выполнили, да и ему не так чтоб сильно навредили.

И вот сейчас, видя старичка, приложившегося к ручке нашей однокурсницы, мы расхохотались. Жив курилка! Еле двигается, а все туда же… У нас уже не было былого возмущения. Специалист он был, конечно, хороший, но пользовался своим служебным положением, как свинья, – это ж ни в какие ворота. Мы с Дашей решили подойти к нему, но Оксанка сказала: «Не надо. Вдруг он нас тоже помнит, и его любвеобильное сердце не выдержит. Тогда чуть не добили, так еще не хватало сейчас угробить старого ловеласа». Действительно, и мы остановились на полпути, свернув к нашим мальчишкам, которые встретили нас громким «Ура!».