Buch lesen: «Герой её романа…»

Часть Первая

Глава 1

Каждое утро начиналось с неприятного голоса мужа, всегда указывавшего на некое упущение, маленькое или большое, сделанное недотёпой женой:

– Аня, ты дверь на ночь не заперла!

– Аня, ты заплатила по кредиткам?

– Аня, почему ты не разморозила мясо на сегодня?

Ане казалось, что Антон специально встаёт рано, пьёт свой чёрный очень горький кофе, и напряженно думает, в чём бы обвинить её с утра пораньше. Эти ненужные упрёки портили настроение на весь день. Она буквально вздрагивала, когда он звал её по имени, зная, что за этим последуют очередные укоры. Аня старалась молчать в ответ, но это вызывало у мужа ещё большее раздражение. Он продолжал нудить без остановки, и это нытьё доводило её до срыва, до крика, до ругательств. Антон будто только этого и ждал и начинал кричать с полуоборота. Он вообще всё время кричал: на неё, на сына, даже на родителей, которые жили далеко и общались с ними исключительно по компьютеру.

Раньше Антон ещё хоть немного сдерживался, но с возрастом тормоза сдали, как и адекватность поведения на людях. Ане часто хотелось сквозь землю провалиться, когда муж начинал громко отчитывать её в супермаркете на глазах у изумлённых продавцов и покупателей. Она сама себе казалась маленькой и ничтожной. Почему? Зачем она это терпит? Из-за ребёнка? Да разве ему от этого лучше? Из-за инертности? Из-за отсутствия силы воли что-то изменить? Ностальгии по тому, что было у них когда-то? Наверно, всё понемногу.

Постепенно Аня перестала следить за собой – краситься, одеваться – превратилась в незаметную полноватую домохозяйку среднего возраста в неизменных джинсах и футболке. Интерес пропал не только к себе, но и ко всему окружающему. Она всё больше уходила внутрь – исключая мужа и его навязчивый давно опостылевший голос из своего мира – и начала придумывать себе другой мир. Её мир был живой и красочный. В нём жили, любили и страдали прекрасные женщины и сильные мужчины. Аня теперь уделяла минимальное внимание реальности, всё больше погружаясь в грёзы.

Образы из её воображения вылились на бумагу или точнее, на компьютерный экран, и она начала писать рассказы, а потом романы. Их читали в интернете, и некоторым даже нравилось, но для неё наградой был сам процесс созидания чего-то нового, возможность выхода из повседневности. Получались романы о любимой ей когда-то в юности истории средневековья – с дуэлями, галантными рыцарями и рискованными подвигами.

Ане особенно нравился один герой – она наделила его чертами, во всём противоположными мужу – спокойный, покладистый, беззаветно любящий и боготворящий жену. А ещё, как положено по законам жанра, смелый, сильный и страстный. Иногда, посреди очередного скандала с мужем, она ловила себя на том, что слышит мягкий ласкающий голос своего героя: «Успóкойся, – говорил он ей, бережно обнимая за плечи, – этот человек ничего не значит. Я люблю тебя. Я никогда не оставлю тебя». Как глупо и даже безумно, но она расслаблялась от этих слов, переставала содрогаться от бессильных рыданий и постепенно приходила в себя.

В последние минуты уходящего года Аня, как всегда, подняла бокал шампанского, чокнулась со своим отражением в зеркале, загадала заветное желание: «Хочу, чтобы мой выдуманный мир стал моей реальностью» – и выпила до дна. По телевизору раздались громкие возгласы толпы, приветствовавшей наступление Нового Года, и залпы новогоднего фейерверка.

Почему мы каждый раз упрямо надеемся, что Новый Год будет лучше старого? Почему всё должно измениться с магическим звоном часов? Ведь мы сами совсем не изменились. Вот и для Ани новый год принёс все тоже:

– Аня, ты должна позвонить в авиакомпанию и поменять билеты!

– Аня, где мои тапки?

– Аня, почему холодильник не холодный?

«Мне надо то, это, помоги, подскажи, прочти, поправь…». Но ты же не ребёнок! Если она говорила это мужу, то её слова вызывали обиду: «Я попросил твоей помощи, а ты…». Его слова работали когда-то, вызывая чувство стыда и желание исправиться. Теперь ей было всё равно. Она ведь любили Антона когда выходила за него замуж, да и потом, долго, несмотря на всё ухудшающиеся отношения. Но чувство перегорело, остался пепел сожалений и разочарований.

Глава 2

– Смотри, Аня, на доме бабы Зои появилось объявление о продаже, – позвал Антон с веранды. На дворе – начало января, но он всегда выходил курить на улицу.

– Да, она наконец-то решила перебраться к дочери.

Ане будет нехватать бабы Зои – эта любознательная бабушка всегда всё знала про всех на их улице.

– Интересно, кто его купит, – заметил Антон. – Только бы не приезжали и уезжали во все часы дня и ночи. Не терплю шума.

При этом Аня внутренне презрительно пожала плечами.

Дом продали неожиданно быстро. Соседка справа, тётя Нина, посплетничала, что новый хозяин – одинокий мужик – купил его без осмотра, по фоткам в интернете. И не торговался: заплатил запрошенную цену, да ещё и наличными, без банковской волокиты. Видать не местный и богатый. Не успели дочка с зятем забрать старушку и её вещи, как в доме закипела работа: с утра до ночи что-то красили, штукатурили, долбили. Муж Ани только головой качал: «Так весь дом перестроят!».

Ремонт закончился быстро, и к воротам подъехал грузовик. Из него на дорожку стали складывать мебель, коробки и чемоданы. Переносившие мебель в дом грузчики громко ругались – она была старой, добротной и неимоверно тяжёлой: стол дубового дерева и стулья с кожаными сиденьями прибитыми гвоздями с медными шляпками; широкий диван; огромный ковёр; глубокие бархатные кресла. Один из носильщиков уронил на землю неловко подхваченную им коробку, из которой выпали старинные книги в тиснёных переплётах.

– Ты там поосторожнее, – прикрикнул на мужика сменный, – вещи-то дорогие, ещё разобьёшь что.

– Да уже умотался этот антиквариат таскать. Пудовые, сволочи, – и грузчик смачно выругался.

Ещё через несколько дней в ворота дома въехал серебристый Лексус и из него появился сам хозяин. Антон, как всегда, курил на веранде, а Аня на кухне мыла посуду, но они оба с интересом уставились на нового соседа: ему было лет сорок пять, среднего роста, в кожаной куртке и синих джинсах. Мужчина заметил Антона и, приветливо махнув ему рукой, исчез в доме. Аня вернулась к посуде, погружаясь, как всегда, обратно в свой мир.

Антон первый завёл разговор с соседом и поделился с Аней результатами:

– Он из Польши по работе переехал. Его зовут Томаш.

– Где его семья?

– Сказал, что вдовец. Дети уже взрослые, со своими семьями, в Польше остались.

– А! – равнодушно ответила Аня.

На этом разговор супругов о новоприбывшем и закончился. Всю неделю сосед уходил на работу и возвращался в одно и тоже время. Вел себя тихо и рано выключал свет. В пятницу, Лексус остановился перед домом, в гараж не заехал. Томаш обошёл машину, галантно распахнул пассажирскую дверь и подал руку очень молодой девушке в короткой обтягивающей юбке. Та выкарабкалась из низкого сиденья, поправила задравшуюся юбку и, слегка покачиваясь на высоченных каблуках, прошла в распахнутую хозяином дверь дома. Томаш оглянулся и, как показалось Ане, глянув на окно её кухни, последовал за своей гостьей.

Наутро они появились на пороге. Девушка вешалась ему на шею и всячески льнула к его куртке:

– Томааашек, – сюсюкала она, – ты такой хороший, когда я тебя ещё увижу?

Томаш не отвечал ей, только осторожно и настойчиво подталкивал к машине. Она остановилась и пыталась поцеловать его.

– Успóкойся, садись в машину, я отвезу тебя домой или куда захочешь!

– Я хочу у тебя остаться…

– У меня не надо, поехали, – он наконец-то усадил её внутрь.

Ане опять показалось, что его глаза упёрлись в её окно, и она поспешно отошла в глубину дома.

– Надо же, – Антон проводил взглядом удалявшуюся машину соседа. – Всего неделя, как приехал, а уже женщину себе нашёл. В дочки ему годится! Проститутка, наверное.

– Не выражайся так, Эдик услышит. Тебе что, завидно? У него же жены нет.

– Кто его знает! Это он так говорит! Может и есть, в Польше.

«Томааашек, – почему-то с неприязнью передразнила про себя Аня. – Будто кот какой!»

На их тихой улице, застроенной небольшими старыми домиками, жили старики да старухи, или молодые семьи с маленькими детьми. У них ничего никогда не происходило, а потому любовные похождения Томаша вызвали множество толков и пересудов. Раза два в неделю, обычно по выходным, он возвращался домой не один. Девушки были все намного моложе его, с большими грудями и полными бёдрами. И всегда разные, он никогда не привозил одну и ту же дважды. Соседи решили, что он им платит за секс. Аня старалась не учавствовать в этих разговорах. Обычно она и сама была не прочь посплетничать, но почему-то ей совсем не хотелось перемывать косточки Томашу.

Глава 3

В первый раз она столкнулась с соседом лицом к лицу вытаскивая на улицу мусорный бачок. Он делал тоже.

– Здравствуйте, меня зовут Томаш, – он улыбнулся, продемонстрировав ровные белые зубы, только один, передний, со щербинкой, и протянул ей руку.

Улыбка оказалось неожиданно тёплой и доброй.

– Я – Аня, – и она протянула руку в ответ.

Ане показалось, что Томаш сейчас нагнётся и поцелует её руку, но видно он передумал, слегка сжал в своей и отпустил. В это короткое мгновение, Аню окатила жаркая волна, и она непроизвольно передёрнула плечами. Томаш смотрел на неё внимательно и даже, пожалуй, слишком настойчиво. Глаза у него были серые, в окружении множества мелких морщинок. Аня уже повернулась уходить, когда он окликнул её:

– Аня, мне кажется, мы уже встречались. Вы меня не узнаёте?

– Нет, я была в Польше очень давно, проездом. Я уверена, что мы никогда раньше не видели друг друга.

И она пошла прочь чувствуя, что он смотрит ей в спину.

Антон, как оказалось, наблюдал за ними с веранды и набросился на жену с расспросами:

– О чём ты с ним говорила? Что он тебе сказал?

– Да что ты так разволновался? Он представился. Ну и что мне оставалось делать? Мне надо было ему нагрубить?

– И всё?

– Он ещё почему-то думает, что где-то уже меня видел.

– Ты его раньше знала? – неожиданно подозрительно вопросил муж.

– Нет конечно. Мы же с тобой вместе в Польше были. Я не помню, чтобы он мне когда-нибудь встречался.

– Я бы решил, что он тебя цепляет, только после тех баб, что к нему приходят… – и Антон насмешливо смерил жену взглядом.

Ане не хотелось дальше вести этот разговор, и она, пробормотав что у неё закончились солёные огурцы, пошла в подвал за новой банкой. В подвале было сыро и холодно. Антон всё собирался его отделать, чтобы у Эдика была игровая комната, но так и не нашёл времени. Так что сейчас в него складывали ненужные вещи и некоторые банки и консервы. Посреди подвала красовался стол, на котором Антон собирался мастерить что-то, но тоже так и не занялся. Аня задержалась на несколько минут, вспоминая свой разговор с Томашем: «Может быть я его и встречала? Очень уж он в этом уверен. Он даже намекал, что я должна его помнить. Неужели между нами когда-то что-то было? Но когда и где? Даже если он изменился, я бы помнила имя. И глаза его я бы точно не забыла!».

Но сколько не будоражила и не ворошила она память, на поверхность не всплывало ничего. Безнадёжно вздохнув, она полезла вверх по лестнице.

В этот вечер скандал начался, как начинались все их скандалы – из-за мелочи, из-за какой-то глупости и никчёмности:

– Аня, сколько ты заплатила сегодня в магазине? – поинтересовался Антон.

– Не помню, а что?

– Я хочу посмотреть на чек.

Аня подала ему чек, жалея, что сразу не выкинула его.

– Так я и знал! Кассирша тебя обсчитала – скидку на мороженое не дала! Как это ты не заметила?

– Я не знала, сколько оно должно было стоить. Ты же рядом со мной у кассы стоял и тоже не заметил!

– Я стоял? Я ушёл!

– Нет, ты точно рядом стоял.

– Может и стоял, но продукты в тележку складывал, а ты на экран кассы смотрела! В следующий раз покажи им чек, пусть разницу вернут!

– Да кто же мне её вернёт?

В этом духе продолжалось почти полчаса, с криками и эпитетами, по всё нарастающей спирали неприязни и злости.

Эдик давно ушёл в свою комнату и надел наушники. По обширному опыту он знал, что встревать в такие минуты между родителями было глупо и бесполезно – самому достанется от обоих. Наконец Аня не выдержала, сунула ноги в сапоги, закуталась в дублёнку и выскочила из дома. Ей в догонку всё ещё неслись крики и обвинения мужа, но она их уже не слушала и не слышала. Она стояла в темноте и пристально вглядывалась в ночь, желая быть где угодно и кем угодно, только не здесь и не собой.

– Аня, вы в порядке?

Аня вздрогнула и немножко испугалась. Томаш оказался совсем рядом, по свою сторону низкой ограды разделявшей их участки.

– Конечно, я просто вышла проветрить голову перед сном.

– Я услышал шум. Он вас не… обидел?

– О чём вы говорите, да Антон никогда… Да как вы смеете лезть не в свои дела… – Аня загорячилась, но внезапно замолчала, не в силах сдержать дрожь в голосе.

К её полной неожиданности, Томаш перегнулся через ограду, обнял её и крепко прижал к себе. На мгновение Аня почувствовала себя в надёжной уютной и непонятно знакомой безопасности, будто он мог защитить её от всего мира, и ей захотелось задержаться, постоять так подольше. Но она немедленно опомнилась и сильно оттолкнула его в грудь.

– Что вы себе позволяете! За кого вы меня принимаете, за одну из ваших шлюх! – теперь уже она сама в ужасе прикрыла рот ладонью. Она зашла слишком далеко.

– Простите, мне показалось, что вам нужна была поддержка, – очень спокойно и ровно ответил Томаш. И добавил насмешливо:

– Из всех людей на свете, вы, Аня, должны знать, что мне не нужно платить женщинам.

– Спокойной ночи, Томаш, – Аня гордо, как ей хотелось думать, развернулась, и ушла к себе в дом.

Антон уже лёг спать. В комнате Эдика тоже было тихо. Аня заварила себе фруктовый чай и выпила его в одиночестве на кухне. «Что он имел в виду ‘из всех людей на свете’? Что я такого должна про него знать и почему?». Ане становилось не по себе от всех этих многозначительных намёков и недомолвок. Может быть, надо объясниться с Томашем напрямую и выяснить, откуда он её знает? Он ведь ошибается.

Аня ещё раз прокрутила в уме сцену во дворе, горячо надеясь, что никто не видел в темноте их объятия. Она покраснела от стыда, что не сразу оттолкнула его. «Действительно, он слишком много о себе воображает. Пусть держится за своим забором и спит со своими малолетками. Я не буду с ним больше разговаривать!».

Глава 4

Незаметно пролетели несколько недель. Антон всё так же кричал, Эдик прятался в своей комнате, Аня погружалась в свой мир и пыталась писать. Она старалась больше не вспоминать о Томаше, а он вёл себя, как ни в чём не бывало – по будням ездил на работу, а по выходным развлекался с женщинами.

Как-то субботним утром на соседний двор зарулила пышная блондинка, которая называла его «Томааашек». На этот раз она была в брюках и сама вылезла из своего Порша. Когда блондинка позвонила, то дверь открыла рыжеволосая девушка в мужской рубахе под которой не было ничего. Увидев её, блондинка заорала на всю ещё только просыпавшуюся и потягивающуюся со сна улицу «Стерва!» и, отчаянно ругаясь, вцепилась рыжеволосой в хорошенькие кудряшки. Та сначала оторопела от такой наглости, но быстро оправилась. Ей было не впервой, и между девушками завязалась нешуточная потасовка. Блондинка опрокинула противницу на землю, и они начали кататься по лужайке, причём из-под рубашки рыжеволосой выглядывали самые разные прелести.

Соседи повыскакивали из окрестных домов и созерцали бесплатное развлечение. Прошло несколько минут, прежде чем на крыльце появился Томаш, завёрнутый в одно полотенце, и что-то очень тихо сказал дерущимся девушкам, но что – никто не услышал. Они немедленно, будто он холодной воды на них вылил, оторвались друг от друга, поднялись и ушли с ним в дом. Прошло около часа и блондинка, довольно улыбаясь и поправляя прическу, забралась обратно в свой Порше и уехала. Ещё через четверть часа Томаш, как ни в чём не бывало, отворил дверь своей машины рыжеволосой и тоже смылся.

Антон, со своего наблюдательного пункта на веранде не пропустившей ничего из этого зрелища, взахлёб рассказывал жене все подробности, ничуть не стесняясь в выражениях:

– Представляешь, дерутся бабы эти две, в волосы друг другу вцепились, по лужайке катаются, а у той, что в одной рубашке, то грудь вывалится, то задницу видно неприкрытую, а то и всё остальное, никаких секретов!

– Прекрати, тебе сейчас только одному в комнате с собой забавляться, – брезгливо сказала Аня.

– А сам Томаш из душа выскочил в одном полотенце. Не знаю, что уж он им сказал, только они сразу утихомирились. Как пить дать, он их потом обеих поимел, – Антон и вправду был возбуждён.

– Я тебе сказала, что меня эта грязь не интересует.

– А что, ты бы с ним переспала? Честно скажи, по вкусу он тебе? Кабы помоложе была да покрасивее, дала бы ему, если б предложил?

– С чего ты взял, что он и так не предложил? Дурак ты! – Аня в сердцах топнула ногой. – Зачем он мне сдался!

– Он тебя клеил? Серьёзно? А ты что? – когда Антон так заводился, то вопросы сыпались из него без остановки.

– Не клеил, просто так сказала, чтобы ты чепуху не нёс!

– Я и то подумал – такие бабы из-за него насмерть дерутся, зачем ты ему, моя старушка, понадобилась.

Ане стало обидно, что муж не считает её заслуживающей мужского внимания.

– У меня от всего этого крика голова болит. Я пойду полежу часок.

Лёжа в постели, Аня ни с того ни с сего представила Томаша в одном полотенце. У него широкие плечи, этого даже куртка не скроет. Она почувствовала силу его рук, когда он прижал её к себе. Мускулистое поджарое тело, ни грамма лишнего жира. Каким спортом он ни занимается, это идёт ему на пользу. А что было под полотенцем? Видела ли она его когда-то обнажённым? Он её? Аню накрыла волна возбуждения, и её пальцы зарылись под одеяло, следуя за воображением, рисовавшим её и Томаша, вместе, в мельчайших деталях.

После удовольствия пришли стыд и раздражение: одно дело фантазировать об актёре каком-нибудь или придуманном герое, это за измену не считается. Но мечтать о реальном мужчине, к тому же живущем совсем рядом? “Томаш, – прошептала она, а потом ещё раз, нежнее, – Томашек». Ей вдруг захотелось закричать во весь голос «Томааашек!», содрогаясь от блаженства под ним, обнимая его за плечи, обхватывая его ногами, вжимая его глубже в себя. Аня опять зашлась от желания, с трудом подавила непристойные мысли, встала и пошла готовить ужин.

Глава 5

После этих событий Аня вообще начала избегать соседа. Даже вытащить на улицу мусорный бачок посылала Эдика. Поэтому когда она как-то вышла на веранду и обнаружила, что Томаш там по-дружески пьёт пиво с Антоном, то непроизвольно густо покраснела.

– А вот и моя Анечка, – не похожим на него слащавым тоном пропел Антон. – Ты нам, дорогая, чипсов не принесёшь? И ещё чего-нибудь к пиву, а?

Аня только кивнула мужу и пошла обратно в кухню, невольно прислушиваясь к разговору мужчин.

– Я вообще-то не пью. Ну может одно пиво иногда или бокал вина, – доверительно говорил Томаш.

– Я помню, в Польше выпить и погулять любят.

– Это стереотип, – вежливо отвечал гость. – А у всякого стереотипа есть исключения.

– Если ты не пьёшь, то где ты всех этих баб находишь? – вопрос был неприличный, но видно Антон никак не мог выкинуть его из головы.

– Я их не ищу.

– Эти две, блондинка и рыжая, аж в драку кинулись. И что ты им такое сказал, что сразу успокоились?

– Я сказал, что они позорят мою честь.

– Честь? Не знаю, по-моему, твоя честь в глазах всей улицы только возросла, – рассмеялся Антон.

– Девки эти ничего не значат. Хочешь, я их тебе пришлю? Ты предпочитаешь одну или двух?

Томаш сказал это совершенно спокойным и безразличным тоном, но Аня так и застыла в дверях с подносом с чипсами и орешками, а Антон нервно засуетился:

– Да ты что, да мне не надо, я же женат. А, ты смеёшься, это ведь шутка?

– Да, я пошутил, – всё так же спокойно ответил Томаш.

Аня и Антон так и не поняли, в шутку было сделано это предложение или всерьёз, только сосед не улыбался, это точно.

Антон и Томаш посидели ещё немного, разговаривая о том о сём, когда позвонили родители Антона, и он, со словами «Аня, ты пока повесели гостя», – ушёл в гостиную.

Аня осталась наедине с соседом в первый раз с той ночи, когда он обнял её, и не могла вымолвить ни слова. Томаш смотрел на неё внимательно и начал первый:

– Аня, я бы хотел поговорить с вами, объяснить кое-что, чтобы вам было понятно…

– Не надо ничего объяснять. Так проще и вам и мне. У вас, Томаш, своя жизнь, а у меня своя. Если между нами что-то было в прошлом, то это было давно, и я совсем ничего не помню.

– Господи, Аня, ну как мне вас убедить! Встретьтесь со мной, пожалуйста, – он почти умолял её.

– Хорошо, сегодня, в полночь, все спать будут. Я оставлю боковую дверь в подвал открытой.

Аня сама испугалась своих слов, ужасаясь от мысли, что останется с ним наедине. Но в этот момент вернулся Антон, и у неё не было случая взять своё приглашение назад.

– Странный он всё-таки мужик, – говорил Антон за ужином. – Вроде и ничего, а потом такое ляпнет, аж глаза на лоб лезут. Что это он там про «честь» болтал, и эти шутки его глупые…

– Это ты про Томаша? Он нормальный, – с неожиданным воодушевлением вмешался в разговор Эдик.

– А ты откуда знаешь? – Аня удивилась и немножко испугалась.

– Я бачок вытаскивал, а он тоже, вот и разговорились. Он обещал мне с моим кодированием для вебсайта помочь.

– А он откуда знает? – Антон ничего не понимал в компьютерах и не мог помочь сыну, который бредил созданием собственного вебсайта.

– Томаш на инженера учился, а сейчас программированием занимается. Он сказал, что у него в Польше свой бизнес был.

Странно, подумала Аня, как всё подходит: её сын никак не мог решить, стать инженером или программистом. Томаш, оказывается, знал толк и в том и в другом.

– У него в доме столько классных игр… – продолжал Эдик.

– Ты был у него дома? – в редком дружном возмущении воскликнули родители. – Когда? А вдруг случилось бы что?

– А что могло случиться? – искренне озадачился сын. – Папа, ты же с ним пиво пьёшь?

Антон давно хотел знать, что внутри этого загадочного дома, и потому не стал сильно ругаться:

– Ну и как у него? Игр, говоришь, много?

– Да, хотя он сам не играет. И телека у него нет. А книг – целая комната, все старые, на непонятных языках.

– Как же можно жить без телевизора? А если он в игры не играет, зачем они ему?

– Томаш сказал, что у него внук – подросток, так он может в гости из Польши приедет. Для него и купил. А так, у него даже фоток нет. Одна только картина на стенке, как в музее.

– Что значит, как в музее?

– Картина настоящая, художник написал. Портрет его жены.

– Красивая? – почему-то спросила Аня.

– Блондинка. И толстая, – кажется, Эдик не одобрял выбор соседа.

– Больше к нему не ходи, а то накажу, – серьезно пригрозил Антон. – Я не хочу, чтобы ты у него на игры время тратил.

– А как же с кодированием? – заныл Эдик.

– Пусть сюда приходит, если надо.

Аня хотела было возразить, но осеклась: почему бы Эдику и не дружить с Томашем? Она почему-то была уверена, что плохому тот мальчика не научит.

Глава 6

«Идти или не идти?» – Аня никак не могла решить, что делать. Любопытство толкало её в подвал, узнать, что же было когда-то между ней и Томашем, что так запомнилось ему и не задержалось в памяти у неё. «А вдруг проснётся Антон? Или Эдик? Я же не смогу ничего объяснить. Это взорвёт всю мою жизнь, какой бы эта жизнь не была! Я окажусь с ним наедине, что если он попытается меня поцеловать?». От одной мысли, Аня вздрогнула и ещё больше испугалась.

В молодости Аня была способна на всякие глупости, и иногда сама удивлялась, как легко отделалась. Могла закончить жизнь в канаве, где её труп никто бы не нашёл. Но выйдя замуж, она перестала совершать «свои» глупости. Теперь у них с Антоном глупости были «семейные». Сегодня, любопытство взяло верх над благоразумием, и эта глупость была её собственная.

Разум сам, без будильника, проснулся ровно в полночь. В доме было тихо, слышно было только мерное похрапывание Антона. Аня встала и закуталась в пушистую шаль. Заглянув на секунду в комнату сына, который мирно спал поперёк кровати, она вышла и плотно прикрыла за собой дверь в подвал. На неё сразу дохнуло сыростью и промозглым холодом. Поёжившись, Аня начала спускаться по лестнице, осторожно держась за перила, чтобы не поскользнуться в темноте.

Томаш уже ждал, она не видела его, но сразу почувствовала его присутствие. Сильные руки бережно сомкнулись вокруг неё, обволакивая теплом и уютом, и ей захотелось быть ближе к нему, вдыхать исходившие от него запахи свежескошенной травы и лесной хвои. Откуда зимой? Он поцеловал её, обдавая жаром, отнимая способность дышать и соображать. «Я сошла с ума», – и Аня отдалась безумию со всей страстью, на которую была способна.

Когда она вернулась в спальню, часы показывали четверть первого. Этого не может быть! Неужели всё, что случилось, заняло всего пятнадцать минут? Поцелуи ещё обжигали кожу, тело содрогалось от ласк. Она слышала прерывистый шёпот: «Ты хочешь меня?», и хриплый чужой голос, явно вырвавшийся из её горла: «Я хочу тебя, здесь, сейчас…». Этот стол посредине подвала – теперь она не сможет смотреть на него без стыда и возбуждения. Уже лёжа в постели, Аня подумала, что давно забыла, как утомляет настоящий секс, и тотчас безмятежно заснула.

Утром она встало рано, с удовольствием выпила кофе и, напевая себе под нос, начала готовить завтрак.

– Ты сегодня рано и что-то вся довольная, – подметил Антон.

– Сон приятный приснился.

– Про Харрисона Форда или Тома Круза?

– Может про кого ещё!

Раздался неожиданный звонок в дверь, и Антон направился открывать. Ане тоже было интересно, кто может к ним пожаловать в воскресное утро. На пороге стоял Томаш, и Аня залилась краской. Хорошо ещё, Антон повернулся к ней спиной и не видел её смущения. Вместо обычных джинсов, Томаш был одет в высокие кожаные сапоги и обтягивающие брюки. Этот наряд ему очень шёл, подчёркивал стройные мускулистые ноги. Аня подумала, что у него отличная фигура, и вообще он красивый мужик. Как же она раньше этого не замечала? Или не хотела замечать?

– Доброе утро, я еду на лошади кататься. Вот и подумал, может Эдику будет интересно со мной съездить?

– Не знаю, – с сомнением почесал голову Антон. – А это дорого?

– Я за всё заплачу. Для меня это будет удовольствием. Я скучаю по моим детям и внукам.

– Но он же никогда даже не сидел на лошади! А вдруг он испугается? Или лошадь понесёт? – Аня сама побаивалась лошадей.

– С ним ничего не случится, буду беречь, как зеницу ока.

– Я хочу поехать с Томашем! – лохматый сонный Эдик выскочил из комнаты завернувшись в одеяло.

– Хорошо, – нерешительно вымолвил Антон, – поезжай. Только слушай Томаша во всём, понятно?

– Спасибо, папа, я сейчас оденусь! – и мальчик понёсся приводить себя в порядок.

Томаш вежливо беседовал с Антоном, не обращаясь к Ане и не глядя на неё. Как только Эдик подошёл к двери, они попрощались и, весело болтая, направились к машине.

– Ну вот мы и одни, – Антон, впервые за долгое время, многозначительно глянул на жену. – Может минет?

Он поудобнее развалился на диване и расстегнул ширинку. Аня послушно опустилась перед ним на колени. На миг она вспомнила Томаша, его горящие губы, его нежные руки, но ей тут же стало невыносимо гадко. Она не может думать о нём. Только не сейчас. Когда-то ей нравилось делать Антону минет, но тогда это была прелюдия к близости, часть их любви. А сейчас, без любви и ласки, весь процесс оставлял её равнодушной и безразличной, механически совершавшей движения которые, она знала, по-быстрее доведут мужа до «хэппи-энда». Наконец он довольно застонал и откинулся не спинку дивана.

– Что-то ты сегодня без особого энтузиазма, – заметил он.

– Энтузиазма захотел? Вон, с Томашем поговори, может он, как сказал, потаскух своих тебе пришлёт.

Аня резко поднялась и ушла из гостиной. Она чувствовала себя грязной, использованной и выброшенной, как старая тряпка. Непроизвольно на глаза навернулись слёзы. До чего же она докатилась! Надо бежать отсюда, просто выйти на улицу и уйти куда глаза глядят. А как же Эдик? И если быть честной с собой, окружающий мир пугал неизвестностью.

Аня села за компьютер и погрузилась в мир своей книги. Её герой, у которого умерла любимая жена, как раз совершал всяческие военные подвиги, бесстрашно кидаясь в бой и не щадя своей жизни.

«Юрий сжимал её тело в объятиях, будто пытался согреть своим жаром, своей любовью. Он целовал её губы, хотя знал, что она уже ничего не чувствовала. Потом он опустился на пол перед кроватью и попытался молиться, но молитвы не шли. Он давно уже не верил в Бога. Юрий стоял на коленях в этой комнате, где им было так хорошо вместе, где они отдавались страсти, терялись в блаженстве. Где они зачали своих детей в сладостном, греховном удовольствии. Катарина, его жена, его любовница, его подруга. Здесь они поверяли друг другу свои мысли, тревоги и заботы, и даже когда ссорились и ругались, всё равно знали, что принадлежат друг другу до конца. И вот её нет, а он остался. Зачем? Что ему делать без неё? Юрий обнял её и заплакал. Сейчас ему можно плакать. Он может дать волю своему горю и тоске. Потом придут дети, внуки, они будут прижиматься к его груди, ждать утешения и поддержки, он должен быть их опорой, хоть он и потерял свою.»

«Может быть убить его и закончить роман?» – подумала Аня. Но она никак не могла с ним расстаться.

Ближе к вечеру вернулся Лексус и Эдик, довольный и раскрасневшийся, выкарабкался с заднего сиденья, благодарно махнул рукой Томашу и побежал домой. А из пассажирской двери грациозно выскользнула изящная спортивная шатенка в костюме для верховой езды. Аня как стояла у окна кухни, так и осталась стоять, с неподвижным лицом и окаменевшим сердцем.

За ужином Эдик, не замечая ничего вокруг, в восторге рассказывал о прошедшем дне:

– Сначала я лошадь яблоками кормил. У неё зубы огромные, и мне было немножко страшно, но Томаш сказал, что лошади хорошие и бояться их не надо. Он всё про лошадей знает, даже больше, чем Наташа.

– А кто такая Наташа?

– Это, папа, девушка, которая с нами приехала. Она тренирует лошадей и учит новичков, как я, на них кататься. Томаш мне урок с ней купил. Она всё восхищалась, как лошади сразу к нему привыкли, и как он на лошади классно сидит. Не то, что я, но я тоже неплохо научился. Можно я с Томашем ещё поеду?