Китайская экономика: сто лет реформ

«Новое прочтение» США: разбираемся в устремлениях Дональда Трампа

Следуя продемонстрированной выше логике, мы должны по-новому посмотреть на США. Американской национальной идентичности присуща известная противоречивость. С одной стороны, Штаты – это протестантская страна, жители которой, проживая в бедности и довольствуясь своей участью, считают духовным пристанищем и родиной землю, на которой живут; с другой – это обладающая духом элитаризма страна, стремящаяся к превосходству в мировом масштабе, прославляющая значимые для нее идеи экспансионизма и гегемонизма. Два столь различных подхода в истории Америки сменяли друг друга, Соединенные Штаты, которые мы видим сегодня, возможно, стоят на пороге возвращений к своим традициям.

Это позволяет глубже понять сущность устремлений Дональда Трампа.

1. Вовсе не обязательно, что Трамп стремится «низвергнуть Китай», по-видимому, в этом вопросе он расходится со Стивеном Бэнноном^[12] и другими «ястребами» из администрации США. Он стремится вернуть позиции Соединенных Штатов периода «великой изоляции» в начале XX века, а вовсе не превратить страну в гегемона, обладающего огромной силой влияния на выборы и расширяющего экспансию в масштабах всего мира. В этом вопросе мирное развитие Китая и основные идеи позиции Трампа не обнаруживают явного конфликта, Трампа можно считать новым шансом для мирного развития Китая.

2. Соединенные Штаты Трампа – это та традиционная Америка, в которой многое остается для Китая непонятным, потому что такое американское общество имеет сильный религиозный контекст и твердые убеждения. Американцы не понимают конфуцианскую культуру, которая непрерывно развивалась, начиная с момента своего зарождения в эпоху Западная Чжоу^[13], и еще больше не понимают культуру хуася^[14], которая, по словам Чэнь Инькэ^[15], «достигла расцвета в эпоху правления династии Чжао эпохи Сун»^[16]. Они могут подумать, что у китайцев нет веры, что китайцы – инакомыслящие. Мы должны приложить максимум усилий, чтобы наладить контакт с традиционными Соединенными Штатами, чтобы рассказать им о том, что Китай – это многовековой мир, что китайская конфуцианская идеология не противоречит христианской традиции, убедить в том, что обе страны должны уладить разногласия и воспользоваться опытом друг друга.

3. Более всего для этой представляемой Трампом традиционной Америки важны экономическое развитие и социальная стабильность, а вовсе не желание остановить поступательное движение Китая. Американцы прежде всего заботятся о профиците и дефиците торгового баланса, о валютном курсе, о таможенных пошлинах и других связанных с международной торговлей вопросах. Им вовсе не интересна внутренняя политика Китая по экономическим вопросам, его экономическая система, если данные аспекты не представляют угрозы для американских предприятий и торговли.

Для Трампа и его администрации важно найти ключ к поддержанию торгового баланса. Правительство Китая должно отказаться от привычных решений и использовать новые меры для поиска беспроигрышной ситуации в обмен на доверие администрации Трампа. Такие устремления Трампа могут быть поняты и приняты традиционным американским обществом, интересы которого он представляет.

«Новое прочтение» США для нас, стремящихся понять администрацию Дональда Трампа, понять невиданные изменения в мироустройстве, имеет весьма существенное значение. Нынешняя китайская интеллигенция, уже имевшая опыт общения с элитой США и Великобритании, должна учиться новому.

Непрерывно учиться выстраивать отношения с США

Бывший министр финансов, специалист банка Goldman Sachs Генри М. Полсон в своих воспоминаниях «Работа с Китаем»^[17] разъяснил американцам восемь основных принципов взаимодействия с китайцами. В частности, третий принцип гласит: «Ведите беседу на одном уровне [звучания] голоса, не нужно приводить в недоумение китайскую сторону». Шестой принцип таков: «Ищите больше способов сказать “да” и не говорите “нет”». Восьмой провозглашает: «Ведите дела, исходя из реальной обстановки в Китае». Эти слова воплощают взвешенные подходы американской стороны.

Но сегодня Америка стала другой!

Администрация Трампа давно забыла об этих правилах, а те представители американской элиты, что хорошо знакомы с Китаем, не приняли сторону Трампа и в результате не вошли в верхние эшелоны власти.

Америка изменилась, это важная структурная особенность невиданных за последнюю сотню лет перемен, а изменения в отношениях между Китаем и США являются, можно сказать, их ядром. В таких условиях китайцам еще более необходимо практическое руководство под условным названием «Как работать с Америкой», содержащее обоснованные принципы сотрудничества с США.

Каким же образом выстраивать отношения с Америкой? Автор считает, что прежде всего необходимо понять внутреннюю систему политического управления США, менталитет американцев. Поразмышляем над тремя моментами.

1. Для Америки внутренние дела несопоставимо важнее по сравнению с международными. На страницах The New York Times или The Washington Post, главных СМИ США, освещающих международные события, зарубежные известия представлены в среднем в двух из каждых пяти топовых новостей, среди них новостей про Китай еще меньше. Еще печальнее в этом смысле обстоит дело с единственной популярной среди всех американских читателей общенациональной ежедневной газетой USA Today. Американскому народу нет дела до новостей, которые очень беспокоят китайцев. Например, Конгресс США принял «Тайваньский закон о гарантиях 2019 года» (Taiwan Assurance Act of 2019), но такие новости почти не появляются в основных американских СМИ.

О чем это говорит? Для американского народа, как и для большинства тех, кто принимает политические решения, в центре внимания остаются общественные события внутри страны. А значит, в вопросах разногласий Китая и Америки интерес для США представляют лишь собственные мотивы и позиции. В этом плане в реализуемой Трампом политике «Америка прежде всего» нет никаких нововведений, его курс крайне недальновиден, тогда как другие политики могут обладать более долгосрочным видением.

Следствием этого является недостаточное понимание Китая (особенно современного) большинством американских политических деятелей и журналистов. Рассмотрим два примера. Первый пример: попытки манипулирования валютным курсом китайского юаня двумя американскими сенаторами, выступившими с предложением об увеличении таможенных пошлин на 27,5 % для поступающих из Китая товаров. Инициаторами данного предложения были никогда не посещавшие Китай Чарльз Элис Шумер, старший сенатор от штата Нью-Йорк, и Линдси Грэм, старший сенатор от штата Южная Каролина. В тот год один небезразличный человек пригласил их в Китай, первой остановкой для них стала лекция в университете Цинхуа, где также присутствовал и автор этих строк. Шумер рассказал о том, что он впервые получил паспорт и выехал за пределы США. Многие несказанно удивились, услышав о том, что сенатор от такого космополитичного штата первый раз оказался за границей. Другой пример: в 2004 году автор пригласил к участию в беседе пять западных (в том числе представителя Сингапура) влиятельных представителей общественного мнения. Среди них был Карл Бернштейн, широко известный американский журналист, который ежедневно с телеэкранов делится размышлениями о происходящих событиях. Он работал вместе с Бобом Вудвордом по Уотергейтскому делу, закончившемуся отставкой президента Ричарда Никсона. Увы, он также приехал в Китай впервые. На вопрос автора о Тайване Бернштейн без смущения спросил: «Тайвань? А где находится Тайвань? Я уже давно забыл думать о Тайване, какое отношение к нам имеет Тайвань?» Таково истинное отношение американцев к Китаю и китайской проблематике.

Какой вывод из этого можно сделать? Понять, чего на самом деле желают или опасаются американцы, что они хотят предпринять, можно лишь если учитывать чаяния простого народа, а не только позицию элитных групп из Гарварда, Йеля или федерального округа Колумбия. В эпоху Трампа влияние элитных кругов значительно уменьшилось. Американцы опасаются, что с продолжением экономического роста Китая они останутся без работы, а проблема занятости в США представляется для них более серьезной даже по сравнению с китайскими потребительскими товарами хорошего качества по выгодным ценам. Их не заботит, какое место занимает Китай по экономическим показателям в мировом рейтинге, предметом обсуждений может стать лишь отражение этих вопросов в рассуждениях политиков. Вашингтонские политики часто рассматривают Китай как «врага номер один», но для простого народа эти слова мало что значат. Палата представителей (нижняя палата Конгресса США) еще сильнее отражает настроение американцев, потому что ее члены переизбираются каждые два года от одномандатных округов. Это дважды позволило американскому Конгрессу подвергнуть сомнению интересы правительства на международной арене: в 1920 году, когда после окончания Первой мировой войны президент Вудро Вильсон выдвинул идею создания Лиги наций и руководил этим процессом, и в 1944 году, когда на Бреттон-Вудской конференции была выдвинута идея создания Всемирной торговой организации (ВТО).

Гарвардский политолог Самюэль Филлипс Хантингтон в книге «Кто мы? Вызовы американской национальной идентичности» отметил, что американская национальная идентичность сформировалось в начале XVII века, когда пуритане прибыли на новый континент. Характер людей, живущих в стране, которая омывается водами двух океанов и граничит лишь с двумя иностранными государствами, оказывается более закрытым, чем у других народов, что проявляется в большем внимании к внутренним делам США. Поэтому при взаимодействии со Штатами прежде всего нужно учитывать, чем озабочено и чего желает население этой страны. Нужно разъяснить американскому народу, что экономический прогресс Китая необходим и США, в том числе для создания новых рабочих мест. В Китае находится самый крупный в мире рынок компании General Motors, многие годы он остается для нее первым (после Северной Америки) источником прибыли, и прибыли огромной. Это гарантирует компании сохранение контингента занятых на производстве наемных работников, позволяет ей выплачивать пенсии бывшим сотрудникам, преодолевать экономические кризисы и возвращаться на рынок акций.

2. Американское общество всегда было плюралистическим, а американские президенты чаще всего представляли малочисленный слой населения, их политические и стратегические решения нередко подвергались критике, поэтому и их мнение нельзя считать мнением всего народа. Мы привыкли отождествлять политическую стратегию президента США с убеждениями всего американского народа, привыкли считать, что его курс отражает волю всех американцев, поэтому мы и направляем все силы, включая силу общественного мнения, на разоблачение действий современной исполнительной власти США. В реальности же все обстоит иначе. Американский президент находится под большим давлением со стороны политической оппозиции внутри страны, именно она его самый главный противник, а вовсе не китайское правительство. Америка – страна с президентской, а не парламентской системой управления, президент и обе палаты парламента часто расходятся во мнениях, их отношения нередко бывают конфликтными. Америка – не единое целое, не какой-то монолит, необходимо различать и выделять дружественно настроенную по отношению к Китаю часть американской общественности.

Развитие китайско-американских отношений выгодно американцам, и раньше американские транснациональные корпорации и интеллигенция оказывали наибольшую поддержку этим отношениям. Сейчас американцы испытывают серьезные сомнения на сей счет, но ситуацию еще можно переломить. Возьмем, например, последний инцидент с компанией Huawei. Американские специалисты в отрасли высоких технологий, включая производство полупроводников, не поддерживали решение своего правительства по поводу санкций против Huawei и четко осознавали, что это быстро приведет к снижению прибылей и даже к трудностям в управлении. В долгосрочной перспективе они лишатся благоприятных стратегических возможностей, поскольку разрушение выгодных отношений этих компаний с Китаем, вероятнее всего, только подтолкнет его собственное становление в сфере высоких технологий.

Некоторые американские политики и лидеры общественного мнения, например, упомянутый выше Стивен Бэннон или, скажем, владелец баскетбольного клуба «Даллас Мэверикс» Марк Кьюбан, во всеуслышание выступают за вывод китайских компаний с Уолл-стрит. Такие призывы нелепы. Присутствие китайских компаний на Уолл-стрит очень важно для финансовых кругов США. Благодаря выходу на рынок китайских компаний Alibaba, JD и других высокотехнологичных корпораций американские инвесторы получали высокие прибыли и смогли поднять цены на товары и услуги. Данный фактор является основой для сохранения финансовым сектором США мирового превосходства, расширения операционных расчетов в долларовом эквиваленте и интернационализации американского доллара как валюты первой мировой державы. Поэтому громкие заявления Стивена Бэннона, Марка Кьюбана и других деятелей никак нельзя считать объективными.

Все американские университеты и научно-исследовательские организации, заинтересованы в привлечении одаренных китайских студентов, приносящих немалую плату за обучение, в их участии в перспективных разработках. Они решительно не приемлют такую позицию американской администрации, направленную против китайских студентов и ученых, наполненную подозрительностью и духом маккартизма.

Китайская сторона должна укреплять отношения с ними, разделять их интересы, для исправления сложившейся ситуации это гораздо эффективнее, чем война с общественным мнением. Американским транснациональным компаниям необходимо четко разъяснить, что следующий этап открытости Китая будет направлен в их сторону, но предпосылкой для этого должен стать отказ Америки от протекционистской политики защиты торговой деятельности. США не единый монолит, крайние меры Белого дома – это проявление узколобого воинствующего национализма, а не всего американского народа.

3. Американская политика – это игры, ведущиеся на внешне законных основаниях. Так, для сооружения заградительной стены вдоль границы США с Мексикой Дональд Трамп нашел лазейку в законе, позволяющую президенту провозглашать чрезвычайные законы, минуя бюджетные ограничения. Конгрессмены попали в очень затруднительное положение: президент имел право дать отставку Конгрессу, который бы отклонил проект бюджета и чрезвычайного закона Трампа. К тому же в сложившейся ситуации Конгресс не смог инициировать голосование двух третей своих членов за отставку президента. Что же он сделал? Члены Демократической партии, являющиеся противниками Трампа, используя законные инструменты, вступили с ним в войну. Федеральный судья из штата Калифорния указал на то, что чрезвычайный закон Трампа нарушает Конституцию США и не имеет юридической силы. Трамп разгневался и повсюду заявлял о связи этого федерального судьи с Бараком Обамой, о его умышленном намерении воспрепятствовать президенту. Тем не менее президент был обязан считаться с правилами игры. «Боевые действия» переместились в Верховный суд США, который должен либо признать, либо опровергнуть справедливость суждения федерального судьи.

Трамп поступает крайне противоречиво, представляя Huawei как угрозу национальной безопасности и объект обязательного контроля и одновременно – как «козырную карту» в торговых переговорах между Китаем и Америкой. Китайские предприятия должны в полной мере использовать соответствующие американские законодательные принципы для выстраивания диалога с Трампом. Следовало бы найти такого федерального судью, который испытывал бы особую неприязнь к Трампу и при этом хорошо разбирался бы в деятельности высокотехнологичных предприятий, чтобы он в подведомственном ему районе начал судебное разбирательство в отношении политики Трампа против Huawei. Для этого необходимо хорошо усвоить уроки прежних лет и найти единомышленников в юридических кругах американской верхушки.

Важно понимать, что переговоры с Америкой, в том числе межправительственные переговоры между Китаем и США, – это переговоры с американскими юристами, поэтому необходимо объективно оценивать и себя, и оппонента, чтобы использовать в борьбе с ним его же средства. Политические механизмы США функционируют, опираясь на закон, что придает особую значимость деятельности юристов. Юридическая культура проявляется на всех уровнях политического управления, включая дипломатические переговоры. Но в переговорах юристы чаще бывают деструктивны, чем конструктивны, так как слишком сильно зацикливаются исключительно на положениях договора вместо того, чтобы искать компромиссы. В американо-китайских торговых переговорах американской стороной руководил опытный юрист и политик Роберт Лайтхайзер^[18]. В переговорах с США для ведения с ними конструктивного диалога необходимо следовать американской логике рассуждений и правилам игры: во-первых, нужно сразу «провести красную линию», обозначить границы обсуждений, указать, какие темы следует обсуждать, а какие – нет; во-вторых, на каждом шагу закреплять свои позиции, последовательно продвигаясь вперед; в-третьих, снова и снова объяснять собеседнику последствия недоговоренности для обеих сторон. Лучше не достигнуть результатов, чем пойти на принципиальные уступки, при установлении принципа необходимо твердо следовать ему. Чтобы объективно оценивать и себя, и оппонента, необходимо нанять лучших американских юристов, предоставляющих консультации за пределами страны. Их отличает высокая профессиональная этика и профессиональный авторитет, поэтому информация, которая не подлежит распространению за пределами страны, останется неразглашенной.

США изменились, меняются и китайско-американские отношения. В этих условиях китайцам следует постоянно обращаться к основам, стараться глубже понять Америку, учиться оценивать китайско-американские отношения с позиций США, постигать правила игры в американской политике. «Знай себя и своего оппонента, тогда будешь непобедим» – очень важно не забывать этот постулат, размышляя о невиданных за последнюю сотню лет переменах.

Конструктивные меры на новом этапе развития китайско-американских отношений

В 2018 году китайско-американские отношения резко изменились. Это произошло по инициативе США. Как относиться к этим изменениям? Не окажутся ли обе страны, как считает большинство людей, например профессор Гарвардского университета США Грэхам Аллисон, в конфронтации, попав в так называемую «ловушку Фукидида»^[19]? К чему приведут нынешние торговые трения между США и Китаем, как будет развиваться этот конфликт и чем завершится? Как он скажется на развитии Китая в соответствующих отраслях, например на отрасли производства и высоких технологий?

Почему китайско-американские отношения могут попасть в «ловушку Фукидида»?

Мы должны четко и трезво подходить к размышлению о китайско-американских отношениях, потому что подходы США и Китая весьма несхожи: цель развития Китая вовсе не заключается том, чтобы стать таким же, как современная Америка. Лидеры Китая в своих выступлениях, будь то отчетный доклад на XIX съезде КПК или речи на площадках международных организаций, в числе которых Мировой экономический форум в Давосе, Боаоский азиатский форум и др., не раз подчеркивали, что Китай поддерживает современный мировой порядок и не ищет иных путей, он не стремится, подобно западным державам, к военному превосходству и распространению своего влияния.

Стратегические цели Китая расходятся с целями, преследуемыми в настоящем США или в прошлом Великобританией, но некоторые спросят: «Изменится ли Китай, став в будущем сильнее? Станет ли Китай, подобно сегодняшним США, разворачивать вооруженные силы по всему миру, добиваться политического влияния и охотиться за политическими агентами?» Можно уверенно ответить, что будущее развитие Китая этого не предполагает, его самобытные культурные традиции и современную систему управления сложно перенести в другие страны.

Что касается культурных традиций, то у китайца в крови стремление находиться «в гармонии даже при разногласии»^[20]. Западные же колонизаторы в свое время требовали от представителей других этносов и культур следовать тем же убеждениям, что и они сами. В странах Латинской Америки они даже освобождали от уплаты налогов аборигенов, принявших христианскую веру, а иноверцам и язычникам благосостояние и жизнь вовсе не гарантировались. Подобные подходы абсолютно не характерны для Китая.

С этим тесно связано глубоко укоренившееся понимание концепции семьи. Китайские эмигранты, проживающие в разных странах мира, добившись успеха за границей, всегда стремятся вернуться на родину. Люди Запада больше стремятся «находиться в согласии, имея похожие взгляды». Сесил Родс в годы английской колонизации в Южной Африке занимался добычей алмазов в Родезии (совр. Зимбабве), не был женат, а перед смертью завещал все свое состояние Оксфордскому университету и учредил «стипендию Родса». Он мечтал об обучении в Оксфорде молодежи из британских колоний, чтобы впоследствии те могли влиять на свои страны западными идеями и ценностями. Таковы наиболее типичные взгляды представителей Запада, добившихся успеха. Китайская культура и традиции непохожи на западные, даже в периоды наивысшего расцвета Китай не расширял морские территории и не распространял свои религиозные убеждения.

Выдвигаемые сегодня китайскими лидерами стратегические цели «двух столетий»^[21] направлены на сохранение территориальной целостности и социально-экономическое процветание, улучшение жизни и благосостояния народа. Экономический расцвет не может быть игрой с нулевой суммой, от экономического процветания Китая может быть польза всему миру, а не только одной стране. Требования Китая относительно территориальной целостности понятны, границы четко очерчены, самыми актуальными остаются разрешение тайваньского вопроса и проблемы принадлежности острова Сенкаку (Дяоюйдао) в Южно-Китайском море. Эти требования не конфликтуют с интересами США, обе страны разделяют тысячи километров в Тихом океане, поэтому в геополитическом отношении они могут быть двумя мировыми державами, расположенными на наибольшей в мире дистанции друг от друга.