Изгой

Нет, в будни пусто. Кстати, вечер пятницы – это будни? О да, это интересный вопрос. Вроде бы еще будни, но уже весь народ угашенный по самое не балуйся. Значит, будем считать это пограничным вечером, переходным периодом от неблагодарного низкооплачиваемого труда к заслуженному скотскому состоянию

Мощнейшая сцена:* * *– А нам что делать? – почему то шепотом спросил Федя.– Ничего, – покачал головой Седьмой. – Просто будьте рядом и молчите. Я буду слушать молитву имама и родственников вашего брата. Вы будете слушать мою молитву. Не важно, что вы не понимаете слов, не важно, что вы – другой веры. Главное, что вы знаете, для кого эта молитва. Если она дойдет до вашего сердца, вы почувствуете то, что чувствуют люди, которые сейчас находятся там, рядом с ним. И вы будете незримо присутствовать с ним в последние минуты его пребывания на этой земле...Федя, не дослушав, начал всхлипывать и закрыл лицо руками.– Причитать и выть нельзя, ибо это не есть сунна. Плакать можно, но только негромко, – тихо сказал Седьмой и, надев на ухо гарнитуру, включил телефон. – Мы начинаем...Седьмой вздел руки перед собой, сложил их и, прижав к груди, начал читать молитву. Читал истово и красиво, у него был мелодичный голос, на удивление развитой музыкальный слух и прекрасно поставленная дикция – можно сказать, что он не читал, а пел, как заправский мулла с солидным стажем.Впрочем, Федя на все это не обращал внимания: он упал на колени и плакал навзрыд, зажимая рот, чтобы хоть как то приглушить рыдания. Я отвернулся к окну – сам еле сдерживался, чтобы не зареветь, – и увидел Ленку.Наша злюка мегера подсматривала за нами, расплющив нос о стекло. Впрочем, «подсматривала» – это весьма относительно: глаза ее были закрыты, а по щекам текли даже не ручейки, а буквально реки слез...

Кто путает джихад с разбоем – впадает в куфр, – хрипловато ответил Седьмой, продолжая свои страшные приготовления. – По вашему, в ересь. И этот еретик заслуживает самого сурового наказания...

– У нас дома тоже так живут, – мудро прищурился хлопкороб. – Большинство бедствует, а кучка негодяев всех обирает и жирует за чужой счет. Наверно, так везде устроено.– Может, так устроено потому, что вот это большинство – тупоголовые трусливые бараны?!

(...)– Я думаю, так устроено потому, что большинство – нормальные люди, – негромко ответил хлопкороб. – Они не герои, не разбойники, они хотят жить тихо и мирно, спокойно работать. А негодяев немного. Эти негодяи – они легко ударят человека, чтобы отнять у него хлеб. Не будут потом мучиться из за этого. Это особые люди. Уроды. Они всегда собираются в стаю, чтобы не работать, а рвать куски у других, которые нормальные.– И так было всегда: природа человечья за последний миллион лет не изменилась ни капли, – подытожил я. – Вот вам восточная мудрость из вагончика бытовки.