Buch lesen: "Право первой ночи, или Непокорное сокровище"

Глава 1. Тася

Анастасия

*

– Тася, Тася! – чьи-то маленькие ладошки трясли меня за плечо. – Мама Тася, вставай! У тебя кровь на носике! Только не умирай, пожалуйста!

Какая ещё мама Тася?

Меня зовут Анастасия Аникеева, мне двадцать три. И я точно не могу быть чей-то мамой. Потому что уже десять лет как прикована к инвалидной коляске.

Мне было тринадцать, когда меня сбил на пешеходном переходе лихач-мажор. Итог – перелом позвоночника и долгая мучительная реабилитация.

Полностью исцелиться я так и не смогла. Но даже то, что теперь я была в состоянии хотя бы сидеть, не корчась от боли – уже являлось большим достижением.

Чтобы обеспечивать себя, по интернету освоила профессию графического дизайнера в онлайн-школе искусств и научилась работать дистанционно. Теперь занимаюсь оформлением листовок, визиток, каталогов, упаковок товара, мерчем и визуалом для соцсетей. Работа творческая и интересная.

– Что происходит? – спросила я, зевнула и медленно распахнула глаза, ожидая, что сейчас вынырну из этого странного сна с малышами.

Но странности продолжились. Мало того, что мой голос прозвучал непривычно, словно в него добавили бархатные нотки, так ещё я обнаружила, что лежу на каменном полу в каком-то холодном подвале с узким окошком под деревянным полусгнившим потолком.

На мне совершенно странное, старомодное и много раз штопанное платье как в сказке про Золушку в дотыквенный период.

И рядом со мной на полу сидит зарёванная малышка лет пяти. Светловолосая, миловидная, хрупкая. Почему-то очень худенькая. Тоже одетая в какие-то допотопные лохмотья.

А самое невероятное – то, что я смогла пошевелить ногой! Обеими ногами! И я их чувствовала! Колени болели как после ушиба, и это было самое чудесное ощущение за последние десять лет, от которого я сама чуть не разревелась.

Я! Чувствовала! Ноги!

Это было слишком невероятно и сказочно, чтобы быть правдой.

Задрала длиннющий подол, чтобы посмотреть на ушибы, и судорожно глотнула воздух.

Ноги были не моими!

Присмотрелась – руки тоже.

– Мамочка Тасенька, как хорошо, что ты очнулась! – ребёнок снова разрыдался. На этот раз от облегчения. – Я же говорила тебе, что не надо залезать на эту лестницу: она шатается!

– Я не твоя мама, малышка, – мягко произнесла я. – Откуда ты? И где мы вообще?

В голову тут же прилетели воспоминания о новостях в интернете – о торговцах людьми. Правда, было непонятно, для чего нас так вырядили.

– Тасенька, ты же сама разрешила мне тебя мамой называть! – расстроенно всхлипнула малышка. – Моя мама умерла от лихорадки, и отчим решил продать меня своим друзьям, ты помнишь? А ты меня спасла.

– Может, галлюцинации? – растерянно пробормотала я себе под нос.

Или всё это правда, и я теперь как одна из героинь-попаданок в любовном фэнтези?

– Какие галюнации? – удивлённо переспросила девочка.

– Видишь ли, я ничего не помню, – честно сказала я и попыталась встать.

Кажется, меня на самом деле занесло в это чужое тело. Худенькое, изящное, но в целом здоровое. А его обладательница упала с лестницы и крепко приложилась головой и коленями. Болели ноги, нос и лоб. На лице было размазано что-то липкое. Потёрла рукой – это оказалась кровь.

Видимо, без сотрясения мозга тут не обошлось: перед глазами заплясали чёрные мушки и голова закружилась. Так что, поднявшись на ноги и ощутив огромную радость, что я могу стоять, мне пришлось снова сесть на пол.

– Как не помнишь? Совсем не помнишь? – изумилась малышка.

– Совсем, – призналась я. – Расскажи, пожалуйста, коротко – что к чему. Как тебя зовут? И меня? Где мы? И что вообще происходит?

– Ты – баронесса Анастасия Лаунд, – торжественно объявила девочка.

– Баронесса? Ты уверена? – показала я на одну из заплаток на своём платье.

– Конечно! Пусть у тебя мало денег, но титул-то всё равно у тебя есть! – эмоционально воскликнул этот ангелочек.

– Допустим, – не стала я спросить. – А ты тогда кто? Тоже баронесса? Только маленькая?

Малышка рассмеялась:

– Скажешь тоже, Тасенька! Я дочь сапожника. Можно сказать, сапогесса.

– И где мы находимся? – уточнила я.

– У тебя дома, в поместье Танберт. Тут раньше твоя бабушка жила, – пояснила девочка. – А я – Вики. Виктория Эмет. Вспомнила?

– Нет, – покачала я головой, и до нас донёсся громкий стук в дверь вперемешку с мужским басом:

– Леди Лаунд, открывайте! Мы знаем, что вы дома! Вам не удастся вечно бегать от кредиторов!

Глава 2. Отсрочка

Анастасия

*

Девочка вздрогнула и прижалась ко мне, а я инстинктивно обняла её хрупкое тельце в подспудном стремлении защитить.

– Открывайте, леди Лаунд! – стук в дверь и мужской голос за ней стали ещё более настойчивыми.

– Нас выкинут на улицу, да? – в глазах малышки снова заблестели слёзы. – И мы пойдём в Дом утех, как говорила соседка – Лариса Мразель?

Годы инвалидности научили меня давать отпор разным хамам и нацеплять маску невозмутимости, даже когда тебе выкрикивают оскорбления в лицо.

– Мразель – на то и Мразель, чтобы гадости говорить, – отозвалась я, делая вторую попытку подняться с пола.

На этот раз голова закружилась гораздо меньше.

Малышка в ответ на мои слова хихикнула и смахнула слезинки со щёк.

– Вики, а тут есть какое-нибудь зеркало? Наверное, у меня всё лицо кровью измазано, – потёрла я щёки, пытаясь счистить налипшую на коже полоску запёкшейся крови.

Потрогала лоб – там, как вишенка на торте, вздувалась огромная шишка, а нос опух и горел огнём.

Как говорится, единорог на тропе войны.

– Зеркало в спальне, – закивала Вики. – Оно, конечно, треснутое и мутное, мы его на свалке нашли. Но что-то разглядеть можно.

Ладно, нет времени бегать по этому деревянному строению, чтобы спальни с зеркалами искать. Ещё немного – и нам дверь вынесут.

Не знаю, что за чудо произошло и почему именно со мной, но сейчас я была в теле баронессы и отвечала за девочку, которая видела во мне мать и защитницу. Я не могла её подвести.

Стараясь не пошатываться, направилась к лестнице с удобными ступеньками, по которой поднялась наверх.

Вики засеменила за мной, поглядывая с опаской, что я вот-вот снова грохнусь в обморок.

Ходить на своих ногах и чувствовать их – это было так здорово!

«Давно забытые ощущения», – мысленно улыбнулась я, после чего натянула на лицо самое свирепое выражение, какое только могла.

Дорого бы отдала за то, чтобы посмотреть на себя в этот момент со стороны.

Интересно, где сейчас настоящая Анастасия Лаунд?

Если она вселилась в моё инвалидное тело – я ей не завидую. И поменяемся ли мы с ней телами снова?

Впрочем, об этом я буду думать потом.

А сейчас скинула щеколду и резко распахнула дверь. Барабанящий в неё мужчина – лопоухий массивный брюнет с маленькими глазами и носом-картошкой не ожидал такого подвоха и ввалился внутрь, едва не рухнув на пол.

Пока он не очухался, применила тактику «Лучшая защита – это нападение».

– Что вы себе позволяете?! Зачем ломаете мою дверь и пугаете одинокую женщину с ребёнком? Из-за вас я упала с лестницы и разбила лицо! Я подам на вас жалобу в суд на причинённый мне моральный и физический вред! – наехала я на верзилу, одетого в коричневый сюртук, чёрные штаны и сапоги.

Угораздило же меня попасть в средневековье…

Поднявшись на ноги и увидев моё окровавленное лицо, он отшатнулся:

– Да я вас даже пальцем не трогал! Вы сами себе увечья нанесли, лишь бы по долгам не платить!

– Вы в своём уме?! – возмутилась я. – Хотите сказать, что я, баронесса, буду добровольно ломать себе нос и разбивать лицо?

– Да кто вас знает! – огрызнулся брюнет. Но слово «баронесса» подействовало на него отрезвляюще, он немного сбавил обороты. – Вы настолько хитрая и изворотливая женщина, что способны на что угодно.

– Готов повторить эту фразу в суде? – угрожающе прищурилась я.

– Давайте не будем горячиться, – вскинул он руки. – Мне жаль, что вы упали. Но я вас уже два месяца разыскиваю, где только можно. Долг по вашей кредитной задолженности растёт с каждым днём. Могу дать вам ещё месяц отсрочки, но ни днём позже! Только исключительно ради уважения к вашему титулу. Если не выплатите всю сумму – ваше поместье уйдёт с молотка на аукционе. Надо было думать, прежде чем займы в трёх банках брать!

Вынув из кармана сюртука сложенный пополам документ, он приписал там внизу размашистым почерком: «Срок продляется на месяц» и поставил свою подпись.

После чего с громким шлепком положил эту бумагу на чистый, но сильно поцарапанный стол.

– Увидимся через месяц! Ищите деньги на погашение долга или пакуйте вещи, – хмуро заявил мне брюнет, развернулся и вышел.

Я шумно выдохнула.

Всегда знала, что кредиты – это зло…

Глава 3. Целительница

Анастасия

*

– Ура! Нам ещё целый месяц можно пожить спокойно! – обрадовалась малышка. – А потом можно будет на Элингорье податься: говорят, там всегда тепло, фрукты круглый год. Сделаем шалашик где-нибудь на берегу речки, недалеко от какого-нибудь поселения. Походим по домам – может, кому-то няня нужна или горничная? Лишь бы в руки пиратов и работорговцев не попасть, – не по-детски размышляла Вики. – Или можно пойти на восток, в Айгорию. Там безопасно. Говорят, там теперь новый король – Рэйвен Мудрый. Его все хвалят.

Видимо, ей в этой жизни уже пришлось натерпеться всякого.

– Да, как вариант, – потёрла я висок.

В голове ещё не совсем уложилось, что я могу стоять на ногах и даже ходить, поэтому, сделав несколько шагов по комнате, опустилась на старый диван.

Вики тут же забралась ко мне под бочок. Я обняла её хрупкое тельце.

Настало время получить побольше информации, и я приступила к расспросам.

– Скажи-ка, моя хорошая, а откуда у нас вообще эти кредиты? – задала я первый вопрос.

– Ты совсем ничего не помнишь? – сокрушённо посмотрела она на меня. – Память не возвращается?

– Нет, – покачала я головой.

– Все эти кредиты – это всё из-за меня, – расстроенно всхлипнула Вики. – Отчим напился и решил меня продать. Он позвал разных мужиков в свою сапожную лавку, чтобы устроить аукцион. И потирал руки, что за меня много денег предлагают. Я плакала, вырывалась, пыталась сбежать, но меня к стулу привязали и тряпкой заткнули рот. А тут ты в эту лавку зашла, чтобы себе сапоги купить. Увидела, что происходит, и тебе меня жалко стало. Ты сказала, что покупаешь меня. Вот только цена была огромной.

– А продажа детей – это разве законно? – ужаснулась я, испытывая острую жалость к этому светловолосому ангелочку.

– Конечно. Это же дети, не взрослые, они своим родителям принадлежат. По закону Лайнус был моим родителем: он удочерил меня три года назад, и мог делать со мной что угодно: сдать в аренду, продать или выкинуть на улицу, – по-взрослому серьёзно объяснила девочка.

– Ужас какой… – мрачно выдохнула я.

– Да, когда ты чувствуешь себя вещью – приятного мало, – отозвалась она и продолжила: – Так вот, насчёт кредитов. Тебе нужно было заплатить больше, чем предлагал самый богатый дядька – противный толстый хряк Марнис Левин. Но у тебя не было таких денег. Отчим сказал, что подождёт до утра. И если ты не принесёшь ему всю сумму – он отдаст меня Марнису. И тебе пришлось идти в банк. Кредит дали, но под залог поместья.

– Ясно… – пробормотала я. – И в каком ты сейчас статусе? Кто ты для меня по документам? Не получится ли так, что Лайнус передумает и придёт забирать тебя назад, как твой официальный родитель? Чтобы снова продать – ещё подороже?

– Нет-нет, – затрясла головой малышка. – Такого точно не будет. Чтобы получить всю эту крупную сумму, Лайнусу пришлось идти в банк. Он не хотел, но жадность заставила. Ты оформила не просто кредит, а целевой: на приобретение ребёнка – Виктории Эмет. Банкиры отдали всю сумму Лайнусу только после того, как он подписал документы, что отказывается от всех прав на меня и передаёт тебе полное опекунство. То есть теперь ты по закону мой опекун. Или опекунша?

– Наверно, правильнее говорить «опекун», – выдохнула я с облегчением. Хотя бы с этой стороны засады не будет. – А где твой настоящий отец, Вики?

Девочка тяжело вздохнула:

– Погиб на охоте, когда мне было полгода. Я его вообще не помню.

– Соболезную, Викуся, – сочувственно погладила я её по спине.

– Будь он жив – всё было бы по-другому, – грустно сказала она.

– Да, точно, – согласилась я и уточнила: – Ты сейчас рассказала про один кредит. А ещё два откуда взялись? Их ведь три всего, верно?

– Верно! – кивнула девочка. – Когда ты привела меня сюда, к себе домой – у меня на тот момент уже были застужены почки. Болезнь перекинулась на лёгкие, началась пневмония. Ты пыталась меня вылечить разными отварами и снадобьями, но ничего не помогало. А чтобы вызвать лекаря, тоже нужны деньги – не слишком большие, но у тебя даже такой суммы не было. Ты пошла в банк во второй раз. Взяла новый кредит и оплатила услуги целителя. Мой случай считался тяжёлым и запущенным, за него взялся только господин Дарон – самый знаменитый на всю округу. Он меня вылечил. Я осталась жива, а ты – оказалась с двумя кредитами. Потом, чтобы проплачивать их, ты взяла третий.

– Брать третий кредит, чтобы оплачивать первые два… Жизненно, – снова потёрла я висок.

Голова опять начала кружиться: наверное, последствия удара продолжили сказываться.

– Викуся, мне бы прилечь, – мягко обратилась я к девочке. – Можешь отвести меня на кровать?

– Конечно, она в той комнате! – махнула она рукой и насторожилась: – Тася, тебе плохо? Давай я попробую тебя исцелить? Не уверена, что получится, но я попытаюсь. Если вдруг нечаянно поставлю тебе ещё один синяк – ты только не обижайся, ладно?

– Ты целительница? – сильно удивилась я.

– У меня есть дар, но он нестабилен. И я не умею исцелять себя сама. Один раз получилось вылечить кошку, когда её собаки покусали. А когда я попыталась убрать синяк у соседского мальчика – у него появился ещё один. Когда-нибудь я научусь управляться со своим даром, и мы разбогатеем, мамочка! Я тебе обещаю!

Глава 4. Неожиданный эффект

Анастасия

*

– Если в тебе есть дар целительства, его надо развивать! – сказала я малышке.

– А как развивать, Тасенька? – с недоумением посмотрела малышка. – Для таких, как я, есть Маунсгрейв – школа целительства. Но туда берут только тех, у кого деньги есть.

– Значит, нужно где-то раздобыть финансы. Чтобы кредиты закрыть и тебя в эту школу отправить. Насколько я поняла, целители неплохо зарабатывают, да? – отметила я. – Для излечения от твоей пневмонии и застуженных почек господин Дарон взял с нас большую сумму.

– Так ведь он специалист с дипломом, – развела руками девочка. – Закончил Академию целительства в Вентворте. Говорят, у него есть Похвальные грамоты даже от самого короля!

– Ты говорила, что тебе удалось вылечить кошку, покусанную собаками. Расскажи, киса сильно пострадала? Ты излечила ей серьёзные раны или только царапины? – внимательно посмотрела я на Викусю.

– У кисоньки была глубокая рана на боку и на шее. И лапа перекушена. Там всё очень плохо было, – помрачнела малышка, вспоминая раненое животное.

– И ты быстро её вылечила? – изумлённо спросила я.

– Я сама толком не поняла, как это сделала. Просто мне очень жалко стало эту котейку. Я отогнала от неё собак. Она лежала в траве вся в крови, такая несчастная, и плакала от боли. Я взяла её на руки: хотела отнести в дом, чтобы перевязать какой-нибудь тряпочкой. Шла – заревела: до того мне её жалко было. Почувствовала, что ладошки запульсировали и потеплели. А когда принесла Зефирку в дом, то увидела, что все раны на ней затянулись. Она меня облизала – до того была мне благодарна, – улыбнулась Викуся.

– Ты ей имя дала, да? Зефирка – звучит красиво, – искренне сказала я.

– Да, потому что белая и безумно миленькая, как пушистый зефирчик. Я его один раз в жизни ела: одна тётенька на рынке угостила. Но я запомнила, как это вкусно. А вот и она, – махнула она рукой на вошедшее в комнату маленькое белоснежное облако с голубыми глазёнками и гордо поднятым хвостом.

– Ого, какая прелесть! – восхитилась я.

– Она нас от крыс и мышей спасает. Отличная крысоловка, – с гордостью пояснила малышка.

В три прыжка преодолев комнату, Зефирка заскочила к нам на диван и свернулась тарахтящим клубочком на коленях Викуси. Та сразу зарыла ладошки в мягчайший мех и принялась наглаживать эту пушистую милоту.

– Так что я сама не знаю, как исцелила её. Попыталась потом синяк на руке Кевина излечить: он с телеги упал. Но только второй ему поставила, ещё больше. Кевин потом на меня своей маме нажаловался, и она меня отругала, – вздохнула малышка. – Если позволишь – я попытаюсь сейчас у тебя синяки убрать и шишку на лбу. И ссадину тоже. Только я не уверена, что у меня получится. Вдруг я только хуже сделаю?

– Тебе нужно на ком-то тренироваться, – отметила я. – Даже если ты мне нечаянно ещё один синяк поставишь – ничего страшного. Синяком больше – синяком меньше, какая разница? Попробуй!

– Хорошо, Тасенька, – закивала малышка. – Только ты не ругайся потом, если что не так, ладно?

– Не буду! – честно заверила я.

– Закрой глаза! – попросила юная целительница.

Я подчинилась, и маленькие тёплые ладошки легли на мой лоб.

Голову сразу словно охватило нежное облачко – приятно горячее, с нотками малины и карамели.

Прошло примерно минуты три, когда Викуся убрала руки и тихо выдохнула:

– Ой…

– Что не так? – распахнула я глаза.

– Есть хорошая новость и странная. С какой начать? – виновато посмотрела на меня малышка.

– Давай с хорошей, – заинтригованно сказала я.

– Шишки на лбу больше нет. И ссадина зажила. И нос снова стал нормальным, – ответила Вика.

Потрогала лицо – и правда, я больше не напоминала побитого единорога.

– А вторая новость? – уточнила я.

– Твои глаза стали ярко-синими, как васильки, – озадаченно почесала макушку девочка.

– Да? А были? – спросила я.

– Серыми, – пожала она плечами.

– А лишних синяков не добавилось? – спросила я.

– Нет, – покачала она головой.

– Так на этом зарабатывать можно, – обрадовалась я. – Конечно, эксплуатация детского труда – это не слишком хорошо. Но это способ решить наши проблемы. Только тебе потренироваться надо! А там – вдруг к нам выстроится очередь из аристократок, желающих поменять цвет глаз? Правда, нужно учесть множество нюансов. То, что ты меня исцелила – на твоём собственном здоровье как-то отразилось? Ты не чувствуешь усталости или упадка сил?

– Нет, абсолютно! – заверила девочка. – Кстати, я могу на Шарике тренироваться. Его не так жалко, как Зефирку. Вдруг что-то пойдёт не так, и один глаз у него будет синим, а второй – зелёным?

– Не думаю, что он из-за этого расстроится. Лишь бы зрение не пострадало, – ответила я.

– Нет-нет, на зрении это никак не отразится! – замотала головой Викуся. – Я не могу этого объяснить, просто почему-то уверена в этом.

– Вот и отлично, – подвела я итог. – А сейчас – проводи меня, пожалуйста, в такое место, где я могу умыться. Хочется убрать с себя засохшую кровь.

– Пойдём, покажу, где ванная! – не выпуская Зефирку из рук, Викуся спрыгнула с дивана на пол.

Глава 5. Зачарованная посуда

Анастасия

*

Малышка проводила меня в ванную комнату и куда-то убежала.

А я впервые за долгое время осталась наедине с собой.

Над каменной, покрытой трещинами рукомойкой, висело подобие зеркала. Викуся упоминала, что зеркало находится в спальне. А тут была приделана к стене полоска фольги размером с альбомный лист.

Так что я смогла разглядеть лишь общие очертания своего нового лица. То, что я смогла с превеликим трудом разглядеть – мне понравилось. Ровный нос, аккуратный подбородок, высокий лоб, миндалевидный разрез глаз. Даже в такой мутной фольге была ярко видна синева моих очей.

А волосы оказались длинными, густыми и очень светлыми. Они лились мягким волнистым каскадом за спиной.

Но больше всего мой восторг снова и снова возвращался к ногам.

В голове не укладывалось, что я могу ходить! И прыгать! И даже бегать!

Так что в целом всё было не так плохо. Я и Викуся живы и здоровы, и это главное. Всё остальное – приложится.

Оглянувшись по сторонам, отметила, что ванная комната была старенькой, но опрятной. Анастасия Лаунд и Викуся как могли поддерживали в доме порядок и уют.

Я оценила милоту лоскутных салфеток на тумбочке, чистые занавески и плетёные корзинки из ивы, в которых алели и приятно пахли засушенные цветы.

Старая каменная ванна имела несколько сколов, но была начищена до блеска.

Удивилась, что тут был даже простенький, но водопровод с тёплой водой. И канализация, подключённая к унитазу из странного материала, напоминающего застывшую смолу.

Открыв старенький деревянный шкаф возле рукомойки, обнаружила там расчёски и импровизированные зубные щётки: жёсткий мох, прикреплённый белой шерстяной нитью к тонким длинным палочкам.

Возникла догадка, что эта белая нить была скатана из кошачьей шерсти Зефирки.

Поразилась, что в качестве зубной пасты, то есть зубного порошка, тут была обычная зола в глиняном горшочке.

Когда-то в интернете читала, что золой чистили зубы ещё древние греки и римляне, а потом этот способ взяли на вооружение так называемые выживальщики.

А здесь, в этом мире, обнищавшая баронесса использовала для выживания все подручные средства.

Очень надеюсь, что Викуся сможет подсказать мне, как тут всё делается.

Я не умею ни топить печку, ни варить мыло, ни прясть из шерсти кота, ни корзины плести. Всему придётся учиться с нуля.

Смыв с лица и шеи засохшую кровь, я вернулась в комнату.

– Тасенька, пойдём, надо тесто в печку поставить, – подскочила ко мне малышка.

– Тесто? – опешила я.

– Я бы сама могла, но я не дотягиваюсь, – развела она руками. – Тесто подошло уже – вон там в шкафу. Надо выложить его в чугунную кастрюлю и с помощью вон того ухвата поставить в печь.

– Сейчас попробую… – принялась я выполнять её инструкции.

– Хорошо, что мы в муку добавляем высушенный и мелко смолотый пырей. То есть корешки пырея – беленькие такие. Они вкусные и полезные. И придают хлебу объём, – пояснила малышка.

– Как интересно, – единственное, что я могла на это сказать.

– Можно ещё попробовать смолотые сухие корни лопуха добавить. Посмотрим, что получится, – заявила девочка.

– А у нас они есть? – осторожно спросила я.

– Конечно! Мы же с тобой целый мешок насушили! Пытались из этого лепёшки печь – разбавляли ржаную муку лопуховым порошком, получалось неплохо. А в хлеб ещё не добавляли, – объяснила Викуся.

– Прости: я забыла все рецепты. Вообще всё, – горестно вздохнула я.

– Не расстраивайся, Тасенька: я тебе всё буду подсказывать! – заверила меня малышка.

Запихнув с помощью ухвата кастрюлю с тестом в печь, я задумчиво спросила:

– И что теперь?

– Надо заслонку закрыть. Пускай хлебушек печётся, – пояснила Вика.

– Слушай, наверное, надо было стенки кастрюли чем-то смазать? – поздно сообразила я. – Иначе тесто прилипнет.

Ну не кулинар я ни разу, что поделать…

– Нет, Тасенька, не надо, – заверила малышка. – У нас ведь кастрюля магическая, в ней ничего не пригорает и не прилипает. И разбить её невозможно. Она тебе от бабушки досталась. И она очень дорогая!

– Правда? – встрепенулась я. В голове моментально вспыхнула схема частичного погашения кредита за счёт этой посуды.

Но Викуся быстро развеяла мои варианты обогащения.

– Ты однажды уже пыталась её продать – чтобы хотя бы часть долгов закрыть, – сказала малышка. – Но, как оказалось, твоя бабуся магией привязала эту посудину к тебе. И произошло вот что: ты пошла на рынок – продала кастрюлю, взяла деньги. Возвратилась домой – а она опять в твоём шкафу. Такой скандал был! Ты все деньги вернула покупателю. Нам сильно повезло, что господин Мерсьен проверил тебя на артефакте правды. Он убедился, что ты не знала о магической привязке этой посуды к тебе. И не стал подавать на тебя в суд. Так что всё хорошо тогда закончилось.

– А много тут ещё таких вещей? Привязанных ко мне? – изумлённо уточнила я.

– Мы только про кастрюлю поняли, – развела руками Викуся.

Нашу беседу прервал неожиданный стук в дверь.

Я вздрогнула, и мы с малышкой встревоженно переглянулись.

– Стучат громко, но вежливо. Не барабанят. Значит, не приставы, – сделала вывод девочка. – Спросить кто?

– Давай, – кивнула я.