ОН вел ее, держа руку на шее, близко прижимая к себе, отчего она вся сразу и безоговорочно стала ЕГО. Она вся принадлежала ЕМУ до конца, до последней своей клеточки, до последнего дыхания, и в этот момент любила ЕГО так сильно, как никогда раньше.

ОН медленно повернулся к ней и взял в руки ее лицо…

ОН шел к выходу, сгорбившись, не оглядываясь, целую вечность.

Год 2013. Февраль. Москва

Мой любимый, мой самый дорогой человек!

Я думаю, я всё время думаю о тебе, о нас, обо всем, что с нами произошло. Пытаюсь, пробую разобраться, как-то оценить, посмотреть на свою совершенно изменившуюся жизнь, силюсь понять случившиеся со мной невероятные перемены.

Ты понимаешь, я – другая Соня, вот уже полгода. Я по-другому хожу, разговариваю, смеюсь и даже, мне кажется, сплю как- то иначе. И мне всё это нравится. Я сильно изменилась внешне, и это смущает меня больше всего. Мне кажется аномальной моя привлекательность и то, как реагируют на меня незнакомые и даже знакомые люди. Те, кто давно и хорошо меня знают и любят, говорят, что от меня исходит свет, и поэтому со мной хорошо. Одна моя подружка спросила: «Можно тебя потрогать?»

А те, кто узнал меня совсем недавно, с ними что? Твоя московская племянница просто звенит, когда слышит мой голос, а твоя невестка пишет мне такие письма со словами любви и восхищения, что становится не по себе. Что всё это значит?! Почему это со мной происходит?

Конечно, вроде бы объяснение лежит на поверхности: я влюблена. Но ведь я влюблена не впервые в жизни, и ничего такого, похожего на то, что происходит со мной сейчас, припомнить не могу.

Даже чудовищный стресс от нашего прощания, непрерывно льющиеся слезы, как их ни вытирай, не погасили этого внутреннего свечения и радости, причину которой я пытаюсь осмыслить.

Кажется, всё плохо. Мы не можем быть вместе, нет даже слабой надежды. Неизвестно, когда мы увидимся, смогу ли я тебя когда-нибудь обнять, а ты взять в руки мое лицо и поцеловать так, что я опять почти потеряю сознание.

Все время передо мной твое лицо, твои глаза в аэропорту. В них всё – любовь, тоска, нежность, слезы и настоящее горе, и болезнь и много еще чего, что не поддается никакому описанию словами. Моего словарного запаса явно не хватает. Таких глаз у мужчин просто не бывает. И таких женщин, на которых смотрят эти глаза, тоже просто не может быть.

И твой уход, и с каждым твоим шагом покидающая меня жизнь, и абсолютная пустота внутри, и разорванное в клочки сердце.

Я не все помню, что было потом. Как сомнамбула я медленно двигалась за какими-то людьми. Кто-то снимал с меня шубу и сапоги и снова надевал. Какой-то мальчик довел меня до выхода на посадку, заботливо посадил в кресло, тщательно сложил рядом мои вещи, и что-то ласково по-немецки говорил, что-то про мою красоту и хороший конец.

А я тогда знала точно, что это ВСЁ, КОНЕЦ. И жить я больше не хочу, не могу, да, и незачем.

В Москве меня в прямом смысле подхватили большие руки встречающего меня шофера и доставили прямо на мой диван, где и оставили умирать.

И вот здесь из телевизора зазвучала музыка со словами «я люблю тебя до слез». Слез больше не было, по-моему, не было дыхания, не было ничего.

Потом была температура, которая росла, как сумасшедшая. И никаких признаков болезни, только температура. Наконец, она перестала расти и остановилась на отметке 38,9. А я была уверена, что она поднимется, как минимум, до ста.

Но я, почему-то осталась жива, не случился инфаркт, или еще что-нибудь похуже. На следующий день я смогла встать, чтобы позвонить тебе и понять, что ты тоже жив.

И после того, как я услышала твой больной голос, я подумала: если бы я верила в Бога, я бы должна была поблагодарить Его за то, что Он разрешил мне еще пожить, и если Он так добр, то, может быть, Он позволит мне еще тебя увидеть, а если Он все может, как все думают, то пусть Он сделает так, чтобы я могла с тобой БЫТЬ, где и как ему будет угодно.

Все события последнего времени никак не могли способствовать возникновению того состояния моей души, в котором она сейчас пребывает, ни этому внутреннему свечению, ни сверканию моих глаз, ни блуждающей улыбке на губах, заметной всем, ни звенящему голосу, ни танцующей походке, как у девушки.

Но это есть, и ничего с этим не поделаешь. Это надо осмыслить и, по возможности, понять, как с этим жить.

Пока я поняла только, что все это называется ЛЮБОВЬ, что ничего, ровным счетом, от меня не зависит, что даже, если я опять буду умирать, мне ничего не надо с этим делать, все сделается само, без всякого моего участия.

Вот такие интересные выводы. Как тебе?

Вот и все.

Я люблю тебя до слез.

Вся, совершенно, совсем твоя Я.

Год 2013. Февраль. Москва

В Москве Сонина жизнь постепенно с большим трудом входила в обычное русло: работа, дом, внуки, сын, друзья и всё остальное.

Она запретила себе думать о НЕМ. И какое-то короткое время ей это удавалось.

Но где-то через неделю, Соня включила компьютер, мышка сама потянулась к скайпу, и в ту же самую минуту раздался звонок на мобильный телефон.

ОН сказал:

– Пожалуйста, выходи в скайп, прямо сейчас. Я должен тебя увидеть. Немедленно. Сию же минуту.

– Именно этим я и занимаюсь. Звоню тебе.

– Видишь, какая между нами связь! А ты пытаешься ее разорвать. Ничего у тебя, Сонечка, не получится! Нельзя разорвать то, что не рвется. – А как же жить?

– Надеждой.

– На что?

– Как всегда на любовь. Вот она всё и решит. Ты сама это знаешь лучше меня. Но ты – злодейка.

– Почему?

– Мой шкаф весь пропах твоими духами. Зачем ты это сделала?

– Что сделала?

– Прыснула духами у меня в шкафу. Я с ума схожу.

– Ну что ты! Я этого не делала! Это твоя рубашка, которую я носила, так впитала запах моих духов. Не расстраивайся так, отдай Ане рубашку, пусть постирает. Правда, это мало поможет, запах еще долго останется. Не так уж и плохо пожить мне в твоей комнате, а тебе чувствовать меня рядом. Ты ведь еще не собираешься меня забыть?

– Я вообще не собираюсь тебя забывать, не говори глупостей. Я люблю тебя, ты знаешь. Я просто тебя обожаю.

– Когда же мы увидимся?

– Скоро. Не сомневайся. Я обязательно что-нибудь придумаю. Ты сегодня как-то особенно красива. Глазки засверкали. Идешь куда-то?

– Нет. Это я для тебя прихорашивалась. Я ведь собиралась тебе звонить.

– Всё. Я пошел. Очень скоро опять позвоню. Смотри. Я беру в руки твое прекрасное лицо и целую. Чувствуешь?

– Конечно. Не уходи!

Март 2013. Москва

Соня заболела. Так некстати. Она не болела так тяжело много лет. Обычно раза три в год Сонечка заболевает своим обычным хроническим бронхитом и не пугается, потому что научилась справляться с этим сама практически без помощи врачей. Она болеет болезнью, которая называется хроническая обструктивная болезнь легких, почти сорок лет, всё про нее знает и, можно сказать, относится к ней философски. Бывают болезни и похуже.

Но в этот раз случилось нечто из ряда вон выходящее. Соня не могла дышать. ее обычные антибиотики почему-то отказались работать, а навестившая Соню участковый терапевт была так напугана, что просто лишилась дара речи. Ехать в больницу Соня отказалась. Решила – как обычно, справлюсь сама. И не справилась. Температура 39 держалась неделю, никакими силами не удавалось ее снизить, и когда примчался сын и вызвал скорую помощь, Соня сдалась.

Она увидела белого, как полотно, своего 50-тилетнего ребенка. Сам он никогда раньше не видел маму в таком состоянии и решил (не без оснований), что сейчас она умрет.

Бедный, дорогой мальчик! Как же ему было страшно!

Он всегда сдержан в проявлении чувств, особенно в отношении матери. Предпочитает дела словам. И если ей нужна какая-то помощь, она приходит незамедлительно, только скажи. Любая.

Но сейчас при виде почти недышащей мамы, он был готов отдать за нее жизнь. На его лице был ужас, и такая любовь к Соне, что теперь уже она испугалась за него: как бы с ним чего не случилось. Он не мог разговаривать, мог только смотреть. Долго, молча, сидел у Сониной постели, не хотел уезжать, и она с трудом уговорила его ехать, потому что через 2 часа он уже должен был лететь куда-то заграницу по работе.

Соня клятвенно обещала ему завтра утром быть в больнице, в институте пульмонологии, где лечилась, где ее знали и всегда готовы были принять.

Куда только делась его напускная сдержанность!

Великая вещь – сила сыновней любви! Соне показалось, что она значительно лучше себя чувствует, хотя объективно в ее состоянии мало что изменилось после уколов врача скорой помощи.

* * *

Утром за ней приехали медики, и помогала Соне собираться 20-тилетняя девочка, таджичка из Душанбе – Меха, которая обычно работала у нее по хозяйству пару раз в неделю.

Меха заслуживает отдельного рассказа. Соня с ней очень дружит. История Мехи – удивительная. Во-первых, она неграмотная в самом прямом смысле слова. Ее образование – четыре класса, при этом, у нее образованные родители – учителя, и все ее многочисленные сестры и братья имеют высшее образование.

В 10 лет она упала с четвертого этажа, выжила, и следующие шесть лет провела в больницах, где ее непрерывно оперировали, собирали по частям, вставляли железки вместо костей и т. д. И больше уже никогда нигде не училась. Зато очень хорошо владеет компьютером.

За это время Таджикистан стал отдельным государством, родители потеряли преподавательскую работу и занимались «челночным» бизнесом, и на эти деньги лечили и чинили Меху. И она решила – хватит, пора отдавать долги, надо родителям помогать. Уехала в Москву и стала ухаживать за больными стариками. А все заработанные деньги отправляла домой, оставляя себе минимум на еду.

К Соне ее привел кто-то из знакомых, и Меха решила, что Соня и есть тот самый объект, который больше всех нуждается в ее заботе и любви. И началась русско-таджикская любовь! Да, какая!

– Софья Владимировна, Вы, пожалуйста, больше ни о чем не беспокойтесь. Я же здесь. Я все сделаю для Вас, что нужно. Хотите, я буду оставаться ночевать, если Вам одной скучно? Мои родители зовут Вас в гости в Душанбе. Поедем?

После ее последней поездки домой Соня получает в подарок таджикские тапочки и зеркальце, украшенное таджикскими разноцветными камешками.

– Я буду дежурить у Вас в больнице. Скажите там, что лучше меня никто не умеет ухаживать за больными.

И горько плачет, так ей Соню жалко. Зачем она так тяжело заболела?

– Я так Вас люблю! Пожалуйста, никогда не отказывайтесь от меня, я всегда буду Вам помогать!

Эта нежная забота, абсолютно искренняя любовь трогает Соню бесконечно. Лишних денег Меха ни за что не берет, и, вообще, готова все делать бесплатно, без всяких денег. Лишь бы быть с Соней, когда она ей нужна.

Вот такая любовь есть еще в Сониной жизни, очень для нее дорогая и трогательная.

Весна. 2013. Москва

Медленно, но верно приближалась весна.

На капоте Сониной Тойоты лежал букетик фиалок. Около машины стоял, красивый, высокий мужчина и держал за руку мальчика лет десяти, очень похожего на него.

– Здравствуйте, Софья Владимировна. Помните меня? Я – Рашид. Тот самый.

Ах, да! Кажется, его звали Рашид.

– Это мой сын, тоже Рашид. Познакомьтесь, пожалуйста.

– Здравствуйте, Рашиды. Очень рада вас видеть. Не хотите зайти на чашечку чая или кофе? – Спасибо. Мы пришли сказать, что очень благодарны Вам за то, что Вы когда-то появились в нашей жизни, и очень хотели бы, чтобы Вы в ней остались. Пусть иногда. Мы не будем Вам надоедать. Можно? Видите? В моей жизни все случилось именно так, как Вы тогда говорили.

– Конечно! Очень за вас рада. Всегда ваша.

И они неспешно пошли, время от времени оборачиваясь, и прощально помахивая руками. Оба.

* * *

Скоро Соня поедет в Прагу. Там живет замечательный человек, первый Женин чешский издатель. Ей обязательно надо его навестить и тоже подарить Женины книжки. Он будет рад.

И вот она уже к нему едет, везет Женины книги немыслимой красоты и таланта. И едет, конечно же, через Германию, т. е. летит туда, в тот же день отправляется на поезде в Прагу, и через несколько дней возвращается в Германию, где уже заказан отель и, она не сомневается: ее ждет ОН.

Апрель. 2013 год. МОСКВА

Мой дорогой!

Кажется, Бог услышал меня и согласился исполнить мою мольбу: разрешить мне тебя увидеть.

У меня на руках авиабилеты, и мы с подружкой прилетаем в Германию, и в этот же день должны уехать поездом в Прагу. А через неделю возвращаемся из Праги, и уже заказан отель. Представляешь!? У нас с тобой опять будут целых пять дней!

Согласись, любовь – это поступок! Во всяком случае, я поступки совершаю и не намерена останавливаться, если ты меня не остановишь.

Мир вокруг меня изменился, засверкал! Я уже реально ощущаю твои руки, губы, смотрю тебе в глаза и люблю тебя так, что сама себя боюсь.

Все-таки, Женя хорошо меня знал, когда говорил: «Сонечка, нет ничего, чтобы ты не могла сделать. Просто ты еще недостаточно захотела».

А мое желание быть с тобой столь велико, что…

Среди препятствий без числа
Опасности минуя,
Волна гнала ее, гнала
И пригнала вплотную.

Как всегда Б.Л. Пастернак

Вспомни, это ты говорил: «Мы будем видеться часто и подолгу». Пожалуйста, не отказывайся от своих слов, в них – надежда, и она сбывается.

Вот и еще одно объяснение тому, что со мной происходит, я опять начала светиться, глаза опять горят!

Боже мой! Ты понимаешь, я еду к тебе! Это невероятно! Но еду, еду!!!

Твоя невестка занимается покупкой железнодорожных билетов в Прагу и обратно. У нее вся информация обо мне, она тебе всё расскажет.

Эта девочка вообще, – твое спасение во всех смыслах. Именно она окажется рядом с тобой в нужном месте и в нужное время. Именно она подставит тебе плечо, подложит ручки и вылечит тебя от любой болезни. Именно она спасет тебя от депрессии и тоски. Только она на все это способна. Ну, и еще, конечно, я. Все это я поняла про нее, когда несколько вечеров провела с ней у меня дома в Москве. Как-нибудь при встрече расскажу подробно. А пока ты должен знать: она – настоящая, пожалуй, единственная настоящая в твоем окружении. У нас с ней очень много общего. Но я, к сожалению, далеко. Но ненадолго. Скоро, очень скоро приеду. Жди.

Обнимаю, целую нежно, как только умею.

А я ведь умею. Правда?

Встречай меня в аэропорту и приготовься опять держать так крепко, как только ты один и умеешь. И смотри, чтобы я не упала от потери сознания, и все же, хоть немного могла дышать. Чтобы не задохнулась от любви. Нам с тобой обязательно еще надо пожить. Хоть немного. Вдвоем. Вместе.

Продолжение следует. Обязательно. Не сомневайся.

* * *

На следующий день рано утром они разговаривали в скайпе:

– Ты, правда, едешь!? Не могу поверить, не могу дождаться, не могу представить себе, что обниму тебя!

– Правда, правда! Еду, мой дорогой! Уже через два дня мы увидимся. Я тоже не верю, но билеты на самолет лежат передо мной. Вот они. Теперь только надо дожить и не сойти при этом с ума. Пожалуйста, побереги себя для меня, не заболей, не простудись, не дай Бог. Ты очень нужен мне здоровым и счастливым. У нас так мало времени! Впрочем, как всегда. Ну, как тут не поверить в чудеса!?

– Скорей бы. А нельзя, чтобы чудо произошло сегодня? Очень трудно ждать.

– Представь, что я уже в воздухе. Просто к счастью лететь долго, целых два дня, очень длинный рейс.

– Хорошо. Я наберусь терпения, Сонечка. Жду тебя. Очень. До встречи, дорогая моя девочка.

2013 год
Апрель

ОН встретил ее в аэропорту, скорее у входа в аэропорт, на улице, хотя там было холодно и неуютно. Почему не внутри как всегда?

У Сони бешено забилось сердце, и сразу похолодели руки. ОН стоял на противоположной стороне дороги, смотрел на нее и не сделал ни одного шага ей навстречу. Она перебежала неширокую пустую улицу, обняла его и… увидела пустые, равнодушные глаза, может быть, чуть настороженные.

– Что случилось?

– Ничего.

– Ты даже не поцелуешь меня?

ОН поцеловал ее как-то нехотя, равнодушно, как будто это была не она, а какой-то совсем чужой и неинтересный ему человек.

– Сейчас на машине приедет Вера, и мы поедем куда-нибудь позавтракать, а потом отправим тебя в Прагу.

– Зачем нам для этого Вера?

– Я попросил ее помочь. Чувствую себя не очень хорошо.

– Что случилось!? Немедленно говори!

– Ничего особенного для нас с тобой. Умирает теща. Очень ее жалко, все-таки я прожил рядом с ней больше 50-ти лет. И у меня, кажется, опять депрессия. Ну, вот и Вера. Поехали.

– Сонечка, здравствуй, моя дорогая. Как я рада тебя видеть! Ты очень красиво одета. Я скучала. А ты?

– Конечно, скучала. Не так давно ты была у меня в Москве, а кажется, прошло много времени. Как ты?

– Потом расскажу, когда вернешься из Праги. У меня важные события.

В небольшом уютном ресторанчике Верочка заказала всем вкусную еду. Соня не смогла проглотить ни кусочка. Она смотрела на его холодное лицо и ничего не понимала. Что с ним случилось? Причем здесь теща? Ее смерть была ожидаемой, уже в прошлый Сонин приезд она была очень плоха. Нет, не в этом дело. Тогда в чем?

До поезда оставалось еще часа два, и Верочка предложила показать из машины город Сониной подружке, которая впервые была за границей. ОН и Соня сидели на заднем сиденье вдвоем. ОН не смотрел на нее, не произнес ни одного слова и, когда Соня дотронулась до его руки, резко ее убрал.

Что же это такое? У Сони сжалось сердце в маленький трепещущий комочек. С ним случилось что-то плохое. Что!? Она не обиделась, не рассердилась. Наоборот, ее захлестнуло острое чувство жалости, нежности, непреодолимое желание понять, помочь, утешить, обнять. Но рядом с ней сидел близкий, родной, бесконечно любимый человек и не давал к себе прикоснуться.

Так в молчании они проехали город, припарковались у вокзала и молча, вышли из машины. Верочка спрашивала о чем-то, удивленно на них смотрела и, в конце концов, тоже замолчала.

Прощаясь, он слегка обнял свою дорогую девочку и сказал, что встретит ее по приезде из Праги. Верочка говорила, что у нее приготовлена большая программа, она собирается отвезти их в другой город, познакомить с родителями, и еще много чего интересного им приготовила.

Ничего этого Соня не слышала, только смотрела на своего любимого и не замечала слез, застилающих глаза. Повернулась, махнула рукой и быстро, не оглядываясь, вошла в вагон.

Прага, сказочно красивая, прошла мимо, хотя Соня повидалась со всеми, к кому ехала, передала Женины книги и изо всех сил старалась не испортить подружке праздник.

В день отъезда, как обещала, позвонила ему и услышала: «Я не смогу тебя встретить, приедет Вера и отвезет вас в отель».

– Мы увидимся?

– Да. Я приеду к тебе в субботу.

Сейчас был четверг, а в воскресенье Соня улетала в Москву.

Подружка обнаружила Сонечку сидящей на полу, бледную и неподвижную. С трудом привела ее в чувство, подняла, помогла одеться, вызвала такси и повезла на вокзал. Ни о чем не спрашивала, только помогала, как могла.

В поезде Соня спросила у нее: «Ты очень расстроишься, если мы сегодня улетим в Москву?»

– Совсем не расстроюсь. Я нагулялась, уже хочу домой.

Верочка, как всегда очаровательная, приветливая встретила путешественниц на вокзале.

– Верочка, прежде чем поедем в отель, очень тебя прошу, давай поменяем наши авиабилеты. Мы хотим улететь в Москву сегодня или, в крайнем случае, завтра.

– Господи, Соня, почему?

– Я думаю, ты догадываешься.

– Но я собиралась завтра…

– Я знаю, моя дорогая. Спасибо тебе. Но не смогу больше быть здесь. Пожалуйста, сделай, как я прошу. И если можно, ни о чем не спрашивай.

– Хорошо.

С билетами справились быстро, получилось поменять на утро следующего дня. Приехали в отель, оставили там вещи и втроем поехали в ресторан ужинать.

Принесли удивительно вкусное вино и не менее вкусную еду. Трем женщинам разного возраста было одинаково хорошо друг с другом. Они говорили о многом, только не о том, что произошло сегодня.

– Сонечка, я должна сообщить тебе очень важную вещь: я беременна. Эта незапланированная беременность случилась вскоре после моего приезда из Москвы. Я думаю, это произошло потому, что я вернулась от тебя очень возбужденная и счастливая. Мне было с тобой так хорошо! И теперь я думаю, мы с мужем думаем, что у нас родится необыкновенный ребенок. Он был зачат в любви и счастье, и ты имеешь к этому самое прямое отношение.

– Боже мой! Вот это да! У вас родится «мой» ребенок! Ты хочешь девочку или мальчика?

– Все равно. Я его уже сейчас люблю, а ему пока не больше месяца.

– Когда же он родится?

– В январе. Будет такой же красивый, как его папа, дедушка и ты.

– Такое событие заслуживает тоста. Давайте выпьем за маленького. Теперь за его маму. Теперь за папу. Ну, и за дедушку.

– А теперь, Сонечка, за тебя. Если бы не ты, этот ребенок родился на несколько лет позже. Но обязательно родился. Как мне жаль, что ты уезжаешь! Но ты ведь приедешь еще, правда?

– Не знаю, моя хорошая. Судя по тому, что произошло, вряд ли.

– Ну, ты к нам приезжай.

– Это уж совсем невозможно. Как ты себе представляешь, я буду здесь и не смогу ЕГО увидеть? Так недолго и с ума сойти. Давай не будем сейчас об этом говорить, даже думать. Поживем – увидим. Время покажет.

Соня произносила слова, и они не имели никакого отношения к тому, что творилось у нее внутри. Не было никакого объяснения случившемуся, она ничего не понимала, только нежность, жалость к нему и отчаяние от того, что не может помочь. Господи! В чем помочь? Как? Что произошло?

Утром Верочка отвезла их в аэропорт, грустно простилась и поехала на работу.

Всё!

* * *

В аэропорту Соня механически плелась за подружкой, которая плохо ориентировалась в чужом городе, не умея объясниться. Сонин вполне сносный немецкий очень мог бы помочь, но… самой Сони не было. Отрешенным взглядом она смотрела в одну точку, ничего не видела и не слышала и практически не понимала, куда ее ведут, что и почему надо делать. Именно в этот момент около Сони, как из-под земли, вырос молодой высокий красавец с умопомрачительной улыбкой, на которую Соня среагировала, даже в своей отрешенности.

«Мне кажется, Вы нуждаетесь в помощи», – сказал он по-русски.

– Почему Вы так решили? Кто Вы?

– Я Автандил. А Вас как зовут?

– Соня.

– София? Красивое имя, Вам очень подходит. Я давно за Вами наблюдаю.

– Почему?

– Трудно сказать. Просто смотрю на Вас, любуюсь и огорчаюсь. Уж очень грустные у Вас глаза. Что-то случилось, наверное? Пойдемте, я помогу Вам пройти паспортный контроль и посажу в самолет. Я буду рядом до самой Москвы, мы летим одним рейсом. Вы, кажется, не одна? Где Ваша спутница?

Потом, уже перед вылетом, когда они пили кофе, он рассказал, что ему 38 лет, что двадцать из них он живет здесь, что в Волгограде умер его отец, и он едет его хоронить. Соня поняла: ему нужен был человек, которому он мог бы это рассказать, ему нужно было ЛИЦО, и именно такое лицо, печальное, понятливое, немолодое, а значит, неглупое, он и увидел.

Он рассказывал про свою жизнь, про то, что он – военный, что у него двое детей, что отца он так и не смог уговорить переехать к нему в Германию. И вдруг неожиданно спросил:

– Простите, София, сколько Вам лет? Мне почему-то важно это знать.

– О! Я из времен Великой французской революции.

У бедного Автандила округлились глаза.

– Это же было так давно!

И он точно назвал даты начала и конца этого исторического события. Теперь уже настала очередь Сони удивляться. Сама она ни за что бы не вспомнила, когда была эта самая революция, разве что, в каком веке, и то с трудом.

И вдруг расхохоталась. Автандил, наконец, понял шутку и тоже рассмеялся, и, спасибо ему, немного снял с Сони напряжение.

В московском аэропорту свидеться не получилось, очень было много прилетевшего народа. Соня об этом сожалела, надо бы мальчика этого замечательного не отпускать, может быть, пригласить к себе, вкусно покормить, взять номер его телефона и, если повезет, оставить его в своей жизни, чтобы видеть, как он делает добрые дела.

Как все-таки временами правильно устроена жизнь! Когда становится совсем трудно, обязательно, как из-под земли, вырастет вот такой удивительный Автандил с лучезарной улыбкой и все устроит.