Теория всего

Глава 1. Победитель или яркая личность?

Посвящаю Локи

Странное дело – я сижу не втором этаже кафе на Маяковской, и единственный мой сосед – олень. Сияющий.

За окном много красных машин, большое Сталинское здание с новогодним входом, как в рождественских фильмах святых 90х. Я примерно понимаю, почему ряд людей по сути останавливается на 18-19 годах как на «лучших в жизни». Хотя вещь сомнительная – ты зеленый, мало видел, можешь меньше понять по сравнению с собой даже в 21, даже если ты умен уже в этой точке. Дурацкая память замыкания канонизации опыта всему виной. Очень легко после явного периода неопытных жизненных проб зафиксировать себя во всей жизненной яркости, по сути забыв про ничтожность статуса этой жизненной попытки.

Нет – легче создавать новые системы памяти, замыкать себя внутри истории пройденного пути разочарования, лелеять способ потеряться, наслаивая его на свои мрачные депрессивные разводы характера. По сути рассказывая себе выдуманную вот сейчас историю.

Сейчас я живу с новым именем, была в занятиях важного пласта других ранее хромавших систем жизни. Например, выучила ремесло дата-саентиста, нушла хорошую работу, конечно же, прошла терапию и вникла в магию. И до момента случайного видео в тик-ток в ус не дула – вернее как, очень хотела думать, что это так, ведь я занята иным, да и вообще навострила лыжи на «с ярмарки» в сторону семьи. Тупейшее состояние неискреннего выбора не базе разных видов личных и внешних манипуляций. Это история на новую книгу.

Так вот до эдита с Сашей Трусовой мои слезы лежали во вне нерастопленными ледышками. На этом видео под драматический бит была сцена слома её как человека определённым амбиций и конфигураций, с интервью настоящего времени для сравнения. Тут же я незаметно для себя потратила весь вечер на просмотр всех интервью и смежных материалов. Один фигурист советского времени на интервью произнес цинично мудрую вещь – «она уже не тот человек, что может победить».

Так я проплакала как в первый раз вновь.

Люди очень хрупко, тонко, незаметно ломаются каждый день. Это так естественно. Цикл смерти при жизни. Яркая девушка Саша, которая вошла в книгу рекордов, изменила границы женского спорта, русская ракета испытала на себе поражение стратегии. Взять серебро, будучи лучшей, пропуская вперед другого человека более длинной дистанции – это удар в себя. Кто-то не в теме скажет «ну она же хороша в другом, в чем проблема». А проблема есть – и она в содержании тотальной искренности, который человек делает свою жизнь и масштабный набор побед.

Дело жизни всегда вещь хрупкая.

Капитал неудач ограничен, и когда он оказывается исчерпан со стороны, восстановление от личного поражения стоит самого себя. Свои внутренние резервы тайных ритуалов, установок: они все откусываются жестокой системой справедливости – выигрывает не лучший, а длинный и стратегический. Система победы действия и яркость личностного заявления – это будто разные стратегии.

И тут нет никакого баланса, и быть его совершенно не может. Психология не пути этого восстановления, наверное, поможет. Надо попробовать на этой новой стадии. Но пока ощущение, что только резкое личное действие или что-то вроде гипноза.

Важный вопрос каждого:

Что сломало меня?

Что сломало вас?

Как правило, все яркие люди это проживают.

Хотя многие об этом успевают забыть.

Например, моя история не такая, как у Саши для внешнего зрителя: сфера другая, масштаб видимости. Философия, публичная деятельность, блог. Революция мысли не так заметна как порядок видимых целей, но отчасти это лишь доказывает, что цели своей я так и не добилась.

После большого объема давления жизни – столь же большое сомнение в том, насколько я «первично настоящий» на фоне травли. Заваленный горизонт своих действий.

А дальше затягивающее в трясину чувство прошлого. Которое все в прошлое и отодвигает.

Для меня это история зыбкого баланса личного образа и уровня его выявления. Я же знаю, что без образа мы никому неинтересны – «безобразие».

Но вопрос, что в этой истории образ – я как "кто"?

Этому и посвящена текущая история. Как жить, когда ты оставил себя в прошлом, и где себя искать.

Моя теория всего.

Глава 2. Злодейская тайна

Заметили, что все злодеи из книг избирают себе новые имена и трясутся за их сохранность в замене любой инаковой трактовки идентичности?

Волан-де-Морт, Вилланель, Кира, мало ли кто ещё. Злодей мечтает быть оформленным и настоящим в максимальности бытия собственным словом, пиком и представлением. Быть человеком сызнова для него потеря времени усиленной концентрации способности «я» в его опорной функции условий состояния мира – речь о функции представления, внешнее презентации и отличности. Максимальное соответствие своей собранной реализации сопутствует такое же максимальное следование нулевому правилу наличия мира – его отличности, его различимости. Пример простой, отличность даёт базовую способность людям быть и различаться на улице как разные точки, снующие по карте.

Это естественное условие реализации мысли злодей желает возвести в абсолют, следуя фундаменту этого различения как своей мета-задаче – естественного отбора жизни уже недостаточно.

Ключевой мотивирующий вопрос – зачем соглашаться на естественное? Тотальное соответствие и перереализация макро ритма в масштабе начальной частности личности создаёт переписанную глубину абсолюта, выстраивает жизнь как массив во всех деталях или вы раненых объёмах достраивающий фундамент, а не стремящийся к его одолению в смысле перехода на поверхность.

Ну вот по сути злодеями недооценена норма. И она же главный страх и угроза.

Новое имя злодея – концентрат его инаковости во внешне достойном стремлении быть максимально.

В итоге злодей проиграет – потому что он отказался от естественности в нем, что оторвёт воплощение как фундаментальную операцию от его ментального тела и облика.

Как ни странно, я оказался заложником той же логики мета-взгляда – это логика свершения себя без допущение внутренних ограничений в жизнь. Что, с одной стороны, не делает жизнь первым аспектом установки, но с другой разрубает способность искренней меры естественного роста в мотиве жизни за счёт убегания в стратегии развития и принятия общего.

Как ни странно, я прихожу к тому, почему зло неочевидно равно мотивации, и почему зло это непринятие банальности. Потому что это побег. И мои текущие полюса и срезы все стремились туда.

Терапия не дает полноценного ответа на вопрос, как быть собой не из модели "я слабый и ни к чему не стремлюсь, потому что осознался". И что за опорную точку себя брать тоже ответов точных не дается.

Некоторые говорят, что самое основное в человеке – его характер. Он убеждает при желании убеждения, его часть в виде одного из компонента Риторики по Аристотелю создаёт направление отношения, оттого выявляет ценность в речи ещё до содержательной ее части. Характер отмечает рамку идейного внимания, которое представляется родственным по факту бытия сынами человеческими, а также ввиду чего-то ещё. Например, возможности увидеть обоснованные своим существом границы любого внешнего информационного поля.

Характер – рамка приема сигналов в себя. То есть использование того, что все ограничено, себе во благо. Так характер и его яркая трансляция позволяют получить понимание о мире, то есть расширить знание о нем, посредством прикованности к границе. Отчасти характер сметает понятие границ – поскольку характер служит ее обоснованием, он и замещает границы собой, вместо прерывания ландшафта жизни предлагая разные точки концентрации источника доступа к существованию.

Характер – носитель вайба, его тело в текущих правилах мирового распознания аспектов жизни. Чаще идёт равнение на человека как основной сосуд его. Нечеловеческие формы могли бы быть носителями вайба, и мы нередко говорим про наличие характера лиц и поведения у рыб или кошек, но это подвид характера как того же сосуда вайба, отчасти обладающий способностью быть замеченным за счёт стремления найти антропоморфные механизмы сцепки того, что реально видится (вайб – потому видится, а не опознается) и что считывается, опознается с шансом фиксирования – в виде человекоориентированных форм.

Мне же всегда казалось, что характер, как и предпочтения в музыке или кино, не больше, чем исторические факты о себе, только занимающие пустые и потому мобильные пространства человеческой способности располагаться.