Buch lesen: «Фабрика «Сахарные грёзы»»

Глава первая

Каждое последнее воскресенье месяца на центральной площади города Хмурый происходило происшествие. Сотни людей, в том числе и дети, собирались ещё до восхода солнца, образуя длинные очереди, которые змеями обвивали всё пространство.

К семи утра, всегда без опозданий, на фиолетовом фургончике, всегда начищенном до блеска, приезжали трое. Вид у них был человекоподобный, но людьми они не являлись. Все это прекрасно понимали и никого это не пугало, не смущало, а наоборот, добавляло хоть что-то новое в монотонную жизнь.

Автоматонов в народе называли просто роботами, и любое их появление виделось людям как шоу. Каждый автоматон был универсальный и ни на кого не похожий: разная форма глаз, разный цвет корпуса, разные прически и габариты. Сильнее всего бросались в глаза номера на груди механических кукол.

В этот раз из фургончика вышли автоматоны под номерами Ж-7, М-17 и С-5. Их встретили овациями, криками, ауканьем и свистом. Их очень ждали. Их всегда ждут. Из фургончика вытащили большой тяжеленный ящик с прорезью для писем, запертый на серебряного цвета навесной замок. Автоматоны установили почтовый сундук в центре площади и отошли, чтобы не мешать. В семь утра пятнадцать минут автоматон под номером М-17 позвенел в колокольчик – и начался хаос.

Очередь из сотен жителей города Хмурый схлопнулась в одно пятно, будто кишащие тараканами. Толпа верещала, дети вскарабкивались по головам, образовалась давка. Глаза людей, совсем недавно покорно стоявших в очереди и вежливо разговаривавших друг с другом, обезумели, остервенили. В руках у каждого было письмо, зажатое в ладонях мертвой хваткой.

В этом бесконечном потоке движущегося беспорядка письма затаптывались в грязь, рвались и мялись, но даже такие, даже грязные потрёпанные письма пытались запихать в ящик фиолетового цвета. Толпа гремела, гудела и разрывалась криком, но никто не вмешивался, поскольку успеха это бы не сыскало.

За беснующимся человеческим пятном издали наблюдали зеваки, и, конечно, они относились ко всему происходящему с осуждением. Медленно качали головой, закатывали глаза и морщились, но в глубине души многие из таких бесконечно правильных людей тоже хотели написать заветное письмо. Некоторые даже писали письма, внутри себя прекрасно понимая, что ответа никогда не получат.

На балконе пятиэтажки, которая выходила окнами прямо на площадь, сидели две девочки и наблюдали за происходящим, надежно закутавшись в свитера, так как уже наступала холодная осень. Они видели всё это, видели уже далеко не в первый раз.

И они знали, что примерно через час свободного места в ящике не останется, его погрузят в машину и увезут на окраину города. Знали, что некоторые ребята получат синяки и шишки в этом человеческом месиве, а потом они будут об этом гордо рассказывать в школе. Знали, что некоторые дети написали письма без разрешения, и, когда об этом узнают родители, случится скандал. Знали, что спустя несколько дней по улицам города будут разъезжать фиолетовые фургончики и автоматоны начнут стучаться в двери тем, чьи письма были отобраны. Знали, что желания сбудутся у сорока двух человек, точнее, у сорока двух детей – и эти дети получат всё, о чём мечтали.

– Интересно, как всё это работает? Письма, подарки… – высказала свою заинтересованность Миша. – Может, тоже письмо написать?

– Нельзя писать письма, – одёрнула её Зоя. – Бабушка говорит, что детей пытаются намеренно испортить, чтобы они выросли глупыми и беспомощными.

– А я слышала, что владелец фабрики просто очень богатый человек, который не смог стать родителем. Что плохого, что он чужим детям дарит подарки? Он просто очень щедрый.

– Он подозрительный! Владельца фабрики никто никогда в глаза не видел. Хорошим людям скрываться незачем.

– Неужели тебе совсем не хочется загадать желание? – Миша перевела взгляд с забитой донельзя людьми площади на Зою и вопросительно не неё посмотрела. – Мне вот больше интересно про саму фабрику узнать.

– Напишешь письмо и случится несчастье! Все так говорят. Посмотри, люди с ума сходят!

– Ради какой-нибудь куклы я бы так трястись не стала, да и компьютер у меня уже есть. Мне вот о фабрике интересно узнать, что там да как.

– Лучше выкинь её из головы, – строго сказала Зоя. – Проблем меньше будет.

– Ну и зануда же ты.

Зоя и Миша – одноклассницы, и дружат с самого детства. Недавно они перешли в пятый класс. Как это часто бывает с друзьями, девочки были совсем разные и непохожие, но общаться им это не мешало, даже наоборот, они с интересом разглядывали мир друг друга. До какого-то времени.

Про загадочную фабрику начали говорить примерно год назад, помешательство на письмах становилось всё сильнее и сильнее. Город Хмурый совсем небольшой, и фабрика стала всеобщим центром внимания почти моментально. Тогда-то девочки и поссорились первый раз, не разговаривали друг с другом целых десять дней. Зоя ничего и слышать не хотела про эту дурацкую фабрику, а Мишу она страшно занимала.

С того дня их отношения портились с каждым месяцем. Зоя становилась всё раздражительнее, а у Миши не унимался интерес. В последнее время Миша дружила с Зоей по большей части из-за того, что можно наблюдать с балкона за воскресным происшествием. Она понимала, что это неправильно, но ничего не могла поделать со своим желанием побольше узнать о «Сахарных грёзах».

Зоя всегда отличалась покладистостью, ответственностью, аккуратностью. В школе она была отличницей, не без усилий бабушки, которая заставляла её каждый раз переписывать домашнюю работу, если там были какие-либо исправления. Зоя нравилась многим взрослым, её ставили в пример, наверное, каждому ребёнку. Ей очень нравилось быть хорошей. Каждое утро бабушка заплетала ей два колоска и с особым усилием выглаживала платье, чтобы было опрятно. Платья были обязательно светлые, в цвет волос и глаз, которые девочка унаследовала от матери. Зоя была похожа на фарфоровую куклу, очень правильную и хорошую фарфоровую куклу.

Миша прославляла статус сорванца. Её оценки зависели от настроения, она умела учиться, но далеко не всегда этого хотела. Сидеть на занятиях от звонка до звонка было для Миши невообразимой скукой, и девочка часто задавалась вопросом, зачем школу придумали такой неинтересной. Платья и юбки её не устраивали, так как для настоящего исследователя это неудобная одежда. Мама заплетала её каштановые волосы в венок, чтобы Миша их не извозила в сладком чае или супе. Девочка любила дурачиться. Ела очень неаккуратно заварные пирожные, но всегда за собой убирала. Вместо учебников и нудных пособий Мишу занимали энциклопедии и различные познавательные передачи.

Миша хмурилась, рассматривая толпу. Несколько десятков человек пытались изо всех сил впихнуть в уже забитый битком ящик последние письма, скручивая их в трубочку, складывая их пополам. Она не хотела оказаться таким же человеком на площади. Ей была интересна фабрика, куда эти письма потом отвозят.

Зоя уже давно ушла на кухню. Она решила сделать чай, как полагается хорошей хозяйке. Фоном включила крохотный телевизор и начала намазывать масло на хлеб. Честно говоря, Зоя уже очень давно писала письма, одно за другим, но не отправляла их, потому что бабушка , естественно, стала бы ругаться. Зоя смотрела на ребят в школе, которым привозили подарки на фиолетовом фургончике, и злилась, ведь подарки получали даже двоечники, а это несправедливо. Компьютеры, машины на радиоуправлении, большие кукольные дома, телефоны, а мальчику из соседнего подъезда привезли даже кухонный гарнитур.

Зоя ничего не хотела слышать об этой фабрике, об этих дурацких письмах, потому что ей казалась вся эта ситуация страшно неправильной, просто нечестной. Зоя много чего хотела, ведь она так старалась, а значит, ей можно хотеть. Она написала десятки разных писем со своими хотелками. Писала их украдкой, чтобы бабушка не заметила. Но отправлять не стала. Пока что не стала.

– А что бы ты загадала у Деда Мороза? – спросила только что зашедшая на маленькую кухоньку Миша.

– Я уже не маленькая, – недовольно проворчала Зоя. – Его не существует.

– Ну, а ты представь, что существует. Что бы загадала?

– Не нужны мне никакие желания! Я всё для себя сама сделаю и не нужна мне никакая помощь!

– А я бы кругосветное путешествие загадала, – умиротворённо протянула Миша. – По телевизору показывают фильмы, по вечерам, про разные страны. Недавно про Египет рассказывали. Там мумии всякие, гробницы и целые горы песка. Я бы туда в экспедицию поехала.

– У нас на карьере тоже много песка.

– Там другой песок. Да и вообще, не в песке дело. Там язык другой, люди одеваются не так, как мы, и даже еда другая. А ещё там зимы не существует.

– Дурацкая страна. Я бы туда не поехала, – недовольство Зои только росло.

– А куда бы хотела поехать ты?

– Никуда. Мне и тут хорошо.

– Говоришь как старая бабка, – еле слышно буркнула Миша.

– Глупо мечтать о Египте своём, ты всё равно никогда туда не попадёшь, – лицо Зои неприятно напряглось, брови нахмурились, а голос стал будто железным. – Лучше бы об оценках подумала, у тебя одни тройки в последнее время!

– В нашей семье самая умная и мудрая – это прабабушка, а она закончила только шесть классов, поэтому оценки меня не беспокоят, – на Мишу вдруг накатила страшная усталость. – С тобой в последнее время общаться невыносимо. Что не скажи, ты недовольна…

– Потому что на нормальные темы общаться нужно, – строго сказала Зоя. – А вообще, если не нравится, то можешь и не общаться!

– Так и сделаю! – будто выплюнула слова девочка.

Схватив охапкой свою куртку и натянув ботинки, Миша открыла дверь, обернулась и, глядя прямо в Зоины грозные глаза, едко брякнула:

– Пока!

По-нормальному Миша обулась уже на лестничной клетке, натянула небрежно шапку, а шарф завязывать не стала. Шарф девочка понесла в руке, размахивая им от злости. Громко топая ногами по ступенькам, бубня себе что-то невнятное под нос, Миша вышла из подъезда и направилась домой.

Толпа на площади разошлась. Два взрослых человека хватались за ноги автоматонов, умоляя прикрепить их письма на скотч к почтовому сундуку, который те тащили к фургончику. Удача многих обошла стороной. Повсюду валялись конверты, скомканные исписанные листы. Улицы заполнились детским плачем и взрослыми недовольными лицами, а всё потому, что желанное письмо в ящик не попало.

Город Хмурый был небольшим, население около десяти тысяч человек. Он отличался своей особо примечательной погодой – каждодневными туманами. Настроение в городе часто стояло унылое. Имелось две школы, больница, один тополиный сквер, одна центральная площадь, а также три рынка, десятки различных магазинчиков и две фабрики: фабрика «Титул», которая занималась производством ткани, и фабрика «Сахарные грёзы», которая занималась исполнением детских желаний. Около года назад на центральной площади появилось объявление с загадочным содержанием.

«Здравствуй, дорогой друг! У меня нет имени, поскольку у волшебства имён не бывает. У меня есть профессия, поскольку у каждого уважающего себя волшебника она есть. Я исполняю мечты и желания, и у меня это отлично получается. Если тебе, дорогой друг, чего-то хочется, если ты, дорогой друг, о чём-то мечтаешь, то можешь написать письмо и попросить меня исполнить свои желания.

Есть три главных правила:

1. Писать нужно от руки самостоятельно.

2. Тебе до 14 лет (поскольку волшебство предназначено только для детей)

3. По завершению письма необходимо поставить отпечаток своей руки.

После упакуй письмо в конверт и отнеси в почтовый ящик, который совсем скоро будет стоять на центральной площади. Ящик будет фиолетового цвета, его сразу узнаешь.

Взамен за исполненную мечту мне будет достаточно только твоей улыбки, дорогой друг.

Я буду ждать твоих писем»

Поначалу, конечно же, это объявление восприняли в шутку. И первые письма отправляли больше из любопытства. Никто всерьёз даже подумать не мог, что кто-то возьмёт, да и исполнит желания. Но когда фиолетовые фургончики начали развозить по городу всякую всячину, заказанную в письмах, когда дети начали хвалиться своими подарками, когда все впервые увидели автоматонов, поражаясь их красоте и сложности механизмов, когда почтовый ящик стали забивать доверху за один час… Тогда город действительно поверил в доброго волшебника.

В стороне оставались те, у кого детей не было, и они составляли основную массу недовольных. Маленький фиолетовый почтовый ящик достаточно быстро сменился в размерах, он стал гораздо больше. Устанавливать его на площади перестали, так как некоторые, не особо честные люди, выковыривали из него чужие письма, чтобы нашлось место для своих.

В последнее воскресенье каждого месяца стало происходить происшествие. Трое автоматонов привозили теперь уже большой почтовый ящик, и ждали в сторонке, пока он наполнится. Не существовало такой силы, которая смогла бы успокоить и усмирить толпу. Как только звенел колокольчик, все тут же сходили с ума. Людей это, во многом, устраивало, иначе они бы не занимали очередь ещё до восхода солнца.

Фургончик уезжал на окраину города. Через узкие улочки, мимо школы, выезжая на главную центральную дорогу, он не спеша направлялся к железнодорожной станции, недалеко от которой, почти вплотную, стояло небольшое старенькое здание фиолетового цвета. То была фабрика «Сахарные грёзы».

Вывеска непримечательно болталась на покосившемся ржавом железном заборе. Торчавшие из фабрики три трубы безостановочно выпускали нежно-розовый дым. Само здание было небольшое относительно других настоящих серьёзных построек. Два этажа основного корпуса, а по бокам пристройки, из которых тянулись трубы. На крыше самого высокого корпуса развевался флаг, а на самой территории фабрики раскинулся красивый сад.

– Зоя – дура! – крикнула Миша, как только зашла домой.

– Что у вас опять случилось? – встревоженно спросила мама Миши, не отходя от плиты.

– Она стала вредной! С ней невозможно разговаривать!

– Ещё помиритесь, – спокойно улыбнулась женщина. – Ссоры – это нормально. Кто не ссорится, тот по-настоящему не общается.

– А вот не буду я с ней мириться, – продолжала возмущаться девочка. – Всё ей не то, всё ей неправильно!

– Сырники будешь?

– Буду.

Повесив куртку, Миша зашла на кухню и рухнула на стул, как мешок с картошкой.

– Там снова люди с ума сходили, – протянула девочка, пытаясь отвлечь саму себя.

– Ты ожидала увидеть там что–то другое?

– Ну, я на это надеялась…

– И что эта фабрика у тебя из головы не выходит? Не понимаю, – вздохнула мама.

– А вот будь ты ребёнком, ты что, ничего не загадала бы?

– Ох, загадала бы, ещё как! И щенка, и велосипед, и красивые кофточки, – засмеялась женщина. – Я, когда маленькая была, мечтала о лошади. И вот представь: привозят нам домой лошадь…

– Влетело бы тебе от бабушки, – засмеялась громко Миша.

– Мы уже с тобой разговаривали и, если хочешь, поговорим ещё…

– Ма-а-а-ам…

– Чужая помощь съедает твой опыт и мотивацию, всё съест! – медленно произносила слова женщина. – И ты станешь как наш кот Умка, который только спать и просить еды умеет. Если человеку дают абсолютно всё, что он хочет, то человек перестаёт вообще чего-либо хотеть, а это очень печально, – мама подала Мише сырники со сгущёнкой. – Ну, и подумай как настоящий детектив-расследователь, – голос вдруг изменился на очень загадочный. – Будь у тебя много-много денег, ты бы стала их просто так раздавать?

– Если бы только меня заставили, – щурясь сказала девочка.

– Вот-вот.

– Всё равно интересно! Откуда она такая взялась и кто там работает? В честь чего они задаривают детей? Почему дым розовый?

– Вдруг они потом попросят всё обратно?

– Очень некрасиво тогда получится.

– Я тебе как взрослый человек говорю: мне эта фабрика не нравится и кажется какой-то мутной. Ну её, а?

– А мне всё равно интересно, – виновато пробубнила Миша.

– Ну что с тобой делать, – заулыбалась женщина и потрепала девочку по макушке.

Бабашка Зои, Раиса Ивановна, вернулась от соседки, с которой они вместе возмущались по поводу утреннего происшествия. Каждое последнее воскресенье месяца они собирались вместе и возмущались. Зоя к этому времени заварила чай и сделала бутерброды, есть которые аппетита не было вообще. Раисе Ивановне нравилось, что Миша общается с Зоей. На фоне Миши её внучка выглядела более презентабельной, как считала Раиса Ивановна.

– Зоя, ты одна?

– Одна.

– А куда делась эта оборванка?

– Мы поссорились.

– Ну, может, и к лучшему, – пробурчала Раиса Ивановна, стараясь во всём видеть только положительные стороны. – А то гляди, повлияет на тебя не лучшим образом.

– Угу, – обиженно промычала Зоя.

– Сейчас позавтракаем и за уроки. В классе руку первая тяни, проявляй инициативу!

– Можно мне… грушку, – еле слышно промычала девочка.

– Чётко говори! – строго вскрикнула бабушка.

– Можно мне игрушку? – чётко и совершенно неуверенно сказала Зоя.

– Мы посмотрим на твои оценки, сама понимаешь.

– У меня всегда хорошие оценки.

– Значит, должны быть очень хорошие!

Раиса Ивановна с аппетитом начала уплетать бутерброды вприхлёбку с чаем. Зоя же сделала пару глотков и на этом её аппетит закончился. Девочка понимала, что бабушку нужно слушаться, но, честно говоря, ей совсем этого не хотелось. Так же Зоя понимала, что уроки – это почти самое важное, но и на игрушки она тоже засматривалась. Внутри росло желание играть не в книжки и учебники, а в куклы и даже в компьютер.

С появлением этой фабрики девочка стала всё больше не любить бабушку. Смотреть на непослушных детей, которые получают подарки, было невыносимо. Зоя завидовала, злилась и хотела, чтобы ей тоже привозили игрушки, но только Раиса Ивановна имела право что-то подарить своей внучке – конечно, если та заслужила.

Зоя помыла посуду, прибрала со стола и отпросилась в библиотеку. Бабушка, конечно же, одобрила желание девочки и, наполненная гордостью, пошла смотреть свои передачи по телевизору. Как говорила сама Раиса Ивановна «очень умные передачи про очень неблагополучных людей».

Вместе с книгами Зоя захватила с собой и письма. Она решила на зло всем и на радость себе взять их и отправить, и неважно, что фургончик уже уехал. Девочка собралась самостоятельно дойти до фабрики. Отпечаток своей руки она поставила синеватой помадой Раисы Ивановны, которую стащила из её сумочки, красок у Зои просто не было. Сейчас девочка находилась в такой безвылазной обиде, что ей было всё равно на возможный конфликт.

Зоя прошла мимо здания библиотеки, даже не оглянувшись на него. Она уверенно и резко, насупившись, шагала в сторону железнодорожной станции. Вороны противно каркали, туман сгущался, сердце колотилось от злости. Пройдя полпути девочка даже расплакалась.

Зоя считала, что бабушка своими дурацкими правилами всё портит. Она вечно требует и требует, а хорошего слова от неё и за сто лет не дождёшься. Вдобавок ко всему ещё и Миша безостановочно твердила про «Сахарные грёзы», а вершиной несправедливости было то, что самые непутёвые дети получают подарки. Девочку эти мысли выводили из себя и от того она ускорила шаг, подняв повыше голову.

Уверенность поубавилась, когда Зоя увидела фабрику. Глаза бегали, ничего толком не рассматривая, словно боялись. Девочка вдруг подумала, что детям здесь находиться точно нельзя, поэтому нужно поскорее придумать как отправить письма и уходить. На кривом и еле дышащем железном заборе висел фиолетовый почтовый ящик стандартного размера. Девочка специально опускала взгляд на землю, чтобы случайно не увидеть то, что видеть ей нельзя, как она считала.

От волнения Зоя выронила пакет, письма вывалились, и она принялась судорожно их подбирать. Зоя сильно нервничала и оглядывалась по сторонам, но предельно аккуратно, чтобы ненароком не посмотреть на что-то лишнее. Подобрав все свои желания, она подбежала к почтовому ящику и дрожащими руками принялась забрасывать в него письма по несколько штук сразу.

Девочка поняла, что не она одна поступает подобным образом, когда обнаружила, что места для желаний осталось совсем немного. Зоя начала скручивать и складывать свои письма, утрамбовывая их. Прилагая большие усилия, она сделала то, что ей так хотелось. Все её желания были отправлены. Зоя поспешила домой, погрузившись в мечты о том, что совсем скоро она получит то, чего ей так долго хотелось.