«Поднимусь со свечой в небо и зажгу её огнём звёзд. И не будет в моей семье больше мрака. Они, мои родные, оживут, вспыхнут ярким, бесподобным сиянием. И я пойму, что я была права, всё-таки я была права: в них была та искра, на которую я уповала, когда они кричали на меня, когда говорили, что я – не родная им по крови, никогда не была и не буду; я увижу, что в глубине души они любили меня. Любили, как умели, ну так что ж? Я обниму их, я скажу, что за все те годы, что они делали мне больно, я простила их.
Ты слышишь меня, Лунный Мальчик? Я знаю, ты там. Ты сидишь на прекрасной планете совсем один. И нет у тебя ни друзей, ни врагов. Ты не знаешь, что такое плакать или смеяться. Но знай, что у тебя есть я, а у меня есть ты. Я в тебя верю! Мне всё равно, что кто-то считает меня странной. Я знаю, я точно знаю, ты – есть. Ты всегда выслушаешь меня и поддержишь. Ты не злишься, когда прибегаю сюда, на вершину холма, без предупреждения. И убегаю – с бухты-барахты. Мне ведь всего тринадцать, я не могу гулять без разрешения, и уж тем более где-то бродить по ночам. Всё же мне удаётся выскользнуть из дома, но порою чутьё подсказывает, что лучше бы мне не затягивать, поскорей возвращаться. И я всегда его слушаю, это чутьё. Хотя мачеха говорит, что всё это бабушкины сказки. Она неправа.