Buch lesen: «Мы – это мы»
Памяти писателя Юлии Соль и Рина,
коменданта Холодной Башни, посвящается
У вас есть лишь ваша жизнь, сказал он.
Немного, но зато взаправду.
Возьмите же ее и употребите, как должно.
Есть один Путь, одна Истина, одна Жизнь.
Остальное – сон.
А. С. Байетт, «Дева в саду»
1
Призрак полыхал в ночи.
Круглые, незрячие глазницы и рот, полный тонких острых зубов, источали оранжевое сияние. Ветер трепал черные лохмотья, под которыми не было ни плоти, ни костей. Призрак застыл посреди двора в зловещей неподвижности, но по правде, сделай он хоть одно движение – и Джо Аганн завопил бы на весь дом дурным голосом.
Сейчас он не орал просто потому, что горло свело от страха. Разбуженный посреди ночи резким, непонятным звуком, решил выпить воды и проверить скотину – корова должна была отелиться со дня на день. Но одного взгляда в окно оказалось достаточно, чтобы понять – он не выйдет за порог даже под страхом немедленной смерти.
В голове билась одна-единственная мысль: «Значит, все-таки Прислужники Темного Лика существуют!» Именно так они и выглядели, мрачные спутники не менее пугающего божества, когда являлись по чью-то душу, и их появление означало только одно – несчастье не за горами!
Ветер снова взметнул черные лохмотья, жуткая светящаяся голова как будто бы наклонилась… и внезапно ночь прорезала трель флейты. Дикая, пронзительная, она иглой вошла в мозг Джо. В ту же секунду он метнулся в переднюю, пинком распахнул дверь и проревел:
– Хэл, паршивый щенок! Ну я тебе задам!
Флейта смолкла, а призрак повел себя очень странно – не бросился в атаку и не развеялся, как положено порядочным призракам. Вместо этого покачнулся и упал ничком. Раздался слабый хруст, оранжевый огонь погас.
А через двор метнулась проворная тень, на ходу выпрямляясь и обретая человеческий облик.
Джо, потрясая кулаками, погнался за ней, да куда там. Тень одним махом преодолела невысокий забор и скрылась в кустах. Заливистый смех, топот ног – и все стихло.
Джо, ругаясь на чем свет стоит, вернулся во двор. Весь мокрый от пота, с дрожащими руками, он яростно пнул подвернувшегося под ноги «призрака» и поспешил в дом, окна которого уже вспыхнули мягким желтым светом.
Тени, и впрямь смахивающие на Прислужников Темного, улепетывали со всех ног, петляя между домами. Остановились только на противоположном конце деревни, у дома кузнеца. Сразу за ним поросший травой пологий склон холма переходил в поле, а дальше чернел лес, непроницаемый для лунного света.
Сильный ветер гнал по небу облака, но летняя ночь была теплой, к тому же беглецы неплохо разогрелись. Сдерживаемый смех все еще разрывал их, и они попадали на траву в тщетной попытке его унять.
– Ты видел, нет, ты видел его лицо?!
– Он в штаны навалил, Всемогущим клянусь!
– Рыбий череп – вещь!
– Хэл, это просто отвал башки, ты лучший!
Самая высокая тень выпрямилась, свет луны упал на улыбающееся лицо мальчика лет тринадцати. Темно-русые, слегка вьющиеся волосы растрепались, глаза горели диким весельем. Очень крупный для своего возраста, он обещал вырасти в могучего мужчину.
– Да, ничего себе получилось, – небрежно произнес он и собрал волосы в хвост, – только с флейтой переборщил. Хотел нагнать еще больше страху, а он сразу догадался.
– А чем он докажет, что это именно ты? – загомонили мальчишки.
Хэл усмехнулся и сыграл на коротенькой деревянной флейте нехитрый мотив.
– Давайте смотреть правде в глаза – я незабываем!
Мальчики обступили его, на всех лицах светился восторг, граничащий с обожанием. Казалось, они готовы подхватить своего предводителя и нести на руках, точно полководца, одержавшего блестящую победу.
Хэл покрутил флейту в пальцах, сунул за пазуху и скомандовал:
– Ладно, братишки, по домам. Завтра на прежнем месте.
Угловатые фигуры одна за другой растворились в темноте. Оставшись один, Хэл какое-то время стоял, глубоко дыша и вслушиваясь в ночь. Вспоминал, как Аганн выскочил из дома чуть ли не чем мать родила, и злая улыбка играла у него на губах.
Наконец он встряхнулся, вздохнул и, осторожно оглядываясь, пересек пустынную улицу. Нырнул в узкую щель между подворьями и через несколько минут уже стоял возле своего дома. Крошечный, немного скособоченный, он стараниями матери смотрелся более-менее неплохо.
Хэл пробрался через задний двор и аккуратно, чтобы не помять цветы, бесшумно кивающие ему спящими головками, распахнул окно. Забрался внутрь, тихонько прикрыл за собой раму. Наступила тишина, и до конца ночи ничто не нарушало покой деревни.
Проснулся Хэл оттого, что кто-то трясет его за плечо. И в тот же миг за стеной зазвенел знакомый высокий голос, от которого сон слетел окончательно:
– Этому надо положить конец, слышите?! Или мальчишка окончательно скатится под откос, отправится прямиком к Темному Лику!
«Вот дрянь, Майло!»
Хэл мигом вскочил с кровати, и человек, который его будил, слегка отпрянул и выпрямился. Он был высок и строен, а потолки в домике – низкие, так что ему почти все время приходилось слегка пригибаться. Хэл коснулся его плеча и виновато прошептал:
– Отец, спасибо!
Пол Магуэно мягко улыбнулся и взглядом указал на окно. Хэл ухватился за подоконник, но тут дверь, распахнувшись от пинка, ударилась о стену. На пороге, опираясь на костыль, стоял Майло, старший брат Хэла, с хворостиной в руке. За его спиной маячила миниатюрная фигурка матери; она хватала сына за рукав, но опасалась потянуть слишком сильно и нарушить равновесие Майло.
– Ах ты погань!
Хэл успел только порадоваться, что Клод и Себастьян ушли в поле – по крайней мере, не увидят его позор.
Он попытался отскочить в сторону, но Майло, несмотря на то, что левая рука у него почти не действовала, ухитрился вытянуть его хворостиной. Хэл зашипел от боли, а удары продолжали сыпаться на него один за другим.
– Сколько… раз… повторять! – цедил Майло, тяжело дыша. На его худом, болезненно-желтом лице выделялись острые скулы и лазоревые глаза с темными подкружьями. – Прекрати свои выходки… мелкий говнюк!
Пол протянул к нему руку, пытаясь прекратить избиение.
– Май, прошу тебя…
– Что «Май»? Что «Май»?! – Майло развернулся к отцу – так воин на поле боя, отвернувшись от поверженного врага, в ярости набрасывается на следующего. Хилое тело его тряслось от злости, плечи выпирали из-под рубахи, как яичные скорлупки. – Что ты можешь? Да ничего! Вы с матерью потакаете этим придуркам, а они вот что вытворяют! Сам знаешь, что для нас значит Аганн! Что ты за отец, если не можешь детей держать в узде?!
Уголки губ Пола слегка опустились, но даже это не изменило присущее его облику выражение доброты и мягкости. Серо-зеленые глаза смотрели на удивление спокойно, черные волосы на висках удерживались двумя тонкими косичками, а на затылке были собраны в хвост.
Майло продолжал бушевать:
– Старейшины нам все выскажут как пить дать! Прошлой зимой мы бы все передохли, если бы Аганн не помог, а что теперь будет? Ты подумал об этом, жалкий пакостник?!
Последняя фраза была адресована Хэлу и сопровождалась еще одним ударом, быстрым и безжалостным. Хэл поспешно проскользнул мимо растерянных родителей и выскочил в коридор. В домике было всего три комнаты и крошечная кухня, казалось невероятным, что когда-то здесь теснились девять человек. Две старших сестры Хэла уже вышли замуж, третья уехала в город и там работала в лавке.
Заглянув на кухню, Хэл схватил первое, что увидел – подсохший кусок хлеба, – и вылетел во двор. Следы от ударов горели, точно укусы сотен насекомых, но он не слишком переживал по этому поводу. Воспоминание о перекошенном лице Аганна помогло бы вытерпеть и более суровое наказание.
Гораздо большую боль – как всегда – причиняло то, что родители не вмешались, не остановили Майло. Собственно, они вообще ничего не делали, чтобы укротить злобный нрав старшего сына, и Хэл уже не мог вспомнить, как давно это продолжается. В какой момент Майло вдруг отодвинул родителей в сторону и стал верховодить в доме? После ухода сестер или раньше?
Раньше, уверенно подумал Хэл, пробираясь по кустам и задворкам. Солнце поднялось уже высоко, в деревне кипела жизнь – не хотелось бы попасться на глаза языкастым женщинам. Ему хватило унижения от побоев Майло.
Родители всегда питали к нему непонятную слабость. Да, старший сын и тяжело болен, но живется ему очень даже неплохо. Работой его никто не неволит, шляется целыми днями по деревне, собирает сплетни и всех стремится вывести на чистую воду. Будь он здоровым, мужики и парни давным-давно как следует отделали бы его за такое поведение, но калеку, конечно, никто не тронет. Майло терпели, но не любили.
Лет в десять у него начала сохнуть левая нога, а потом странная болезнь перекинулась на левую руку, и все тело как-то съежилось, перекосилось. Майло и прежде не отличался сговорчивым нравом, но болезнь озлобила его до крайности. Эта злость и постоянная готовность вступить в драку, не щадя себя, надежно защищали его от насмешек деревенской ребятни.
Сейчас Майло уже исполнилось двадцать пять, и никто не заметил, как за прошедшие годы снисходительность родителей к его выходкам перешла во что-то другое. Увечный юноша как будто подавлял всех в семье своим диким, необузданным нравом, силой духа и чудовищной яростью. Все одинаково робели перед ним – и родители, и братья, а с отъездом последней из сестер стало только хуже.
Но солнце светило, кусок хлеба заглушил голод, и Хэл выкинул из головы мысли о Майло.
Добравшись до края деревни, он спустился по склону холма на поле и припустил в сторону леса. Бегать по скошенной траве – одно удовольствие, и Хэл несколько раз высоко подпрыгнул, потом кувырнулся и со смехом вскочил на ноги. В лицо стремительной волной катил аромат леса – прелых листьев и коры, влажной земли и мягкий, кисловатый запах елей.
Лето утекало, как вода сквозь пальцы, надо взять от него все, что можно, прежде чем зима скует деревню ледяными оковами. Урожайный месяц не за горами, а там хочешь не хочешь придется вкалывать, помогать семье. Хэл и без того пользовался редкостной для своего возраста свободой благодаря двум средним братьям и отцу, которые без труда справлялись с хозяйством.
Среди всех детей четы Магуэно Дирхель отличался самым легким и незлобивым характером – и самым крепким сложением. Если бы не болезнь, Майло тоже вырос бы крупным и крепким, а вот остальные дети унаследовали хрупкую, тщедушную стать Изабеллы, матери Хэла. Но, в отличие от Майло, Хэл всегда улыбался – даже когда ему хотелось завыть.
Вот и сейчас, вступив в лес, он достал флейту, и с первым же ее звуком случившееся дома сгладилось, а горизонт мыслей снова стал чистым и безоблачным. Легкий мотив роем бабочек вспорхнул к верхушкам деревьев, слился с пением ветра. И почти сразу впереди зашуршали кусты, и, наперебой выкрикивая приветствия, появились трое мальчиков.
Бен, сын кузнеца, белокожий и рыхлый, с короткими огненно-рыжими кудрями, покосился на красные следы на предплечьях Хэла. Кое-где кожа была рассечена до крови, застывшей крохотными алыми бусинками.
– Сильно досталось?
– А, ерунда! – отмахнулся Хэл и, крутанувшись на месте, плюхнулся на поваленное дерево. – Куда пойдем сегодня? По мне, так чем дальше, тем лучше. Вы как?
– Я с тобой, – коротко ответил Натан, сосредоточенно хмуря тонкие черные брови. Худой, темноволосый, он был самым серьезным в их компании и, как ни странно, самым драчливым. Терпел до последнего, а потом без всякого предупреждения взрывался, как заряд фейерверка, и остановить его тогда было непросто.
– А я даже и не знаю… – задумчиво протянул третий мальчик, усаживаясь рядом с Хэлом, и тот невольно фыркнул от смеха.
«Не знаю» было, кажется, любимейшим словом Арно. О чем бы его ни спросили, он тут же начинал оправдываться: «Я не знаю, я ничего не знаю…». Маленький, коренастый и кривоногий, он приходился Бену двоюродным братом и тоже отличался ярко-рыжим цветом жесткой, как щетка, шевелюры. Бен не очень-то жаловал боязливого, робкого родича, но помалкивал, поскольку Хэл не возражал против его присутствия.
Эта троица составляла костяк их компании, время от времени к ним присоединялись и другие мальчишки. Хэл никогда никого не привечал и не прогонял – чем больше народу, тем веселее. Но после ночного приключения большинство мальчишек, видимо, решили остаться дома, от греха подальше.
Не в силах и минуты посидеть спокойно, Хэл откинулся назад и продолжил играть в таком положении. Потерял равновесие, кувырнулся, чуть не свернув себе шею, и захохотал.
И вдруг вскочил на ноги.
– Эй, а эту ржавку я не видел! Гляньте-ка!
Он сунул флейту за пояс и полез в ближайшие кусты. Мальчики не торопились следовать за ним.
– Брось, Хэл, не трогай ты его! – боязливо произнес Арно.
В центре куста громоздилось нечто, смутно напоминающее домик с окошками, но почему-то вытянутое в длину. Ржавый металл протяжно заскрипел, когда Хэл, весь в паутине и листьях, залез на крышу «домика».
– Такой здоровенный, как это я его пропустил? Эй, забирайтесь сюда!
Бен и Натан переминались с ноги на ногу и не трогались с места.
– Арно прав, лучше слезай, – наконец выдавил Бен, – сам знаешь, все, что после Исхода осталось, только несчастье приносит.
Хэл со смехом заложил руки за голову и, покачивая ногой, растянулся на теплом металле.
– Старушечьи байки! Ржавок в лесу полно, и что-то наша деревня до сих пор на месте, не сгорела и не вымерла. Это просто кучи гнилого металла, чего бояться?
Арно поежился, словно от холода.
– Ну не знаю. Мать говорит, в них живут призраки тех, кто до Исхода помер… если нарушить их покой, нашлют Белую Лихорадку, и тогда конец.
Хэл повернулся на бок и подпер ладонью щеку.
– С Исхода больше трехсот лет прошло, и Белой Лихорадкой давно уже никто не болеет. Так чего трястись?
– Мы не трясемся! – с досадой заметил Натан. – Но зачем рисковать понапрасну? В этих ржавках, быть может, Белая Лихорадка сохранилась, залезешь внутрь и заразишься!
Хэл вскочил на ноги.
– Да нет тут никакой Белой Лихорадки! Я вам докажу! – С этими словами он вдруг подпрыгнул, раз, другой и третий, обрушиваясь всем весом на жалобно стонущий металл.
– Прекрати! – крикнул Натан, но было поздно – раздался визгливый треск, взметнулось облако сероватой пыли, и Хэл провалился сквозь крышу внутрь «домика».
Бен и Натан тут же бросились вперед, ломая ветки, а Хэл внутри кашлял и хохотал, как сумасшедший.
– Видите, ничего здесь нет, кроме старой пыли! Это просто куча мусора, глупо ее бояться!
– Сейчас же вылезай! – рявкнул Натан. Его узкое лицо побледнело, несмотря на загар.
– Ладно, ладно, вылезаю, не бесись. – Хэл ухватился за края дыры, подтянулся и легко спрыгнул на землю, – Всемогущий, какие вы нервные, парни!
Он был с ног до головы перемазан пылью, лицо и руки в грязи.
– Будешь тут нервным, когда полмира передохло, – буркнул Бен.
– Так это когда было… эй, полегче!
Натан схватил Хэла за плечо и почти силой выволок из злополучного куста.
– Идем к реке! – прошипел он. – Ты меня в могилу сведешь!
– Ну если это случится, то уж точно не потому, что в ржавках есть Белая Лихорадка! – парировал Хэл и с хохотом увернулся от плюхи разгневанного приятеля.
– Правда, это уж как-то… чересчур, – заметил Бен, пыхтя и вытирая пот со лба, – ты что, вообще ничего не боишься, что ли?
Хэл остановился и потер подбородок.
– Дай-ка подумать… нет!
Натан фыркнул и быстро пошел вперед, Бен поспешил следом. Лишь Арно семенил рядом с Хэлом и смотрел на него сияющими глазами.
Солнце поднималось все выше, воздух был густой, теплый и сладкий, как леденец, который Хэлу как-то посчастливилось попробовать. Пятна света пробивались сквозь кроны, двигались, порхали по лесной подстилке, точно огненные бабочки.
Хэл, довольно жмурясь, уже поднес флейту к губам, как вдруг Бен вынырнул из кустов и поманил товарищей за собой. Вид у него при этом был такой довольный, словно он по меньшей мере углядел олениху с детенышем в их укрытии.
Натан тенью скользнул к нему и, бросив лишь один взгляд сквозь густые заросли, тихонько присвистнул.
– Ничего себе!
– Что, что там такое? – прошептал Арно, карие глаза его блестели азартом. Меньше всех ростом, он растянулся на мягком мхе, чтобы выглянуть снизу, где ветви пореже.
– Не что, а кто! Смотри!
Бен посторонился, и Хэл, приникнув к прорехе между ветвей, увидел небольшую полянку, заросшую высокой сорной травой. Деревья вокруг стояли так плотно, что почти не пропускали солнце, из-за этого трава вымахала чуть ли не в человеческий рост; особенно густыми и злобными выглядели заросли жуткой крапивы.
Посреди полянки, на небольшом расчищенном участке, стоял на коленях мальчик примерно одних с ними лет или чуть постарше. Серая холщовая рубашка взмокла от пота, аккуратно подвернутые рукава обнажали тонкие, но мускулистые предплечья. Силы в этих руках, похоже, было немерено, потому что мальчик на глазах у Хэла с легкостью выдернул из земли какой-то толстый корень, поднес его к глазам и начал внимательно изучать.
Хэлу стало страшно любопытно, что это он такое нашел. Но еще более любопытным был тот факт, что он этого мальчика видел впервые в жизни.
– Кто это? – прошептал он, склонившись к уху Натана.
– Чтоб мне провалиться к Темному, если не ублюдок Свершителя! Верно, Бен?
Бен кивнул, серые глаза его поблескивали в предвкушении.
Хэл невольно вздрогнул. Как и любой житель деревни, он знал, что где-то в лесу обитает Свершитель и его семья, но никогда не интересовался этим вопросом. О Свершителях старались не говорить и вообще делали вид, что их не существует, словно даже мимоходом коснуться этой темы означало навлечь на себя беду.
Поэтому Хэл понятия не имел, что у Свершителя, оказывается, есть сын одного с ним возраста!
Он не успел додумать эту мысль, как Бен и Натан один за другим прыгнули вперед и растворились в густой зелени. Хэл, все еще не понимая, что происходит, поспешил за ними и, продравшись сквозь кусты, застал странную картину.
Мальчик, похоже, обладал прекрасной реакцией – он успел подняться и отскочить к противоположному краю полянки, подальше от Бена и Натана. При этом он проложил целую просеку в зарослях крапивы и наверняка здорово обжегся, но смуглое, скуластое лицо не отражало и тени боли, сохраняя бесстрастное выражение.
Высокий, широкоплечий, чуть сутулый, в домотканых штанах и рубашке, которые свободно болтались на его поджаром теле, с испачканными землей руками, он казался самым обычным парнишкой, каких в деревне полно. Иссяня-черные прямые волосы спутанными космами падали на плечи. Черные глаза настороженно поблескивали, точно у загнанного в угол животного, но мальчик не убегал, и Хэл почти сразу понял почему – у ног Бена валялась небольшая корзинка, доверху наполненная какими-то корешками и травами.
– Попался, недоносок! – с явным удовольствием произнес Бен. – Чем это ты тут занят?
Он небрежно катнул корзинку ногой и наступил на нее. Раздался слабый треск, темные брови мальчика слегка дернулись, но лицо осталось спокойным, без тени злости или страха.
– Червяков собирает, – насмешливо протянул Натан, – на обед своему папаше.
Бен прыснул со смеху и, подобрав сухую шишку, швырнул ее в мальчика.
– Беги, недоносок! И молись Всемогущему или в кого вы там верите, чтобы мы тебя не догнали!
Шишка угодила мальчику в грудь, но он не пошевелился и все так же стоял, словно прислушиваясь к чему-то. Тогда Натан схватил ком сырой земли и занес руку для броска.
– Сказано тебе, беги! Ты не только тупой, но еще и глухой?
На этот раз мальчик ловко уклонился, и ком пролетел мимо. Натан фыркнул, как злобный жеребец, и прыгнул вперед. Только тогда странный мальчик плавно, почти неспешно отступил и словно растворился в волнующемся море зелени.
– Гони его, Нат! – азартно выкрикнул Бен, бегом пересек полянку и врезался в кусты вслед за приятелем.
Все произошло так быстро, что ошеломленный Хэл не успел и слова сказать и просто стоял столбом. Арно же, которому из-за своего маленького роста пришлось повозиться, чтобы выбраться из куста, вообще не увидел ничего, кроме спин Бена и Натана, исчезающих между деревьями.
– Чего это они? – растерянно спросил он у Хэла, тот лишь пожал плечами.
Он и сам хотел бы знать, какая муха укусила товарищей. Им, конечно, случалось дразнить других детей, даже доводить их до слез, но тут все было совершенно по-другому. Друзей будто подменили. Они вели себя так, словно перед ними был не человек, а какое-то жалкое, низкое существо, хуже паршивой собаки.
Нахмурившись, Хэл присел на корточки и изучил раздавленную корзинку. Потом, сам не зная зачем, поднял корень, который мальчик выкопал последним, отряхнул и сунул в карман штанов.
Из леса доносились перекликающиеся голоса.
– Ты знал, что у Свершителя есть сын? – спросил Хэл у Арно.
Тот поскреб затылок короткопалой пятерней.
– Да, что-то слышал. Но Свершитель в деревню-то не приходит, ни сам, ни из его семейства кто. Так что я никого из них в глаза не видел.
– Так они совсем одни живут, что ли? – вырвалось у Хэла.
Арно пожал плечами.
– Выходит, так. Да нам-то какое дело? Попробовали бы они в деревню прийти, такое бы началось!
Хэл не стал уточнять, что именно бы «началось» – это было понятно по реакции Бена и Натана. Несколько минут спустя затрещал подлесок, и они появились с другой стороны поляны, встрепанные, потные и недовольные.
– Как сквозь землю провалился! – раздосадованный Бен пнул остатки корзинки и стряхнул с потных кудрей еловые иглы и кусочки коры. – Только рассчитывали позабавиться, а он юрк в сторону – и нет его!
Натан сплюнул и обмахнул разгоряченное лицо подолом рубашки.
– Да-а, эти ублюдки здесь каждую тропку, небось, знают! Недаром носа не высовывают из леса. Хэл, а ты чего с нами не пошел?
Перед глазами Хэла все еще стояло лицо мальчика, остававшееся совершенно спокойным под градом насмешек. Казалось, и они, и сами обидчики ему настолько безразличны, что он даже не обратил на них внимания и досадовал лишь на потерю корзинки. Но это была именно досада, а не злость – как будто корзинку вырвало из его рук ветром или унесло течением реки.
– А? Что? – Хэл очнулся от задумчивости лишь осознав, что все смотрят на него. – Да чего зря бегать, мы бы его все равно не догнали!
– Вот ты молоток! – завистливо протянул Бен. – Как это ты так сразу понял?
Хэл поспешно ухмыльнулся во весь рот.
– А я как-то за ним уже гонялся и остался с носом, ха-ха-ха!
– Да и Темный с ним, – снова сплюнул Натан, недовольно скривившись, – придурок, из-за него так пить захотелось! Пошли уже на реку!
Хэл кивнул и, достав флейту, заиграл протяжную, заливистую мелодию. Под ее нехитрые трели они быстро добрались до речной заводи и с наслаждением окунулись в прохладную темную воду.
Весь день мальчики купались, болтали, валялись на траве, собирали желтые кувшинки и беловато-розовые лилии. Когда солнце склонилось к закату, поднялись вверх по течению и наловили рыбешек самодельными удочками. Пока улов поджаривался на тонких палочках, Хэл сбегал в лес и принес пару куропаток – он знал наперечет все ловушки местных охотников и не гнушался таскать из них добычу. Птичек выпотрошили, срезали голову и ноги, обмазали глиной и сунули прямо в костер. Вскоре по сумеречному лесу змейками пополз дивный аромат жареного.
Время пролетело незаметно, как всегда бывает, если получаешь от жизни удовольствие. Лишь оставшись в одиночестве на окраине деревни, усталый, пропахший дымом и страшно довольный прожитым днем, Хэл вдруг почувствовал в глубине души какое-то неудобство. Рука сама собой потянулась к карману и нащупала в нем твердый корень неизвестного растения.
Хэл вытащил его и, хоть света уже почти не осталось, тщательно осмотрел. Пожал плечами.
Корень как корень. И чего такого особенного в нем нашел тот мальчишка?
Он уже хотел выбросить свою добычу, но рука, опять же словно действуя по собственной воле, сунула корень обратно в карман. Хэл потянулся, зевнул и потащился к дому, лениво размышляя о том, как было бы здорово завтра улизнуть до пробуждения Майло.
Поспать Хэл очень любил, поэтому захватить его тепленьким в постели ничего не стоило. Так оно и случилось. Майло пинками поднял его с кровати, и Хэл глазом моргнуть не успел, как угодил в полноценное рабство.
Целый день, огребая ругательства и колотушки от старшего, он таскал воду, полол и поливал огород, убирался в доме, чистил курятник и так далее, и так далее. Клод и Себастьян спозаранку улизнули на покос. Невысокие, неуловимо схожие, точно близнецы, хотя между ними было два года разницы – пятнадцать и семнадцать – с кудрявыми русыми чубами и серьезными серыми глазами, они с детства держались вместе и, замкнувшись друг на друге, хранили какую-то печальную отрешенность от всего мира. Пробиться сквозь это не удавалось даже Майло, и, пусть они не давали ему сдачи, помыкать ими было гораздо сложнее, чем Хэлом.
Отец точил ножи и топоры в углу двора и только вздыхал, наблюдая, как младший сын мечется, точно угорелый.
Только к вечеру, когда Хэл уже не мог поднять руки от усталости, Майло сменил гнев на милость. Позволил матери дать ему поесть и отправил со двора с пожеланием провалиться прямиком к Темному Лику.
Здесь скрывалось явное несоответствие – только накануне старший пенял родителям за то, что Хэл идет по кривой дорожке, и вот теперь сам его на нее отправляет. Но счастливый, точно отпущенный на свободу узник, Хэл, конечно, и думать не думал о таких мелочах. Просто дал деру и не останавливался, пока не достиг границы леса.
Солнце уже придавливало деревья, мягким бесформенным комом расплющиваясь о кромку леса. Косые лучи золотили раскинувшееся вокруг деревни поле, посреди которого тут и там застыли темные остовы «ржавок». Хэл вспомнил, как перетрусили друзья, когда он забрался в одну из них, усмехнулся и углубился в лес.
Погруженный в задумчивость, он бездумно наигрывал на флейте обрывки мелодий. Они вспархивали в небо, подобно легкокрылым птицам, и разносились далеко по лесу. Если кто-то из приятелей здесь, они обязательно услышат и придут скрасить его одиночество.
Но час был поздний, и никто не появлялся из кустов с довольным видом и перемазанной ягодами физиономией. Хэл уже хотел повернуть назад и попытать счастья в деревне, как вдруг между стволами текуче промелькнула какая-то тень. Уже смеркалось, но Хэлу показалось, что это мальчик примерно его возраста.
– Эй, погоди-ка!
Беглеца и след простыл.
Хэл бросился за ним, с хрустом раздвигая кусты и ломая ветки. Как этот пацан ухитрился исчезнуть так бесшумно, что ни один сучок не хрустнул и веточка не шелохнулась?
Тут Хэл сообразил наконец, с кем столкнулся и крикнул, окончательно завязнув в кустах:
– Да постой ты! У меня есть кое-что твое, хочу вернуть!
Он шумно выдохнул, утер пот и внимательно осмотрелся. Теплый вечерний ветер мягко шелестел листвой, покачивал кроны деревьев в лилово-розовом небе. Среди веток кустов, попискивая, устраивались на ночлег птицы.
Никого.
Хэл разочарованно вздохнул и уж совсем собрался повернуть назад, как вдруг справа у сосны бесшумно возникла высокая фигура, угольно-черный силуэт на фоне сиреневых сумерек. Совершенно неподвижный, он словно сливался со стволом, о который оперся рукой. Ветер чуть заметно шевелил распущенные волосы.
Хэл шагнул к нему, но мальчик отскочил, готовый вновь раствориться в лесу.
– Не бойся! Я не собираюсь за тобой гоняться!
Черная фигура напряженно замерла.
– Я Дирхель Магуэно, но все зовут меня Хэл. А тебя как звать?
Ни звука, ни движения.
Хэл снова неосознанно сделал шаг вперед, и его визави тут же прыгнул в сторону.
– Нет-нет, не убегай! Я принес корень, который ты выкопал на поляне, когда… эм… в общем, вот, держи. Ты так на него смотрел, я подумал, это ценная штуковина.
Хэл достал корень из кармана штанов и протянул мальчику, но тот не шевельнулся, оставаясь на безопасном расстоянии. Хэл почти чувствовал на себе его напряженный, недоверчивый взгляд.
Странно, в прошлый раз, даже столкнувшись нос к носу с несколькими недружелюбно настроенными мальчишками, он не вел себя так пугливо.
– Хорошо, положу вот сюда, – сдался Хэл и пристроил корень на краешек пня, – смотри, не потеряй, темнеет уже.
Поскольку мальчик так и не тронулся с места, Хэл, пожав плечами, развернулся и вылез из чащи, оставляя за собой целую просеку из придавленного мха и поломанных кустов.
Через пару шагов обернулся, чтобы убедиться, что корень еще лежит на пне, где он его оставил.
Корня не было – как и темной фигуры у ствола сосны. Она исчезла так же беззвучно, как и появилась.
– Даже не поблагодарил! – обиделся Хэл и тут же понял, что сглупил. С чего бы мальчику благодарить за возвращение того, что у него отняли?
Хэл чувствовал себя не в своей тарелке, хоть и поступил вроде бы правильно.
Ведь правильно?
Чтобы развеяться, он поспешно достал флейту и заиграл. Веселый мотив разнесся далеко по притихшему лесу, и на душе сразу полегчало. Хэл решил отправиться к Натану – там всегда можно ухватить кусок и послушать страшные истории, рассказывать которые старшая сестра Ната большая мастерица.
Выводя затейливую мелодию, Хэл больше не оборачивался и не заметил быструю тень, которая, перебегая от дерева к дереву, следовала за ним почти до границы леса.
