Buch lesen: «Ребенок от лучшего друга»

Schriftart:

Пролог

– То есть как беременна? – ошарашено выдыхаю я, сидя в кабинете гинеколога.

Женщина в возрасте деловито поправляет очки и поднимает на меня насмешливый взгляд.

– Милочка, если вы в положении, то мне явно нет необходимости рассказывать вам, как это происходит.

В ее голосе нет никакого осуждения. Скорее, мягкая издевка над такой дурной мной.

А у меня в голове вспыхивает недавнее утро, которое, видимо, и перевернуло всю мою жизнь. Точнее, ночь. И надежда, что тогда все обошлось, рушится с таким грохотом, что внутри все обмирает.

– Да у меня же даже не было ни с кем…

Скорее, на автомате проговариваю. Осекаюсь и замолкаю. Не могу поверить, что все это случилось с нами.

Вот и ответ на вопрос, который терзал меня не один день. Видимо, все же было. И теперь получается, что я беременна от…

Хватаюсь за лоб и слышу собственный стон. Вот это попадос!

– Ну, вижу, что вы припомнили что-то, – продолжает врач.

– И что мне теперь делать? – задаю вопрос, скорее, себе, чем ей.

– Ну, для начала решить, как действовать дальше, – бесстрастно продолжает она. – Но скажу сразу, судя по вашим обследованиям, такая быстрая беременность для вас подобна чуду.

– Что вы имеете ввиду? – резко вскидываю голову.

Гинеколог перебирает бумажки разного размера, на которых нечитаемым почерком накаляканы цифры.

– У вас был, да и есть, гормональный сбой, при котором беременность возможна только при очень хорошем планировании. Считайте, что с вами произошло чудо, – припечатывает она.

– Но я не планировала даже… – блею я, потому что реально не планировала ничего такого.

Мне двадцать два, я ни с кем не встречаюсь. Только нашла место для практики и имела огромные планы на карьеру.

Какой ребенок?

– В таком случае, обдумайте альтернативные варианты.

Меня затапливает возмущением.

– Что?! – взвизгиваю я и вскакиваю на ноги со стула. – Вы на аборт намекаете? Да что вы такое говорите?

Да я даже не собираюсь думать в ту сторону. Даже если сейчас все это не укладывается в голову. Врачиха ухмыляется и берет со стола очередные бумажки.

– Я рада, что вы приняли правильное решение. Я выпишу вам направления. Вам нужно будет пройти все анализы и убедиться, что все идет как надо. И отец ребенка должен…

– Ничего он мне не должен.

Отец ребенка даже знать не должен. Врач только хмурится. Но молчит.

Я какое-то время молча наблюдаю, как она заполняет бланки и протягивает мне.

Ослабевшими руками беру бумажки.

– Жду вас через две недели.

Вздрагиваю от ее громкого голоса.

На негнущихся ногах выхожу из кабинета и прислоняюсь к стене.

Мне нужно пять минут. Пять минут, чтобы прийти в себя и осознать, что все происходящее не сон. Ребенок реально есть.

– Девушка, вам плохо?

Меня трогают за руку.

Распахиваю глаза и вижу озабоченное личико молодой медсестры, которая пробегала мимо.

– Нет-нет, – пересохшими губами шепчу.

– Вы бледная, давайте я вас провожу.

Она хватает меня под локоть и ведет к скамейкам. Плюхаюсь на них и впериваю взгляд в противоположную стену. На ней какие-то странные желтые потеки. Видимо, верхний этаж когда-то топил.

– Может, воды? – девушка садится напротив на корточки и заглядывает мне в лицо.

Мотаю головой:

– Все хорошо, спасибо за заботу.

– Уверены?

– Да, конечно. Сейчас я посижу и приду в норму.

– На вас лица нет, что-то серьезное?

Хмыкаю. Удивительно, но разговор с девушкой успокаивает.

– Беременность.

Девушка улыбается и стискивает мои пальцы.

– Это же прекрасно. Поверь, намного страшнее, когда из того кабинета выходят с приговором, что не смогут иметь детей.

Ее взгляд на мгновение тухнет, а я понимаю, что сейчас передо мной редкая находка. Потому что не каждый день встречаешь такого искреннего человека.

– Наверное, вы правы.

– Я Арина.

Снова улыбка озаряет милое личико.

– Алена.

– Приятно познакомиться. И поздравляю. Поверь, это действительно здорово. Такое счастье.

Улыбаюсь с надрывом. В конце концов, не рассказывать же ей всего.

А суть такая, что по коже медленно ползут мурашки, а внутри разливается немой страх. Липкий и противный.

Кажется, я вляпалась!

По самую макушку.

Потому что, судя по всему, я не помню свой первый и единственный раз. И теперь я беременна от человека, с которым я никогда не буду. Потому что у него скоро свадьба.

Глава 1

За полтора месяца

С трудом разлепляю глаза и осматриваю смутно знакомую обстановку комнаты. Подскакиваю, и с меня слетает покрывало, под которым нет ни лоскутка одежды. Мозг простреливает узнавание комнаты в которой я просыпаюсь.

Какого черта я сейчас в комнате Макса? Голая и ничерта не помнящая?

Это чья-то шутка? Розыгрыш? Где камера? Кто меня сюда притащил?

Кручу головой в поиске черного глазка, но тщетно.

Пытаюсь напрячь память, но вчерашний вечер как отшибло. Помню, как Макс притащил меня на какую-то вечеринку, мы танцевали. Помню, как сделала глоток какого-то коктейля – и потом как в тумане.

Вздрагиваю от прохладного воздуха, долетающего из приоткрытого окна. Натягиваю на себя покрывало, и в этот момент рядом ощущаю шевеление.

Все внутри обмирает, а глаза расширяются. Как в замедленной съемке поворачиваю голову и визжа слетаю с кровати.

– М-м-м-м-м, че орешь-то?

Макс трет лицо рукой и пытается открыть глаза.

Я же плотнее закутываюсь в покрывало и стараюсь не смотреть ниже подбородка лучшего друга.

Вопросы множатся в голове в геометрической прогрессии.

– Какого фига? – голос после сна сипит, и я откашливаюсь.

Меня передергивает от абсурдности происходящего.

– Макс? – пытаюсь разбудить друга, который снова уснул, кажется.

Подхожу к кровати, где раскинулся парень, и тыкаю ногой в его обездвиженное тело.

– Иди лучше сюда, – бормочет Макс и шарит рукой в воздухе.

Я мешкаю, и ему удается зацепить меня за руку и дернуть к себе.

Ноги запутываются в покрывале, и я с визгом валюсь на грудь Макса. Он охает и распахивает глаза.

– Леля? – ошарашено выдыхает он и чуть ли не скидывает меня с себя.

Опускает глаза вниз и возвращает на меня.

– Че за фигня? – вскакивает на ноги.

Его ведет в сторону, но ему удается выровнять тело.

Я же все еще стараюсь не отрывать глаз от его лица. Взъерошенные русые волосы и прищуренные синие глаза, которые внимательно осматривают меня.

– Мы че…– он не договаривает и запускает руку в волосы.

Тыкает пальцем сначала на меня, потом на себя и вопросительно вздергивает бровь.

– Я не помню, – шепчу я.

Меня, кажется, отпускает первый шок, и я усиленно прислушиваюсь к ощущениям, но гул в голове перебивает все другие ощущения.

– Так, – Макс начинает метаться по комнате, – давай рассуждать логически.

Из него вырывается стон, и он хватается за голову.

– Нет логически, наверное, не получится, – падает на кровать и опирает голову на руки. – Что произошло?

Он поднимает на меня непонимающий взгляд.

– Ты у меня спрашиваешь? – всплескиваю руками и тут же жалею.

Покрывало, пользуясь случаем, ползет вниз, грозясь обнажить все стратегически важные места.

– Ну я же с тобой проснулся в одной кровати.

Злится. Хмурится, ероша непослушную темную шевелюру. Теперь уже я жалобно стону и сажусь на противоположный край кровати.

– Ты хоть что-нибудь понимаешь?

Спрашивает так, как будто не сидит сейчас передо мной в чем мать родила. А я все же перевожу взгляд на плечи, забитые татуировками. Во рту пересыхает от темных узоров на смуглой коже, и я сглатываю. Пытаюсь.

Красивый, зараза!

– Может, ты оденешься хотя бы? – жалобно скулю я, потому что глаза против воли опускаются еще ниже.

Зажмуриваюсь, когда Макс встает и плетется к комоду.

Слышится шорох одежды, даже мат. Грохот. Но я сильнее зажмуриваюсь, потому что не уверена, что выдержу лицезреть обнаженную фигуру Макса, которая может взбудоражить любую.

– Готово.

Открываю глаза и облегченно выдыхаю. На друге спортивные штаны и футболка.

А вот где мои вещи? Вопрос.

– Ты не мог бы найти мои вещи? – стискиваю пальцы на груди и убеждаюсь, что никакой участок тела не мелькает перед другом.

– А сама? – недовольно бурчит Макс.

Складывает руки на широкой груди.

– Ну пожалуйста, – жалобно надуваю губы.

Это всегда действует. И этот раз не становится исключением. Макс обреченно закатывает глаза к потолку и разворачивается.

– Ладно, ладно. Заставляешь больного старого человека… – бубнит он, скрываясь за дверью.

Что уж я там заставляю, непонятно.

Какое-то время я сижу в тишине и предпринимаю еще одну попытку вспомнить события ночи и вечера. Но словно блок.

– Лови, – мне в грудь врезается ворох одежды.

– Эй, – возмущаюсь, – а поаккуратнее нельзя?

– Ой, Соколова, тебе тут до дома-то дойти, – ржет Макс.

Ну если он начинает шутить, значит, приходит в норму.

– Какая разница.

Внезапно становится так обидно, что ему наплевать, как я выгляжу.

Так. Стоп! А мне-то с какой стати становится это важно? В каком виде он меня только не видел за время нашей дружбы!

– Ничего не помню, – обреченно бормочет Макс.

– Я тоже.

– Ты что-нибудь чувствуешь? Ну, что там обычно чувствуют девчонки, когда у них что-то с парнями?

Он сейчас вот издевается? Откуда мне это знать? У меня и парней-то не было.

Закусываю губу и беспомощно смотрю на друга.

– А ты что-нибудь чувствуешь? – бурчу я и складываю руки на груди.

Ожидаемо в ответ только молчание. Опускаю взгляд на помятую одежду.

– Отвернись, – смущенно прошу я и как-то чересчур дергано заправляю выпавшую прядь за ухо.

Откуда вдруг это стеснение? И руки вон подрагивают, хотя всегда чувствовала себя свободно в присутствии друга.

– Пойду кофе приготовлю, а то невозможно же. Вместо башки как будто утюг.

Макс оставляет меня одну. И я хватаюсь за голову. Даю себе еще немного времени, чтобы не поддаться нарастающей панике.

А что, если все же что-то было?

Да ну нет. Никогда и намека не было ни на что такое, а тут вдруг от одного глотка тормоза сорвало?

Делаю несколько глубоких вдохов, хотя сердце все так же отчаянно тарабанит в груди. В голову врезается мысль, что после ночи должно быть какое-то свидетельство. Ну, не знаю, типа там кровавые пятна и все такое.

Снова вскакиваю, подбадриваемая этой шальной мыслью. Точно! У меня же никого не было, значит, возможно…

Осматриваю быстро кремовую простынь и ничего не нахожу. Тело слабеет от облегчения, настроение поднимается, и я быстро втискиваюсь в одежду.

– Ну ты где там застряла, Лель? Через окно, что ли, решила уйти? Ты это брось, у тебя опыт не очень удачный.

Вот говнюк! Это он сейчас напоминает мне про тот случай, когда я к нему от родителей сбегала?

– Между прочим, из-за тебя тогда я свалилась в кусты шиповника, придурок! – ору в ответ.

– О, не сбежала. Кофе готов, выползай, малявка.

В крови тут же привычно разливается злость, стоит ему меня так обозвать. Каждый раз мы нехило так цапаемся по этому поводу, но он никак не вобьет в свою твердолобую башку, что меня бесит, когда он меня так называет.

И сейчас не исключение.

Вылетаю из его комнаты и тут же толкаю его в спину.

– Хватит меня так называть, – воплю в твердые мышцы.

– Ну а что я сделаю, если ты так и не выросла и дышишь мне в пупок?

Складываю руки на груди и прожигаю взглядом темную ткань футболки. Ну, пытаюсь, по крайней мере.

– И хватит меня взглядом убивать. У меня уже иммунитет, – продолжает ржать этот павлин.

А внутри меня уже все взрывается от возмущения.

– Смешно тебе, да? Я смотрю, ожил прям, – рычу и стискиваю кулаки.

– Пациент скорее жив, чем мертв, – фыркает Макс, ставит большие кружки с темным напитком на стол и кивает. – Прошу, кушать подано.

– Садитесь жрать, пожалуйста? – бубню я, и постепенно злость утихает.

Вот как он это постоянно делает? Стоит только разозлиться, как он что-нибудь выдаст и уже хочется смеяться.

– Вот нравится мне, что ты меня с полуслова понимаешь, – стискивает меня Макс в своих медвежьих объятиях.

На миг замираю, но быстро стряхиваю с себя ступор. Сколько раз я слышала вот это его «нравится»…

Сажусь за светлый стол и обхватываю горячую кружку. Внимательно изучаю отражение люстры в темной жидкости и делаю вдох.

– Макс, – голос звучит тихо, – а если что-то было?

Глава 2

Глаза Макса подергиваются какой-то дымкой. Он делает большой глоток кофе и шипит оттого, что обжигается. Его рука слегка дергается, когда он возвращает кружку на стол.

– Ну было и было, Лель. Взрослые люди, у каждого случается незапланированный секс.

А мне вот прямо сейчас хочется в его лицо кофе вылить.

Бывает? Незапланированный секс? Да у меня, между прочим, он вообще мог случиться впервые! А этот…

Стул с громким лязгом отъезжает, когда я отталкиваюсь от стола и вскакиваю на ноги.

– Ну ты и придурок, Макс!

Разворачиваюсь и вылетаю из кухни.

– Лель, – доносится до меня его крик, – ну ты че как маленькая?!

Злые слезы обжигают глаза, но сейчас нет времени жалеть себя. Торопливо засовываю ноги в босоножки и, громко хлопнув дверью, покидаю квартиру друга.

Сбегаю на этаж ниже и вдавливаю пальцем звонок. В двери щелкают замки, и на пороге возникает удивленная мама.

– Ален, ты чего как на пожаре?

Отодвигаю ее в сторону и захожу в квартиру. Сверху доносится грохот двери Макса.

– Мам, для Макса меня нет. Я в душ, – на одном дыхании выпаливаю я, сбрасываю обувь и несусь в ванную.

– Вы поругались, что ли? – несется мне вдогонку удивленный вопрос мамы.

И тут же слышу настойчивый звонок в дверь. Сомневаюсь, что мама сможет сдержать напор Макса, но какое-то время у меня в запасе будет.

Говнюк, блин. Признаюсь себе в том, что меня задевает такая легкомысленная реакция Макса. Прикрываю глаза. Несколько вдохов.

Прислоняю ухо к двери. Слышно отвратно, но два голоса разобрать можно. Макс что-то настырно доказывает маме, мама слабо, но пытается сопротивляться.

– Теть Том, передайте малявке, что далеко она от меня не убежит, – повышает голос друг так, что я отчетливо слышу каждое слово.

Вот гад! Бесит!

Конечно, у него этих баб как грязи.

– Лель, у вас все хорошо? – скребется мама в дверь.

– Да, мамуль, – упираюсь пятой точкой в стиральную машинку и выдыхаю. – Просто немного недопоняли друг друга.

Отлипаю от стиралки и выворачиваю краны в ванной. Мне надо расслабиться.

– Ты голодная?

В этот момент желудок громко урчит.

– О, мам, я бы не отказалась от твоих пельмешек! – задорно выкрикиваю я.

Стаскиваю одежду и швыряю в корзину для белья. Встаю напротив зеркала и внимательно себя осматриваю.

Непонятно, что я там хочу увидеть. Надпись, что с Максом что-то было? Фыркаю от абсурда.

Синяк какой-то под грудью, ноги немного гудеть начинают, но это, возможно, от танцев.

Танцы-то я как раз помню. Дали там с Максом жару, даже, кажется, кто-то на телефон снимал. Но это не точно.

А вот все, что после клуба, в густой дымке. Хотя, кажется, что вспомни какую-нибудь деталь – и все сложится. Ну не знаю…Даже поездку в такси – но нет. Ничерта подобного.

Со стоном опускаюсь в ванну и ныряю с головой под воду. Становится легче. По крайней мере, в голове уже не гудит и не шумит. И даже можно связно мыслить. Выныриваю, когда легкие начинают гореть от невозможности вдохнуть.

Чего я ждала, когда мы проснулись вместе?

Признаний в любви? Прыскаю от смеха. Глупо!

Мы с Максом слишком долго вместе, чтобы вот так портить дружбу постелью.

Его томных вздохов? Еще больший бред. Макс слишком…

Прикладываю палец к подбородку, пытаясь подобрать правильное определение.

Слишком твердолоб? Непрошибаем? Равнодушен? Все вместе, скорее.

Сколько баб за ним таскается, а он их отшивает как нефиг делать. И ведь поток не иссякает. Сейчас, правда, с какой-то общается. Для него уже долго.

Мымры эти его постоянно в меня своими злыми взглядами стреляют, стоит нам вместе оказаться.

Что в старших классах, что в универе. И ведь девчонки удивлялись, что во мне нашел студент выпускного курса. Тогда они еще понятия не имели, что мы с Максом познакомились намного раньше универа.

Намного раньше. Когда к нам переехали новые соседи. Мне было…боже, кажется, восемь?

Меня задирал какой-то пацан, а Макс как рыцарь спас.

Снова ухожу под воду. В груди болезненно сжимается при мысли, что после сегодняшнего пробуждения мы все это потеряли.

Сквозь толщу воды слышу стук в дверь.

– Лель, готово все, выходи давай.

Натягиваю свою широченную футболку с логотипом любимой группы и плетусь на кухню.

Сзади меня сжимают, а у меня глаза из орбит лезут.

– Попалась, малявка.

Открываю рот, чтобы послать его матерно, но вовремя захлопываю, вспоминаю, что мы не одни, и выдаю в сторону коридора:

– Мама, ты в курсе, что предательство – это тяжкое преступление?

– Да ладно тебе, Лель, – Макс зарывается в мою влажную шевелюру. – Ну ты че как маленькая?

– Отвали, бабник чертов, – шиплю я и предпринимаю попытку вырваться.

Ну куда там, когда тебя сжимает такой боров, который может тебя раздавить словно букашку.

– Да что ты так всполошилась, как будто первый раз просыпаешься с голым парнем? – шипит он мне на ухо.

Дергаю локтем и по громкому оханью, а потом и свободе понимаю, что попала куда надо.

Отскакиваю от корчащегося в муках идиота. Хватаю с плиты сковороду и выставляю руку вперед, словно оружие.

Брови Макса взлетают вверх. Он переводит взгляд с меня на сковороду и обратно.

– Оружие на плиту, вы окружены, – ржет еще.

– Придурок, – рычу я и замахиваюсь.

Макс вскидывает руки вверх.

– Да что не так-то, Лель? Ну что ты так взъелась?

– Знаешь, даже если мы допустим, что это и было не в первый раз, это не дает тебе повод вести себя как придурок, – шиплю я в ответ.

– Даже если…– в этот момент в голове этого недоумка явно происходит бурная мозговая деятельность. – Лель, ну прости, – скулит гад и складывает ручки в просительном жесте.

И глазки так виновато таращит.

– Если бы я сразу понял, что я первый, кто удостоен лицезреть тебя утром в своей кровати, я бы отметил это дело с надлежащей помпой.

Ухмыляется. Пытается все в шутку перевести, но оценив мой вид, он заметно бледнеет.

– На счет «три» ты выметаешься отсюда и больше не появляешься на пороге моей квартиры.

– Иначе что?

Все еще храбрится. Вон даже грудь вперед выпятил, хоть на лице и застыла вина.

– Иначе эта сковорода полетит в твою смазливую рожу! – верещу я на всю квартиру. – Раз…

– Ладно, ладно, я понял, Лель. Ты чего разошлась-то? – заикается Макс и отступает назад.

– Два, – продолжаю отсчет и поднимаю сковороду выше.

Сдуваю с лица выбившуюся прядь и пытаюсь пришибить этого гада взглядом.

– Ухожу.

И Макса как ветром сдувает.

Наконец наступает блаженная тишина, и я выдыхаю.

– Доча, – из-за угла доносится робкий мамин голос.

– Мам, вот от тебя вообще не ожидала! – гаркаю я и хлопаю дверью в кухню.

Ну уж поесть-то спокойно можно?

Сажусь за стол на свое любимое место возле окна и выглядываю во двор. Пух этот чертов начался. Но детям все ни по чем. Резвятся, поджигают накопившиеся кучки этого тополиного добра.

Хмыкаю.

Мы с Максом вечно досаждали бабулькам на скамейках. Прям перед носами их факелы поджигали. Они тогда ругались страшно, грозились родителям настучать. А мы смеялись и дальше неслись со спичками наперевес.

У Макса отец вообще строгий, и, если бы ему донесли, Макс бы огреб по самое не балуйся. Но наши очаровательные мордахи, видимо, все же играли нужную роль, и каждый раз нам сходили шалости с рук.

И снова перед глазами картинка нашего сегодняшнего пробуждения.

Роняю голову на сложенные ладони и выдыхаю.

Ну нет! Потерять нашу дружбу сильнее меня.

– Ален, – в кухню рискует зайти папа, прикрываясь разносом, – я это, че хотел… Ты остыла?

Выглядывает из-за импровизированного щита.

Ну да, когда я злюсь, может достаться каждому. У меня срывает тормоза, и я могу нарычать на любого.

– Все нормально, пап, – накалываю на вилку пельмешек и отправляю в рот.

Закрываю глаза, когда вкусовые рецепторы встречаются с поразительным вкусом маминого коронного блюда.

Блин, вот ни у кого нет таких пельменей, как у мамули.

– Ты не забыла, что мы сегодня на дачу уезжаем на лето? – папа садится напротив.

Дача – это, конечно, сказано слишком скромно. Скорее, загородный коттеджик. Двухэтажный, в двести квадратов.

Ну и грядки, куда ж без них-то? Эта мамина территория, и папа делал их исключительно для Томочки, то есть мамы.

– Уже?

Запускаю пальцы в волосы. Совсем с этим Максом из головы все вылетело. Но тем лучше. Родители не увидят моей ломки по этому павлину.

А она будет.

Мы когда прекращаем общаться, меня без него словно наизнанку выворачивает.

А тут вообще такое…

Вздрагиваю. Так, прочь из моей головы!

– Дочь, – папа косится с подозрением в мою сторону, – у вас все нормально?

– А что может быть ненормально?

– Ну че-то вы с Максом поцапались, я слышал.

Закидываю еще одну пельмешку и стону от удовольствия.

– Это потому что кто-то ведет себя как болван, – выдаю с бесстрастным видом и взмахиваю вилкой перед носом.

Папа в этот момент тянется рукой к моей тарелке, чтобы спереть лакомство, но, услышав мою пламенную речь, начинает ржать, чуть ли не похрюкивая.

– Ну, у мужиков это бывает, да.

Теперь уже я подхихикиваю.

– Веселимся? – на кухню заходит уже одетая мама.

Видимо, думает, что буря в моем лице миновала. Но тут она прям промахивается.

– Вообще-то, предателей так просто не прощают, – прищуриваюсь и слежу за тем, как мама прячется за широкой спиной отца.

– А че эт ты за меня прячешься? Выдала дочь врагу – теперь отвечай.

Я пытаюсь сохранить грозную мину, хоть и хочется растянуть губы в улыбке.

Позволяю себе полюбоваться родителями, пока мама испепеляет затылок отца. Они у меня совсем молодые. Мама – миниатюрная блондинка, и отец – огроменный шкаф.

Но мама за ним как за стеной. Незыблемой и непоколебимой. Они со школы вместе и через многое прошли. Не сломались. Выстояли.

– Я чувствую прям твой взгляд на себе, – бубнит папа и все же ворует у меня пельмень.

– Эй!– делаю угрожающий замах вилкой.

Папа поднимает руки вверх. Прям как Макс совсем недавно.

– Ладно, Том, поехали уже на твои грядки.

– Лель, может, нам отложить?

Мама переводит вопросительный взгляд на меня.

– Ой, мам, ну что я, не справлюсь?

– Вот именно, – поддакивает отец. – А поехали с нами?

Закатываю глаза. Опять по новой.

– Пап, у меня практика. Это у вас отпуск, а мне сюда мотаться. В пять часов вставать. Ну нет уж.

– Вот говорил я тебе: на права учись.