Buch lesen: «Моё пламя»
«Что есть любовь? Бездумье от угара.
Игра огнем, ведущая к пожару.
Воспламенившееся море слез,
Раздумье – необдуманности ради,
Смешенье яда и противоядья».
Уильям Шекспир
Пролог
Прохладный воздух из окна ударил в легкие, заставляя выступившие слезы, ещё не успевшие скатиться вниз, тут же застыть. Дверь за спиной медленно закрылась, и мне вдруг показалось, словно сердце, только что замедлившее свой ритм, сейчас и вовсе перестало биться. Будто бы для этого у него больше просто не было причин. Будто бы только что я собственными усилиями лишил себя чего―то важного. Того, без чего смысл моей жизни обесценивался ровно вполовину.
Отяжелевшими ногами подошел к больничной койке, а затем, преодолевая острую боль, коснулся пальцами края постели и опустился на корточки.
Всё это время я не смел отводить взгляда от сестры: от её ещё бледного лица, подрагивающих век и слегка приоткрытых губ, то впускающих, то выпускающих воздух.
Чувство вины с каждой секундой становилось всё сильнее, но даже видя её такой слабой и болезненной, я понимал, что жизни моей принцессы больше ничто не угрожало.
И угрожать не будет. Ни теперь. Ни впредь.
Бережно коснулся её прохладных пальцев, а затем едва ощутимо, боясь причинить ей новую боль, сжал их в своей руке.
– Прости… ― от собственного шепота по горлу мгновенно прокатилась обжигающая волна.
Прочувствовав этот новый приток боли, ощутив, как мучительно сдавливает виски, зажмурился и опустил глаза, но как только пальцы в моей ладони зашевелились, резко вскинул голову.
Родные зеленые глаза, в которых утонул в ту же минуту, сильно потускнели. Их цвет был уже не тем, что раньше, но это не помешало им смотреть на меня с привычной любовью и нежностью.
– Нужно было почти умереть… чтобы услышать это от тебя… ― с тоненькой ноткой веселья прохрипела она, но, когда попыталась улыбнуться, неожиданно закашлялась.
– Эл… ― подорвался, но, когда собирался позвать врача, она сжала мою руку, останавливая.
– Я в порядке…
Нехотя опустился на край кровати, а затем потянулся к столику.
Налив воды, помог Элейн приподняться и сделать несколько глотков. Когда она благодарно кивнула, медленно поставил стакан обратно, но головы не повернул.
– Мне жаль… ― её голос заставил на мгновение прикрыть глаза.
Она прекрасно понимала, о чем я думал. Потому что знала меня, как никто иной. Знала о каждой мысли, каждом чувстве и порыве… вот и сейчас ощущала всю мою боль так, словно она была её собственной.
– Чем ты думала, Эл… ― вертел головой, стараясь сдержать слезы внутри. ― Чем руководствовалась, когда… ― запнулся, не в силах произнести то, что уже готово было сорваться с языка, ― … я бы перестал дышать, если бы с тобой что―то случилось… ты знаешь, что без тебя ― моя жизнь абсолютно ничего не значит…
– Замолчи… ― Элейн схватила мои руки, ― …я не хочу, чтобы ты так говорил…
– Тогда почему сделала это? ― спросил, наконец, поднимая на неё взгляд. ― Почему решила оставить меня?
Эти слова заставили её застыть. Я видел в её глазах вину, но кроме этого, не мог не заметить боль. Сильную. Слишком сильную для такой маленькой, хрупкой девушки. И от чего бы она ни появилась, моя сестра упорно держала её глубоко внутри.
– Я позволила себе стать слабой, ― неожиданно ответила она, а затем не спеша, но уверенно закачала головой, ― но клянусь тебе, этого больше не произойдет. Никогда.
Сжал её пальцы в ответ, наблюдая за тем, как облегченно она выдыхает. Этот жест был для неё необходимостью. Так она знала, что я верил ей. Прощал её.
Хотя, черт возьми, если бы она только знала, что прощение в этот самый момент нужно лишь мне одному. Лишь моей давно заблудшей во мраке душе.
– Я должен был заметить, ― тихо упрекнул себя, ― должен был понять, что есть что―то, что тебя гложет. Но не понял.
– И в этом нет твоей вины.
– Я поклялся всегда защищать тебя, ― резко сказал, поднимая на сестру глаза. ― Как только ты впервые улыбнулась этому миру, я дал слово, что никогда не позволю этой улыбке исчезнуть даже на мгновение… и что теперь? Я не смог сделать даже этого.
– Это не так… ― Элейн завертела головой и неожиданно обхватила ладонями моё лицо. Мне показалось, что её глаза застлала тонкая дымка. ― Просыпаясь каждое утро, я улыбаюсь лишь благодаря тебе. Это ты учил меня бороться и жить. И это я забыла о том, что Бейкеры никогда не сдаются.
– Никогда, ― подтвердил, а затем нежно накрыл её руку своей и осторожно коснулся губами ладони. ― И больше я не позволю тебе об этом забыть.
– А как же ты?
– Что я?
– Почему себе ты это позволил? Почему сдался и отпустил её?
Вздрогнул, отчетливо ощутив, как болезненно заныла рана от занозы, уже так прочно засевшей под кожей.
Я не был готов говорить об этом. Не так. Ни здесь. И ни сейчас.
– Не понимаю, о чем ты, ― ответил, сжимая скулы и отворачиваясь.
Элейн не могла не заметить, не могла не понять. А я не мог не совершить этой оплошности. Дарен Бейкер никогда не ошибается? Да черта с два это так.
– Она не виновата в том, что случилось, ― голос Элейн был полон любви и мягкости, но от этого боль в моих висках не становилась глуше.
Наоборот ― лишь сильнее рвала их изнутри.
На секунду прикрыл глаза, но лишь для того, чтобы взять себя в руки. Раны были ещё слишком свежими. А её имя с силой било током по оголенным нервам.
– Доктор О’Нил сказала, что, если твоё состояние этой ночью будет стабильным, то утром мы сможем забрать тебя домой. Но до этого момента я хочу, чтобы ты безукоризненно соблюдала все её рекомендации и принимала необходимые лекарства.
Когда встал с кровати и слегка отошел, ― так чувствовал себя менее уязвленным, ― заметил на себе молчаливый и пронзительный взгляд Элейн. Она спокойно сидела, сосредоточив на мне своё внимание и при этом совершенно никак не реагируя на мои недавние слова. И всё бы ничего, но я прекрасно знал, что обычно за этим скрывалось.
– Ты всё ―таки оттолкнул её… ― вдруг тихо, словно не веря собственным же словам, сказала она. Я сильнее стиснул зубы. ― Я никогда не критиковала ни одного твоего решения, ― завертела головой она, ― всегда была согласна с любым твоим выбором. До последнего понимала и поддерживала твои поступки, но то, что ты сделал с Эбби… я ведь даже и подумать не могла…
– И не стоит, ― резко и даже немного грубо выпалил, разворачиваясь лицом к окну. ― Сейчас тебе нужно беспокоиться лишь о своём здоровье.
– …ты разбил ей сердце…
– Я оградил её от боли, ― не выдержав, прорычал, чувствуя, какой мукой отзываются эти слова внутри.
– Заставив уйти? Думаешь, что вдали от тебя она будет счастлива?
– Да. Именно так.
– Тогда ты не прав. Потому что за любовь нужно сражаться!
– Я не… она найдет другого, ― сквозь зубы ответил, не сумев заставить себя солгать, ― того, кто сможет дать ей то, чего она заслуживает. Без меня ей будет лучше.
– А её мнение ты спросил? С чего мужчины вообще взяли, что имеют право принимать такие решения одни? А если она не хочет никого другого? Если ей нужен только ты? И она готова бороться, мириться, изменяться и менять? Об этом ты подумал? Ну, конечно же, нет! ― она рассерженно зарычала, а затем возвела глаза к потолку. ― Боже, мой брат самый настоящий осел!
– Закончила? ― спокойно спросил, пытаясь скрыть бурю, которая разыгрывалась внутри.
Элейн только открыла рот, чтобы ответить, но доктор О’Нил прервала её планы.
– Простите, если помешала, но будет лучше, если Элейн немного отдохнет, ― она мимолетно улыбнулась, вставая у монитора.
– Я отлично себя…
– Конечно, ― перебил сестру, заставляя её запнуться, ― так будет лучше.
Подошел к кровати и нежно коснулся губами её уже теплого лба.
– Помни о своем обещании. Я заберу тебя утром.
Их взгляды ненадолго скрестились, но я почти тут же отвел глаза и неторопливо, хотя и не слишком направился к двери.
Уже коснулся ручки, когда неожиданно услышал:
– Верни её. ― рука на мгновение замерла. ― Без Эбби твоя жизнь опустеет.
Прикрыл глаза.
Секунда. Две. Три.
Сглотнул и рефлекторно кивнул, понимая, что именно эту самую пустоту в данный момент ощущает сильнее всего остального.
– Да, ― озвучил свои мысли, а затем крепко сжал пальцами металл, ― но её ― наполнится. А большего мне и не нужно.
И сказав это, вышел за дверь.
1. Эбигейл
Прислонившись лбом к стеклу, смотрела на бескрайние воды Атлантики.
Я до сих пор не верила, что из окна своей квартиры теперь могу видеть океан.
Настоящий. Живой. Огромный.
Он простирался на многие―многие мили вдоль береговой линии, а затем уходил в закат, далеко―далеко отсюда.
Я смотрела на него уже так много раз, изучив, наверное, каждый оттенок каждой его капли, но у меня всё так же сильно, как и в первый раз, перехватывало дыхание.
«Солнечный штат» или «Штат солнечного сияния» ― именно так за тепло и яркие краски прозвали Флориду. И теперь именно этот вечнозеленый и цветущий полуостров был нашим домом.
По крайней мере, я очень пыталась считать его таковым.
Прикрыла глаза, всеми силами пытаясь отогнать от себя непрошенные воспоминания, но тщетно. Я скучала по Нью―Йорку. Очень сильно скучала. И не его улицы, дома или деревья, любимые и знакомые мне с детства, становились тому причиной, а люди.
Семья, которую я оставила за много тысяч миль позади.
Майк. Нелли. Пол. Элейн.
А ещё… ещё я оставила там того, кто каждый раз заставлял мой пульс замедлять свой ритм. Я старалась выкинуть Его образ из головы и навсегда изгнать из сердца. Но не смогла. Ведь разве человек имеет силы вырвать из земли стволистое дерево, прочно пустившее в глубину свои могучие, ветвистые корни? Разве я имею на это силы?
Сделав глубокий вдох, медленно открыла глаза, наблюдая за тем, как встает солнце. Я делала так каждое утро. Просыпалась в 5.30, ― потому что спать дольше просто не могла, ― принимала душ, а затем укутывалась в шерстяной плед, несмотря на то, что во Флориде было вечное лето, ― наверное, привычка, ― и с ногами забиралась на подоконник, удобно устраиваясь на мягких подушках.
Именно эти минуты были необходимы мне для того, чтобы просто жить дальше.
Двигаться вперед, несмотря ни на что.
Я просидела так до полного восхода, стараясь освободить мысли после очередной нелегкой ночи. После очередной практически бессонной ночи. А затем, уже почти на автомате спустилась вниз и, отложив в сторону плед, вышла в коридор.
Пройдя несколько шагов, немного помедлила и только услышав легкое, едва различимое сопение, не спеша приоткрыла дверь.
Тоненькая полоска света проникла в темную комнату, но я остановила её прежде, чем она тронула детское личико. Малышка сладко спала, слегка приоткрыв свой маленький ротик и раскинув руки на подушке, и её такой милый и невинный вид заставил губы невольно растянуться в улыбке.
Помимо мира вокруг: рассвета, заката, смеха людей… основные силы, а главное ― желание к жизни, давала эта маленькая девочка. Моя принцесса, в которой и был смысл всего того, что я делала день ото дня.
Именно в ней и ради неё. Благодаря ей я снова училась дышать.
Осторожно опустив колени на пол, коснулась ладонью её волос.
– Вставай, соня… уже пора.
– Ещё пять минуток… ― прошептала Адель, не открывая глаз.
– Знаю я ваши пять минуток, юная леди, ― уже громче заметила, выпрямляясь и с улыбкой направляясь к окну. ― Тебе только волю дай, и ты проспишь до самого обеда.
Распахнула шторы, позволяя солнечным лучам моментально заполнить комнату, а Адель ― поморщиться и взвизгнуть.
Развернулась на звук и заметила, что непоседа с головой забралась под одеяло, по всей видимости, собираясь валяться в постели и дальше. Обреченно, но всё ещё улыбаясь, выдохнула, а затем скрестила руки на груди.
Разбудить эту девчонку раньше десяти обычно стоило очень больших трудов, но зато вот в школу она потом неслась, как на самый настоящий праздник.
– Что ты делаешь?
– Хочу досмотреть сон, ― послышалось еле слышное детское бормотание, заставившее меня весело прикусить губу.
Я тихонько опустилась на корточки, наклонилась и легко приподняв краешек ткани, заглянула под него.
– Интересный? ― Адель кивнула. ― Очень―очень? ― снова кивок. ― И ты не вылезешь отсюда, пока его не досмотришь?
– Угу, ― прошептала девочка.
– И тебя абсолютно ничто не заставит изменить своего решения?
Короткое отрицательное качание головой.
– Ммм… хорошо, ― кивнула, а затем выпрямилась. ― Ты спи, а я сообщу всем, что ты решила никуда не ехать, и Форт…
Адель взвизгнула и резко сдернула с себя одеяло:
– …Лодердейл! ― в мгновение ока соскочила с кровати, а затем с растрепанными волосами и в розовой пижаме начала, словно вихрь, носиться по комнате.
Она старательно, но, однако, со скоростью самой настоящей молнии застелила свою постель, ― к слову сказать: обалдеть! ― затем достала из ящика всю необходимую одежду, которую надела на себя так быстро, как не надевала ещё никогда, и, схватив с прикроватного столика расческу, побежала в сторону двери.
Её батарейки слегка «выдохлись» лишь на мгновение, когда с горящим и требовательным взглядом, словно это именно она сейчас пыталась поднять меня с постели, повернулась в мою сторону.
– Давай же, идем! Они уже скоро приедут!
Я лишь весело покачала головой, а затем направилась следом за Адель.
Поставив перед ней тарелку с молоком и пачку её любимых хлопьев, взяла чашку с кофе и облокотилась о столешницу. Пока Адель ела хлопья и внимательно смотрела мультик, мысленно заполняла свой «блокнотик с делами», ранжируя пункты по важности, срочности и времени.
На эти выходные мне вряд ли удастся вплотную заняться работой, но я очень надеялась, что несколько минут по несколько раз за сутки в дамской комнате и предстоящая ночь будет в моём полном распоряжении.
Нужно будет связаться с Кэтрин, закончить с планом и декорациями, окончательно просмотреть меню и подтвердить доставку цветов, уточнить про музыкальное сопровождение и ещё кучу и кучу всего, от чего голова практически в прямом смысле слова шла кругом!
Но это было невероятно приятное головокружение, ведь я делала то, что любила. Получала от своей работы удовольствие. А большего и не смела желать.
Как только закончила с посудой и выключила краник, услышала звонок в дверь.
Еще только направляясь в коридор уже поймала себя на мысли, что не могу заставить себя не улыбаться, ― и так было раз за разом! ― а когда повернула ручку ― осознала, что отреагировать иначе просто не имела шансов.
Нет, ну разве это было возможно? Ведь передо мной воплоти представал самый настоящий Чеширский кот, ― с точно такой же улыбкой! ― ещё и выглядящий так непривычно для моих глаз! До сих пор я не могла поверить, что странный и не внушающий мне совершенно никакого доверия парень, сейчас был таким родным и близким, а одевался, как самый настоящий Джеймс Бонд.
– Я не опоздал?
– Скорее наоборот, ― моя улыбка стала шире, ― будешь кофе?
– Нет, мы только что из дома, поэтому…
– Урааа! Дядя Тай пришел! ― Адель радостно взвизгнула и практически на бегу запрыгнула широко улыбающемуся парню на руки.
– Хей! Как дела у моей Розы?
– Хорошо, ― она довольно обвила руками его шею, ― я очень скучала по тебе.
– Я тоже, малышка.
– Эй, а меня здесь кто―нибудь ждал? Или только мой мужчина желанен в этом доме? ― я тут же обернулась, а когда Мэнди счастливо улыбнулась ― не смогла сдержать эмоций и бросилась в её объятия. ― Эбби… ― она шептала очень тихо, так, чтобы более никто, кроме нас двоих не смог ничего расслышать, ― …ты в порядке? Я имею в виду… я тоже скучала по тебе, но… мне кажется, далеко не это причина того, что ты вот―вот готова расплакаться…
Сделала пару глубоких вдохов, а затем отстранилась от сестры и улыбнулась.
– Всё хорошо. Просто я правда очень скучала. ― Мэнди посмотрела на меня со смесью беспокойства и недоверия, явно желая что―то сказать, но звонок мобильного нарушил её планы.
– Это с работы, ― отозвалась она, смотря на входящий вызов, ― встретимся в машине, ладно? ― её вопрос не нуждался в ответе, потому что в ту же секунду она нажала «ответить» и вышла за порог, ― да, мистер О`Донохью.
Тайлер недовольно фыркнул, и это не ускользнуло от моего внимания.
– Не нравится её руководство? ― пошутила, но уже через секунду крупно об этом пожалела. Скулы Тайлера напряглись, глаза налились яростью, а на лице стала отчетливо видна каждая жилка ― этой своей манерой злиться он напомнил мне Его. И напоминал очень сильно. ― Милая, иди выключи телевизор и возьми свои вещи. Мы скоро поедем.
Адель кивнула и, когда Тайлер отпустил её, вприпрыжку побежала в комнату.
– Этот индюк звонит ей днем и ночью, ― почти сквозь зубы прошипел Тай, изо всех сил пытаясь сдерживать свой гнев. ― Не дает ей покоя. Даже в выходные названивает. А она и не против!
– С чего ты взял, что она не против?
– Но ведь она ничего ему не говорит, ― усмехнулся он, и сделал это как―то нервно. ― Один раз он позвонил ей, когда мы были в кино. Попросил приехать. Она сорвалась к нему тут же. В другой раз ― когда мы ужинали в ресторане. Она и тогда оставила меня, как идиота, одного. А ещё вчера он звонил ей посреди ночи, потому что, видите ли, не способен справиться в возникшими проблемами! ― Тайлер неосознанно повысил голос, но тут же сам себя и одернул. ― Угадай, что ответила ему Мэнди?
Я и так это знала. В этом все женщины семьи Дэвис были абсолютно одинаковыми.
– Ты зря беспокоишься, ― вздохнула, пытаясь успокоить еле сдерживающегося парня, ― и ревнуешь тоже зря. Мэнди любит тебя. Да и между ней и мистером О`Донохью ничего не может быть, ведь он её начальник…
– Но ведь для тебя это не стало препятствием, ― резко усмехнувшись, вдруг бросил Тайлер.
Он понял свою ошибку мгновенно, но исправить её был уже не в силах.
Я ощутила, как задрожала, поэтому незаметно нащупала пальцами стену за своей спиной, чтобы хотя бы прикоснуться к чему―то твердому. Я дышала… а может, и нет… ― не понимала. В этот момент я навряд ли осознавала, в какой реальности нахожусь: там, в своем болезненном прошлом, или здесь ― в настоящем, в котором не сразу, но всё же научилась жить по―другому. Жить за стеной собственных воспоминаний, которые теперь накатили с новой, удвоенной силой, снося на своем пути все существующие преграды.
Почти лишая равновесия.
– Прости, я не хотел…
Я лишь медленно завертела головой, пытаясь отогнать прочь нахлынувшую волну, а затем выдавила из себя улыбку. Я ни за что не покажу своей слабости. Больше никогда.
– Тебе не за что извиняться. Моё прошлое ― каким бы оно ни было ― было и остается частью моей жизни. И да, ты прав, для меня служебное положение не стало препятствием, но лишь потому, что я сама этого хотела. ― слегка оттолкнулась от стены, делая к парню шаг. ― У Мэнди совсем другая жизнь. И у неё есть причина сделать другой выбор… ― ты.
Когда Тайлер поднял свои глаза, я крепко и ободряюще сжала его руку.
– Не все истории кончаются хорошо. Не у каждой есть шанс на продолжение. Но то, что существует между вами, невозможно сломать. Ваша связь слишком сильна. Она уникальна. И никакой богатенький и самовлюбленный павлин с амбициями ростом с Тауэрскую башню не сможет этого изменить.
Уголки моих губ невольно приподнялись, и Тайлер не смог не улыбнуться в ответ.
– Спасибо.
– Всегда.
– Я готова! ― на бегу весело крикнула Адель, чуть не врезавшись в своего друга. ― Дядя Тай, а ты сможешь унести на себе и меня и мой рюкзак?
– Эй, ты еще и спрашиваешь? Кто тут супермен, а? Кто лучший дядя?
– Ты! ― радостно завизжала она и рассмеялась, когда Тайлер закинул её на спину. ― Ты! Ты! Мой самый сильный и лучший дядя на свете!
– А ты ― моя самая смелая девочка на планете, ― улыбнулся он, ловя её горящие озорством глаза, ― но знаешь, что? ― понизив голос до игривого шепота, он задорно подмигнул ей. ― Тебе лучше ухватиться за меня покрепче.
– Почему? ― так же тихо спросила Адель, сильнее наклонив к нему голову.
– Потому что… я собираюсь сделать так!
– Аааа! ― малышка завизжала, когда Тайлер неожиданно закружил её по коридору, а затем начала звонко и заразительно хохотать.
Она цеплялась за его шею и жмурилась изо всех сил, но не прекращала смеяться, подставляя своё счастливое личико создавшемуся вокруг них ветровому вихрю.
Почувствовав тепло, улыбнулась ― невольно, с некоторой долей облегчения и невидимыми слезами счастья, ― ведь впервые с того дня, как мы покинули Нью―Йорк, её девочка смеялась. Задорно. Искренне. Легко. Непринужденно.
Всего несколько секунд этого бесценного смеха сумели заполнить давно зияющую в моей груди пустоту. Пусть не полностью. Пусть на время. Но сейчас, в эту самую минуту, я чувствовала, что на самом деле счастлива: мне было ради кого жить, кому дарить свою любовь, заботу и преданность, ― а большего я не смела и желать.
Форт Лодердейл напоминал мне Венецию ― прекрасную, уютную и романтичную Италию, ― городок, о котором мечтала маленькая, верившая в чудеса девочка, а когда садилось солнце ― просила Звезду исполнить заветное желание.
Когда я закрывала глаза, представляя закатные краски города, мягко стелящиеся на воду, словно ложащиеся на холст художника, сердце каждый раз начинало стучать как―то по―особенному: пульс замедлялся, а на губах появлялась невольная улыбка.
Почти такие же ощущения спустя много лет дарил и этот форт ― вот, почему я приезжала в него снова и снова. И пусть сейчас я не могла всё бросить и, поддавшись порыву, отправиться на северное побережье Адриатического моря, Италия всё равно всегда оставалась со мной ― в моих мыслях, снах и красотах Лодердейла.
– Ты хорошо себя чувствуешь?
Взволнованный и слегка хрипловатый голос вынудил повернуться.
Фантазии о Венеции едва не заставили меня забыть о ещё одной очень важной причине, по которой почти каждые выходные и праздники мы проводили на вилле ― её хозяин, фактически не знающий отказа.
– Да, ― уголки губ приподнялись, но глаза продолжали наблюдать закат, ― разве в таком месте кто―то может чувствовать себя плохо?
– Ты очень бледная.
– Ты сегодня тоже прекрасно выглядишь, ― криво усмехнулась, но на лице мужчины не промелькнуло и тени улыбки. Скорее наоборот ― тон его стал ещё серьезнее.
– Когда ты ела в последний раз?
Пальцы сильнее сжали стакан.
Что я могла ответить ему? Точнее, как? Ведь прекрасно понимала, что правда ему не понравится, а солгать всё равно не получится. К тому же, я ненавидела водить людей за нос. Но из двух зол лучше всегда выбирать меньшее, ведь так?
– Ммм… недавно, ― уклончиво ответила, пытаясь не смотреть ему в глаза.
– Вчера днем, когда после часа уговоров я фактически кормил тебя с рук? ― шепотом уточнил он.
– Я… кажется, ела сегодня утром.
– Кажется?
Еле слышно вздохнула, а затем завертела головой.
– Слушай, совсем не нужно носиться со мной, как с ребенком. Да, иногда я действительно забываю о еде, но лишь потому, что у меня совсем не остается на неё времени. Когда оно появляется ― я ем, а порой, как ты, наверное, не мог не заметить, делаю это в просто огромных количествах. Я вообще люблю поесть. Много. Вкусно. Разнообразно и… далее по списку.
Замолчав, чтобы не сболтнуть ничего лишнего и окончательно себя не выдать, пригубила стакан с соком и сделала глоток.
– Ты снова ничего не ела, ― произнес он, будто и без всего этого видел меня насквозь, ― и думаю, нехватка времени здесь совершенно не причем.
– Я… не голодна, ― уже тише ответила, а после недолгого молчания вдруг задорно улыбнулась, постаравшись вложить в этот жест всю ещё теплящуюся внутри искренность. Она игриво развернулась и подняла свой взгляд. ― Знаешь, десять стаканов сока оказались невероятно сытными! Это ведь всего лишь сок, верно? Или не просто так с каждой минутой я становлюсь всё веселее и веселее?
Глубокие зеленые глаза, наполненные тревогой и волнением, продолжали смотреть с оправданным недоверием. На твердом лице вновь не дрогнул ни единый мускул.
Грег ничего не ответил.
Осторожно забрал стакан из моих рук и, ласково взяв за запястье, повел за собой.
Всю дорогу до дома я послушно шла следом и, хотя сердце кричало, я ― не проронила ни звука: вздыхать и сопротивляться было бы бесполезно, а пытаться оправдаться ― глупо. Какие бы объяснения и доводы я не приводила, Грег всё равно оказался бы прав. Причем не только в своих, но и в моих глазах.
Феноменально!
Хотя, если быть честной, к его способности «мягко повелевать» я даже привыкла.
За своими размышлениями поздно заметила, что мы давно оставили виллу позади.
– Куда мы идем? ― растерянно спросила, а затем едва заметно усмехнулась. ― Если планируешь заставить меня что―нибудь съесть ― лучше привяжи к стулу. В противном случае ― у тебя ничего не получится.
– Хм. Вообще―то у меня была другая мысль, но и эта довольно―таки неплоха, ― со всей серьезностью ответил Грег, ― в следующий раз я, пожалуй, так и поступлю.
От неожиданности не сразу нашла, что ответить.
Сначала ошеломленно открыла рот, а затем, полностью осознав его слова, плотно поджала губы и предприняла слабую попытку выдернуть свою руку из его ладони ― безуспешно. И неудивительно.
– Ты… получишь этим же стулом, только попробуй вытворить со мной подобное!
– Но ты же сама предложила мне привязать тебя, ― насмешливо напомнил.
– Нет!
– Нет?
– То есть… да, но…
– Но?
В зеленых глазах плясали озорные огоньки, а губы понемногу начинали расходиться в улыбке. Его коронной, невероятно притягательной улыбке.
Вот об этом я и говорила: Грег Мартин исключительно прав даже тогда, когда не прав вовсе. И я готова была поклясться, что он имел надо мной какую―то ничем необъяснимую власть: мог успокоить и заставить изменить своё мнение ― стоило ему лишь вот так на меня посмотреть.
– Ты невыносим, ― рассмеялась и закачала головой, а Грег лишь шире улыбнулся и осторожно привлек меня к себе.
– Этот маленький недостаток с лихвой перекрывают моя наружная привлекательность, врожденная харизма, утонченные манеры…
– …и невероятная скромность, ― с улыбкой закончила за него, уютно устроив голову у него на груди.
– И почему ты до сих пор не сбежала от меня? ― рассмеялся он, и, когда его руки крепче прижали моё слегка дрожащее тело к себе, выдохнула:
– Потому что нуждаюсь в тебе, ― прикрыв глаза, ощутила, как по коже разлилась знакомая волна тепла и спокойствия.
Рядом с ним в убойной дозе я всегда чувствовала именно это ― полный штиль.
Рядом с ним меня покидала боль.
Страхи и тревоги сменялись легкостью и умиротворением.
Его руки обладали поистине целебными свойствами, и в самом деле помогали старым ранам затягиваться.
Хотя бы на время. Хотя бы до тех пор, пока я чувствовала биение его сердца.
То, что я позволяла себе ощущать рядом с Грегом невозможно было объяснить, сложно понять, но очень просто осудить.
Как бы мой поступок назвали со стороны? Беспечность? Эгоизм? Предательство? Легкомыслие? Да. Пусть так. Я готова была согласиться со всем. Лишь бы только жить дальше и не испытывать эту прожигающую душу муку, ― потому что терпеть её ни у маленькой сироты, ни уже у взрослой женщины больше просто не было сил.
Сейчас, стоя на причале, вдыхая свежий вечерний воздух, ощущая запах океана и надежные мужские руки, я чувствовала, что, возможно, впервые за долгое время, действительно счастлива. Да, это была иллюзия, но прекрасная иллюзия.
И мне хотелось, чтобы она длилась как можно дольше.
– Как насчет небольшой дозы радости?
Открыла глаза, замечая, как Грег вертит перед лицом бумажным пакетом, сомнительно напоминавшим пищевой, ― откуда он его взял спрашивать не стала ― мысль о его магических способностях просто с каждым разом начинала нравится всё больше и больше.
– Хм… если в нём еда ― я даже смотреть не стану.
– А если не еда?
Его вопрос прозвучал так невинно и легко, что, казалось бы, не должен был стать провокацией, но увы, к моему врожденному любопытству это явно не относилось.
– Проверять не буду. ― кое―как справившись с собой, ответила. ― Я почти на сто процентов уверена, что ты собираешься меня накормить.
– А если у меня другие планы? ― улыбаясь, поинтересовался Грег. ― Неужели тебе совсем не интересно, что внутри?
Плотно поджала губы, чуть не застонав от осознания собственной слабости. Он и представить себе не мог, как интересно мне было! Хотя, нет, мог, именно поэтому сейчас улыбался шире и довольнее, чем сам Чешир ― уж в этом я не сомневалась.
– Провокатор, ― сузив глаза, прошептала, быстро забирая пакет из его рук и заставляя Грега рассмеяться в голос. Открыла «подарок», и в нос тут же ударил бесподобный запах свежей выпечки, от которого заурчало в животе. Разглядев незатейливый рисуночек из глазури, не смогла не улыбнуться. ― Ты купил мои любимые маффины? С милыми мишками Тедди мимо которых я никогда не могу пройти?
– Нравится? Я очень старательно выбирал каждый кекс.
– Они чудесные, ― честно ответил, ― спасибо.
– Прости, что не приготовил сам. Ты же знаешь ― я и кухня несовместимы.
– О, да! Я помню, как на день Благодарения ты весьма талантливо испепелил бедную утку, ― тоже рассмеялась, вспоминая тот пренеприятнейший для Грега казус. ― А ведь я оставила вас наедине всего на пять минут.
– Я не знал, что та кнопка увеличивает градус, ― теперь уже глаза сузил он.
Мне стало ещё веселее. Я сунула руку в пакет и вытащила один маффин.
– Вот почему я перестала пытаться научить тебя готовить, ― улыбнулась шире, а затем откусила кусочек шоколадного десерта.
– Хочешь сказать, что я совершенно ни на что не гожусь?
– Ммм… дай подумать… ― выдержала паузу, а затем не спеша развернулась так, чтобы находиться ровно напротив и заглянула ему в глаза. Увидев слегка посерьезневшее лицо Грега, невольно улыбнулась. ― Ты фантастический врач. Один из лучших в мире. И просто невероятный человек. Милый, добрый и заботливый. Всегда готовый протянуть руку помощи. Щедрый, ласковый и сильный. Ты не боишься говорить то, что думаешь и чувствуешь. Когда ты шутишь, даже самый опечаленный человек начинает смеяться, а когда улыбаешься ― многое тут же обретает смысл.
Сглотнула, а затем сильнее сжала пальцами ткань его рубашки, сознательно опустив голос до шепота:
– Ты, наверное, и не знаешь, что излечиваешь не только тела, но и сердца. Исцеляешь израненные души и… возвращаешь им желание жить. Я ведь тоже… моя душа… ― запнулась, пытаясь сделать вдох, но легкие словно что―то сдавило.
Я не знала, почему, но глаза внезапно защипало, а в груди потяжелело так, словно кто―то намеренно хотел причинить невыносимую боль, накидывая гирю за гирей, ожидая, когда я не выдержу и рухну на колени.
Грег слабо шевельнулся, и осторожно обхватил моё лицо ладонями. От его теплого и невероятно нежного прикосновения вдруг стало значительно легче дышать.
– Ты не должна говорить мне всё это, ― прошептал он, большим пальцем слегка касаясь щеки. ― Не потому, что чувствуешь себя обязанной…
