Buch lesen: «Забудь меня, если сможешь»

Посвящается моему самому строгому критику – мужу.

Возможно, в этой книге ты не найдешь чего-то нового, но знай, что в книге моей жизни все лучшие главы – о тебе

Глава 1

Я не видела отражение в зеркале три недели, ровно двадцать два дня. Я не имею ни малейшего понятия кто я и где нахожусь. В мыслях лишь одно – выполнить приказ. Миссию, порученную мне свыше.

Делаю первый шаг в сторону серебристых дверей, направляясь в неизвестность. В небольшом помещении, куда меня поместили на три недели, светло. Слишком светло. Несколько флуоресцентных ламп излучают холод полярной ночи.

Слегка дотрагиваюсь до холодной ручки двери, чуть отталкивая ее от себя. В помещение проникает звонкий гул незнакомых голосов, отзывающихся эхом в глухих белых стенах. Полностью открывая дверь, я шагаю во вселенские просторы огромного зала, в котором находятся, по меньшей мере, двадцать человек.

Наблюдаю за тем, как люди выходят из дверей, в точности таких же, как и моя. На них свободно сидят костюмы чисто белого покроя с вышитым серебряным треугольником в области сердца, внутри которого скрещены английские буквы N и С. Молодые юноши, и девушки странно озираются по сторонам, подозрительно оглядывая друг друга. Со стороны мы смотримся как сплошное белое пятно с серебряными треугольниками, аккуратно вышитыми на груди.

Идеальная армия ничего не подозревающей молодежи.

Встаю рядом с девушкой лет двадцати с короткими черными волосами необыкновенной густоты. Несколько секунд она задерживает оценивающий взгляд на моем лице, теле, комбинезоне, и вновь устремляет любопытные карие глаза на главную дверь огромного помещения.

Невольно в сознании зарождается мысль: а как выгляжу я? Густые ли у меня ресницы или же толстые губы? Быть может, мой правый глаз больше левого? Быть может, поэтому она направила странный взгляд в мою сторону?

Но тут же отгоняю эти бесполезные мысли, ведь я пришла сюда, чтобы выполнить приказ, я должна принести пользу нашему обществу и мне плевать, как я выгляжу.

В воздухе раздается мелодия, состоящая из трех коротких тактов, и через несколько секунд на белоснежной стене справа от меня появляется цифровое изображение женщины в светлом халате, на левой стороне которого идеально вышит символ в виде серебристого треугольника, внутри которого расположена знакомая комбинация букв N и C. Пшеничные волосы аккуратно уложены в низкий пучок, на пухлых губах красуется кровавая помада, а взгляд серых стеклянных глаз уверенный, полный стальной решимости.

– Добро пожаловать в будущее, солдаты, – медленно и внятно проговаривает она. – Спешу вас поздравить, вы все успешно прошли процедуру санации. Корпорация «Нью сентори» благодарит вас, ведь вы выбрали светлое будущее вместо мрачного прошлого. Чтобы получить дополнительные сведения и подробный инструктаж, касательно вашего приказа, пройдите в соответствующий блок.

Женщина с серыми пронзительными глазами исчезает, и на интерактивной доске появляется таблица, состоящая из множества цифр и различных букв английского алфавита.

– Пожалуйста, отыщите нужный вам блок, соответствующий вашему порядковому номеру на панели быстрого доступа, – ее громкий голос, лишенный каких-либо эмоций, продолжает парить в воздухе.

Несколько секунд бегло осматриваю таблицу в поисках знакомой комбинации цифр.

7–3А.

– Напоминаю, чтобы получить дополнительные сведения и различные материалы о вашей личности и подробный инструктаж, касательно вашего приказа, пройдите в соответствующий блок. Пожалуйста, отыщите нужный вам блок, соответствующий вашему порядковому номеру на панели…

Монотонный голос стальной женщины постепенно пропадает из моего восприятия, потому как ноги ведут меня к блоку 3А. Проходя две серые лестницы с широкими ступенями, я заворачиваю за угол. Передо мной открывается просторный светлый зал, усыпанный бесконечным потоком людей в белых халатах со знакомой эмблемой на груди.

– Мне сказали пройти в этот блок.

Я обращаюсь к мужчине в белоснежном халате, который продолжает что-то усердно печатать на небольшом сером планшете.

Он с неохотой отрывает взгляд темных глаз от планшета, бегло осматривает мой белоснежный комбинезон и без особой на то надобности поправляет очки в бронзовой оправе.

– Прошу за мной, – без энтузиазма проговаривает мужчина, ведя меня к огромным серебряным дверям.

Через пару секунд две большие двери распахиваются, и я уверенно шагаю в кабинет, в котором располагается овальный стол для переговоров с белоснежной поверхностью, вокруг которого расположены несколько стульев. На большой стене слева свисает надежная интерактивная доска. Боковым зрением наблюдаю как мужчина, приведший меня сюда, мельком кивает и мгновенно исчезает из помещения.

Меня встречают два пронзительных взгляда мужчины и женщины средних лет. Оба в традиционных белоснежных халатах корпорации «Нью сентори» с серебряным треугольником на груди. Я сразу же подмечаю знакомый стеклянный блеск серых глаз, хищную улыбку пухлых губ цвета крови и аккуратно уложенные в пучок светлые волосы. Это ее решительный голос несколько минут продолжает звенеть в ушах, вынуждая отыскать нужный блок, соответствующий порядковому номеру…

– Добро пожаловать, номер семь, – без лишних эмоций проговаривает женщина, откладывая небольшую черную папку в сторону. – Тебе нет нужды запоминать наши имена, но я все же представлюсь. Меня зовут Диана, я являюсь вице-президентом корпорации «Нью сентори». Сейчас мы проведем тебе подробный инструктаж, касательно твоей личности как таковой, и твоего задания, миссии, приказа, называй это как хочешь, – она просовывает руку в карман халата и достает маленький пульт с разноцветными кнопками, утопающий в ее бледной ладони.

Через мгновение на экране интерактивной доски высвечивается фотография молодой девушки параллельно с различной информацией в виде анкеты. Несколько секунд мой взгляд блуждает по цветной фотографии ее лица. Грубо срезанные на концах волосы оттенка молочного шоколада ровной волной едва достигают плеч. В глаза мгновенно бросаются ярко выраженные длинные ключицы и тонкие скулы. На щеках и в области носа едва заметно рассыпаны желто-коричневые пятнышки. Светлые ресницы обрамляют глаза самого-самого синего цвета, а худосочные бледно-розовые губы сложены в одну напряженную линию. Взгляд цвета бездонного моря не самый дружелюбный, излучает гнев, непокорство и готовность напасть на любого, кто посмеет прикоснуться к ней.

Очевидно, девушка не хотела, чтобы эта фотография украшала ее досье.

– Ее звали Ева Финч, – раздается монотонный голос Дианы. – Все люди за периметром будут называть тебя именно так, но ты должна хладнокровно реагировать на подобные заявления. Тебя зовут номер семь, никакой Евы Финч ты не знаешь.

Пару раз моргаю, продолжая осматривать анкету.

– Ева Финч, возраст двадцать один год, рост шестьдесят пять дюймов, вес сто шестнадцать фунтов, – монотонно проговаривает мужчина, зачитывая информацию с планшета из серого пластика. – Родители трагически погибли, братьев и сестер не имеет. С самого рождения проживала в Лондоне. Добровольно прошла процедуру оздоровления три недели назад.

– Миссии, на которые мы отправляем таких как ты, имеют свои сложности и определенные нюансы. Но каждый, кто участвует в операциях, каждый из вас по-особенному важен для нас, – продолжает женщина, сверкая серыми пронзительными глазами. – Вы – будущее поколение с идеальным генофондом, полностью очищенное от различных изъянов в вашем ДНК. Ваша кровь натренирована и научилась адаптироваться или полностью уничтожать вирусы различного происхождения. Ваша основная задача состоит в том, чтобы проникнуть в тыл мятежников, противящихся санации, и без принуждения убедить их благополучно пройти процедуру. Здоровье будущих поколений в твоих руках, солдат, – она продолжает упорно глядеть на меня, с грохотом роняя светлый планшет на стол. – Группа, в которую ты должна проникнуть состоит из десяти человек, но не питай по этому поводу никаких иллюзий. Наш центр прозвал эту группу «Торнадо» по той простой причине – этих мародеров мы ловим уже три месяца, но каким-то чудесным образом каждый раз им удается ускользать от нас. Запомни, эти люди опасны для будущих поколений. Они опасны для тебя.

– Если честно, мы недооценили этих ребят, – признается мужчина, поправляя удушающий черный галстук на шее. – Мы навели некоторые справки по каждому из участников группы, – несколько раз нажимая на разноцветные кнопки небольшого пульта, растворяющегося в его ладони, он направляет взор на интерактивную доску.

На экране высвечивается анкета одного из участников «Торнадо». Вместо фотографии изображен цветной снимок с камер видеонаблюдения не самого лучшего качества. На фото изображен профиль мужчины: взгляд сосредоточен, веки сощурены, темные волосы – неизвестного оттенка из-за сомнительного качества снимка – коротко острижены, на шее с правой стороны красуется татуировка небольшого черного скорпиона, заметны крупные остроконечные лапы и коричневый оттенок в области хвоста и жала.

– Зовут этого юношу Рон, настоящее это имя или же его позывной – нам неизвестно. Возраст, примерно, от двадцати пяти до двадцати восьми лет. Является негласным главарем «Торнадо» и это все, что у нас на него имеется, – сообщает мужчина. – Далее следуют его сообщники по так называемой повстанческой деятельности: Сэм, Джеймс, Питер и Роберт. К сожалению, их фотографии отсутствуют в нашей базе данных. По неофициальным данным в группе орудует хакер, которому удается максимально отгородить и ввести в заблуждение наших лучших специалистов по информационным технологиям. Твоя задача выявить этого человека. Всем четверым юношам от девятнадцати до двадцати трех лет, но, не смотря на их юный возраст, вместе они пять хладнокровных машин для убийств, а поодиночке еще опаснее.

– Твоя задача, номер семь, проникнуть в тыл «Торнадо» под видом беззащитной девушки, – объявляет Диана. – Ты должна незаметно выведать дальнейшие планы группы, для этого тебе необходимо всегда находиться рядом с главарем. Для контроля тебе выдали специальное оборудование, – она кивает на небольшой серебристый металлический браслет, намертво закрепленный на моей левой руке. – Есть вопросы?

– Нет, мэм, – незамедлительно следует мой ответ.

– Отлично, – она кивает, окидывая меня оценочным взглядом с головы до ног. – Помнишь слоган нашей компании?

– Ваше здоровье в наших руках, – отчеканиваю я словно молитву.

– И еще, – она резко останавливается на пути ко мне, – постарайся проявлять больше эмоций по отношению к инфицированным людям. Эмоции – неотъемлемая часть жизни каждого зараженного.

Я тут же послушно киваю.

– Сейчас тебя доставят в сектор десять. Удачи, номер семь.

* * *

Она резко хватает меня за руку, потягивая вперед. Слух улавливает ее тоненький детский голосок, она что-то говорит, ее маленькие алые губки постоянно дрожат и шевелятся, но я не понимаю, не понимаю, не понимаю, что они говорят.

Мы бесконечно долго бежим, перепрыгивая через городские препятствия. В глухом городе господствует непроглядная тьма. Вокруг раздаются какие-то прерывистые опасные шипения. В груди разрастается неизвестное, незнакомое чувство, которое заставляет сердце биться в конвульсиях, а руки нервно дрожать.

Улавливаю перед собой светлые длинные косы, прыгающие из стороны в сторону. Девочка озирается назад слишком часто, слишком испуганно.

Кто-то резко зажимает мне рот, другой рукой грубо стискивает плечо. Чувствую противный запах, исходящий от светлой тряпки, приложенной к лицу. С каждым вдохом я теряю чувствительность ног, они медленно подкашиваются. Чьи-то руки умело подхватывают мое безжизненное тело…

– Сектор десять, – объявляет суровый мужской голос, вырывая из сна.

Сон – всего лишь один из побочных эффектов оздоровления. В оздоровленном организме не должно быть никаких снов. Человеческий организм после процедуры санации не должен чувствовать ничего кроме боли. Ничего кроме боли, ничего кроме боли, ничего…

– Солдат номер семь, приступай к выполнению приказа, – вновь командует мужчина в белой кепке с эмблемой корпорации, вперив в меня стальной взгляд.

Я мельком киваю, выбираясь из белоснежного фургона в открытое солнечное пространство. Как только дверь машины захлопывается – фургон моментально трогается с места. Я остаюсь одна в глухом прозрачном пространстве, оглядывая окружающие средневековые лондонские постройки.

Мне положено отыскать их базу. После подробного инструктажа я тщательно изучила биографии каждого инфицированного из группы. Если вдруг фотографическая память подведет меня, и я не признаю лица некоторых членов группы – мне по силам исследовать их привычки, поведение и повадки с полученными данными их анкет и мысленно сопоставить факты.

Но прежде всего, надобно помнить: они – простые инфицированные мятежники, противящиеся обязательному закону об оздоровлении. Они – повстанцы, угрожающие будущему идеального поколения. Однако у меня есть некоторые преимущества перед ними: они угроза – я спасение, они предатели оздоровления – я предана оздоровлению, их генофонд опасен для будущих поколений – мои гены идеальны для продолжения рода.

Они не знают обо мне ничего – я знаю о них все.

И моя основная задача состоит в том, чтобы уравнять наш счет в пользу корпорации «Нью сентори» и, прежде всего, будущих поколений.

Слух мгновенно улавливает целенаправленное шипение за спиной, приближающееся с определенной траекторией скорости. Мгновение и оно уже раздается в области затылка. Медленно разворачиваюсь на пятках и обнаруживаю перед собой некую субстанцию – точную копию человеческой самки. Зрачки у особи какого-то блеклого, тусклого, безжизненного оттенка. Волосатость на теле практически отсутствует, если не брать во внимание тот факт, что на голове у нее покоятся мертвые, безжизненные волосы, которые с каждым дуновением ветра колышутся в разные стороны. Кожа окончательно потеряла свой цвет, нет, ее нельзя назвать просто бледной, она прозрачная. Я наблюдаю каждую вену на ее лбу, быстро бьющуюся в конвульсиях, каждую прозрачную гематому, превратившуюся из темно-синего в бледно-зеленый. Перевожу взгляд на потрескавшиеся, искусанные до крови губы, открывающие простор к покрошенным желтоватого оттенка зубам или тому, что от них осталось.

Она больше похожа на ходячий труп, сбежавший из морга, чем на полноценную женщину.

– Кто ты? – слышу я собственный хриплый голос, продолжая рассматривать костлявое туловище несостоявшейся самки. Она все еще продолжает шипеть, внимательно рассматривая меня, и издавать другие подобные звуки, сопровождаемые отвратным запахом изо рта.

Один миг.

Один вздох.

Один выстрел.

И тощее тело мгновенно рушится на старинную каменную укладку, головой приземляясь на мой белоснежный кроссовок. Несколько секунд я внимательно всматриваюсь в труп, медленно освобождая ногу.

Можно ли убить того, кто и так уже мертв? Считается ли это убийством?

– Руки, – отчеканивает голос с легкой хрипотой позади, и спустя мгновение в затылок упирается твердый холодный ствол оружия.

Я продолжаю спокойно стоять на месте, выжидая немного времени, чтобы проанализировать поведение повстанца. Быть может, я стану его жертвой. Быть может, в таком случае кто-нибудь из «Торнадо» заметит меня и спасет из рук сумасшедшего убийцы. Быть может, именно этот человек поможет мне подойти ближе к моей цели, сам того не подозревая.

– Оглохла? – вновь раздается суровый голос позади. Его рука усерднее сжимает оружие, прикованное к моему затылку.

Мои руки несколько секунд парят в воздухе, сгибаясь в локтях, а его напряженный выдох заставляет меня развернуться. Повстанец немного выше, чем я предполагала: мой лоб находится наравне с его подбородком. Продолжая осматривать меня сомнительным взглядом, полным презрения, быстрыми движениями рук он начинает грубо ощупывать мой комбинезон на предмет оружия или других предметов, которые могут им послужить.

– Раздевайся, – вновь проговаривают его потрескавшиеся напряженные губы. Теперь оружие направлено в сторону моего лба.

Мне не приходится повторять дважды. Я не задаю лишних вопросов, как это сделал бы инфицированный человек. В этом и заключается их проблема – они задают слишком много глупых и бессмысленных вопросов. Моя рука направляется к потайному серому замку на груди белоснежного комбинезона с термо-контролем, пока его глаза задерживаются на серебряной эмблеме корпорации «Нью сентори». Моя кисть со схваченным замком опускается ниже живота, расстегивая часть комбинезона. Парень грубо хватает меня за запястье, останавливая ход, и я ощущаю теплое прикосновение в области пальцев.

– Достаточно, – без лишних эмоций проговаривает он, резко одергивая руку от моей кисти, словно прикоснулся к раскаленному железу. – Я убедился, что тебя не искусали.

Нет, я ошиблась. Я не стану использовать его, чтобы достигнуть цели.

Он и есть моя цель.

Глава 2

– Почему эта тварь не загрызла тебя? – с сомнением спрашивает повстанец, оглядывая меня с ног до головы.

Я наблюдаю, как напряженно вздымается его грудная клетка, а непроницаемый взгляд серых стеклянных глаз продолжает блуждать по моему белоснежному комбинезону. Темные волосы по бокам, на затылке и висках подстрижены немного короче, напоминая стрижку «канадку» и самые длинные пряди продолжают плавно колыхаться от прохладного лондонского ветра. Мой взгляд направляется в сторону его отличительного знака, тому, благодаря которому я осознала, что он моя цель – небольшая татуировка скорпиона на правой стороне шеи. И хотя он тщательно старается скрыть ее, намертво застолбив высокий воротник черной рубашки поло, я улавливаю большие остроконечные клешни.

Рон полностью облачен, по мнению «Нью сентори», в предательский черный цвет.

Цвет изменника. Цвет врага.

Взгляд блуждает по его черным байкерским перчаткам без пальцев, защищающие костяшки, плотному черному бронежилету, темным брюкам карго со спущенными подтяжками в V-образной форме и плавно опускается к старым пыльным берцам.

Диана была права.

Облачение настоящей машины для убийств.

– Такие сложные вопросы? – его бровь вопросительно изгибается, а дуло пистолета возле моего лба слегка дергается. Он заметно нервничает, его непроницаемый и равнодушный взгляд с некой тревогой скользит по моему лицу.

Это еще одна проблема инфицированных – они не в состоянии сохранять хладнокровие, им свойственно бояться.

Он боится меня.

– Почему она должна меня грызть? – без интонации в голосе проговариваю я.

Рука с оружием невольно вздрагивает. По его лицу на мгновение проскальзывает тень отчаяния с малой толикой боли, но в ту же секунду он пытается натянуть непроницаемую маску безразличия.

– С того, что эти твари насмерть загрызают любое живое существо, – произносит он бесцветным голосом.

– Невозможно, – говорю я. – Эти безобидные существа способны только издавать странные шипящие звуки, потому как…

Мои слова перебивают многочисленный свист пуль, пролетающих мимо нас. Некоторые из них рикошетят стены средневековых построек, и парень резко приседает на асфальт, хватает меня за руку и тянет вниз. Я падаю на каменную укладку улицы, заглатывая пыль, застревающую в горле.

– Рейдеры, – сквозь стиснутые зубы проговаривает он.

Его взгляд моментально направляется в мою сторону, отрываясь от наблюдения за людьми с оружием в руках.

– Твои дружки, – с презрением произносит повстанец, бросая беглый взгляд на серебряный треугольник, вышитый на моей груди. – Несколько раз в день по заданному маршруту они совершают очередной рейд, чтобы насильно запихнуть людей в белые фургоны и сделать из них таких же зомби, – он кивает в сторону особи, которую застрелил три минуты назад.

Я качаю головой.

– Исключено. Рейдеры ловят лишь инфицированных людей, которые противостоят процедуре оздоровления. Эти люди не причинят мне никакого вреда.

Он ухмыляется, искоса поглядывая в мою сторону.

– Поразительно, до какой степени они промыли тебе мозги, – несколько секунд он наблюдает за людьми в белых комбинезонах с термо-контролем, разгуливающих по улице с оружием в руках. – Как ты можешь так говорить, когда по тебе открыли огонь?!

– Очевидно, это какая-то ошибка, – недоумеваю я.

– Нормальные люди для них ошибка, – хмуро проговаривает он, хватая меня за локоть. – Нужно валить отсюда.

* * *

Несколько минут мы бежим по глухим лондонским улицам, страдающим от недостатка человеческого внимания. Я наблюдаю, как бесконечные разноцветные листовки парят по воздуху с очередным дуновением ветра; пустующие автомобили с распахнутыми дверьми наводят жуткую атмосферу; под ногами шуршат и трескаются грязные стекла и различные пластмассовые предметы.

Рон продолжает вести меня вперед, уверенно удерживая пистолет перед собой. Он больше не оглядывает меня странным, сомнительным взглядом, напротив, теперь он избегает любого контакта со мной.

– Куда мы идем? – спрашиваю я, перешагивая через огромные грязные лужи.

Несколько минут он не реагирует на мой вопрос, продолжая с предельной осторожностью оглядывать впередилежащие улицы.

– Почему твои дружки не дали тебе оружие? – вдруг раздается его стеклянный, хрустящий как гравий голос. Он по-прежнему избегает моего взгляда, оставаясь во всеоружии. – Ты бессмертная?

– Отвечать вопросом на вопрос крайне невежливо, – говорю я, испепеляя взглядом его затылок с копной темных волос.

В один момент он внезапно разворачивается и одним движением руки мгновенно припечатывает меня к стене. Тело грубо сталкивается с твердой каменной укладкой, пока в его глазах я улавливаю искрящуюся ненависть, которая крепчает с каждым моим вдохом. Несколько секунд он странно изучает мою спокойную реакцию, вновь нацепляя на себя маску презрительного безразличия.

– Слушай сюда, – сквозь стиснутые зубы проговаривает Рон, – в этом мире больше не существует никаких правил, норм, законов и подобного дерьма. Больше не существует ничего, кроме разрушений, потерь и смерти, – он делает паузу, его серо-стеклянные глаза продолжают блуждать по моему лицу отчаянного безразличия. – Я задал вопрос, потому что мне нужны объяснения по этому поводу. Может, ты представляешь опасность для моих людей?

Я продолжаю ощущать на шее его теплые пальцы, осознавая одно – он не собирается меня душить, его единственная цель лишь запугать меня. Я не бьюсь в конвульсиях, как инфицированная, не кричу во все горло и не дрожу от страха. Вместо этого устремляю на него непроницаемый взгляд, в котором невозможно прочесть ничего, кроме абсолютного спокойствия.

Я не чувствую ничего, кроме боли, ничего, кроме боли, ничего…

– Не знаю, что с тобой сделали эти лабораторные ублюдки, но я намерен выбить все это дерьмо из твоей головы, – Рон произносит это с такой презрительной интонацией, будто я виновна во всем, что происходит вокруг.

– Я здесь, чтобы не навредить людям, а спасти их, – произношу я, несколько раз моргая.

Он медленно отходит от меня, тяжело выдыхая в сторону.

– Почему я должен доверять тебе, когда ты стоишь передо мной в белом комбинезоне с этим чертовым треугольником, заполонившим весь город? – раздается его раздраженный голос. Через несколько секунд он разворачивается, устремляя на меня взгляд, в котором читается безысходность. – Может быть, эта долбаная корпорация зла забрала у меня все, что я имел, всех, кого считал близкими людьми?

– Тогда тебе нечего терять, – мгновенно отчеканиваю я. – Тебе следует пройти процедуру оздоровления и…

– Ты меня слышишь?! Они забрали все! – кричит Рон, направляя гневный взор светло-серых, практически полупрозрачных глаз в мою сторону. – Они забрали у меня все, понимаешь? – тихо повторяет он, спустя несколько секунд. – И ты считаешь, что я должен отдать им еще и свою жизнь?

Я хочу сказать нет, нет, нет, я не понимаю его.

И никогда не смогу понять его кипящих чувств и бурлящих эмоций.

Я не создана для того, чтобы чувствовать и воспроизводить на свет какие-либо эмоции. Меня запрограммировали лишь подчиняться, выполнять приказы и ничего более. Идеальный солдат без лишней сентиментальности и притупляющего чувства страха. Идеальный боец без бесполезных эмоций и боязни быть убитым ради идеи.

Я ведомый – не ведущий. И меня полностью устраивает такое расположение дел.

– Ты должен подумать о будущем поколении, – продолжаю я, твердо глядя ему в глаза. – Ты должен рискнуть всем, ради спасения своих будущих детей.

Он начинает смеяться, но этот смех сухой, холодный, совсем не похож на искренний. И я удивляюсь, что простой инфицированный, для которого целая жизнь состоит из одних только эмоций, может быть до такой степени черствым.

– Детей? – с презрением спрашивает он сквозь поддельный смех. – Какие дети? Оглянись вокруг, где ты видишь здесь светлое будущее? – он проводит пистолетом по воздуху. – Ты представляешь, как тут будут бегать счастливые детишки? Может быть, ты представляешь, как маленькие мальчики и девочки с неподдельной радостью спешат в школу? Как после того, как здесь мучили, загрызали и резали людей, может зародиться светлое будущее? – от отвращения его лицо искажается в странной гримасе. – Нас ждет дерьмовое будущее, потому что мы потеряли светлое прошлое. И только попробуй оспорить этот факт.

Где-то позади раздается отдаленное шипение, приближающееся с угрожающей скоростью. Рон реагирует быстро, с военной точностью направляя оружие в сторону врага. Между нами и непонятной серой субстанцией, издающей прерывистые шипения, всего несколько дюймов. Несколько секунд прицеливаясь в голову жертвы, парень хладнокровно жмет на курок, и спустя мгновение существо – больше похожее на труп мужчины, чем на человека в целом – рушится наземь, издавая последний хриплый вдох.

Может быть, я ошиблась. Может быть, эта хладнокровная машина для убийств вовсе не инфицированный. Может быть, он прошел какую-то другую процедуру оздоровления.

Но мне приходится тут же отогнать подобные мысли. Рон прошел самую страшную школу – школу выживания в беспощадной борьбе за собственную жизнь.

– Не нужно было его убивать, – тихо произношу я.

– А ты ждала, пока он меня сожрет? – с издевкой проговаривает он, резко хватая меня за локоть. – Валим отсюда, пока нас кто-нибудь не пристрелил.

* * *

Пройдя два квартала, мы сворачиваем на небольшой переулок, в котором находятся несколько зданий, по форме построения напоминающие научные центры, либо различные фабричные производства. Посреди улицы располагается огромный двухэтажный автобус, в основном покрытый ярко-красной краской и частично окрашенный в цвета британского флага. Быстрым шагом Рон подходит к бывшему общественному транспорту и несколько раз громко стучит в железную дверь автобуса.

– Какого черта, Рон? – доносится раздраженный мужской голос из автобуса. – Ненавижу тебя. Ты знаешь, что ты больной ублюдок?

– Не спи на посту, – раздается сухая усмешка Рона, когда он открывает двери двухэтажного «Рутмастера».

– Тебя не было три дня, где ты… – парень прерывается на полуслове. Одна нога спускается на асфальт, другая застывает на ступеньках автобуса.

Недоуменный взгляд карих глаз растерянно блуждает по моему лицу, телу, костюму, глазам. Несколько секунд его губы раскрываются, словно он хочет сказать что-либо, но через мгновение вновь плотно сжимаются, не в состоянии выговорить ни слова.

На нем свободно сидит черная кожаная куртка с поднятым вверх воротником, кисти рук плотно скрывают черные беспальцевые перчатки, точно такие же, как и у Рона, а темные вьющиеся волосы на голове образуют полный хаос.

Питер.

Это определенно он.

– Это что? Как?.. – он задает вопрос, продолжая смотреть мне в глаза. Его недоуменный взгляд за считанные секунды превращается в хмурый. – Ты зачем ее сюда привел?

– А ты головой своей не подумал, что она может нам пригодиться? – раздраженно бросает Рон, хватая меня за локоть, чтобы направить вперед.

Бросаю последний взгляд на растерянного Питера, а затем наблюдаю, как нервно играют желваки на лице Рона. Он крепко сжимает челюсть, с каждым шагом ослабляя мертвую хватку.

Я продолжаю ровно дышать, осматривая здание бывшей библиотеки, куда ведет меня этот парень. Он открывает старинную деревянную дверь, окрашенную в бордовый цвет, где присутствуют места облупившейся краски. В лицо ударяет холодный поток воздуха, волосы цвета молочного шоколада слегка перемещаются в сторону, перекрывая взор. Короткий звон колокольчика, висящий над дверью, оповещает о нашем визите всех посетителей здания.

В светлом помещении прохладно и глухо, даже несмотря на то что практически каждый фут обставлен различными шкафами для книг и другой подобной мебелью. Я осматриваю книжные полки, обнаруживая, что библиотека практически пуста. На напольной плитке продолжают обитать одинокие экземпляры, предавая окружающему пространству жуткую атмосферу. Из глубины здания раздается детский плач, прерываемый чьим-то бормотанием. Рон ускоряет шаг и, продолжая удерживать мой локоть, направляется прямо по глухому коридору.

– Боже, наконец-то ты вернулся! – восклицает девушка лет восемнадцати, возникшая из ниоткуда. Она живо бросается на парня, обхватывая его шею тонкими ручонками. Ее светлые волосы, достигающие талии, равномерно расплываются по спине. – Мы уже с ума сходим. Она постоянно плачет без тебя, нервничает, и мы уже не знаем…

– Ханна… – тихо произносит Рон и неловко прокашливается, словно опасаясь прикоснуться к девушке, бросившейся к нему на шею.

Ханна недоуменно отрывает взгляд от парня, слегка отстраняясь. Наконец, ее глаза цвета свежескошенной травы находят мои, и через мгновение ее лицо искажается в странной гримасе боли и страха. Невольно она отстраняется назад, спиной натыкаясь на светло-голубую стену. Ее грудная клетка продолжает томно вздыматься, пока Рон не касается ее плеча.

– Скажи, что это неправда, – шепчет она, с опаской глядя в мою сторону.

– Это не то, что ты думаешь, – спокойно начинает парень, – она не представляет угрозы.

– Да?! – ее голос болезненно срывается. – А ее комбинезон говорит об обратном! Какого черта ты привел ее сюда? Теперь корпорация знает, где мы находимся!

– Ханна, успокойся, – он кладет обе руки на ее плечи, глядя ей в упор. – Она может помочь нам, – последние слова он произносит почти неслышно.

– Тогда давай пригласим сюда всех муз?! – кричит она, и ее растерянный голос вперемешку со страхом эхом раздается по всему коридору.

– Заткнись, – сквозь зубы шипит Рон, на секунду прикладывая ладонь ко рту девушки.

В проеме арки возникает фигура маленькой девочки лет восьми. На ней свободно висят небольшое белое платьице без рукавов, достигающее колен, и черные облегающие брюки. Несколько секунд она недоуменно оглядывает то, как Рон зажимает рот Ханне, прижимая девушку к стене.