Buch lesen: «Генерал-дракон! Будьте моим папой!»

Пролог. Ты будешь моим папой?

– Мама, а что такое гулящая девка? – спросил внезапно голос пятилетней дочери, когда я выбирала зелья.

Я чуть не выронила зелье для волос.

– Ольвал так назвал тебя! Он обижает меня! Он бросается в меня искрами! А они больно жгутся! И однажды облил водой! А еще обзывает меня, потому что у меня нет папы! Он говорит, что меня принесли в подоле! Он называл тебя очень нехорошим словом! Сказал, что ты меня нагуляла! – всхлипывала пятилетняя дочь, сжимая в руках игрушечного дракона.

Она насупилась, покрепче сжимая в руках любимую игрушку.

– Все дружат с ним только потому, что у него папа и мама богатые. А со мной больше никто не дружит… Потому что … потому что он так им сказал! – воскликнула дочь на весь магазин.

Хорошо хоть в эту пору магазин был пуст.

Куда подевался весь народ, я не знала. Миленькая продавщица, которая вздыхала, глядя в окно, что-то там высматривая, даже ухом не повела. Она сосредоточенно смотрела в окно, словно что-то ждала.

А! Я и забыла! Сегодня триумфальное шествие генерала какого-то там, который одержал победу над наглыми соседями, отбив у соседей наши границы и любую охоту воевать еще лет на сто! Вот кого она ждет.

Я в такие дела не вникала. Мне своих забот хватало.

В зале магазина, наполненном ароматами свежих растений и волшебных ингредиентов, я с тревогой слушала жалобы своей пятилетней дочери, Раяны. Девочка с распущенными волосами и большими озорными глазами, похожими на два светящихся изумруда, металась между полками, с жаром рассказывая о своих бедах.

Да, я была лучшего мнения о детском саде при Магической Академии.

Он открылся только в этом году.

Достопочтенный ректор Абсалом Финчер решил, что юным волшебникам пора учиться управлять магией с самого детства.

Родители и няни горячо поддержали инициативу.

Всех купили фразой: “Невоспламеняемые стены. Персонал, подготовленный ко всему!”.

Им надоело чинить поместья, платить компенсацию и больничные няням и тушить пожары в связи со стихийным пробуждением силы у маленьких чародеев.

У нас не было ни няни, ни поместья, так что гореть у нас мог только скромный домик в три комнаты, затесавшийся между двумя магазинами. А больничный маме не полагался.

Несколько месяцев все было идеально.

Я видела сияющие глаза доченьки, слушала, как она взахлеб рассказывает об играх и друзьях, радовалась ее первым успехам, материлась про себя, узнав, в последний момент о маленьких магических поделках, ковыряла вместе с ней первый простенький магический артефакт, словом, была очень довольна.

Пока в группе не появился Ольвал, юный герцог, мальчик ангельской красоты, будущий наследник всея и всего, царек дома, хорек по жизни.

И теперь я слышу его имя каждый день.

Маленький сноб, герцог из бессовестно богатой семьи, по словам дочки, ведет себя так, словно ему все позволено. И боги создали мир вокруг него.

Мы не могли позволить себе приехать в карете, в сопровождении слуг целым семейным кланом. Никто не нес за Раяной “Новые игрушки для юной госпожи”. И на фоне других мы выглядели совсем бедно. А еще разводы здесь явно не приветствовались и люто осуждались почтенными матронами.

– Все с ним дружат… Даже воспитатели его не ругают! – вздохнула Раяна.

– Они просто не понимают, что дружба не определяется богатством. Они поймут это, когда вырастут. Но будет уже поздно, – произнесла я, стараясь успокоить дочку.

Но Раяна выглядела такой расстроенной и поникшей. Мои утешения мало помогали.

– Послушай, у тебя есть папа, – начала я, вспоминая ужасный, неприятный развод. – Просто… Просто папа живет не с нами. У него другая семья. Мы так решили…

Я вспомнила, как попала в этот мир в тот момент, когда молоток судьи опустился на деревянную подставку: “Суд рассмотрел ваши доводы и решил. Отныне вы больше не муж и жена. В связи с вопиющим проступком супруги, приданное не возвращается. Ребенок остается с матерью. Отец выделяет ей ежемесячное содержание и оплачивает образование!”.

Я зажмурилась, вспоминая резкие слова, которые словно нож отрезали меня из чужой жизни.

“Я тебя никогда не прощу!”, – с ненавистью произнес незнакомый красивый мужчина когда я пыталась понять, кто я и куда попала.

Все вокруг было таким чужим и незнакомым.

Как мне потом сказали, я грохнулась в обморок прямо во время заседания.

Но тогда это была еще не я. А какая-то другая женщина. Я не знала, как сказать крошке, у которой кроме меня никого не осталось, что я – не ее мама. И так не смогла признаться ей в этом, заменив ей мать.

Постепенно я свыклась с мыслью, что я выгляжу вовсе не так, как раньше. Что у меня есть обожаемая дочь и скучная работа в магической библиотеке.

– Ольвал так и сказал: “Посмотрим, кого ты приведешь на конкурс пап – волшебников! – в слезах воскликнула Раяна. – Если папа так меня любит, то почему ни разу не приехал на мой День Рождения?

– Ну, он же присылал тебе подарки? – соврала я, вспоминая как отдельно покупала “папин” подарок, чтобы малышка не чувствовала себя брошенной.

– Если он меня любит, то почему он не придет на конкурс? – спросила Раяна.

Вот это была засада.

Конкурс, конкурс… Проклятый конкурс! Ненавижу такие мероприятия.

– С вас тридцать шесть лорноров, – послышался голос продавщицы. – Накопительный кристалл нашего магазина есть?

– Да, да, – кивнула я, доставая небольшой кристаллик и протягивая его на кассе.

Цены, как обычно, кусались, жаба душила. Так что полузадушенная жабой и искусанная инфляцией, я вынула деньги, понимая, что расставаться с ними ой как непросто!

– Раяна, какие конфеты ты будешь? Тут есть… – позвала я, как вдруг поняла, что доченьки рядом нет!

Мой взгляд упал на стеклянную дверь.

Там долю секунды мелькнуло белое платьице и исчезло.

– Раяна!!! – закричала я, бросая все и устремляясь за дверь.

Такого не было никогда! Чтобы дочь сама куда-то уходила!

– Сегодня парад! Встречают генерала – победителя! – послышался голос продавщицы. И она вздохнула, как вздыхают женщины, когда мужчина мечты оказывается недосягаем.

Колокольчик прозвенел над головой, а я вылетела и потеряла дочку из виду. Раяна словно испарилась в толпе волшебников и волшебниц, собравшихся на улице.

Сердце бешено колотилось, а я рыскала глазами по прохожим, пытаясь заметить крошечную фигурку.

– Вы не видели девочку? Она совсем маленькая, пять лет, вот такая стрижка… Белое платье? – задыхаясь, выпалила я, глядя на господина с помятым лицом.

Тот нахмурился, бросив на меня взгляд осуждения.

– Нынче опасно детей оставлять одних, – бросил он с недовольством. – Внимательней надо быть!

Тут же моей паникой заинтересовались другие прохожие.

– Что случилось? Ребенка потеряла! Ох, уж эти юные волшебники! Ох ,уж эти невнимательные родители. Небось, с подругой заболталась, а ребенок пропал!

Старушка, обвязанная ярким платком с корзиной в руках, указала на угол дома.

– Миссис… Она побежала туда!

– Благодарю! – на ходу выпалила я.

Я поняла, что это была не просто паника – я стремглав помчалась к тому месту, где мое сердце уже предчувствовало беду.

Свернув за угол, я замерла.

Я увиделка, как моя дочь бросается прямо под копыта черного роскошного коня, сверкающего на солнце золотой сбруей.

– Аааа! – завизжала женщина в толпе. – Боги! Он ее растопчет!

Дальше все было, как в замедленной съемке. Черный конь встает на дыбы, солнце бликом отсвечивает от его золотого копыта. В этот момент он чуть не сбросил седока. Красивый мужчина выгнулся, пытаясь совладать с конем и отвести удар копыта от Раяны.

– Нет! – дернулась я, чувствуя, что эти доли секунды решают все.

Конь заржал, свирепо выпуская пар из ноздрей, красивое лицо седока искривилось в напряжении и…. Конь ударил копытом на расстоянии ладони от маленькой Раяны.

– Стоять! – послышался голос, похожий на гром.

Я пробивалась сквозь толпу к своему ребенку, видя, как огромный чудовищного вида конь с грохотом сделал шаг назад.

Парад остановился.

– Чей ребенок?! – громкий голос всадника заставил толпу притихнуть.

“Девочка, уйди с дороги!”, – послышался старушечий голос.

– Господин генерал, – послышался встревоженный мужской голос.

– Отставить! – резко произнес наездник.

Только сейчас я увидела, как красивый мужчина спешился, отдавая уздцы своего коня, похожего на чудовище из преисподней в руки усатому мужчине.

Красавец наклонился к Раяне.

Темные волосы спадали на его широкие плечи, мундир с кучей медалей и орденов был изящно сшит, а его лицо напоминало самые впечатляющие черты статуи, от которой невозможно отвести взгляд.

Я остановилась в двух шагах от дочери.

Мир вокруг как будто замер. Мои плечи с дрожью сжались, а в сердце заколол холод. Перед мной стоял генерал, с чёрными, как смоль, волосами и серыми глазами, в которых причудливо переплетались лед и пламя.

Генерал смотрел на Раяну, а когда моя девочка увидела меня, она закричала на всю улицу:

– Мама! Я нашла папу!

Я пришла в себя от внезапного шока и с трудом подбирая слова, произнесла:

– Нет, милая… Ты ошиблась… Это – вовсе не папа… И…

Мое сердце колотилось в унисон с хаотичным воем мыслей, пока до меня медленно доходило, что передо мной стоит тот самый генерал, которого только что приветствовала вся столица. Не просто похожий мужчина! А настоящий генерал! А вокруг – толпа людей, пришедших на него посмотреть.

Тем временем генерал, хмуря брови, произнес с холодным презрением:

– Вы мать? – отчеканил он.

– Да, – кивнула я, пытаясь унять дрожь в голосе и обуздать сумбур в голове.

Господи! Моя дочь только что чуть не погибла! Я не могу вы это поверить. Она никогда далеко не отходила от меня! Никогда! О, боже… С этого момента я буду держать ее за руку! Только так! Ни на секунду не отпущу!

Я пыталась успокоить себя собственными клятвами о том, что такое больше никогда не повториться.

Генерал смотрел на меня.

Его взгляд холодный и беспристрастный остановился на мне, заставив почувствовать себя неуютно.

Сейчас мне хотелось как можно быстрее забрать ребенка и раствориться в толпе.

– Если вы – мать, значит вы никчемная мать! – произнес генерал, беря Раяну за руку. – Как можно отпустить ребенка одного на улицу? Ее может сбить карета! Ее могут обидеть! Я мог ее не заметить! Вы чем вообще думали!

На меня смотрели сотни глаз. Вот она! Позорная минута славы!

Я прикрыла глаза, пытаясь справиться с собой.

Потом резко открыла их, стараясь глубоко дышать.

Мои глаза метались между генералом и дочкой, которая не понимала всей серьезности ситуации.

– Как можно было оставить ребенка одного? – уже тише произнес генерал, его голос был полон угрозы и презрения.

Его хмурый взгляд стал тяжелым, словно лёд, и его слова звучали будто мороз по коже.

Толпа вокруг притихла. Всем хотелось расслышать слова генерала.

– Но… я просто на минуту… Я расплачивалась за покупки и… , – пролепетала я, а мое сердце колотилось от страха.

Я задыхалась, понимая, что мысль о безопасности Раяны была важнее всего. А перед глазами застыла картинка, когда огромный конь вот-вот обрушит копыта на голову крошечной девочки.

Генерал смотрел на меня с презрением, и расстояние между нами ощущалось как пропасть.

– Пожалуйста, не ругай маму, – вмешалась Раяна, прижимаясь к мужчине, как будто искала в нём защиты. Я заметила, как огромная рука сжимала ее маленькую ручку, а глаза, полные холодного презрения переместились с меня на Раяну. И в этот момент взгляд преобразился. Он смотрел на нее с какой-то нежностью.

– Можешь стать моим папой? Мне очень – очень нужен папа, чтобы другие дети надо мной не смеялись… Ты защищал нас всех… Ты – генерал – поебдитель…

– Кто? – спросил генерал, явно заинтересовавшись.

– По-бе-ди-тель, – медленно по слогам повторила Раяна, тут же исправившись.

– Просто она, когда волнуется, путает буквы, – попыталась оправдаться я. – Это началось недавно, когда ее стал обижать один мальчик из группы…

Мы еще и обозвали генерала! Этот день прошел не зря. А вот будет ли следующий – это уже вопрос.

– Ты всех защищаешь… И мне нужно, чтобы ты защитил меня от Ольвала… А это может сделать только папа! – произнесла Раяна, поджав губы.

– Простите, пожалуйста, – пролепетала я, пытаясь взять Раяну за руку. – Извините… Мне очень неловко… Извините, что пришлось остановить парад…

Только сейчас я поняла, что парад остановился. Вышколенные воины стояли, словно статуи в ожидании приказа.

– Господин генерал, нам нужно продолжать парад, – деликатно намекнул пожилой господин с бумагами.

Один обжигающий взгляд генерала заставил его почтительно отступить на несколько шагов и умолкнуть.

Холодный взгляд генерала не обманул моих надежд, и даже после моих скомканных оправданий он оставался таким же презрительным и холодным, добавляя мне еще порцию стыда и унижения.

Раяна отпустила огромную руку, а потом обняла меня и обернулась к генералу.

– Пожалуйста, не ругай маму. Она очень хорошая. Но она не может меня защитить, – прошептала дочь, её голос был таким невинным, что смог бы растопить даже самую замерзшую душу.

В этот момент подоспели какие-то люди, но я была так сбита с толку, что даже не сразу заметила их появления.

Что значит “нужен папа?”, – спросил генерал, глядя на Раяну.

– В детском саду нужен папа! Вы должны будете участвовать в конкурсе пап – волшебников! – произнесла я, пытаясь увести Раяну. – Не обращайте внимания. Мы уже уходим…

Мои слова напоминали заклинание, которое могло бы вернуть ситуацию в нормальное русло. Я понимала, что пора уходить. Вон уже толпа возмущается.

Генерал, холодно посмотрел на меня и юную мечтательницу, медленно произнес:

– А где ее отец?

– Долгая история, – смутилась я. – Пойдем, Раяна… Пойдем… Из-за нас остановился парад…

Я растерянно смотрела на свою дочку, осознавая, что не только потеряла её на мгновение, но и, возможно, приобрела врага в лице генерала и осуждение всего города.

Когда мы отошли на несколько шагов, Раяна закричала.

– Так ты придешь?! – в отчаянии крикнула Раяна. – Завтра! Я буду ждать!

Глава 1

– Мама, он придет? – спросил Раяна, когда я пробилась через толпу, бросающую на меня осуждающие взгляды. Казалось, такой позор мне не пережить! Поэтому хотелось покинуть это место как можно быстрее. За спинами снова заиграл оркестр, и парад продолжил свое триумфальное шествие под рокот барабанов и старания духового оркестра.

– Не знаю. Мне кажется он очень занят… эм… своими генеральскими делами, – произнесла я, вспоминая “поебдителя”. От стыда у меня покраснели даже уши. Это ж надо было! Испанский стыд сейчас пляшет жаркое фламенко, заставляя меня краснеть до кончиков волос. – У него много забот в армии и всякие важные дела. Он ведь не волшебник, чтобы уметь всё делать сразу!

– Он – дракон! – заметила Раяна.

Дракон? Драконами являлись представители королевской семьи и нескольких древних родов.

– А какие у него генеральские дела? – пристала дочь.

Я не хотела расстраивать дочку тем, что генерал не придет к ней в детский сад.

Раяна остановилась и посмотрела на меня своими большими, блестящими глазами, полными надежды. Бедная малышка. Она верила в магию, как все дети, и просто не понимала, что реальность иногда не укладывается в рамки сказочного мира. В своей голове я уже успела поймать мысль: "Мы никому не нужны".

– Ну, например, король может ему орден вручать! – пояснила я, крепко сжимая руку дочери. – Это очень важный момент. У тебя утренник и у него праздник…

– Но он же может попросить, чтобы орден вручили побыстрее! – заметила Раяна, – Чтобы успеть на утренник.

– Ну, орден долго вручается, – врала я, понимая, что генералу нет никакого дела до нас и нашей маленькой семьи.

– Насколько долго? – спросила она, сморщив лобик, как будто пыталась решить сложное уравнение в уме.

– На целый день точно! – ответила я так, словно мне каждый день вручали ордена.

– Но он обещал… – обиженно произнесла дочка, её губы стали тонкими, а голос – почти шёпотом.

– Ну, он как бы не обещал. Но как бы возможность рассмотрит, – ответила я. Дети умели задавать неудобные вопросы. – Если успеет, конечно.

Вот как ей объяснить, что генерал – это не тот человек, который будет бросаться на сомнительный конкурс волшебников в магическом детском саду. Видимо, придется маме писать милое письмо от генерала, чтобы Раяна не потеряла веру в людей. Ничего, от папы письма писала, теперь придется писать от генерала.

Я нырнула в магазин, где бросила свои вещи. Мои щеки горели, а я могла играть синьора Помидора в постановке “Чиполлино” без грима.

– Это ваше? – спросила продавщица, а я схватила сумку с покупками и кошелек. Понимаю, что проверять, все ли на месте довольно невежливо, но что уж тут поделать. Это все, что у нас осталось до конца месяца. К сожалению, детский сад при Магической Академии, хоть и был оплачен нашим как бы папой, но уже давно поселился в моем кошельке, заставляя раскошеливаться на всякую мелочь, которая для кого-то пустяк, а для нас – серьезные траты!

– Я уверена, что он придет! – вздохнула Раяна.

– Ну всякое может быть…. Просто иногда обстоятельства так складываются, что приходится оставлять дела. Вот и генерал сейчас должен решать что-то очень важное, – ответила я, убеждаясь, что кошельке все осталось нетронутым.

Раяна, недоуменно покачивая головой, продолжила шагать рядом со мной в сторону дома. Я чувствовала, что ещё немного, и её вера в людей рухнет как карточный домик. Ах, как же мне хотелось уберечь её от разочарований.

– Что, если я нарисую ему катринку? – предложила Раяна.

– Кар-тин-ку, – повторила я слово.

– Ой, а я как сказала? – отвлеклась Раяна. И тут же продолжила. – Может, нарисуем с тобой волшебные звезды? Нам сказали, что если нарисовать волшебные звезды сбудется самое заветное желание! А я сделаю так, что они будут гореть! Нас этому в детском саду научили! И желание сбудется!

Её лицо моментально просветлело. Раяна обожала рисование – возможно, даже больше, чем верила в генерала. Она запрыгала, повиснув у меня на руке, как будто поняла, что сама может создать магию…

Пока мы шли дальше, я, глядя на неё, не могла избавиться от чувства стыда. От стыда за то, что у неё такие мечты, и за то, что я перестала верить в них сама. Почему-то казалось, что с каждым днём я всё больше пряталась в серые будни и забывала, как быть самой собой.

– Ты права, Раяна! У нас с тобой есть свои чудеса! – произнесла я, стараясь, чтобы этой искренностью костёр надежды разгорелся вновь. – А ты, если будешь упорной и не будешь забывать о своих мечтах, обязательно станешь лучшей волшебницей на свете.

Её ответная улыбка была для меня тем самым лучиком света в темном лесу. Мы держались за руки, нашей маленькой сказке было суждено продолжаться, не смотря ни на что.

Отперев дверь магией, я вдохнула знакомый запах домашней пыли, чувствуя, как толстые стены дома спрячут нас от посторонних глаз.

Раяна бросилась к столу, взяла лист бумаги и стала что-то рисовать. Я видела, что она даже высунула язык от усердия.

– Вот, мам! – с гордостью показала она россыпь кривых звездочек. Маленькая ладошка легла на звезды и они тут же заискрились магией.

Я взяла лист бумаги и понесла его на кухню, приклеивая заклинанием к стене среди других работ юной художницы.

– А теперь чистить зубы и спать! Время -то уже ого-го! – показала я на красивые старинные часы.

– Опять спать, – вздохнула дочь и расстроилась.

– Опять спать, – выдохнула я мечтательно.

Наверное, этим дети отличаются от взрослых.

– Завтра рано вставать, – улыбнулась я.

Поцеловав дочь, я отправилась на крошечную кухоньку разбирать сумки.

Внезапно бумажка со звездами оторвалась и упала на пол.

– Звездочки упали! – обрадовалсь Раяна, стоя в дверях в ночной рубашке. – Это значит, что мое желание сбудется! Ура!

Я подняла рисунок и снова приладила его на место. Стена, которая уже была просто пропитана магией, отказывалась держать художества.

Пока я пыталась забыть сегодняшний инцидент, обещая себе, что такое больше никогда-никогда не повторится, Раяна уже спала.

Газета лежала на столе, а я, преодолевая стыд посмотрела на фотографию генерала и восторженную статью о нашей победе. Обычно такие новости я пролистываю. Но тут пролистать не могла. Эрфольг Эврен Моравиа, – прочитала я, соглашаясь, что это имя ему подходит.

Я перевернула газету, не в силах смотреть в глаза генералу. От стыда я до сих пор хотела провалиться сквозь землю. Прямо представляю, как в завтрашних газетах появится статья про то, как материнская халатность чуть не стоила жизни ребенку!

Часы показывали десять, когда я допивала третью кружку чая, читая список, что нужно будет купить в садик со следующей зарплаты.

Только я отвернулась к окну, как вдруг услышала пронзительный крик дочери, переходящий в визг на ультразвуке и в плач.