Buch lesen: «Демон Янтаря. Первые шаги в магию»

Глава 1. Сна миражи и серые будни

Заброшенная церковь. Белые стены разрушены в некоторых местах, часть потолка осыпалась, а вместо пола лишь холодная, сырая земля. Всё пропахло плесенью. Каким-то чудом, уцелело одно окно, но даже оно было покрыто грязью, а рядом висела паутина. В этих краях лучше держаться подальше от пауков. Часть из них ядовитые, а другие просто чертовски злые. В тот вечер звенел холодный дождь. Церковь стояла рядом с лесом. Соседнюю деревню не было видно из-за тумана, укрывавшего всю долину. Даже когда стоишь во дворе, из-за тумана и дождя создаётся впечатление, что вокруг тебя лишь стены. Кажется, что ты заперт в яйце, как внутри воздушного шара.

Где-то внутри церкви раздался металлический лязг. Что-то тяжёлое упало на землю. Даже деревья застыли на миг. Послышался чей-то уставший вздох. Среди тумана бредёт одинокая фигура, облачённая в тёмный плащ. Тёмный капюшон скрывает лицо. В тумане он скорее напоминает призрака, чем живого человека. Шаги его не слышны, а движения плавные, несмотря на хромоту. Как будто плывёт по бесконечному туману. Он выглядит так, словно после всей этой заварушки пойдёт перевозить души через Стикс. Фигура медленно проплыла внутрь церкви. Только сейчас стали слышны тихие, шаркающие шаги. Из глубины церкви раздался в ответ еле слышный, хриплый смех:

– Опять ты?.. – мужской голос звучал без страха, а наоборот, с предвкушением.

Фигура прошла в главный зал. Там, привязанный тёмными цепями стояла на коленях какая-то тварь. Его рот растягивался в улыбкe от уха до уха, обнажая кости и мышцы. Зубы, острые словно иглы, казалось бы, вонзались в него самого. Одна рука сломана, но тварь могла ей шевелить. Нет, даже не так… Это нельзя назвать движением, скорее, судороги или припадок. Кожа серая, практически чёрная. С кожи его лица хлопьями опадал и сыпался пепел. Оно сидело в кругу из соли, а вокруг находились кресты и иконы. Рядом с солью лежала полностью разорванная библия. Ощущение, что её не рвали руками, а вгрызались в страницы, в корку книги. Оно всё ещё дышало. Оно всё ещё улыбалось. Фигура остановилась в паре шагов от него. Она сняла капюшон. Под рваным плащом скрывалось женское, немного округлое лицо.

– Соскучился, грешник? – мягкий женский голос будто на миг успокоил тварь.

– Конечно, монашка… – он рассмеялся. – Да какая ты монашка… Изменница церкви. Побитая шавка. Твой Бог презирает тебя.

– Заскучал, бедный… Ничего, скоро всё закончится для тебя. – девушка начала расставлять вытянутые свечи вокруг твари. Из внутреннего кармана плаща она достала старое огниво, и после нескольких ударов подожгла первую свечу. Остальные свечи она начала поджигать от неё, одну за другой, медленно, буквально проплывая мимо твари.

– Какого тебе понимать, что ты убиваешь себе подобного? Такого же человека? Такого же изменника?

– Между мной и тобой нет ничего общего, грешник.

– Хватит врать. Ты и я – грешники. Ты отлучённая от церкви монашка, которая проводит свои грязные ритуалы на развалинах веры… Ты ничем не лучше меня. Хотя… Нет. Ты хуже. Я не оскверняю церкви…

– Бог нам судья.

После этой фразы девушка зажгла последнюю свечу. Она слышит эти слова не в первый и не в последний раз. Можно сказать, такая у неё работа – выслушивать тварей. Кто-то в этот момент начинает скулить о пощаде, о том, что Бог простит всех, что Бог всех любит. Другие в ярости рвут оковы и который раз пытаются убить меланхоличную монахиню, однако… Она выживала. И сейчас выживет, и потом – в этом она уверена. Она верила в Бога, соответственно, в своих действиях она уверена ещё больше. В руках она сжимает большой, серебряный крест и начинает молиться. Оно уже не сопротивлялось. Оно уже не боролось. Жалкое зрелище, если быть честным. Предыдущие твари хотя бы боролись, а эта… Просто ждёт своей участи.

Он обратил на монахиню свой гордый, насмешливый взгляд. Смотрит… Думаю, это слишком грубая фраза для того, у кого вовсе нет глаз. Лишь две бездонные дыры. “Лучше не вглядываться слишком долго во тьму” – так подумала про себя Виктория. Она обошла тварь со спины, всё ещё читая молитвы. Свечи, одна за одной, начали гаснуть. Последняя упала прямо перед тварью. Это не экзорцизм. Это кровавая жертва.

Крест, что держит монахиня, отливал серебром, и даже в полумраке блестел. Крест легко разложился, и оказывалось, что низ креста – лишь ножны, а верхнее перекрестие это ручка обоюдоострого кинжала. Одним взмахом она перерезала ему глотку. Он и так всё понял, просто не стал даже пытаться бороться за жизнь. А ведь когда-то это был человек. Самое главное здесь слово “был”. После того как человек поддаётся грехам, его душой легко завладеть любой нечисти. Чёрт, бес, демон – кто угодно может завладеть их телом, и тогда, увы, ничем уже нельзя помочь… По крайней мере так она считала. Люди неисправимы. Монашка вернула кинжал в ножны. Она ещё какое-то время смотрела как по шее, по спине и ногам стекает багровая кровь. Как висит на цепях безжизненное тело.

Запах крови внезапно разбудил её, и она быстрым шагом направилась прочь из церкви. Слишком долго здесь нельзя было находится. Через относительно небольшое время, тело, уже бывшего грешника, начинает источать миазмы. И, тут два варианта развития событий: либо труп частями развалился, и тогда к церкви нельзя будет приближаться месяц, либо труп взорвётся. Да, во втором случае также нельзя будет подходить к церкви, но миазмы будут быстрее уходить, наверное, понадобится где-то недели две. Вот только придётся сдирать со стен кровь… Девушка отошла буквально на пару шагов от церкви, как тут же она рухнула на колени. Она прошипела и бросила взгляд на раненую ногу.

– Ну ничего, осталось немного… Чёрт, как не вовремя… – адреналин перестал одурманивать разум, а на его место пришла лишь боль.

Девушка начала ползти к ближайшему дереву. Из-за дождя и грязи одежда стала невыносимо тяжёлой и холодной. Боль с ноги отдавала в бедро, а затем выше по позвоночнику. Особенно было больно, когда она случайно опиралась на раненую ногу, а под ней оказывался острый камень. Холодный дождь перерос в ливень, коих давно не было в этих краях. Ливни? Да что уж там ливни, дождей тут уже месяца три не видели! Вот только Викторию этот факт ничуть не радовал. Она еле доползла под дерево, и, тяжело дыша, облокотилась об его ствол.

«Наверное, это дуб… А может и нет… – размышляла монахиня, тоскливо поглядывая в небо. – Я-то знаю лишь берёзу и ель… Остальные деревья не различаю… Какие-то листочки, корой разные, но особо сути это не меняет. Бревно – это бревно, а ветка – это ветка. Какая разница для костра, ветка это клёна или берёзы? Хотя, наверное, вид дерева на что-то влияет, но я не ремесленник… Думаю, если бы была хоть немного общительнее, то может поспрашивала бы в деревне…»

Дева обречённо вздохнула. Прожила пол жизни в лесу, а различать деревья так и не научилась. Интересно, почему люди считают, что, если жить в лесу – обязательно будешь знать все травы и деревья? Виктория лишь знает точно некоторые съедобные растения и грибы, но не более. Если ты один живёшь, то кто тебе скажет их названия и для чего годны? Если ты один, то тебе остаётся только на зуб их пробовать и всё. Вот только, если отравишься, тогда точно никто не поможет. Такие развлечения даже для Виктории казались сомнительными.

Виктория убрала часть плаща, что прикрывала ногу. Открытая, рваная рана… Это был первый раз, когда на неё в лесу напал волк. Он был исхудавшим и, кажется, совсем одиноким. Иногда случается, что кого-то изгоняют из волчьей стаи, и те, в поисках чего-то мясного, натыкаются на людские поселения. Даже так, чаще всего они тащат кур или молодых телят, но никак не нападают на людей. Ситуация, шокирующая во всех смыслах. До этого дня Виктория считала, что очень хорошо понимает волков. Их жесты, иерархию в стае, но как оказалось, что волк – всё ещё дикий зверь. Как бы ты не понимал повадки зверя, это не значит, что он для тебя предсказуем и безопасен. Вообще, слово “безопасность” совсем не про лес. Виктория провела рукой по ноге…

«И что теперь делать?.. – прозвучало в голове. – Я потеряла много крови… А вдруг в ране инфекция? О, Боже, за что мне это всё…»

Только сейчас дева поняла, насколько плачевна её ситуация. Только сейчас она подумала о себе, а не о твари. Эта тварь… Нельзя было медлить. Сам факт его существования – отравляет потихоньку их мир и людей. Сначала нужно очистить мир, а уже потом думать о себе. “Я, может, здесь и помру, но сначала отчищу хотя бы этот лес от скверны…” – каждый день повторяла она. Словно молитву, произносила каждый раз выходя из убежища. Каждый раз, когда засыпала. И вот где она оказалась. Она ударила себя по щеке.

– Так, приди в себя, Виктория! Тебе нельзя помирать здесь! Нет! Моя миссия… Я должна сделать хоть что-то! Тебе нельзя так просто сдохнуть!

Девушка резким движением сняла плащ и достала нож. Это уже был её обычный охотничий нож. Быстрым движением она отрезала несколько лоскутков, а затем начала перевязывать ногу. Жгучая боль проходила по её телу мгновенно и быстро, словно молния. Руки тряслись. Она завязала на скорую руку рану как могла. Удивительно, как может обычный, худощавый волк, чуть ли не в клочья порвать ногу. Дева оглядывалась. Ей надо как можно скорее уйти, пока жители деревни не нашли её. Люди не понимают, что и зачем она делает, но раз она отлучена от церкви – то с ней точно не будут церемониться. Особенно сельские мужики, у них вообще редко появляются даже зачатки мозга. Возможно, именно их пытаются вышибить сыновьям в детстве с помощью различных телесных наказаний. Что же, если судить по моим наблюдениям, в таком случае они делают просто идеально. Замечательная работа селекционеров.

* * *

– Вика! Ви-и-ика! Виктория, мать твою за ногу! Сколько раз повторять, что бы ты не спала у меня на уроках?! А как ты ЕГЭ будешь сдавать? Что мы скажем родителям, а, Виктория? – сиплый голос престарелой учительницы разбудил её. Жестоко говорить о родителях той, у кого осталась лишь одна мать. Не думаю, что учитель хотела как-то ей навредить, видимо старческий маразм затрагивал какую-то часть памяти её.

– Простите меня… Я постараюсь больше не засыпать…

Но, отчасти это было ложью. Она не спала, в крайнем случае, дремала или задумалась. Только вернулась в этот мир – и сразу приходится лгать. Эта реальность насквозь прогнила и её уже не спасти. Даже то, что Виктория сидела за последней партой не спасало её от стычек с учителями. Пару раз даже пытались вызвать её мать в школу, но она не пришла. Не из-за какой-то личной неприязни или боязни, а просто потому, что она работает. Много и упорно, кажется, она сейчас официально устроена на одной работе и при этом подрабатывает ещё в какой-то конторе. Возможно, в нескольких. Виктория старается не спрашивать мать про работу. Эта болезненная тема, практически табу в их семье. Никто лишний раз не говорит про деньги или работу, даже бунтарка-Виктория. А она сейчас спокойно сидит и пытается хоть как-то понять, на литературу она пришла или же русский язык… Учитель-то один ведёт эти предметы.

Её терзания прерывает классный руководитель, который пришёл забрать всех на фотосессию. 11 класс, последние совместные фото для альбома. Последний год, когда они видят друг друга. Если быть точным то, когда Виктория их видит. Остался один год, даже меньше, осталось немного дотерпеть и она больше никогда в жизни не встретит их. Оборвёт все контакты, старую симку бросит в болото, сменит страничку в вк и, по возможности, причёску. Нет, одноклассники у неё самые обычные и её никто не задирает, они просто невероятно раздражают её. Раздражают всем: мимикой, жестами, голосами и постоянными попытками заставить её покурить или напиться. В общем, причины есть, но они не трагичны.

Девушек и юношей отвели в класс занятий музыкой. Тут было красиво, но, что самое главное, просторно. На окнах стоит множество растений, а также чей-то бюст из гипса. Он явно умный, раз сделали ему бюст? Все парты были буквально свалены в кучу у стены, там же были и стулья. На освободившемся месте стоял фотограф, камера и зелёный фон у стены. Это был взрослый, слегка пухлый мужчина с доброй улыбкой и очками. Все шумели: кто-то включил видео на телефоне, кто-то делился новыми “восхитительными” историями о попойках, а кто-то хрюкал. Виктория стояла в самом углу и пыталась притвориться, что она их не знает. Классный руководитель закричал на весь кабинет:

– А ну все заткнулись! – когда все взгляды были обращены в его сторону, учитель продолжил. – Вот так. Когда вас вызовут – садитесь на стул и улыбайтесь. Когда всех сфотаем по одному, пойдём в актовый зал, там пофотаемся. В конце выйдем перед школой на общее фото. И, Бога ради, помолчите хотя бы 15 минут! Если не услышите свою фамилию и не выйдете – не получите фото!

В секунду это заставило всех замолчать. Однако, пока вызывали одного ученика за другим, начинался гул. Он нарастал и потихоньку, словно волнами то тише, то громче… Но по итогу Уроборос снова укусил себя за хвост, и все снова начали галдеть и визжать. Жизнь циклична, не так ли? Наконец, вызвали Викторию. Она наспех поправила свои тёмные, кудрявые волосы. Для фото ей пришлось снять очки, положив их на стоящую рядом парту. Она аккуратно села на стул и еле заметно улыбнулась. Щёлк. Фотограф наклонился к ней и показал получившееся фото. На нём её глаза выглядели скорее коричневыми, нежели серыми. Может, это из-за зелёного фона? Девушка кивнула в ответ фотографу. Затем, она быстро схватила очки и скрылась среди одноклассников. Буквально растворилась в толпе, будто никакая Виктория и не приходила на фотосессию. Какая Виктория? У нас есть только Андрей, Андрюша вообще хороший мальчик: и в секцию ходит, и с одноклассниками дружит… Эх, замечательный мальчик, жалко такой дурак сказочный. Виктория надела наушники, облокотилась об стену и лишь на секунду мечтательно прикрыла глаза…

* * *

Снова дождь, снова лес. Боль в ноге немного утихла, но лишь потому, что последний час монахиня провела без движения вовсе. Разумеется, она замёрзла и промокла. Сейчас все мысли только о горячем костре, о запахе жаренного мяса… Но дождь и не думал закончится. Даже казалось, что он начал лить ещё сильнее. Виктории уже ни раз приходилось ночевать под открытым небом и постоянного жилища у неё не было. Привычно было: притащить до заката огромные брёвна, чтобы костёр горел до утра, привычно было, сидеть полночи у костра и прислушиваться к шорохам за спиной. Да, это было привычно, чего нельзя сказать о дожде.

Бесконечный дождь всё не прекращал лить и рушить все надежды на горячий костёр. Наверное, уже около получаса девушка сидит не на земле, а в луже грязи. Появлялись ручейки из дождевой воды, а они всё стремительно неслись ниже и ниже по склону. Всё ближе и ближе к деревне, которая находилась в низине. Деревня была рядом с озером, в которое впадают горные реки. Наверняка у селян прибавится забот. Раньше все переживали, что весь урожай пересохнет или что от жары скотина помрёт. Теперь затопит дома, размоет дороги на ближайшие дни. Раньше, почти каждый день, в эту деревню приезжала повозка с разными крупами или прочим товаром. Обменивали товар на товар, так соседние деревни поддерживали друг друга. То, что обмен оборвётся на несколько дней – это плохая весть.

Тяжелее всего придётся селу, что находится в степи. Для них задержки с едой или древесиной – это опасно. Еду ещё можно как-то добыть, есть скот в конце концов, но овощи практически невозможно выращивать там. Земля неплодородная, сухая, а если прокопать немного, то можно наткнуться на вечную мерзлоту. Степь недружелюбна к чужакам. Да что к чужакам, она и своих земляков не сильно балует! В степи завывают сильные ветра, в течении всего года царапается сухая трава, а голод – там не редкое явление. Несмотря на это, степь прекрасна. Прекрасна своими ветрами, свежим воздухом. Прекрасна видом, что открывается с сопок. Особенно красивы золотые, пылающие янтарём закаты. Вот, к вечеру заберёшься на сопку, весь уставший и замёрзший, а затем видишь свою деревню. Этот закат, эту речку. Видишь, как тени играют на холмах, как медленно протекает жизнь в деревне. Видно, как едет повозка, как пастух сгоняет коров и коз. Видно и то, как собаки, сбившись в стаю перебегают из одной части деревни в другую, менее заселённую. Там осталось несколько заброшенных домов, которые очень понравились собакам. Вот, ты слышишь, как залаяла одна собака и пошло-поехало: одна, вторая, третья, и теперь вся деревня на ушах.

Однако, даже этот громкий лай очень быстро затихает, стоит собакам чуть успокоится и подумать о смысле жизни. И только ветра завывают рядом с тобой и прорываются сквозь незыблемую тишину. Ты падаешь без сил на холодную, сухую землю, с кучей острых камней. Интересно, в этот момент кто острее и тяжелее: твои мысли или всё же камни? Такая жёсткая и неудобная земля, а в воздухе пыль. Но всё равно, даже в таком суровом, холодном месте находится место прекрасному. Прекрасен не только закат, а то, как ты забрался на холодную сопку. Ветер в лицо, холод и пыль… Иногда на тебя могут напасть перекати-поле.

О-о-о… Эти беспощадные создания: перекати-поле. Наверняка все слышали об их жестокости, о неожиданных нападениях. Иногда, они сбиваются в большие кучи и атакуют группой, и вот тогда… Да-да-да, конечно, они не опасны. Вот только если в волосах запутаются ветки, то придётся долго сидеть и доставать сучки с головы. Это весьма скучное занятие и немного болезненное. И вот ты проводишь своё время с порывистым ветром на самой вершине сопки. Ветер всегда одинок и прогоняет чужаков, но на самом деле он не против компании. Просто характер у него такой. У степи он такой.

Девушка резко очнулась от мыслей. Где-то раздался шорох листьев. Как она только услышала его, средь мелодии дождя? Она накинула остатки капюшона на голову и, опираясь на дерево, поднялась. Слабость в руках и ногах. Пальцы рук слегка дрожали. Одежда насквозь промокла и была очень тяжёлой. Она сейчас в уязвимом состоянии. А если придётся драться? А если убегать? Ни то, ни другое сделать она не может сейчас. Собрав всю свою решимость в кулак, монахиня хрипло прорычала:

– Кто здесь?

А в ответ лишь тишина. Сердце бешено стучит, в таком же безумном темпе метались мысли:

«Если не отвечают, то это либо зверь, либо кто-то затаился. Зачем человеку прятаться? Он хочет напасть?..»

Звук падающих капель заглушал даже мысли. Этот звук был навязчивым. Он точно не становится громче? Может, дождь разразился с новой силой? Раздался хруст веток, а затем и девчачий писк. Монахиня подошла к кустам и, раздвинув ветви увидела интересную картину. Виктория закончила мысль, а затем глубоко вздохнула:

«… Или кто-то напуган»

Перед ней, вся перемазанная в грязи и глине лежала девушка. На ней был длиннющий, деревенский сарафан. Пара веток торчало из её золотых волос:

– Стой! Подожди! Не убивай! – начала девушка размахивать руками. – Ты всё не так поня-!

– Кто ты? – монахиня прервала её на полуслове. – Что ты здесь делаешь? Девушка, одна, ночью, в ливень, в лесу?

– Я могу тебя о том же спросить! – златовласая девушка окинула оценивающим взглядом монахиню. – Я вообще не поняла сначала, что ты девушка, пока не заговорила… Боже! Твоя нога!

– Эй! Не игнорируй мои вопросы! – монахиня достала свой охотничий нож. – Кто ты и что тут делаешь?

Этот визг… О-о-о… Этот звук надо было слышать лично, так описать словами и не выйдет. И непонятно главное, из-за чего этот визг случился. То ли девушка внезапно осознала, что промокла до нитки, так ещё и покрылась слоем грязи, то ли она испугалась резкого движения с ножом в руке… Другая загадка была в том, как Виктория после того случая слышит. Я серьёзно вам говорю, сначала это был невероятный писк, который быстро наращивал тональность, а затем, превращался из крика в сплошной звон! Просто, как если бы кто-то без остановки звенел у вас над обеими ушами колокольчиками.

– Заткнись! Дура! Дура! Замолчи! – монахиня и сама не поняла, как она оказалась на девушке, попутно закрывая ей рот и угрожая ножом. – Ох, Боже, ну наконец тишина… Ты совсем ошалелая? Дурная?!

В ответ она услышала лишь мычание.

– Ах. Точно… Ты… Хм… Ну уж нет, будь добра посиди так… Ещё не хватало привлечь чьё-то внимание… Дура.

* * *

«Ну не-е-ет… – подумала про себя Виктория, – Это просто тоска смертная… Ещё и эта дура… Не хочу дальше…»

Девушка быстро окинула зал взглядом: “Где это мы? Актовый зал…?”. Такое случается с ней сплошь и рядом. Ну, а как иначе, если головой ты находишься совсем не на планете Земля? Ноги идут по привычным лестницам, руки очередной раз открывают двери – тут главное лишний раз не думать. Вот, задумаешься, а какой рукой тебе дёрнуть ручку, левой или правой? И всё! Весь привычный режим рухнет, звено цепи сломалось. Да, ты с самого начала потянулся правильно рукой, но теперь ты стоишь и пытаешься осознать своё место в этом мире: “Какое место ты займёшь в истории страны? Ты – просто масса, пушечное мясо, без которого не было бы и королей и великих людей? Ты учишься? Зачем ты учишься в этой школе, ты же ничего не слушаешь!..” Как жаль, а надо было идти по потоку. И удобно, и просто!

– А теперь, всем улыбочку! – где-то спереди донёсся голос фотографа.

«Ах… – кажется, туман в голове потихоньку начал рассеиваться, а проклятие “потерянности” улетучивается. – Точно. Общее фото в актовом зале. Я и забыть успела… Ну и ладно. Мне надо придумать… Придумать… Наверное, новый мир. Тот старый уже надоел. Я всех этих демонюг знаю… Может фантастику наконец уже?»

Девушку в плечо толкнула соседка, мол, пошевеливайся, нам пора. И действительно, все ученики направились на выход. Викторию ничуть не волновал фотограф, да и весь этот мир не вызывал у неё никаких эмоций. Хотя, нет, одну всё же эмоцию этот мир вызывал у неё: раздражение.

Каждый такой случай, что заставлял её сознание возвращаться в этот мир пустых слов, пустых голов, пустых людей… Раздражал. Раздражал в первую очередь тем, что её тело всё ещё должно находится здесь. Это тело надо мыть, появляться на уроках и подработке… В общем, много скучных и рутинных действий. В глубине души Виктория надеялась, что в один день ей не придётся возвращаться в этот мир.

Мир снов и грёз был по душе ей. Книги? Конечно. Сериалы? Разумеется. Любая история в любой оболочке становилась топливом для собственных миров Виктории. Миров у Виктории невероятное количество и топливо нужно было каждому… Фэнтези очень много, есть несколько обыденных, но романтичных миров, есть мир, где победили роботы, а она сама – единственный живой человек… Если мне не изменяет память, то Виктория как-то нумерует эти миры, но Бог его знает за каким числом таится какой мир. Я даже не уверен, что Виктория сама помнит правильные номера миров… Но в этом она и себе не признается.

– Вика!

Её в очередной раз окликнули. Девушка, еле перебирая ногами, плетётся за своим классом. Если бы они были волками, то она точно шла бы впереди группы. Почему? Потому что в обычных ситуациях, когда вся стая передвигается, вперёд ставят вожака и… Самых старых и слабых. Насчёт старости пока рановато, но вот скоро ей 17, а потом 20 и всё… В общем, девушка воспринимает своё состояние как “предпенсионный возраст”. Ещё песок не сыпется, но суставы похрустывают аппетитно. Даже учитель по литературе, в ответ на её сочинение выдал: “Да что ты как старая бабка!”.

Возможно, юной девушке стоит перестать воспринимать всё настолько буквально и… Размяться, а не увиливать от физических нагрузок? Шутки шутками, а характеристика человека как “хрустящего” не самая здоровая. Мысли небрежно плавали в сознании на протяжении всей фотосессии. Куда-то повернули, где-то постояли, улыбнулись и поехали дальше… А она всё в мыслях. Это не были какие-то конкретные мысли, а скорее просто эмоциональное месиво. Просто ощущения, с намёком на рассуждения. Образы сказочных эльфов перемешивались с ракетами и призраками. Яркие краски фантастических лесов медленно перетекали в каменные джунгли. Одновременно так много образов, но мыслей… Мыслей здесь нет.

Так и проходит фотосессия. Затем урок и день. Вечер, ночь… Даже сны в какой-то мере продолжают этот бессмысленный поток образов. Изредка, среди множества образов снов попадаются необычные… С помощью них Виктория пытается предсказывать будущее, но насколько она может судить, это не особо работает. Какой смысл в предсказании, если у него бесчисленное количество трактовок? Любые, на любой вкус и цвет, под ситуацию и для всех, вообще что угодно! В общем, экстрасенсом ей не быть. А очень жаль, её могла бы ждать жизнь полная приключений, призраков и демонов. Просто представьте… С утра просыпаться, и видеть живой труп! В течение дня с всякими стариками перебрасываться словами, а они в ответ помогают тебе на контрольной. Гадать на картах, с помощью красивых камней решать свою судьбу… Романтика, да и только. А главное – очень красиво смотрится на фото.

Девушка лежит на кровати в кромешной темноте. Где-то… Второй или третий час ночи. Она старается не смотреть на время, чтобы не испугаться. Почему её пугает время? Ну смотри, вот ты посреди ночи не можешь уснуть, смотришь на часы… А там такой кошмар, ужас, 6 утра, а сны ты видел лишь в мечтах! Начинаешь переживать, как так, я же так долго лежу и должен спать, почему я не сплю? Я болен? Со мной что-то не так? И вы оказываетесь в цепких лапах интернета. Закон бесконечных сетей гласит: “Никогда не ищи болезнь в интернете по симптому”, потому что поисковые системы чувствуют страх. Они им питаются. Сначала всё начинается невинно, что это просто может временное явление, затем вам начинают попадаться статьи про нервное истощение, психические заболевания и добивают человека с помощью научных статей про корреляцию рака и бессонницы. Вот вы и попались, мой дорогой, маленький человек. Ваши страхи пойдут на пользу, но не вам. Запись в платную поликлинику на 6 утра, не опаздывайте!

Ах… А девушка всё ещё лежит на кровати в темноте. Что же мучает её светлую голову в этот час? Любовь? Быть может, несправедливость судьбы? Если бы мир Виктории был так прост, то может она уже как час спала бы. Её терзают вещи посерьёзнее… Предыдущий мир, что был с монахиней, ей уже наскучил, и она побежала создавать другой. Ну, как “побежала”, вот лежит и грустно думает. С одной стороны, хочется чего-то нового, но что нового можно придумать с магией, драконами и ангелами? Популярные писатели и сценаристы ничего не могут нового придумать, а что говорить о маленькой Виктории? Но её не пугало это. На эту задачу девушка бросает последние силы, часы сна… Впрочем, как и все прошлые годы.

***

“И почему я всегда начинаю здесь…?” – оглядываясь подумала Виктория. Это лишь одна пустота. Чёрная и непроглядная, только руки и видно. Иногда фантазия отказывалась работать. Со всеми случается. Все мы устаём, фантазия тоже может устать. Иногда в пустоте стоял большой железный двигатель, он тихо гудел и из него иногда выкатывались клубы дыма. Машина Мечтаний. У девушки свой взгляд на создание фантазий. У кого-то фантазии рождаются из образов и звуков… У Виктории эти фантазии создаёт машина. Главное забросить верные ингредиенты и рассказать машине, кем ты должен оказаться в будущем мире. Машина не любит абстракции, только точные и прямые выражения! “Хочу быть счастливым в новом мире” – совершенно не подходит! Счастливый, это какой человек? Это человек? Он рыжий? А может это кто-то богатый? Или он клыкастый? Я лично был бы счастлив, будь у меня острые зубки. Удобно, а главное эффектно выглядит.

– В этот раз… М-м-м… Кем мне быть на этот раз? – девушка медленно обошла двигатель, что был с неё размером. – В этот раз, я хочу… Хочу… Стать фотографом. Фотограф … Наверное, это прекрасно, путешествовать и наблюдать. Наблюдать как меняются времена года, меняются леса и поля, оставлять камеру рано-рано с утра, чтобы запечатлеть закат… И сидеть в одиночестве у костра, высматривая новые звёзды… Наверняка настоящие фотографы работают совсем не так, ну и пусть. Мне не нужна реальность с её глупыми ограничениями и обязательствами, ведь у меня есть…

– Да-да-да… Собственный мир.

– Вот именно, и он не обязан подчиня- – девушка замолкла на полуслове и боязливо оглянулась. – Это ещё что? Кто здесь?

– Да расслабься ты, Василёк, это ведь всего лишь твои выдумки.

– Я Виктория. – девушка до сих пор оглядывалась по сторонам. – Здесь ещё никого не должно быть. Почему ты здесь? Тебя отправить восвояси?

– Давай, попробуй. Я подожду.

Девушка вглядывалась во тьму. Она обошла двигатель. Снова оглянулась. Нет, всё же здесь нет никого, и никакие образы здесь не потерялись. Странное состояние. И жутко, и нет одновременно. Такого не было никогда, но и какая разница? Неизвестность пугает только “реальную” Викторию. Реальная Виктория вообще такая слабая, что стыдно признавать, что она – тоже часть её. Здесь страха нет. Как нет и боли, лишь слабые симуляции. Перелом ноги ощущается как небольшое давление в области перелома. Ледяной ветер напоминает скорее ласковый бриз. Просто ласковые миры. Просто бесконечные истории. С хорошим и плохим концом. Ей достаточно отвести взгляд и переключить внимание, как всё исчезало. Так же и сейчас хотела было поступить, но тёмные руки из темноты закрыли ей глаза и утянули во тьму.

– Давай поиграем.

Голос был мужской и тихий, с небольшой хриплостью. Эти когтистые руки… Они были холодными. Будто у обладателя этих рук никогда и не билось сердце. У Виктории закружилась голова.

– Даже не испугалась. Это хорошо.

Она-то как раз пугливая, просто не так быстро реагирует. Всего миг, и она летит головой вниз… Куда-то. В абсолютной пустоте. Её начинало тошнить. Всё внутри перевернулось. К голове кровь прилила. Даже если у неё и потемнело в глазах, правды нам не узнать – всё равно всюду та же пустота. Пустота – это переход или состояние?

– Открой глаза, Витя, ну же.

– Повторяю, я – Виктория!

Внезапно, перед её глазами открылся фантастический вид, который Виктория не могла и вообразить. Небо будто отражалось в глади бесконечного океана, но… Это было не отражение. Два солнца, два небосвода. Мягкие, перьевые облака переливались от золотых цветов до практически синих теней. Они закручивались в причудливые спирали, приобретали образ волн и снежных сугробов. Закат двух солнц, они погружались друг в друга. Всё в танце злата и пламени. Торжество огней и теней. И посреди этого парит Виктория. Её школьное платье медленно развивалось, будто волны в море.