Buch lesen: «Слезы радости. «Как я разлагал израильскую армию»»

Schriftart:

* * *

Моему деду, подполковнику Советской армии, Вилену Поживилко посвящается

1. Армия – это всё!

В Израиле я оказался в 15 лет и сразу попал в поле зрения армии: при выдаче удостоверения личности меня поставили на военный учет. Я учился в школе-интернате в классе для репатриантов из бывшего СССР. Но есть школы, где уже в старших классах готовят специалистов для армии. Например, школа юнг, авиатехников. Полное обеспечение, армейский режим и форма. В условиях обучения в таких школах предусмотрено, что после срочной службы ты остаешься на несколько лет на контракте прапорщиком или офицером. Военных училищ нет. Все офицеры вырастают из солдат на специальных курсах, а высшее образование получают потом за счет армии.

В обычных школах военной подготовки нет. В последнем классе на три дня вывозят в полевой лагерь. Делаешь пять выстрелов, и тебе рассказывают про службу. Особой нужды в таких лекциях нет. В армии тут отслужили все. Директор нашего интерната Шуля (с учителями тут на «ты» и по имени) служила в военной разведке. Когда мы после ночных дурачеств закрывались в комнате и просыпали уроки, эта бабушка так лихо высаживала окно и стаскивала нас с постелей… Не забалуешь.

В класс регулярно приглашались ветераны, отмечались памятные даты. А однажды зашла девчонка в форме: «Свою службу буду заканчивать в качестве вашего воспитателя». С Адас мы дружим до сих пор. Недавно встречались в Америке, где она пишет докторскую диссертацию.

Избежать службы невозможно! Ты сразу станешь презираем обществом и ненавидим государством. Пожизненно. Лучше сразу уезжать. Правда, богатенькие родители, готовящие чад к международной торговле или медицине, могут оградить их от риска погибнуть за Родину. Но эти случаи единичны.

Можно легко косить под дурака. Не возьмут наркомана и преступника. Но куда ты потом пойдешь с таким началом биографии? Навоз бросать не возьмут. Без проблем можно сбежать за кордон. Но если задумаешь вернуться, то прямо от борта самолета уедешь в военном джипе в наручниках. Срока давности за дезертирство нет, и чем больше гуляешь, тем больше получишь.

Мать всю жизнь ездила в Америку повидаться с сыном-дезертиром. Но вот уже здоровье не позволяет. Умоляет: «Простите сына, он уже старый и вам для службы не пригодный. Дайте увидеть его перед смертью».

– Увидите, мамаша, обязательно увидите, – отвечают власти. – Привезём вас в тюрьму, дадим свидание.

Другая девушка уехала учиться в США и стала там ученым с мировым именем. Для нее на родине создали лабораторию и уговорили вернуться. Но… сначала пусть отсидит. Недавно у армии возник конфликт с известным спорт сменом по поводу участия в мировом чемпионате. Победила армия.

Мой приятель Саша Фиксман влез на небоскреб и начал орать, что спрыгнет. Сорвал голос, пока дождался врачей, определивших его в «дурку» для списания из армии. Пару дней не дождавшись оформления документов, ломанулся в Россию. Там неплохо устроился в дом моды. Благодаря израильскому паспорту мог без виз оперативно выезжать за границу. Но срок действия паспорта закончился. Пошел в консульство за новым. А там вместо паспорта выдали документ для въезда в Израиль, в который он, конечно же, уже никогда не поедет. Чем дольше бегаешь, тем больше срок, до пятнадцати лет.

Но речь опять же об исключениях. В основном все хотят служить. Во-первых, традиция. Во-вторых, неизбежность. Вокруг враждебное окружение, в сотни раз превосходящее по численности. Не сумеешь взять в руки автомат в нужную минуту – погибнешь. Ну и романтика, которую активно разогревают. Наверное, все это и есть патриотизм.

Опять же без армии не будет карьеры. Все премьеры и просто министры даже последнего, мирного времени, – офицеры и генералы. Без этого не изберут и не назначат на самую мелкую должностишку. На Кубани раньше говорили: «Кто в армии не служил, с тем девушки не целуются». В Израиле это правило действует поныне.

Ведь даже девчонки служат, если у них нет детей. Не три, как ребята, а два года. В основном в службах обеспечения. Но есть среди них и спецназовки, и артиллеристки, и танкистки. Недавно наша россиянка стала первой боевой летчицей в истории Израиля. По состоянию здоровья никого не освобождают, кроме инвалидов, конечно. После медкомиссии каждый солдат получает так называемый «профиль». Они бывают следующими: «97» – вы абсолютно здоровы и можете служить в боевых; «82» – не все так гладко, но для бойца сгодитесь; «72» – увы, воином вам не стать; «64», «45», «35», «24» присваивают в зависимости от набора болячек. Получившие «21» от службы освобождены. У тебя астма? Но в офис-то на работу ходишь? Вот теперь будешь ходить в армейский штаб.

Есть и самая важная градация: боец или тыловик. Последних тут называют «джобники» (от английского слова джоб – работа). При этом конкуренция идет именно за места бойцов. Ребята, имеющие приводы в полицию, – а случиться такое может из-за любой ерунды – ужасно переживают: а вдруг из-за этого не попадут в боевые? Многие задолго до призыва начинают изнурять себя в «качалках».

Это реально круто. Ты отличаешься формой. Тебе платят вдвое больше денег, чем «джобнику». Мы получали около 200 долларов. Сейчас собираются поднять до тысячи. Есть другие мелкие радости. Идешь в кино – второй билет бесплатно. На третьем году ты в гражданской одежде можешь ходить с автоматом. Понты, конечно. Но на юнцов действует. Что действительно важно – помогает в карьере. Выражение «служба в боевых обязательна» встречается едва ли не в каждом объявлении о вакансиях. И тебя ищут! Года через два после дембеля я получил приглашение на работу в элитное детективное подразделение полиции.

Если ты единственный ребенок, то для службы в боевых требуется разрешение родителей. Я его вырвал, не думая о том, что они при этом чувствуют. Все три года службы я боролся за право служить в боевых. Но об этом позже. А пока…

2. Труба зовёт!

В конце выпускного класса я получил приглашение посетить призывной пункт. Прошёл медкомиссию у русского врача. Потом выдали бланки, где нужно было очень подробно сообщить информацию о себе, даже спрашивали, какие предметы любимые. После были не шибко сложные тесты. Солдат неспешно задавал вопросы на логику, по математике, психологии. Кстати, можно было даже просить русского экзаменатора, если считаешь, что так результат выйдет выше.

Через некоторое время пришло второе письмо. Такое уже получали не все. В нем говорилось, что результаты превосходные, и мне дается право пройти отбор в элитные войска спецназа. В дополнение к этому меня пригласили попробовать себя на летчика. «Вот круто, – подумал я, – быть мне истребителем, как мой земляк Покрышкин». На всякий случай, отметив на бланке, что я также не против стать спецназовцем генштаба или сверхсекретным морским котиком, вложил бланк в прилагавшийся конверт и отправил.

Тестирование начиналось ранним утром. Тех, кто опоздал, сразу отправляли назад. На этот раз тесты были совсем непростые. Пишешь два часа. Потом выходит офицер и называет имена несостоявшихся «покрышкиных». Те, кого не назвали, опять заходят в класс – и все по новой.

Следующий перерыв был с обедом. После трех испытаний ряды наши изрядно поредели, осталось человек 10 из утренней толпы. Я разговорился с одним из «тестеров». Хотелось узнать, что вообще из себя представляет служба пилота. Оказалось, служить нужно 9 лет минимум. Платят немного, но на базах великолепные столовые, бассейны, спортзалы. При переходе на контракт – машина и дом от армии, оплачиваемая сотовая связь и еще куча бонусов, если появятся дети. При увольнении, скорее всего, предложат переучиться на гражданскую авиацию.

Но на пути к мечте нужно пройти еще одно тестирование, потом провести день в авиасимуляторе, сбивая дигитальные самолеты, еще несколько дней в реальной пустыне, как бы после катапультирования. Серьёзный отсев происходит и во время учёбы. Кто закончит – станет пилотом транспортного самолета. И только лучший из лучших – пилотом-истребителем. Немного подумав, я встал и ушёл. 9 лет – многовато для моей пацифистской натуры.

3. В спецназ!

Конверт для отбора в морские котики не заставил себя ждать. Помимо приглашения прилагались автобусные билеты до самого крупного в стране спортивного комплекса «Вингейт» на «День спецназа». Наверное, нет парня в Израиле, который не мечтал бы стать «спецом». Все прекрасно осведомлены об этих элитных войсках.

Полная крутотень – это морские котики, «Шайетет 13», в переводе – «Флотилия 13». Ничуть не уступает ему спецназ Генерального Штаба. Его специализация – освобождение заложников и точечные операции за рубежом. Визитная карточка подразделения – это освобождение целого самолёта заложников в Уганде. Выходцы из этого элитного подразделения – самые башковитые и регулярно занимают ключевые места в правительстве, как, например, нынешний премьер Беньямин Нетаньяху.

Менее известен спецназ ВВС «Шельдаг». Без их наводок и зачисток целей после авиаударов с земли самая сильная авиация на Ближнем Востоке была бы не так эффективна. Спецназ «669» готов в любой момент отправиться за линию фронта и подобрать сбитого пилота. Также они занимаются эвакуацией раненых с поля боя. А в свободное от боевых будней время «669» регулярно становится героем новостей в сюжетах про спасение незадачливых туристов, которые постоянно теряются или что-то ломают во время походов.

«Яалом», а по-русски «Бриллиант», – подразделение военных инженеров и саперов наивысшего класса. Специализируется на диверсиях в тылу врага и поддержках спецопераций. Саперам вообще требуется особая храбрость, наверное, поэтому ими становятся многие наши соотечественники и в ЦАХАЛе они ассоциируются с русскими.

Есть и кинологи. «Окец», по-русски «Клык». Напарниками бойцов становятся породистые немецкие овчарки. Собаке к ошейнику прикрепляется рация. И боец из укрытия дает ей команды. Со стороны это немного похоже на собаку-робота: настолько быстро и четко она выполняет указания хозяина.

Самое престижное антитеррористическое подразделение ЦАХАЛа – «Дувдеван» (Вишня). Его мне пришлось наблюдать изнутри. Поэтому о нем расскажу подробно дальше. «Маглан» – в переводе «Птица ибис» – специализируется на уничтожении танков с использованием ракет большой дальности.

В спецназе «Эгоз» служат гении маскировки. Даже при дневном свете сливаются с ландшафтом. В подразделении есть мастерская, в которую отбирают талантливых художников и художниц. Им заранее говорят о месте выброски группы, и они маскируют не только бойцов, но и их оборудование. Однажды мне довелось подержать автомат их работы – это было настоящее произведение искусства.

Таков довольно пестрый состав из самых-самых. Конечно, есть и еще. Например, спецотряды полиции, есть спецроты, подчиняющиеся непосредственно родам войск. Перевозкой заключённых также занимается спецназ. Но те подразделения, которые я перечислил, являются гордостью страны, а для семьи отслужившего там солдата – это большой почет.

И вот я сижу в «Вингейте», одетый в форму размера на три больше. Нас разделили по отрядам 20–30 человек и поселили в палатки. К каждому отряду представили двух «отборщиков». После небогатого обеда я поспешил решить проблему со своими штанами. Отвязал кусочек бечевки от соседней палатки и использовал его как ремень. Инструктаж о наших правах сводился к тому, что, если что не так, то валите, когда захотите.

Мы переоделись в спортивную форму и начали бегать два километра на время. Норматив никто не говорил: чем быстрее, тем лучше. Затем следовали отжимания и другие силовые упражнения на время по парам. Партнер считает и идет сдавать результат инструктору. Моим напарником оказался ушлый парнишка, и мы без стеснения увеличили наши результаты. Некоторые из желания понравиться инструктору выполняли указания так отчаянно, что было даже смешно. Впрочем, концерт скоро закончился. Нам выдали спальные мешки и сказали хорошенько выспаться. Велели спать в форме, подъем был назначен на 6 часов утра. В полночь я проснулся от грохота падающей палатки, от которой я отвязал бечёвку.

Примерно часа в два ночи нас разбудили крики: пришли инструкторы и приказали выходить наружу. Только и успел, что натянуть кроссовки. Нас намеренно разбудили раньше обещанных шести. Побежали по дороге, ведущей из лагеря. Тех, кто отставал, отсылали назад. Появились носилки и две канистры с водой. Несколько ребят быстро взвалили все это на плечи. Инструктор сделал несколько пометок в блокнот – мол, плюс, что первые вызвались тащить. На носилки погрузили самых здоровых парней и снова бегали.

Перерывы были, но не долгие. В какой-то момент мне досталась канистра. Емкость, рассчитанная на 25 литров, – это приличная тяжесть, причем при беге вода в ней болталась из стороны в сторону. Часы были только у инструкторов. Если испытуемого заметят с часами – моментальная дисквалификация.

Начало светать.

Половина ребят «спеклась» и побрела в лагерь. Тестер вычеркнул их имена. А мы двинулись в сторону пляжа. Большие песчаные дюны под резким углом спускались прямо в море. По команде мы бегали вниз-вверх. После нескольких таких подъемов-спусков «слетели» еще несколько ребят. Среди них был здоровяк с носилок. «Вот жирдяй, таскали его, таскали, а он слабаком оказался», – сказал один из ребят.

Нам выдали складные лопатки и нейлоновые пакеты. Мы набили их песком, взвалили на плечи и вновь начали подъемы и спуски. Не забуду, как инструкторы весело болтали, попивая холодную колу. А мы все ходили, как караван верблюдов. Приближался полдень. К моей превеликой радости, было приказано опустошить мешки. Поставили следующую задачу: за 20 минут каждому необходимо выкопать яму метр на метр и глубиной тоже в метр. Я сразу заприметил свежеприсыпанную яму, оставшуюся от наших предшественников, и раскопал её. Получилось круче, чем у других.

Разрешили сесть. Остались треть ребят из вчерашних тридцати. Нас начали поздравлять, говорить, что все закончено, и независимо от результатов мы молодцы. Сказали, что это больше тест на ментальную устойчивость, напористость, самообладание, а не физподготовку. Ведь и правда – в моем отряде были парни с виду намного крепче, но в числе сидящих рядом их не было.

Дальше с нами беседовали один на один. Меня подозвал инструктор. Стал расспрашивать, откуда родом, что хотел получить от сегодняшнего дня. Я честно признался, что главной целью для меня было понять, на что способен. Он рассмеялся и сказал, что цели я достиг. Посоветовал попытать счастья на отборе в десантники. Конечно, будет посложнее, чем сегодня, но если немного потренируюсь, то у меня все получится.

Недалеко от «Вингейта» жила семья моего школьного преподавателя, пригласившая меня отметить этот торжественный день. Пока мы с Шлёмой жарили шашлыки, его жена и две дочери накрыли стол. Глава семейства служил в боевых войсках, и для него было особой гордостью, что ученик не просто идет в армию, но стремится выложиться по максимуму. Мне было очень приятно. Именно тогда начал сознавать, как армия сплачивает израильское общество, является неким социальным клеем для всех прослоек населения.

4. Готовлюсь в солдаты

От призывного пункта города Тверия мы погрузились в грузовик, у которого вместо кузова было некое уменьшенное подобие вагона электрички. Вся эта конструкция грозно затарахтела и поехала в сторону базы БАКУМ. В этом «сакральном» месте уже многие десятилетия начинают и заканчивают службу все солдаты ЦАХАЛа.

На БАКУМе нам представили командира и предупредили, что за невыполнение его приказов отправят в армейскую тюрьму. Этот молодой паренек очень бойко принялся водить нас от одного здания к другому. В первом мы сдавали образцы крови и получали прививки. Затем нам показали коротенький фильм, где несколько популярных артистов эстрады агитировали почаще сдавать кровь. К слову, в армии очень любят этим заниматься. Сдав 400 граммов самого себя, солдат получает бумажку, освобождающую на день от всяких обязанностей.

Дальше к парикмахеру. По правилам в ЦАХАЛе не обязательно быть лысым, можно иметь относительно короткую стрижку. С новым имиджем, широко улыбаясь, пошел фотографироваться на военный билет. Это карточка с магнитной полосой, на другой стороне которой есть фото и личные данные солдата. Вещь незаменимая, дающая право на бесплатный проезд общественным транспортом на всё время службы. Затем фотографировали зубы, брали отпечатки пальцев и даже по желанию могли взять пробу костного мозга с занесением в национальную базу данных.

Следующий пункт – склад. Выдали по 2 пары формы, на глаз определяя размеры новобранца. Зачастую ошибались, а на просьбу дать другую – один ответ: «Поменяешь там, где будешь служить». Несовпадение размера формы с габаритами служивого преследуют все годы службы. Кладовщики очень любят поприкалываться: выдать крошечной девчонке форму, чтобы майка доставала до пяток, а потом убеждать, что все так и должно быть. Подгонка формы приносит неплохой доход порт нихам. Модницы любят делать её в обтяжечку.

За следующим прилавком выдавали по 2 пары ботинок. Тут с пониманием отнеслись к моему выкрику: «42–43!» Подошли 42. На последнем году службе приятель Дима выхлопотал мне справку от врача, и я получил ортопедические ботинки. Как мне не хватало их на первом году во время марш-бросков! В конце выдавали громадные набитые сумки. Берет темно-зеленого цвета, 9 пар носков, масло для автомата и набор для чистки, шомпол, косметичка с одноразовыми бритвами, пеной, несколько трусов цвета хаки парашютного размера, майки белого и зеленого цвета, но размер был XXXL, блокнотики, набор для шитья и еще не упомню что. Но видно было – армия не скупилась.

Подошел командир и выдал каждому по два жетона. Каждый состоял из двух половинок, на которых были выгравированы имя, фамилия и личный номер. Один жетон нужно было переломить и получившиеся 2 кусочка засунуть в маленькие кармашки на голенищах ботинок, чтобы по оторванным ногам можно было потом определить, кому они принадлежали. Для второго жетона выдали цепочки на шею. Для маскировки цепочки и жетона, как и для всех остальных блестящих предметов, полагаются маскировочные чехлы. При попадании в плен нашейный жетон нужно разломить и выкинуть половину на видном месте, чтобы её нашли, а вслед за ней и тебя. Берет следовало засунуть под левый погон и ходить с ним все время. Финальный штрих – маленький перевязочный пакетик, в кармашек слева от колена.

Из обычных слюнявых школьников-разгильдяев мы превратились в солдат. Выглядели крайне неряшливо, канонов армейской моды никто тогда не знал. Береты в стиле «мертвой кошки» торчали на плече, армейские ботинки, завязанные на бантик, и всякие прочие мелочи не соответствовали крутому облику представителей самой сильной армии на Ближнем Востоке. Хоть всем требованиям военной полиции мы вполне отвечали. Даже сейчас разбудите меня в 3 часа ночи, я скажу, что каждый солдат обязан при проверке комендатуры иметь чистые ботинки, жетон, берет, военный билет, короткие волосы и, конечно же, быть побритым. В противном случае можно схлопотать штраф, и встреча с домом отложится на пару недель.

После обеда мы перебрались на базу, куда определяют ребят, недавно приехавших в Израиль. Недавно – понятие растяжимое. В моем случае – 3 года, у других – пара недель. По закону выходцы из любой страны, имеющие еврейские корни, могут приехать и вступить в ряды ЦАХАЛа. Было много американцев. Сыны Дяди Сэма привлекали к себе внимание несмешными анекдотами с последующим громоподобным смехом. Такие вояки прямо в аэропорту получали гражданство Израиля и, погуляв пару недель по стране, шли служить. Правда не три, а полтора года. Из-за короткого срока службы для них формируются отдельные роты. Армии очень важно, что с кем ты начал курс молодого бойца (КМБ), с теми ты будешь воевать. В ЦАХАЛе это называют «органичность».

Три месяца им рассказывают о государственных символах, помогают разучить национальный гимн, дают начальные уроки иврита, устраивают патриотические экскурсии. Проснулись, построились – и в класс. Перерыв на обед – и шагом марш на урок. По закону солдат обязан получать по 6 часов сна в день, здесь, как и на любых теоретических занятиях, – 8. Как человек, проживший в стране три года, я этот кайф пропустил и сразу попал на двухнедельный курс под названием «Яхаш». Берут только с «боевым» профилем по здоровью в надежде сделать солдата для передовой.

На курсе нас перетасовали так, что я попал в отделение с совершенно незнакомыми ребятами. Класс – отделение это человек 10, с которыми ты находишься все время. Из трех классов образуется взвод, им руководит офицер, и помогает ему сержант. Три взвода – это рота, ею руководит капитан и его заместитель. Очень просто. Слушать нужно всех, и со всеми у тебя с этого момента должен быть «дистанс» – субординация. А точнее, отвечать на приказы: «Да, командир», – и беспрекословно их выполнять, шутки с ними не шутить, в строю не разговаривать.

Сразу хочу сказать, что звания капитан, лейтенант пишу условно и по аналогии с российской армией. В ЦАХАЛе никого по званию не называют. У младших офицеров на погонах от одного до трёх чёрных прямоугольничков, очень похожих на маленькие гробики. Поэтому на вопрос о звании отвечают: «У него два гробика». У старших офицеров – клеверные листики, которые называют «фалафель» (местное блюдо в виде шариков). У генералов – меч с колосом и «фалафели». Меч и два «фалафеля» только у начальника генерального штаба. Прапорщиков метят галочками под названием «ситроен». Самые заслуженные имеют три ситроена со звездой. У солдат-срочников – нашивки на рукавах, заботливо пришитые мамой. Как правило, бойцы носят только знак старшего сержанта. Обозначать более мелкие звания считается моветоном.

С первых минут командиры на нас всё время кричали. За малейшие проступки – групповые либо персональные – ставили в положение «упор лежа». Команда «1» – отжался, команда «2» – вышел в упор на прямых руках. Когда раздали винтовки М-16, нас заставляли аккуратненько класть их на тыльную сторону ладони при отжиманиях. И выслушивать, что тут вам не Россия, у тамошних везунчиков есть «Калячьников» (так это звучит на иврите), а при попадании грязи в американскую винтовку стрелять она не будет.

Ещё они просто обожали строить нас буквой «П», на что давалось несколько секунд. Это стандартное построение в армии. Командиру удобно разговаривать со всеми, не нужно кричать, как при построении в одну шеренгу. В любой момент могла прозвучать фраза: «П у столовой 27 секунд». Нужно бежать что есть мочи. Опоздание на секунду – положение «2». Кстати, не так-то просто на бегу построиться идеально, с одинаковым количеством человек по краям. Иногда доходило до абсурда. Взвод выводили на главный плац базы. Командир закрывал глаза и бросал в сторону мячик. Мы должны были бежать и строить «П» вокруг мячика за 15–20 секунд. Причем нужно было выкрикивать оставшиеся секунды: «Пятнадцать, четырнадцать, тринадцать…»

Наши наставники были из разных родов войск и активно агитировали пойти служить в их часть. Командир отделения Идо из тринадцатого самого безбашенного батальона, самой безбашенной бригады ЦАХЛа Голани старался особенно. Он сразу завёл тамошние порядки. Заставлял нас громче всех распевать традиционные матерные песенки. Еще в этой импозантной бригаде есть традиция. Каждая рота повсюду возит за собой камни. На каждом новом месте из них выкладывается дуб (бригадный символ), который каждый час надо поливать ружейным маслом, чтобы блестел.

Естественно нас заставили стаскивать на лужайку перед бараком камни со всей базы и ваять из них большой раскидистый дуб. Такие растут на Голанских Высотах, в честь которых и пошло название этого подразделения. К счастью, мимо проходил командир базы, покрывший Идо отборным матом. Груда камней ему явно не понравилась. Хихикая, мы начали её разбирать.

Ходили всё время строем, в колонне по два. Первая пара кричала местный аналог «Левой, левой!». Когда нас направляли к столовке – начиналась гонка. Мы пытались обогнать конкурентов из других рот. Строй превращался в стадо баранов, но зато первое в очереди за едой. Хотя на шведском столе еды хватало всем. За столом необходимо было свести руки за спиной. И так, вперившись в поднос, ждать, пока не сядет последний член взвода, и командир не разрешит есть.

Нас научили завязывать ботинки косичкой, вместо привычного бантика. В конце службы у меня это не занимало времени, но тогда мы советовались друг с другом, как детсадовцы, не зная, как заплести свободный конец. Это было не просто, но необходимо. При ранении у медика уйдут считаные секунды чтобы вспороть шнурок ножом и, возможно, спасти солдату ногу.

Еще учили, как чистить ботинки, как резинками подкатывать брюки и даже как правильно побрить берет! Он очень ворсистый и имеет круглую форму. Но по цахаловским обычаям его необходимо модифицировать. Сначала сбрить или сжечь как можно больше ворса. Намочить, сложить в форме пилотки, перегнуть пополам и завернуть в газету. На ночь положить подо что-то тяжелое, можно под матрас. Наутро – готово! Финальный штрих – вытащить из патронов пару пулек и прикрепить к ленточкам берета.

Один день убили на стрельбище. Шли туда часа 2, стреляли 5 раз и сразу вернулись. Что называется, убили день. Но зато нам выдали М-16, которая за широкий цельнопластиковый приклад и длину в метр получило ласковое название «весло». Еще было очень удобно играть в хоккей. Гладкая плитка в коридоре – лёд. Крышка из-под колы – шайба.

Der kostenlose Auszug ist beendet.