Buch lesen: «Человечество: История. Религия. Культура Древний Рим»

I. Патриции и плебеи. Завоевание Римом Италии

1. Римское царство

Области и племена Древней Италии

Считается, что древнейшим населением на Апеннинском полуострове были лигуры, говорившие на каком-то неиндоевропейском языке. Затем в Италию переселились другие народы, и в первой половине I тыс. до Р.Х. этническая карта полуострова выглядела следующим образом На крайнем северо-западе, в Лигурии, жили лигуры. К югу от реки По, на побережье Тирренского моря, в Этрурии, жили этруски, а на побережье Адриатического, в Умбрии, – умбры. Южными соседями умбров были пицены, южными соседями этрусков – латины. Область проживания первых именовалась Пиценом, вторых – Лациумом. Латинов окружали племена сабинов, эквов, герников, и вольсков. Все они говорили на италийских языках. Между Пиценом и Латином, в Самнии, жили племена самнитов, а также родственные им марсы и марруцины. На юге к Лацию примыкала плодородная Кампания, населенная племенами осков и авзонов. Далее на юг лежала Лукания, где также жили оски и луканы. Южные и юго-западные берега полуострова густо заселяли греческие колонисты, имевшие здесь такие крупные города как Кумы, Неаполь, Тарент, Сибарис, Кротон и другие. К востоку от этих областей лежали Апулия и Калабрия, населенные япигами. Из всех народов населявших Италию, самыми могущественными в середине 1 тыс. до Р.Х. были этруски. Их богатые, многолюдные города вели обширную морскую торговлю, имели сильные сухопутные войска и много боевых кораблей. Однако великое будущее было суждено не им, а Риму – в то время небольшому городку в Лациуме, на берегах Тибра.

Ромул

Согласно римской традиции, дед Ромула, Нумитор, который по праву старшинства должен был править в латинском городе Альбе Лонге, утратил престол из-за козней своего брата Амулия, захватившего власть. К преступлению прибавляя преступление, Амулий истребил мужское потомство брата, а его дочь Рею Сильвию, под почетным предлогом – избрав весталкой – обрек на вечное девство. Но весталка сделалась жертвой насилия и родила двойню, отцом же объявила Марса – то ли веря в это сама, то ли потому, что прегрешенье, виновник которому бог, – меньшее бесчестье. Однако ни бог, ни люди не защитили, ни ее самое, ни ее потомство от царской жестокости. Жрица в оковах была отдана под стражу, детей царь приказал бросить в реку. Но Тибр как раз разлился, покрыв берега стоячими водами, – нигде нельзя было подойти к руслу реки, и тем, кто принес детей, оставалось надеяться, что младенцы утонут, хотя бы и в тихих водах. И вот, кое-как исполнив царское поручение, они оставили новорожденных в ближайшей заводи. Когда вода отхлынула, лоток с детьми оказался на суше. Здесь его нашел смотритель царских стад, звавшийся, по преданию, Фавстулом. Он принес детей к себе и передал на воспитание своей жене Ларенции. (Ливий: 1;3–4).

Плутарх пишет, что все это произошло с ведома Нумитора, который втихомолку помогал растить найденышей. Детям дали имена Ромул и Рем. С первых лет жизни мальчики отличались благородной осанкой, высоким ростом и красотой. Когда же они стали постарше, то оба выказали отвагу, мужество, умение твердо глядеть в глаза опасности, одним словом – полную неустрашимость. Но Ромул был, казалось, крепче умом, обнаруживал здравомыслие государственного мужа, и соседи, с которыми ему случалось общаться, ясно видели, что он создан скорее для власти, нежели для подчинения. Случилось раз, что пастухи Амулия повздорили с пастухами Нумитора и угнали их стада. Ромул и Рем, не стерпев, избили и рассеяли обидчиков и, в свою очередь, завладели большой добычей. Гнев Нумитора они не ставили ни во что и начали собирать вокруг себя и принимать в товарищи множество неимущих и рабов, внушая им дерзкие и мятежные мысли.

Но однажды, когда Ромул исполнял какой-то священный обряд, пастухи Нумитора повстречали Рема с немногими спутниками, набросились на него и, выйдя победителями из драки, в которой обе стороны получили и раны и тяжелые ушибы, захватили Рема живым. (Плутарх: “Ромул”; 6–7). Его обвинили перед Амулием в том, что он делал набеги на землю Нумитора и с шайкой молодых сообщников, словно враг, угонял оттуда скот. Разобрав дело, Амулий повелел передать Рема Нумитору для казни. Между тем Фавстул, с самого начала подозревавший, что в его доме воспитывается царское потомство (ибо знал о выброшенных по царскому приказу младенцах), но не желавший прежде времени открывать эти обстоятельства, теперь, принуждаемый страхом, все открыл Ромулу. Случилось так, что и до Нумитора, державшего Рема под стражей, дошли слухи о братьях-близнецах, он задумался о возрасте братьев, об их природе, отнюдь не рабской, и его душу смутило воспоминание о внуках. К той же мысли привели Нумитора расспросы, и он уже был недалек от того, чтобы признать Рема. Так замкнулось кольцо вокруг царя. Ромул, назначив время, велел всем пастухам прийти к царскому дому, – каждому иной дорогой – и напал на царя. Из дома Нумитора пришел на помощь Рем с другим отрядом. Так был убит Амулий, а Нумитор получил обратно Альбанское царство.

Ромул и Рем были объявлены наследниками деда, но их охватило желание основать город в тех самых местах, где они были брошены и воспитаны. Обстоятельства благоприятствовали их замыслам. У альбанцев и латинов было много лишнего народу, и, если сюда прибавить пастухов, всякий легко мог себе представить, что мала будет Альба в сравнении с тем городом, который предстоит основать. Но в эти замыслы вмешалось наследственное зло, жажда царской власти и отсюда – недостойная распря, родившаяся из вполне мирного начала. Братья были близнецы, различие в летах не могло дать преимущества ни одному из них, и вот решили, чтобы боги, под чьим покровительством находились те места, птичьим знамением указали, кому править новым государством. Ромул местом наблюдения избрал Палатин, а Рем – Авентин. Рему, как передают, первому явилось знамение – шесть коршунов, – и о знамении уже возвестили, когда Ромулу предстало двойное против этого число птиц. Началась перебранка, и взаимное озлобление привело к кровопролитию; в сумятице Рем получил смертельный удар. Теперь единственным властителем остался Ромул, и вновь основанный город получил название от имени своего основателя.

Приступив к строительству, Ромул (753–716 гг. до Р.Х.) прежде всего укрепил Палатинский холм – то место, где он был воспитан. Затем он собрал толпу на собрание и дал ей законы, ибо ничем, кроме законов, он не мог сплотить ее в единый народ. Понимая, что для неотесанного люда законы его будут святы лишь тогда, когда сам он внешними знаками власти внушит почтение к себе, Ромул стал и во всем прочем держаться более важно и, главное, завел двенадцать ликторов, которые повсюду сопровождали его, неся фаски (связки розог с вставленными в них топорами). Город между тем быстро рос, занимая укреплениями все новые места, так как укрепляли город скорее в расчете на будущее многолюдство, чем сообразно тогдашнему числу жителей. (Ливий: 1;5–8).

Как только поднялись первые здания Рима, граждане немедленно учредили священное убежище для беглецов и нарекли его именем бога Асила, в этом убежище они укрывали всех подряд, не выдавая ни раба господину, ни должника заимодавцу, ни убийцу властям, и говорили, что всем обеспечивают неприкосновенность. Поэтому город стремительно разросся. Положив основание государству, Ромул разделил всех, кто мог служить в войске, на отряды. Каждый отряд состоял из трех тысяч пехотинцев и трехсот всадников и назывался легионом, ибо среди всех граждан выбирали только способных носить оружие. Все остальные считались “простым” народом и получили имя “популус”. Сто лучших граждан Ромул назначил советниками и назвал их “патрициями”, а их собрание – “сенатом”, что означало “совет старейшин”. (Плутарх: “Ромул”; 9,13).

По прошествии нескольких лет, Рим стал так силен, что мог бы как равный воевать с любым из соседних городов. Но срок этому могуществу был человеческий век, потому что женщин было мало и на потомство в родном городе римляне надеяться не могли, а брачных связей с соседями не существовало. Тогда, посовещавшись с сенаторами, Ромул разослал по окрестным племенам послов – просить для нового города союза и согласия о браках. Эти посольства нигде не нашли благосклонного приема – так велико было презрение соседей и вместе с тем их боязнь за себя и своих потомков в виду великой силы, которая среди них поднималась. И почти все, отпуская послов, спрашивали, отчего те не откроют убежище и для женщин: вот было бы им супружество как раз под пару.

Римляне были тяжко оскорблены, и дело явно склонилось к насилию. Чтобы выбрать время и место поудобнее, Ромул, затаив обиду, принялся усердно готовить торжественные игры в честь Нептуна Конного. Об этих играх он приказал известить всех соседей. Все, чем только умели или могли в те времена придать зрелищу великолепья, было пущено в ход, чтобы о римских играх говорили и с нетерпением их ожидали. Собралось много народу. Все многочисленное племя сабинян явилось с детьми и женами. И вот, когда зрелище заняло собою все помыслы и взоры гостей, был дан знак, и римские юноши бросились похищать девиц. Возникла невероятная суматоха. Родители девушек в страхе и горе бежали из города, проклиная преступников, поправших закон гостеприимства. И у похищенных не слабее было отчаянье, не меньше негодование. Но с ними римляне поладили достаточно быстро. Сам Ромул, обращаясь к каждой девушке в отдельности, объяснял, что всему виною высокомерие их отцов, которые отказывали соседям в брачных связях и что девушек не должна волновать их дальнейшая судьба, потому что они будут в законном браке, общим с мужьями будет у них имущество, гражданство и дети. Похищенные скоро смягчились, а в это время их родители, облачившись в скорбные одежды, сеяли смятение в городах слезами и сетованиями. (Ливий: 1;9-10).

Похищение имело следствием войну между римлянами и сабинянами. Прежде всего, на римлян напали жители Ценины, Фиден, Крустумерия и Антемны. Но все они потерпели поражения в битвах. Их города были захвачены Ромулом, поля опустошены, а сами они вынуждены переселиться в Рим. Ромул разделил между согражданами все земли побежденных, не тронув лишь те участки, которые принадлежали отцам похищенных девушек. (Плутарх: “Ромул”;17). Последними выступили сабиняне из Кур под командованием царя Тита Тация. Благодаря предательству дочери начальника римской крепости Спурия Тарпея, Тацию удалось захватить крепость. На другой день римляне пошли на приступ и разгорелась ожесточенная битва. Ее конец должен был быть очень печален, но тут сабинские женщины, из-за которых и началась война, распустив волосы и разорвав одежды, отважно бросились прямо под копья и стрелы, что бы разнять два строя. Их мольбы растрогали обе стороны и сражение сразу смолкло. Потом вперед вышли Ромул и Таций, чтобы заключить договор, и не просто примирились, но из двух государств составили одно. Царствовать решили сообща, средоточием всей власти сделали Рим, а граждане по городу Куры получили имя “квиритов”. (Ливий: 1;11–13).

Когда население города, таким образом, удвоилось, к прежним патрициям добавились сто новых – из числа сабинян, а в легионах стало по 6000 пехотинцев и по 600 всадников. Цари разделили граждан на три трибы, в каждой из которых было по 10 курий. Ромул и Таций не сразу стали держать совет сообща: сперва они совещались порознь, каждый со своими ста сенаторами, и лишь впоследствии объединили всех в одно собрание. (Плутарх: “Ромул”; 20). Оба царя правили не только совместно, но в согласии. Но когда Таций был убит лаврентийцами, Ромул снес происшедшее очень легко и в дальнейшем правил один. (Ливий; 1;14).

Вскоре после этого Ромул захватил сопредельный Риму этрусский город Фидены. Сюда было выведено первое римское поселение. Эта победа привела к новой войне – на этот раз с этрусскими Вейями. После нескольких сражений, противники сошлись в решительной битве под Фиденами, в которой, по общему признанию, величайшие подвиги были совершены самим Ромулом, обнаружившим исключительное искусство полководца в соединении с отвагой. Вейи заключили с Римом мир на сто лет и уступили значительную часть своих владений.

Это была последняя война Ромула. Он не избег участи многих: всецело полагаясь на славу своих подвигов, исполнившись непереносимой гордыни, он отказался от какой бы то ни было близости к народу и сменил ее на единовластие. Царь стал одеваться в красный хитон, ходил в плаще с пурпурной каймой, разбирал дела, сидя в кресле со спинкой. Впереди Ромула всегда шли ликторы, палками раздвигая толпу; они были перепоясаны ремнями, чтобы немедленно связать всякого, на кого укажет им царь. Патриции оказались фактически отстранены от власти. Ромул один, по собственному усмотрению, распределил меж воинами отнятую у вейян землю и вернул Вейям заложников, не справляясь с мнением сенаторов. Этим он оскорбил и унизил их до последней степени. И поэтому, когда вскоре Ромул внезапно исчез, подозрения и наветы пали на сенат. О кончине Ромула не осталось никаких надежных, всеми признанных за истину сведений. Не было обнаружено ни его тела, ни даже клочка его одежды. Предполагали, что сенаторы набросились на Ромула в храме Вулкана, убили, а тело вытащили тайком. Официально было объявлено, что Ромул взят богами на небо и теперь будет покровителем римлян. В дальнейшем римляне воздавали ему божественные почести. (Плутарх: “Ромул”; 25–26).

После внезапного исчезновения Ромула в Риме возобновились волнения, на этот раз в связи с избранием нового царя. Поскольку пришельцы-сабиняне еще не вполне слились с исконными римлянами, то и в народе бушевали распри и меж патрициями шли споры, рождающие взаимное недоверие, и хотя все стояли за царскую власть, раздоры вызывал не только вопрос, кому быть царем, но и то, к какому племени должен принадлежать будущий глава государства. Те, что первыми, вместе с Ромулом, заселили город, считали возмутительным домогательства сабинян, которые, получив от них землю и право гражданства, теперь желали владычества над своими гостеприимцами. И сабиняне тоже рассуждали справедливо, напоминая, что, когда умер их царь Таций, они не восстали против Ромула, но согласились, чтобы он правил один, и требовали, чтобы на этот раз царь был избран из их среды. Наконец обе стороны сошлись на том, что нового царя выберет одна из них, но зато – из среды противников. Сабиняне поспешили предоставить право выбора римлянам, да и последние предпочли сами поставить царя-сабинянина, чем принять римлянина, поставленного противной стороной. Посовещавшись, они назвали Нуму Помпилия.

Нума Помпилий

Нума (715–672 гг. до Р.Х.) был родом из сабинских Кур. Нрав его, и от природы склонный ко всяческой добродетели, еще более усовершенствовался благодаря воспитанию жизненными бедствиями. Он изгнал из своего дома роскошь и расточительность, был для каждого согражданина, для каждого чужестранца безукоризненным судьей и советчиком, свой досуг посвящал не удовольствиям и не стяжанию, а служению богам, размышлению об их естестве и могуществе и всем этим приобрел себе славу столь громкую, что Таций, соправитель Ромула в Риме, выдал замуж за него свою единственную дочь Тацию. Впрочем, брак не побудил Нуму переселиться к тестю, но, чтобы ходить за престарелым отцом, он остался в Сабинской земле.

Нуме шел уже сороковой год, когда из Рима прибыли послы звать его на царство. Потребовалось немало слов и просьб, чтобы убедить человека, жившего спокойной и мирной жизнью, отказаться от своих правил и принять власть над городом, рождением своим и ростом обязанным войне. Но в конце концов Нума дал согласие. (Плутарх: “Нума”; 2,3,5). Получив царскую власть, он решил город, основанный силой оружия, основать заново на праве, законах и обычаях. Видя, что ко всему этому невозможно привыкнуть во время войн, ибо ратная служба ожесточает сердца, он счел необходимым смягчить нравы народа, отучая его от оружия, и потому в самом низу Аргилета воздвиг храм Януса – показатель войны и мира: открытые ворота означали, что государство воюет, закрытые – что все окрестные народы замирены. Связав союзными договорами всех соседей, Нума запер храм.

Затем царь разделил год, сообразно с ходом Луны на двенадцать месяцев, учредил присутственные – неприсутственные дни и сосредоточил свои усилия на религиозных преобразованиях. Чтобы сделать реформы более авторитетными, он притворился, будто по ночам сходится с богиней Эгерией и по ее наущению учреждает священнодействия, которые богам всего угоднее. Так Нума организовал коллегию жрецов. Из них первой он учредил должность фламина Юпитера, отличив его особым убором и царским курульным креслом. К нему он присоединил еще двух фламинов: одного для служения Марсу, другого – Квирину. Выбрал Нума и дев для служения Весте. Чтобы они ведали храмовыми делами безотлучно, Нума назначил им жалованье от казны, а отличив их девством и прочими знаками святости, дал им общее уважение и неприкосновенность. Нуме же приписывают введение должности понтифика – верховного жреца. Вслед затем Нума постепенно установил всю религиозную жизнь Рима, ввел новые праздники и священнодействия, посвятил богам места для жертвоприношений. (Ливий: 1;19–21).

Тулл Гостилий

По смерти Нумы Помпилия римский народ избрал царем Тулла Гостилия (672–640 гг. до Р.Х.), а сенат утвердил это решение. Новый царь не только не был похож на предшественника, но воинственностью превосходил даже Ромула. (Ливий: 1;22). Заняв престол, он предал поношению и осмеянию почти все добрые дела своего предшественника, а в особенности его благочестие, якобы превратившее римлян в бездельников и трусов, и вновь обратил сограждан к войне. (Плутарх: “Нума”; 22). Тулл решил, что в покое государство дряхлеет и стал повсюду искать повода к нарушению мира. Случилось, что римские поселяне угнали скот с альбанской земли, альбанские, в свой черед, – с римской, с обеих сторон были отправлены послы требовать возмещения убытков. Своим послам Тулл наказал идти прямо к цели, не отвлекаясь ничем: он твердо знал, что альбанцы ответят отказом и тогда можно будет с чистой совестью объявить войну. Так оно и вышло на самом деле.

Когда началась война, альбанцы первыми с огромным войском вторглись в римские земли, но до сражения дело не дошло. Решено было, что исход войны должен решить поединок. От каждого города выступили по три брата: от римлян – Горации, а от Альбы Лонги – Куриации. Договорились, что, чьи граждане победят, тот народ будет мирно властвовать над другим. Успех сопутствовал Горациям, однако альбанцы, и, прежде всего, их диктатор Меттий Фуфетий, искали только повод избавиться от римского владычества. Когда, вскоре после этого, началась война с фиденянами, альбанцы не только покинули римлян на поле боя, но и тайно обещали свою поддержку фиденянам. Увидев в самом начале сражения отступление альбанцев, Тулл сразу заподозрил измену. Но, чтобы вдохнуть твердость в римлян, он громким голосом объявил, что отступление произошло по его приказу. В последовавшем затем сражении римляне одержали полную победу. Видя, что их замыслы не увенчались успехом, альбанцы вернулись в римский лагерь. Тулл велел казнить изменника Меттия, а альбанцев насильно переселить в Рим. Город их был разрушен. Вслед затем Тулл объявил войну сабинянам и разгромил их у Злодейского леса.

В политическом отношении царствование Тулла было очень успешным. Но за военными заботами оказалась заброшена религиозная жизнь. Многие из заветов Нумы соблюдались плохо, и это, как считали, вызвало гнев богов. Одно за другим следовали дурные знамения. Сначала пошел каменный дождь на Альбанской горе. Потом пришло моровое поветрие. Тулл сам разбит был долгой болезнью. Вместе с телом оказался сломлен и его свирепый дух. Но вместо установленных священнодействий он впал в жалкое суеверие. Разбирая записки Нумы, Тулл узнал о тайных жертвоприношениях Юпитеру во время грозы. Однако во время свершения обряда молния угодила в дом царя, и Тулл, пораженный ею, сгорел. (Ливий: 1;22–31). Приемником Гостилия был избран Анк Марций (640–616 гг. до Р.Х.)

Анк Марций

Согласно Ливию, дедом Анка с материнской стороны был Нума Помпилий, второй по счёту римский царь после Ромула, известный своим благочестием. Памятуя о дедовской славе, он велел понтифику извлечь из записок царя всё относящееся к проведению религиозных обрядов и, начертав на доске, обнародовать. Это и гражданам и соседям внушило надежду, что царь вернётся к дедовским нравам и установлениям. И вот латины, с которыми при предыдущем царе Тулле Гостилии был заключён мир, расхрабрились и сделали набег на римские земли, а когда римляне потребовали удовлетворения, дали высокомерный ответ в расчёте на бездеятельность нового царя, который, полагали они, будет проводить своё царствование меж святилищ и алтарей. Анк, однако не во всём был схож с Нумой. Без промедления царь с вновь набранным войском вторгся в латинские земли. Город Политорий он взял приступом, а всё его население перевёл в Рим. Та же судьба постигла Теллен и Фиконы. В конце концов, все силы латинов были оттеснены к Медуллии, где довольно долго военное счастье было непостоянным – сражались с переменным успехом. Наконец Анк, бросив в дело все свои силы, выиграл сражение и, обогатившись огромной добычей, возвратился в Рим; тут тоже многие тысячи латинов были приняты в число граждан. Приняв очень многочисленное новое население, Рим сразу разросся. В пределы города был включён Яникульский холм на правом берегу Тибра. Через реку перекинули мост. Была в этом и плохая сторона. Огромный приток населения увеличил государство, и в таком многочисленном народе потерялось ясное различие между хорошими и дурными поступками, стали свершаться тайные преступления. Чтобы пресечь всё возрастающую дерзость негодяев, Анк велел возвести посреди города тюрьму. И не только город, но и его владения расширились в это царствование. Отобрав у вейян Месийский лес, римляне распространили свою власть до самого моря, и при устье Тибра был основан город Остия. (Ливий: 1;32–33). Приемником Анка Марция на престоле стал Тарквиний I Древний (616–578 гг. до Р.Х.)