Ярость

Глава 3

Во дворе тёщиного дома горели костры. От спортивной площадки почти ничего не осталось. Мало того, предприимчивые жители свалили несколько деревьев, что было, конечно, глупостью, так как сырая древесина давала только дым. Стоял гомон, слышался смех, густо пахло шашлыком и домашней стряпнёй, между островками огня бегали дети. Я попытался отыскать взглядом «своих» алкашей, но те оказались более внимательными.

– Саня! – Толик уже принял на грудь, глаза под сбитой набок вязаной шапчонкой осоловели. – А мы думали, ты уже всё. Катька твои дрова чуть не продала. А я говорю – погодь! Человек сказал придёт, значит придёт.

– Пришёл, пришёл, – пробормотал я. Напоминать Толику, как меня зовут было уже бессмысленно, всё равно не запомнит. Я расстегнул боковой карман на рюкзаке и достал заветный пузырь, за ним и второй.

– О, это дело! – восхитился алкоголик, разглядев этикетки.

После чего с откровенным уважением пожал мне руку и указал на кучу досок рядом с костром:

– Вона твои дровишки. – Он многозначительно качнул на ладони бутылку: – Ты сам как, по маленькой:

– Не, меня дети ждут. Вы приглядите за дровами ещё немного, ладно? Я скоро спущусь.

– Не вопрос, Саня! – заверил забулдыга. – Катька всё равно снег топит пока. И, это… – он ухватил меня за рукав, – ты, если что… ну, там, мало ли… в общем, обращайся…

За недосказанностью скрывалось, что за такие подгоны он готов на многое.  Я искренне пообещал:

– Обязательно.

Я очень надеялся, что домой вернулся хоть кто-то из взрослых, мне бы даже помощь Аньки не помешала. На бывшую тёщу надежды мало – магнитная буря явно усилилась, потому что даже меня, несклонного к гипертонии, вымотали постоянные приступы головной боли. Что уж говорить про страдающую давлением пожилую женщину. К сожалению, чаяния не оправдались – в прихожей меня встретили только дети, весьма недовольные моим долгим отсутствием.

– Как бабушка? – спросил я у дочери, скинув на пол рюкзак и разминая уставшую спину.

– Она спит, – опередил с ответом Артём, для которого соревнование с двоюродной сестрой было чуть не главным смыслом жизни.

– Спит? Это хорошо. Вы нашли свечи? – вспомнил я про своё поручение.

В квартире было заметно темнее, чем на улице.

– Не-а, – протянула Поля. – Мы начали искать, а бабушка нам говорит – нечего лазать!

– Вы бы сказали, что это я поручил, – пробормотал я несколько раздражённым тоном.

Чёртова старуха! Словно я деньги велел искать или фамильное серебро. Из дома я захватил всего три декоративные свечки, плюс несколько купил сегодня. Этого хватит от силы на пару-тройку вечеров, а дальше как?

– Ладно, пить хотите? – спросил я у притихшей детворы.

– Да, очень! Мы уже давно всё выпили!

– Хорошо, сейчас.

Покопавшись в недрах рюкзака, вытащил пакетики с соком.

– Пейте, только осторожно – он очень холодный.

Глупое предостережение, конечно – меня уже никто не слушал.

Время поджимало, нужно было идти вниз, разогревать еду и вскипятить воды впрок. Но сначала я решил проведать бывшую тёщу – вдруг она выспалась и ей хоть немного полегчало. Заодно узнал бы, где тут что лежит. Приоткрыл дверь в комнату:

– Алевтина Георгиевна. – Затем повторил уже громче: – Алевтина Георгиевна, извините…

В сгустившемся полумраке я различал только белое лицо и свесившуюся с дивана руку. Прислушался – ни звука, ни движения. Крепко заснула, однако. Сделал пару шагов и сразу почувствовал запах. Воняло лекарствами и ещё чем-то неприятным.

– Бабуль! – Бесцеремонный внук прошмыгнул вперёд и уже тряс её за кисть: – Бабуль проснись, а!

К нему присоединилась Полинка, теребя женщину за плечо. Что-то было не так. Георгиевна не просыпалась, и этот запах… Нехорошее предчувствие шевельнулось в душе.

– Так, дети, вышли из комнаты!

– Но мы только… – попыталась возразить дочка.

– Вышли. Из. Комнаты!

Закрыв за детьми дверь, я замер, мысленно вознося молитвы всем богам, чтобы мои опасения не подтвердились. Осторожно приблизился к дивану. Вонь здесь сконцентрировалась сильнее. Сомнений не оставалось – пахло мочой. Может быть, конечно, тёще просто стало настолько плохо, что она не смогла даже встать… Я замер и вновь прислушался – дыхания не слышно. Грудь женщины под пледом не поднималась. Осторожно вдохнув, я потряс её за плечо. Никакой реакции. Преодолев нахлынувшую брезгливость, прикоснулся к запястью. Кожа оказалась холодной, и я тут же отдёрнул руку. По спине промчался рой мурашек. Рванувшись к окну, распахнул форточку и несколько раз жадно вдохнул свежего воздуха. Затем, совершив над собой очередное усилие, снова попробовал нащупать у Алевтины пульс. Безрезультатно. Попытался вспомнить, как ещё можно проверить, жив человек или нет? Зеркало! Если поднести зеркало к носу, на нём появится конденсат от дыхания. Только вот в комнате почти ни черта не видно! Да и нет его, дыхания, однозначно нет. И запах мочи… Вашу ж мать!

Не скажу, что это был первый покойник в моей жизни, но в подобную ситуацию я ещё не попадал. Накатила лёгкая паника. Не считая факта смерти, трагичного самого по себе – всё же она была доброй женщиной, хоть и тёщей, – у меня на руках оказались двое детей и мертвец. И никакой возможности вызвать врачей или труповозку! Первой мыслью было отвести спингрызов к себе. С другой стороны – в любой момент могут объявиться мамаши, не будут же они до ночи сидеть на работе. Что делать? Забрать детей, оставить записку и… Огонь! Горячую еду и воду можно была организовать только здесь – у меня во дворе нет никаких спортивных площадок. От растерянности и злости я обругал покойницу, словно она нарочно умерла в столь неподходящий момент. И некстати подумал, что труп скоро начнёт вонять.

– Папа, – в комнату заглянула Полинка.

– Поль, закрой дверь!

– Но я только…

– Я что сказал!

Нужно было принимать решение. От запаха можно открыть балкон, правда, в этом случае квартира быстро выстынет. Я потрогал батареи и убедился, что тепло тоже отключили. Вот и ещё одна проблема – как жить в холодной квартире. Но об этом будем думать потом. Оставив распахнутой форточку, я аккуратно прикрыл лицо Алевтины Георгиевны пледом, однако прикоснуться к её руке так и не смог. Детям объяснил, что бабушка плохо себя чувствует, спит, и её беспокоить нельзя. Осталось их одеть и срочно бежать во двор, пока мои дрова не сожгли.

В процессе сборов выяснилось, что мелкие поросята совершенно не хотят есть. Пока я только собирался накормить их, они решили эту проблему сами. Правда, в холодильнике значительно уменьшились запасы колбасы и сыра, а хлеба и вовсе осталось пара кусочков. Но не ругать же их за это. И всё равно надо было согреть воды и натопить снега для «технических нужд». По счастью, в кухонном шкафчике нашёлся ещё один термос, в дополнение к тому, что я взял из дома.

Народу на улице прибавилось, но в наступивших сумерках все старались кучковаться у костров. Явно усилившийся мороз тоже подталкивал людей ближе к огню. Наше появление вызвало лёгкое недовольство, мол, и так дров нету, но Катька на правах старшей пресекла возмущение, объяснив, что это «ихние» доски сейчас будут жечь. Отметил, что костёр сложили по уму – мужики притащили кирпичей, из которых соорудили две надёжных подпорки. На них легко мог встать бак или большая кастрюля, при этом пламя внизу можно было немного регулировать. А я похвалил себя за предусмотрительно захваченную из дома решётку для гриля – на ней свободно уместились две наших кастрюльки с водой.

Разговоры вокруг сводились, разумеется, к текущей ситуации, и я ничуть не удивился количеству теорий о причинах случившегося. Самой популярной была версия о неудачных испытаниях военными нового оружия. Следующее место занимала авария на Ленинградской АЭС² – «второй Чернобыль, только хуже». Кто-то говорил о диверсии, кто-то даже о попытке государственного переворота – ведь президент как раз накануне улетел в Шанхай, на какой-то очередной саммит. Не обошлось без происков американцев и проклятущих бандеровцев. Версия о магнитной буре тоже звучала, но её сочли слишком невероятной. Хотя многие жаловались на самочувствие и упоминали родственников, «лежащих пластом».

У нас тоже была такая родственница, и оттого, что пока мы тут греемся у огня, в комнате остывает её труп, мне было очень не по себе. Даже есть не хотелось совершенно. Именно из-за подавленного состояния я и не стал вступать в полемику, хотя сам был твёрдо убеждён – дело в сильнейшем электромагнитном импульсе, посланным нам Солнцем. Что интересно, многие периодически доставали из карманов свои телефоны и проверяли, не «ожил» ли? Да что многие, я сам по меньшей мере дважды пытался включить свой гаджет. Ну а вдруг?

Бывшая родня прибыла в тот момент, когда дети притащили очередную порцию снега на топку. Полинка, первая приметившая мать, радостно закричала, Артём подхватился, разглядев Свету, и оба кинулись к ним в объятия. Я же, замешкавшись с кастрюлями, не сразу обратил внимание на высокого парня, маячившего позади женщин. Помоложе меня, возможно даже моложе моей бывшей, или её ровесник. Лицо показалось смутно знакомым, но я поначалу не понял, почему это все так резко напряглись, даже дочурка. Да, я больше не входил в семью и как бы не должен здесь находиться, но и ситуация-то не совсем рядовая.

– Сев, это Андрей, – нарушала Марина неловкое молчание, представляя мне незнакомца. – Андрей, это… в общем, вы оба поняли.

Тут в мозгу у меня словно что-то щёлкнуло, и всё встало на свои места. Андрей Кузнецов, новый бойфренд бывшей! Я время от времени захаживал на её странички в соцсетях и по ряду признаков определил, что пару месяцев назад у неё появился очередной ухажёр. Сукин сын, так вот ты какой вживую. Тут как тут, нарисовался, хер сотрёшь!

Бой мать его френд тоже явно чувствовал себя не в своей тарелке. Руки мы, не сговариваясь, друг другу не протянули. Не знаю, как он, но я мгновенно прикинул его физические кондиции, на случай если (или когда) придётся драться. Выше меня, даже выше Марины, а в ней метр восемьдесят. Но худощавый. Под одеждой мышц особо не видно, конечно, однако я решил, что ушатаю его.

В какой-то момент все отвели глаза – я, Марина и этот хрен с горы. Не то чтобы я выслеживал её мужиков или строил какие-то планы насчёт воссоединения – ничего такого. Но у меня появилось стойкое ощущение, что мы с Андрюшей испытывали сейчас острые приступ ревности – он к прошлому его женщины, я – к настоящему своей бывшей. Сама же виновница событий тоже явно не пребывала в восторге, что самцы пересеклись. Однако все они не знали главного, а я всё тянул и тянул.

– А где Аня? Сев, Аня пришла? А Рома, мама? – зачастила вопросами Светлана, пытаясь заодно разрядить неловкую ситуацию.

– Аня не пришла, – ответил я. – Рома тоже. Мама…

Момент наступил. Я набрал в грудь побольше воздуха.

– Бабушка спит! – опередил меня Тёма. – Она плохо себя чувствовала, а сейчас спит.

– Ой, пойдёмте тогда домой! – засуетилась Света. – Мы так устали! Ты не представляешь, сколько пешком шли.

– Погодите… – я снова замялся. – Э-э, Андрей, возьми-ка детей и поглядите, что там с водой. А мне надо девчонкам кой-чего сказать.

Но этот дятел, вместо того, чтобы спокойно отойти, уставился на Марину, словно ожидая команды. Та тоже замялась, не зная, как себя вести.

– Сев, может, дома поговорим? – Светка уже начала пританцовывать.

– Марин, скажи ему, чтобы отвёл детей! – прорычал я, потому что мне всё надоело.

Если бы не дочь, давно бы плюнул на весь политес и выложил бы как есть, а там пусть разбираются.

– Слышь, я, вообще-то, тут стою! Если хочешь что-то сказать, говори мне, – взъелся Андрюша.

Ох ты, ох ты, какие мы горячие!

– Бля! – Тормоза меня уже не держали. – Что тебе непонятно? Если прошу отвести детей, значит, нужно сказать что-то, не предназначенное для их ушей! Это слишком сложно для тебя?

– Сева! Ты нарочно это делаешь? – перешла в атаку бывшая. – Если забыл, то я напомню: мы – в разводе. Не нравятся мои знакомые? Твои проблемы!

– Да ёпт, при чём тут это! Мне вообще похеру, с кем ты трах… с кем встречаешься! Сука, вы можете понять, что есть вещи, которые дети не должны слышать?!

– Да что случилось-то? – вмешалась её сестра, пока Марина вполголоса уговаривала своего ревнивого дружка успокоиться.

Тот явно готов был выяснить всё прямо сейчас и, откровенно говоря, я бы не возражал. Сбросил бы, так сказать, напряжение последних часов. Если бы не одно важное но.

– Я… в общем, зашёл чисто Полинку проведать, – зачем-то начал я издалека, когда детей всё-таки отвели в сторонку. – А тут такое, и воды нет, и электричества. Думаю, надо хоть на костре, что ли… Я привёз её вещи. И еды купил, удалось…

– Ты за этим просил его отойти? – раздражённо фыркнула Марина.

Я понял, что дальше оттягивать невозможно.

– Нет, не за этим. В общем, насчёт мамы… – Смотреть в глаза не получалось.

– Господи, что? – ахнула Марина, прижимая ладони к губам, как всегда делала, когда боялась услышать что-то неприятное.

– Мне очень жаль, но…

– Да говори уже! – выкрикнула её сестра.

Набрав полную грудь воздуха, я вывалил:

– Она умерла. Мне жаль. Правда жаль.

Глава 4

Небо полыхало. Картина была поистине завораживающей, величественной в своей дикой, природной мощи. Но по-настоящему проникнуться ею мешали обстоятельства. Сполохи белого северного сияния превратили ночь в день, и я, разумеется, был далеко не единственным, кто припал к окну. Но если у кого-то это явление вызвало восторг или благоговейный трепет, то я смотрел на сияние почти без эмоций. Треволнения сегодняшнего бесконечно длинного дня, чисто физическая усталость и непроходящая тяжесть в затылке загнали меня в такую глубокую прострации, что мне было уже плевать, что там творится на небесах.

Сёстры так ничего и не решили – что делать с мамой, вернее, с её телом. Уходить ли им из квартиры, и если уходить, то куда? К их горю примешивалась тревога за оставшихся родных – неизвестно, что с отцом и с Романом. Бывший тесть – мужик ещё крепкий – служил в какой-то конторе охранником-вахтёром. Его смена закончилась в семь вечера, и всех мучил вопрос – пошёл ли он домой или остался на объекте до утра? Та же история с Ромой. Тот трудился мастером в цеху по производству мебели и уже давно должен был вернуться, даже если дождался конца рабочего дня. Хорошо Анька прибежала от подруги.

В магнитную бурю никто не верил. И уж тем более не допускал, что это явление мирового масштаба. Неудачные испытания военными нового оружия – вот какой была преобладающая версия, остальные уже и не рассматривались. Даже сполохи в небе никого не убедили – все ждали, что вот-вот дадут свет, снова заработает телевидение, и всё встанет на свои места. Посему нет смысла дёргаться, паниковать и «затариваться на все деньги гречкой», как язвительно высказалась Светка.

Не верили и насчёт сгоревшей электроники. Я презрительно отзывался о девице, которая считала, что её айфон просто отключился, но оказалось, что так думали практически все. Гаджеты внезапно «глюканули», резко разрядились до нуля, но если их поставить на зарядку, они оживут. А телевизоры и прочая бытовая электроника и вовсе не пострадала. В какой-то момент я и сам усомнился в собственной теории, потому что, мало знал обо всех этих излучениях. Случалось же такое, что батарея телефона садилась очень быстро. Так почему бы для разнообразия не разрядиться моментально? Хотя в глубине души я считал себя правым. Ничего не разрядилось, нечего заниматься самообманом! Чёртово солнечное цунами выжгло всё нахрен, вот что произошло. Но у меня не было никаких доказательств моей версии, а спорить не осталось ни сил, ни желания.

Детям так и не сообщили, что случилось с бабушкой, и они сидели в комнате как мышки, не понимая, почему мамы плачут. А я снова оказался в подвешенном состоянии: домой не уйти – вдруг понадобится моя помощь с дочкой. И вообще, ещё один мужик пригодится. В то же время чувствовал себя абсолютно лишним и никому не нужным. Поэтому так и стоял, вперив невидящий взор в окно на кухне – единственном месте, где мог побыть в одиночестве.

Спустя какое-то время я заметил чёрный столб дыма. Горело не очень далеко. Видимо, последние этажи высотки, раз дым так хорошо видно за девятиэтажками. Серо-чёрные клубы зловеще подсвечивались снизу красным. Вот ещё одна опасность, о которой никто не задумался: в квартирах становилось холодно – я сам уже готов надеть куртку, а ботинки не снимал, как пришёл. Наверняка люди будут пытаться либо организовать самодельную печку, либо разожгут костёр на балконе, чтобы элементарно согреть воды. А ведь случись пожар – его нечем будет тушить. И некому – ни одна машина не приедет. Никто не будет спасать людей из горящих зданий, никто не окажет помощь надышавшимся угарным газом. Любое ЧП лишь усилит коллапс, и он будет множиться в геометрической прогрессии. Именно об этом писал блогер в той статейке. Но его никто не воспринял всерьёз.

Впрочем, в отношении тепла и прочих удобств девчонка повезло. У родителей была дача, вернее, полноценный дом на две семьи, двухэтажный, кирпичный, с двумя отдельными входами. Планировалось, что в нём будет жить Марина, но она решила съехать к мужу, коим на тот момент являлся я. В коттедже наверняка тоже нет электричества, зато есть газ в газгольдере³, скважина, генератор и отопительный котёл. Что означало, ни много ни мало, тепло, горячую еду и воду. Правда, насос и генератор могли вырубиться, но газ – это огромный плюс. И вполне возможно, что бывший тесть уже там, сидит и волнуется за родственников. Но выяснить это можно было только завтра – в ночь, разумеется, туда никто не пойдёт.

То были мои мысли. Что думали сёстры – я не знал. Горе отодвинуло на задний план все прочие проблемы. Только решать их всё равно придётся. И для начала неплохо бы хотя бы обсудить. Громкий вздох за спиной едва не заставил подскочить на месте. Но это был всего лишь Андрюша.

– Воды… можно? – неловко спросил он. И зачем-то пояснил: – Марине.

Я молча указал на бутылку, стоявшую на столе.

Тут новые звуки привлекли моё внимание. В следующий момент я осознал, что слышу их уже давно, просто погружённый в свои мысли, я не обращал на них внимания. А когда сознание включилось, понял, что через стены до нас доносился многоголосый звериный ор. Выли собаки, им дурными голосами вторили коты. В довершение где-то неподалёку надрывали глотки невидимые стаи воронья и галок. Происходило что-то из ряда вон, животные, с их острой сенсорикой на всякого рода аномалии, чувствовали это и как умели выражали беспокойство.

Меж тем сияние сменило палитру. Зелёные сполохи кублом гигантских змей расползлись по стратосфере, погрузив мир в изумрудный сумрак. А снизу к ним уже подбирались тревожно-алые щупальца, словно само небо начинало кровоточить. Впору было бы восхититься, но тут у меня так сдавило затылок, что я даже выругался сквозь зубы. Андрей заметно побледнел, хотя это мог быть эффект освещения, и схватился за край стола.

– Мальчишки, вы почувствовали что-нибудь? – взволнованно спросила Света, появившись в дверном проёме спустя полминуты. – Я думала, приступ будет. Мэри вообще плохо стало, пластом лежит.

Герой-любовник тут же схватил чашку и поспешил в комнату.

– Что происходит, Сева? Неужели это вправду твои магнитные бури? – Бывшая свояченица подошла к окну. – Красота. Но почему-то страшно.

– Я думаю да, бури.

Мы немного помолчали.

– Может, чаю? – предложил я, надеясь заодно вывести её на нужный мне разговор.

– Да что твой чай!

Светлана открыла кухонный шкафчик и достала бутылку текилы вместе с парой узких цилиндрических стопок. Сама скрутила пробку, разлила по пятьдесят грамм. Я не очень любил это пойло, но привередничать не стал. Дистиллят агавы ожёг горло, пролетел по пищеводу, мягко разошёлся теплом где-то в желудке. Как ни странно, в голове сразу прояснилось, и мы, опять не чокаясь, махнули ещё по одной. Без закуски, как заправские алконавты.

– Вам нужно решать, что будете делать дальше, – решил я изложить свои соображения. – В городе оставаться нельзя. Если не дадут электричество, а его не дадут, завтра ночью вы все просто замёрзнете. К родителям на дачу надо идти, у них дом с газом.

– Думаешь, не дадут? – спросила Светка и тут же всхлипнула: – А как же мама?

– Думаю, ни завтра, ни через день ничего не наладится, – я протянул ей кухонное полотенце, и она промокнула глаза уголком. – А с мамой… Этот Андрюша – он, вообще, чего, надолго с вами намерен зависать?

– Ревнуешь, что ли? – она криво улыбнулась. Всегда была язвой.

– Нахер он мне сдался, – фыркнул я. – Просто, если останется, то завтра его надо послать в полицию и в больницу. Там что-то да скажут.

– А ты что планируешь?

– Мне важно знать, что с Полинкой будет всё в порядке. Давай я с утра сгоняю к вам в коттедж, заодно отвезу туда продукты или вещи какие. Папа, возможно, уже там. И тогда надо перехватить его, пока он не собрался к вам – с него станется. Вы дождитесь Рому, потом двигайте на дачу.

– Спасибо тебе, – Светка накрыла мою ладонь своей. – Я сама об этом думала, просто не знала как сказать.

– Да ладно, – отмахнулся я. – Чай, не совсем чужие люди.

Бутылку текилы уговорили быстро. Подтянулась оклемавшаяся Марина со своим хахалем, помянули шёпотом Алевтину, достали кой-чего из холодильника, на закуску хозяйка вскрыла банку домашних помидоров. Говорили о том, что делать дальше. Строили предположения, как быстро власти вытащат нас всех из этой задницы. Сон, несмотря на усталость, не шёл, как не шло и опьянение. Казалось бы, с устатку, да на пустой желудок должно развезти, но алкоголь лишь снял тяжесть с головы и даже немного с души. О том, что буду делать потом, после того как помогу им перебраться, старался не думать. Как-нибудь выкручусь.

В какой-то момент, видимо, под воздействием алкоголя, я предложил вынести тело на балкон. Маринка тут же залилась слезами, а вот более практичная Светка сочла идею здравой. Я вообще заметил, что отношусь к соседству с трупом гораздо спокойнее, чем несколько часов назад. И дело даже не в спиртном, просто мозг устал лавировать между кучами различного дерьма, что сыпались на нас, и выбрал режим самосохранения. Да, это горе, но в тот меня больше волновал запах, чем сам факт смерти не совсем чужого человека, как бы цинично это ни звучало. И не меня одного – кто-то уже подложил под дверь тряпки. И что тело придётся вытаскивать мне, тоже не вызвало особых эмоций. Нашли старые покрывала, соорудили нечто вроде савана из белой простыни, завернули, как смогли. Пришлось, конечно, повозиться с выносом – наши балконные двери не предназначены для подобного. Но справились. После выпили ещё по соточке, за упокой и вообще.

Даже не помню, сколько спал той ночью. Прикорнул в детской на полу час или полтора от силы. Но тело, не привыкшее к такому «комфорту» вскоре начало подавать различные сигналы. Покрутившись какое-то время в поисках удобной позы, я встал да так и не ложился больше. А как рассвело, проглотил полчашки тёплого кофе с парой печенюшек и потащился на улицу. Андрюша помог вынести баул с припасами. Расстались, так и не пожав друг другу рук, правда, бросили что-то типа «давай, удачи».

Пристраиваясь в седле, заметил высоко в небе чёрную рваную тучу, которая как-то неправильно и слишком быстро перемещалась в сторону Пулково. Не сразу дошло, что это гигантская стая птиц. Их полёт не был похож на мурмурацию⁴, тысячи галок или ворон, а, может, и тех и других, просто стремительно неслись на юго-восток, без всякого строя или подобия организации. Это настолько походило на бегство, что на душе стало муторно и вернулось тоскливое ощущение тревоги. Поневоле на ум пришла аналогия с крысами, покидающими тонущий корабль. Поднимающиеся тут и там столбы дыма только усугубили картину. Похоже, мир скатывался в задницу.

Вообще, Питер за ночь заметно преобразился. Лишённый технологических звуков, город вчера погрузился в непривычную тишину, но сегодня она наполнилась деловитым стуком и человеческими голосами. Несмотря на раннее утро, довольно много народу высыпало на улицы, и почти все были заняты одним и тем же – добычей дров. Топоры взлетали над детскими площадками, заборами строек, и вполне живыми деревьями. Суетились мужики с ручными ножовками. В одном месте по ушам резанул звук бензиновой пилы. Стало быть, не все девайсы умерли? Или в агрегате нет электроники? Скорее всего, второе. Да и где ей там быть? Насосы механические, двухтактный движок прост, как шестерёнка. Это хорошо! У Александра Иваныча тоже такая есть. А вдруг и генератор уцелел? Вообще шикарно тогда девкам будет! Добытое топливо счастливчики складывали в тачки, кто-то нагружал велосипеды, большой популярностью пользовались санки. Во дворах дымились костры, женщины таскали в кастрюлях грязный городской снег.

Проехал мимо разграбленного магазинчика – двери выломаны, рекламные плакаты, закрывавшие окна, разорваны в клочья, стёкла разбиты. Всё пространство перед входом покрыто мусором, среди рваной упаковки и осколков выделялась россыпь чего-то жёлтого, то ли макарон, то ли чипсов. Видать, грабители очень спешили, вынося товар. Вспомнил вчерашнюю палатку, где так удачно закупился – пережила ли она ночь? Или хозяин распродал всё за вечер? Мелькнула мысль заглянуть внутрь магазина, но я побоялся, что в любую секунду могут нарисоваться владельцы или менты, и тогда греха не оберёшься.

У супермаркета на углу впервые увидел полицию. Трое хмурых мужиков с автоматами и в бронежилетах грели руки над небольшим мангалом. Интересно, это личная инициатива районного начальства, или в городе уже начали брать под охрану значимые объекты? Вскоре попалось отделение Сбербанка, рядом с которым стояла инкассаторская машина. Заглохшая, разумеется. Вокруг находилось не меньше десятка вооружённых мужчин в оливковой форме и тоже в бронежилетах. Среди инкассаторов было двое то ли полицейских в камуфляже, то ли росгвардейцев. Значит, банки тоже охраняют. Ну да, ну да – это же самые важные объекты. Хотя буквально через дом офис «Русского Стандарта» зиял выбитыми стеклянными дверями, а прямо перед входом валялся раскуроченный банкомат. Снег вокруг покрывал какой-то фиолетовый налёт. Наверное, это была та самая краска, капсулу с которой помещают внутрь кассеты с деньгами. В случае несанкционированного доступа она взрывается, распыляя трудно смываемый порошок. Видимо, этот процесс не зависит от работы электроники, и деньги были испорчены, да и грабители должны были перепачкаться. Тем не менее россыпи банкнот в обозримом пространстве не наблюдалось. Даже будучи мечеными, они стали чьей-то добычей. И никаких сотрудников правоохранительных органов, равно как и работников банка. Лишь какой-то старичок старательно делал вид, что просто прогуливается мимо. Надо полагать, сегодняшняя ночь вообще стала весьма удачной для многих любителей чужого добра – уж они-то первыми сообразили, какую выгоду сулит им паралич органов правопорядка. Да и сигнализации с камерами слежения не работают – это же просто праздник какой-то.

Вскоре выехал на Петергофское шоссе, замершее в мёртвой пробке. Кое-где чернели пятна кострищ, но людей почти не видно. Лишь несколько фигур мелькало между автомобилями, и я не сразу понял, что это грабители. Разбитые окна, распахнутые двери, бесцеремонно выброшенные на асфальт вещи – первая волна стервятников собирала добычу. В одном месте остро пахнуло какой-то химией. Осторожно лавируя между покрытыми инеем машинами, я поглядывал на фигуры мародёров и прикидывал, не стоит ли повернуть назад – вдруг им приглянется мой велик?

Внезапно взгляд остановился на чёрном «Мерседесе». Дорогой и не разграбленный – странно. Тонкий слой изморози снаружи водительского окна кто-то смахнул ладонью, словно для того, чтобы заглянуть в салон. Движимый любопытством, я тоже наклонился к стеклу и тут же с испугом отпрянул назад. В машине сидел мертвец. Совершенно однозначно труп, поскольку ни у одного живого человека не может быть столь белого лица, на котором к тому же поблёскивали кристаллики инея. Молодой мужчина замёрз насмерть. Возможно, он был пьян, или ему стало плохо, как Алевтине. Или просто залез, чтобы хоть как-то согреться, и уснул. Но больше уже не проснулся.

Мысленно перекрестившись, я снова взгромоздился на сиденье и налёг на педали. Воришек, судя по всему, опасаться не стоило – раз они испугались трупа, на живого человека тоже вряд ли полезут. Если их не разозлить, конечно. Но читать морали я не собирался, а набрал скорость, стремясь проскочить стрёмный участок как можно быстрее.

У съезда на Волхонку снова пришлось притормозить – здесь явно произошло что-то нехорошее, и нездоровый интерес возобладал над осторожностью. Обочину покрывали пятна, я бы даже сказал – лужицы, крови. Левый бок серебристого «Солариса» украшали зловещего вида отпечатки ладоней, совсем как в кино, словно человек из последних сил цеплялся окровавленными руками. Среди луж виднелись обрывки каких-то тряпок. Смартфон с треснутым стеклом и рассыпавшееся содержимое женской сумочки завершали картину. Однако ни тел, ни следов, куда могли податься пострадавшие, я не увидел. Загадка.

Глава 5

Дачный кооператив «Кикенка» встретил уютными столбиками дыма, поднимающимися тут и там над коттеджами. Хотя официально посёлок считался садоводческим товариществом, на деле люди возводили тут полноценные дома. Окраина Питера как-никак, у самого КАДа, почти Стрельна, так что землица и жильё стоили прилично. Родители Марины получили этот участок ещё в девяностые, тогда тут было заброшенное поле. Какое-то время надел использовали по прямому назначению – сажали картофель и огурцы, пытались растить помидоры и клубнику, но потом появились деньжата. Решили строиться. Сюда так и не добралась газификация, хотя для этого требовалось проложить всего полкилометра труб. Кто-то пользовался привозным пропаном, а кто-то, как Иваныч с Алевтиной, обзавёлся газгольдером. Что, в свою очередь, позволяло установить нормальный котёл для обогрева. Очень важная штука в нынешних условиях. Главное, чтобы в него не сунули какой-нибудь чип, а то придётся жить в бане или в сарае – там дровяные печки.

Будка охранника пустовала, шлагбаум был опущен, но пешеходы или велосипедисты могли свободно входить и выходить. Ехать стало невозможно – дорожки никто толком не чистил, так что к дому бывших родственников я подошёл, ведя велосипед за руль. Ещё в начале улицы заслышал остервенелый собачий лай, доносящийся как раз со стороны коттеджа Савельевых. Предки Марины держали собаку – «двортерьера» по кличке Тихон, похожего на лайку, но именно что только похожего. В моей памяти он остался весьма добродушным, но глуповатым созданием, поскольку минимум дважды едва не задушил себя, запутавшись в привязи. Однако сейчас мне казалось, что гавкал не он – голос солидней и басистей, что ли. Такой обычно бывает у более крупных собак.