Buch lesen: «Одно Рождество на двоих»

Слова автора

Мои дорогие читатели! Эта короткая любовная история создана для тех, кто читал роман «Эффект домино», а если вы знакомы и с остальными книгами семейства Кроу, то для вас картинка станет ещё более яркой. Если вы случайно открыли эту историю первой, то убедительная просьба сначала прочитать предыдущие книги цикла, чтобы не портить себе впечатление множеством спойлеров.

Действие в «Одном Рождестве на двоих» разворачивается спустя девять с половиной лет после финала «Эффект домино». Ну что, поехали в Барселону?))

Глава 1 Кризис среднего возраста

Брайан

– Пап, я красивая? – Не ожидал услышать этот вопрос с утреца пораньше.

С трудом разлепляю веки, но всё равно улыбаюсь от уха до уха при виде Никки, забравшейся на кровать поверх одеяла. Боковым зрением определяю, что Кэсси рядом уже нет. Не разбудила привычным поцелуем в плечо и ни разу за ночь не закинула на меня ногу, а это верный признак того, что всё ещё дуется. Быстро подавив раздражение, укладываюсь набок и, подперев голову ладонью, говорю истинную правду:

– Ты невероятно красивая, Никки. По-другому и быть не может: у тебя отличные гены.

 Никки прищуривается, покрепче прижимая к себе плюшевого медведя с заплаткой на лбу.

– А кто красивее: я или Альба?

 Чёёрт. Может, прикинуться спящим? Больным? Глухим? Немым?

За моими плечами годы практики в спецслужбе, я выдерживал и учебные, и реальные допросы, но сейчас меня в нокдаун отправил вот этот восьмилетний человек в розовой пижаме. Премия «Отец года» – явно не моя. С возрастом наши дети становятся всё любопытнее, а вопросы – всё провокационнее. И это напоминает ходьбу по минному полю. Один неверный шаг (то есть ответ) – и ты труп (то есть никчёмный родитель, который кому-то отдаёт большее предпочтение, хотя это не так).

С Домиником намного проще. Проблемы старшего мне понятнее и ближе, чем проблемы девочек, взращённые на пустом месте. Например, купить новый футбольный мяч, который будет круче, чем у остальных пацанов в команде, заменить протёртые наколенники или заказать костюм с фамилией, светящейся в темноте.

И я догадываюсь, почему Никки обратилась с этим вопросом ко мне, а не к Колючке. Ей важно мнение именно противоположного пола. Похоже, в школе нарисовалась причина, и чуть позже я обязательно о ней выясню.

– Никки, сколько у тебя мишек Тедди? – надеюсь, мой заход издалека сработает.

– Штук пятнадцать, – отвечает моя принцесса после мысленного подсчёта своей медвежьей армии.

Господь, пусть она играет с медведями подольше.

– Какого из них ты считаешь более красивым?

– Они все одинаковые.

– Вот и вы для меня одинаково красивые. – Привстав, сгребаю дочь в охапку и усаживаю боком на себя.

В груди жжёт при мысли, что год-два – и она перестанет вот так сидеть на моих коленях. Альба младше всего на полтора года, то есть и она не намного продлит этот отцовский балдёж. Завтра нам с Кэсси исполняется по тридцать семь. Время уходит, но желание иметь ещё больше детей – нет.

Причина номер один нашей размолвки с Кассандрой.

– Ну мы же не близнецы! Плохое сравнение. Придумай что-нибудь ещё.

Такое чувство, что Николь испытывает моё терпение, нарочно ставя в тупик.

– Медвежонок, представь, что вы с Альбой идёте вдвоём за руку, а  навстречу попадаются мальчики из твоего класса. Представила? – Я попадаю в цель, судя по сморщенному носику. – А теперь представь, что один из них обзывает Альбу некрасивой. Ты согласишься с ним? Обрадуешься, что это не ты попала под раздачу? – Продолжаю воздействовать на внутреннюю защитницу, сидящую в Николь. Каких бы ни было споров и драк между моими детьми, стоит замаячить на горизонте обидчику, ему прилетит от всех троих. Не без этого я в кабинете директора школы не редкий гость.

– Я бы отпинала того, кто так сказал, – её губки раздвигаются в довольной улыбке, обнажая ненавистные ей брекеты.

– Вот это моя девочка, – улыбаюсь я, в глубине души надеясь, что ничего подобного никогда не произойдёт. – Теперь ты ответь сама на вопрос, кого считаешь красивее: себя или сестрёнку?

Никки затихает, о чём-то размышляя, а потом откинув Заплаточного в сторону, обнимает меня до удушья и шепчет в ухо:

– Папочка, я тебя сильно люблю.

– Я люблю сильнее, – целую дочь в тёмные волосы, вдыхая запах детского шампуня. Не устану благодарить жизнь за то, что у меня есть все они. Ещё ни дня не жалел о выборе, сделанном в прошлом.

– И это… Пап. Я представила то, что ты выдумал, но после вчерашнего такого точно не случится. Доминико подрался с Хьюго.

Я несильно удивился этой новости. Хьюго Мартин – главный задира в классе Никки. Он частенько её цепляет: то тетрадь спрячет, то дохлого жука в ранец подбросит. Николь, как правило, первым делом жалуется Нику, а у того разговор короткий: между кулаком и носом.

Замолкаю я больше по другой причине: из-за того, что узнаю об этом от дочери, а не от Кэсси. Да, я вчера поздно вернулся, но это не повод вышвыривать меня за пределы семейного круга, притворяясь спящей.

– За что врезал? – уточняю я.

– Хьюго обозвал меня Кривозубом!

Вот мелкий говнюк! Он однозначно запал на Николь. Теперь ясно, к чему были все эти расспросы про красоту. Этот Хьюго начинает раздражать. Справки о его семье (и не только его) наводил: люди адекватные, но ещё одна выходка – и воспитанием их чада займусь я.

– Надо было предупредить, что у папы есть большой пистолет, – поучаю я. – Нет, много больших пистолетов.

– Я ему сказала, что мои зубы станут ровными через год, а его глупость ничем не исправить.

Не могу не хохотнуть. Никки утёрла мне нос. С одной стороны, я рад, что дети могут за себя постоять (сам же этому и учил), а с другой – испытываю гадкое чувство. Я не всегда смогу быть рядом с ними, чтобы защитить от опасностей внешнего мира. Вместе с их взрослением приходит осознание собственной ненужности. Они вырастут, разъедутся кто куда, а нам с Кэсси переживай за них! Дерьмово.

На прикроватной тумбочке стоит небольшая ваза с цветными резинками для волос. Таких ваз у нас несколько по дому для удобства. В бардачках наших с Кэсси машин тоже найдутся комплекты. С двумя девочками по-другому никак. Завязываю Никки два не очень симметричных хвостика и отправляю переодеваться.

Сам же принимаю душ, облачаюсь в повседневную удобную одежду, хватаю с тумбочки наручные часы и, застёгивая их на ходу, отправляюсь на первый этаж. Часть семейства вижу ещё сверху через прозрачную стену, разделяющую зону кухни от гостиной. Жена стоит полубоком ко мне возле кофемашины и делает тосты, а Никки уже уминает хлопья с молоком. Останавливаюсь, упираясь ладонями в перила, чтобы полюбоваться своими девчонками. Кэсси недавно укоротила волосы до плеч, и это чуток бесит. Не потому, что не нравится, а потому, что чертовски нравится. И не мне одному.

В комплекте со стильными блузками и юбками Кассандра выглядит как ходячая фантазия школьников, начавших обрастать щетиной. Она преподаёт английский в той же школе, где учатся наши дети. Проблема в том, что помимо старшеклассников там есть и учителя мужского пола.  А ещё, отцы-одиночки, директор и пара уборщиков, один из которых пожирал взглядом задницу Кэсси, когда она пересекала парковку в сторону моей машины. Я был собственником и раньше, но ревнивцем? Это что-то новенькое.

Знаю, рассуждаю как эгоист, но мне было куда спокойнее в те годы, когда Колючка занималась детьми и посвящала всё внимание мне в частности и нашей семье – в целом. Сначала она собственноручно меня разбаловала, а потом что-то переключилось. Щёлк – и некогда любимый интровертный образ жизни ей резко разонравился. Появились новые интересы и знакомства. Кэсси и до этого была знойной красоткой, а с переменами вообще расцвела.

Загвоздка в том, что причиной её расцвета стал не я, а новое окружение.

Делать Кассандру счастливой женщиной и матерью всегда было моим приоритетом. Где я налажал? Что упустил? Она убеждала, что у нас всё по-прежнему, просто жизнь вдвоём – это не то же, что жизнь втроём, вчетвером и впятером. Якобы изменились не мы, а обстоятельства. А теперь думаю, что Кэсси убеждала в этом не только меня, но и себя.

Пока я занимался налаживанием почти-законного бизнеса в Барселоне, строгал нам детишек, как неугомонный Папа Карло, не удосужился поинтересоваться у Колючки, чего она хочет достичь. Я был уверен, что наши мечты о большой семье совпадают. Но, может, она притворялась, чтобы угодить из чувства долга? Если это так, нам предстоит серьёзный разговор. В принципе, он и так назрел.

После шестилетнего декрета Кассандра вышла на работу, и постепенно наша супружеская жизнь начала меняться. Это я проанализировал спустя время, так как проблемы вылезли наружу не сразу. Не в первый год и даже не во второй. Как глубокий нарыв, который поначалу не чувствуешь, а процесс нагноения уже вовсю шпарит под несколькими слоями кожи.

Всегда считал себя проницательным, и ложь мог раскусить на раз-два, но незначительные мелочи в виде периодов плохого настроения списывались на банальное слово: быт. Я старался по максимуму облегчить материнские будни Кассандры. По возможности разруливал дела из дома. Уборкой занималась приходящая домработница. Разве что от нянь жена наотрез отказалась, хотя я не видел в этом ничего дурного.

Спустя время Кэсси захотелось самореализации, и я её целиком и полностью поддержал невзирая на то, что уровень моего напряжения возрос многократно. Мне приходится всё время быть начеку: по сто раз перепроверять любых знакомых, подозревать прохожих и соседей, шерстить биографии людей, входящих в ближний круг семьи. Но я знал, на что шёл, подстраивая нашу смерть. Мы справимся.

С выходом Колючки в люди, вся эта рутина усложнилась, но я искренне радовался, видя, как загорались любимые глаза при разговорах о профессии учителя. Моё напряжение того стоило. Я рассчитывал, что она отдохнёт от бытовухи и подгузников, и наша жизнь заиграет новыми яркими красками. Но и подумать не мог, что это же станет и камнем преткновения.

Вечерами Кассандра проверяет тетрадки и торчит перед монитором в поиске интересного материала для занятий, а я удостаиваюсь часа, а то и получаса перед сном. И то не всегда.

Причина нашей размолвки номер два.

– Пап, у тебя тоже есть сперматозоиды? – не вопрос, а сдетонировавшая бомба, ей-богу. Этот словесный взрыв, запущенный Альбой в шаге от меня, привлёк внимание всех.

Встречаемся с Кэсси взглядами, и меня греет ухмылка, пробежавшая по её лицу. Это лучше бойкота.

– Я тут не при чём, – Доминик выруливает из комнаты девочек, подняв вверх ладонь. – Она сама добралась до моей энциклопедии. И не стоило учить её читать.

Сдув упавшую на лоб чёлку, сын вприпрыжку сбегает вниз по лестнице с двумя ранцами. Один из них принадлежит Никки. Проиграл очередной спор?

– Пап, ты ответишь? А то Нико сказал, что я сделана из сперматозоидов. Это правда? Они выглядят как противные головастики! – глаза Альбы блестят от обиды, а я задумываюсь, чем так прогневил высшие силы. Сначала старшая дочь экзаменовала, теперь младшая.

Беру дочку на руки и, поцеловав в щеку, устремляюсь вслед за Домиником, выкраивая минутку на обдумывание ответа. Альбе ещё нет семи. У неё последний год в детском саду, и до этого дня наши беседы о деторождении были общими. В такие мелкие детали, как сперматозоиды, мы не вдавались, так что чувствую себя по-идиотски.

– Сперматозоиды есть у всех мальчиков, – начинаю я издалека.

– Они вас щекочут? – беспокоится Альба, нахмурив тёмные бровки. Маленькая копия Кассандры.

«Оригинал», стоящий возле кофемашины, прыскает от смеха, стоя по-прежнему спиной к нам. Сажаю дочь на стул и подхожу к сковороде, в которой томится яичница.

– Нет, они настолько крохотные, что не ощущаются. И они бегают в особой жидкости.

– Быстро бегают?

– У твоего папы бегуны так бегуны, – перебивает Кэсси, стрельнув в меня колко-укоризненным взглядом.

– И тебе доброе утро, – улыбаюсь я в надежде разрядить обстановку, но жена лишь кивает и принимается расчёсывать Альбе волосы.

Понятно. Поцелуя ждать не стоит. Выяснять отношения при детях – под запретом, поэтому приступаю к раскладыванию завтрака по трём тарелкам. Никки уже поела и отсела на диван перед телевизором, Ник хрустит тостами с любимым вишнёвым джемом, слушая музыку в наушниках, а наша оставшаяся троица предпочитает по утрам белковую пищу.