Мой сводный секрет

Пролог

– Хорошие девочки, Эмма, так не делают.

Эрик наступает на меня.

Шаг за шагом.

А будто ладонь на горле сжимает.

Дышать невозможно, перед глазами всё плывёт. Превращается в марево. Как всегда с этим парнем.

Кто бы мог подумать, что всего одна ошибка приведёт меня сюда. В полутёмную комнату, где нечем дышать. С острым запахом мужского парфюма, наградами на стене.

Чужая спальня, в которой я становлюсь пленницей.

И выхода нет.

Зато есть сводный брат.

– Не подходи, – прошу, хотя он уже касается моих рук. Он постоянно меня касается, а я постоянно реагирую. Не могу иначе. – Белый, оставь меня в покое. Пожалуйста.

– Нет, паучок, у меня на тебя другие планы.

Я хорошо представляю, какие именно. Слишком хорошо помню, каким бывает этот парень. Наизусть выучила татуировки, родинки, разбросанные на лопатках.

Особенно ту одну, которая не родинка, а просто точка чернил.

Незаконченный рисунок.

Но между нами уже всё закончено.

Одна ночь.

Одна ошибка.

Никаких повторений.

– Отец тебя убьёт, если ты что-то сделаешь! – как ребёнок оправдываюсь, пока ладони Эрика ложатся на мои бёдра. Подхватывают, усаживая на широкий подоконник. – Понял?

– Давиду ведь не обязательно знать всё, что происходит в его доме. А ты мне задолжала объяснения, Эмма.

Выделяет моё имя, зная, как бесит. И напоминает, что в клубе я представилась другим именем. Привычным сокращением, из-за которого началась цепочка проблем.

А главная проблема сейчас сканирует меня взглядом. Не оставляет ни одного участка тела без внимания. Смотрит, а ощущение, что пальцами ведёт.

– Я ничего тебе не должна. Было и было, забудь.

– Не планировал даже. Забыть тебя на моей постели… Ммм, не-ет, невозможно. Это наш маленький секрет, плохая-хорошая девочка Эмма. И ты ведь не хочешь, чтобы секрет перестал быть таким?

– Ты не посмеешь.

Обрываюсь, потому что прекрасно знаю его.

Посмеет. Испортит мне всю жизнь, если захочет того. Ему ведь ничего не будет, парней такое никогда не касается. А мне отец сделает вырванные годы. И смотреть будет так, словно я сплошное разочарование.

Не важно, что в квартиры Белого нас двое было.

И никто не знал, что через месяц наши родители поженятся.

– Что тебя от меня нужно?

Слова царапают горло, горячее дыхание – шею.

Мне ведь с ним было так просто. Знала от силы час, а чувствовала, что это – мой человек. И вместе готовили, и ютились на маленькой кухне.

И в душ за шторкой тоже вместе ходили.

А сейчас он совершенно чужой. Намного больше, чем при первой встрече. Не узнаю его, и не хочу. Хочу закрыть глаза, а когда открою – у меня совсем другой сводный брат.

Пусть такой же наглый, с ямочками на щеках, но с чужим лицом. Кто угодно, только не Эрик.

– Всё просто, паучок. Я соскучился по тебе.

– Не смей…

– А я посмею. Ты ведь не хочешь, чтобы Давид узнал о твоих ночных гулянках ?

Голос Эрика обволакивает, пробирает до костей. Спускается вниз по венам, не даёт дышать. Ничего не даёт сделать, только рассматривать его лицо. Внимательно, не моргая. Словно никогда не видела.

Понимаю, что от меня ждут ответа.

Но мне нечего сказать. Соглашаться на его условия – ещё сильнее закручивать узел проблем.

Отказать…

Эрик ведь начнёт копать дальше. Доберётся до того, что так отчаянно скрываю. И мне не нравится ни один из вариантов: новый повод для шантажа или просто знание, чем для нас двоих закончилась та ночь.

– Что ты хочешь от меня?

Горячая, чуть шершавая ладонь накрывает мою щёку. Пускает разряды и мурашки наперегонки. От одного касания так хорошо, сомнения утихают в душе.

Но взгляд карих глаз не обещает мне милосердия.

– Будь послушной девочкой, Эмма.

Глава 1

Эля

– Эмма, не смей опаздывать на мою свадьбу!

Отец рычит в трубку, и я кошусь на часики. До регистрации ещё пятнадцать минут, успеваю. И знаю, что папа не сердится, просто переживает. Для него сейчас Софи – центр Вселенной. И если я испорчу хоть крупицу, он расстроится.

Хорошие девочки, Эмма, отцов не расстраивают.

Жить с голосом отца в голове – фигня полнейшая. Ни пары прогулять, ни в клуб завалиться. Хотя одной ночью я таки пошла в клуб.

И повод прекрасный был тогда, месяц назад. Кто-то заявление в ЗАГС подавал, а кого-то застал парня с другой. На нашей же постели, с моей же подругой. Чисто юридически, Настя стала подругой уже после измены. Когда помогала выбрасывать вещи Саши из окна. Но это неважно.

Так что да, мои любимые простыни и моя странная подруга.

– Девушка, ну что вы творите? – это водитель мне.

Потому что я сбрасываю платье прямо в салоне. Половину утра провела в обнимку с фаянсовым другом, и не успела надеть нормальное платье. Схватила старое, короткое и привлекающее. Я такие не ношу, мне Настя одалживала. Затащила тогда в клуб обмывать мою свободу. Или заливать горе? Я не сильно разбиралась в этом.

Но залила хорошо. Так хорошо, что утром после клуба в чужой квартире проснулась. И нет бы Настиной, на худой конец, её брата. Рядом лежал совсем незнакомый парень, размалёванный татуировками.

И даже имени его не знала. Друзья его звали Белый, как из Бригады. Мне было смешно, отличная шутка получалось.

А теперь мне не до смеха.

Теперь я мучаюсь прекраснейшим токсикозом.

А ещё Белый оказался хамом. Редкостным таким, едва не за шкирку меня выпихивал из квартиры.

Тоже куда-то опаздывал.

Только у него продолжение вечеринки, а у меня был завтрак с отцом и Софи. И знакомство со сводным братом, которого я видеть не хотела.

Прекрасный мальчик Эрик, который лучше меня во всём.

А на завтрак тогда не заявился, ха!

– Какая вы красавица. Это вам.

Вручаю Софии огромный букет цветов, купленный в переходе за углом. Папе бутылку любимого бренда, тоже за углом продавался. Хороший угол, видимо не одна я перед ЗАГСом подарки беру.

– Ну что ты, Эмма, я же говорила называть меня на «ты». Это совсем ни к чему.

А я просила называть меня Элей. Но кто меня слушает?

Отец вцепился в это «Эмма» клещами, игнорируя просьбы. Выбрали тебе чудное имечко для России-матушки, вот и носи. Как хочешь.

Хуже только моего брата звали.

Сводного.

Которого я в глаза не видела.

Эрик.

Сошлись два одиночества, которым приходится такое бремя таскать.

Ну, не Эдик, уже хорошо. Или плохо, я бы хоть рифму подобрала. Ещё не знакомы, но он меня уже бесит.

Ах, Эрик в команде какой-то играет, ах, Эрик такой самостоятельный. А отец на меня только смотрел.

Видишь, старше тебя на год пацан, а уже всего добился. А ты за стойкой администратора работаешь.

Уже не работаю. Нет, меня ждут после двух выходных, но какой в этом смысл? Пахала, чтобы оплачивать аренду за квартиру. Напополам с Сашей же. Одной мне не вытянуть, а стоит вернуться в дом к отцу – работать никто не даст.

Учиться, больше конкурсов, больше конференций.

А с животом, который скоро появится, сильно не побегаешь.

Разве что к уборной и обратно к холодильнику.

– И где мой сводный братец?

– Эмма!

Отца бесит это «братец», но не буду же я здорового парня называть «братик»? И «братом» тоже не буду, обойдётся. У меня была чудесная семья на двоих, а теперь ещё целый табор.

Два плюс два не так уж много, в математике.

В моей жизни – минус два и будет замечательно.

– Эрик опаздывает. Это у нас семейное, – София кокетничает так обворожительно, что я понимаю, почему отец повёлся. – Он где-то в пробке застрял. Должен скоро быть.

Я плохой человек.

Но желаю, чтобы этот Эрик не появлялся. У меня тогда будет шанс на его фоне выглядеть лучше. Ну платье помято, и на голове косички глупые, которые заплетала впопыхах.

Всё потому, что хорошие девочки не спят с кем попало. И не уходят из клуба под ручку с каким-то Белым. И, конечно же, вообще не ходят в такие места, где их могут снять.

Той ночью я хорошей девочкой не была.

И это, как скажет моё тело, было прекрасно.

И одноразово.

Что тоже прекрасно.

Не хочу сталкиваться с тем, чьё ДНК будет у моего ребёнка.

И вспоминать потом, что творила.

Как чужие руки скользили по телу, притягивая ближе. Как горячее дыхание касалось кожи, раскалённой до предела. Как матрас прогибался под нашим телом, реагируя на каждое движение.

И как…

Тпр, Эля, тормози. Кажется, София что-то долго рассказывала и ждёт от меня ответа. И это тот самый момент, когда простым кивком не отделаешься.

– Да, я…

– Правда? Ты меня так спасаешь, Эмма. Сущая прелесть, правда Давид? Я сейчас тогда скажу, что ты приедешь. Да?

– Да?

И на что я подписалась? Вот надо было мне возвращаться мыслями в чужую квартиру, где остро пахло пряностями, когда мы готовили в перерыве?

– Ты только что согласилась пропустить свадьбу, – отец ставит меня перед фактом, хмурясь. – Потому что организатор свадьбы заболел, некому впустить рабочих в дом.

– Я всё слышала, пап, – вру, но вот такая я. – Лучше, чтобы София расстроилась из-за свадьбы? Или я тихо мирно пропущу регистрацию.

– То, что тебе не нравится София, это…

– Да нравится мне она.

– Это не повод крутить носом!

Вот так, пытаюсь разрулить их же ошибку, а в итоге виновата я.

Ну а кто ещё?

Машу рукой на прощанье, направляясь в сторону дороги.

Опять такси ловить, переться загород. Решать всё с этой свадьбой и куда дурацкие цветы поставить.

Главное не разрыдаться по дороге.

Эрик вон, почти любимый папенькин сынок, опаздывает. Пять минут осталось, а его нет. Это ничего. А Эмма что-то не так сделала, так сразу плохая.

И неважно, что именно я вожусь с цветами и двигаю с рабочими арку правее, потому что дома ещё одна церемония будет.

И сотня людей.

Которых я знать не знаю.

Народ собирается, отца с Софией все ещё нет. А мне развлекать всех, потому что тамаду они тоже не заказывали. Зачем, когда у них совместный возраст к сотне подваливает?

Есть же Эля.

Настроение пробивает дно окончательно.

Нахожу укромное местечко, между цветов возле входа. Отец тут прячет заначку в виде пачки с эмблемой верблюда. Думает, что никто не знает. Я знаю, и ворую иногда. Воровала, теперь мне такого счастья нельзя.

Но зато могу передохнуть, потягивая лимонад с кубиками льда.

И едва не давлюсь, сжимая зубами трубочку.

Потому что нового гостя, который поздравляет приехавших молодоженов, я прекрасно знаю. И взлохмаченные волосы, и рисунки на шее. И эти ямочки на щеках, которые бесят.

А ещё знаю, что у него татуировки на бёдрах есть. И то, что у него ниже пояса – тоже прекрасно изучила.

Со всех ракурсов.

Господи, вот надо мне, чтобы этот Белый оказался сынком чьих-то знакомых отца? Мне же до конца жизни позор припоминать будут.

И кажется, мой ночной знакомый, тоже меня замечает.

Эрик

Две новости, как обычно, хорошая и плохая.

Хорошая – сегодня суббота. Плохая – у мамы свадьба с Давидом.

За углом возле ЗАГСа покупаю цветы невесте. А жениху давно заказал фирменную зажигалку с гравировкой, он хоть и скрывается, но я видел пару раз, тайком дымит.

И огниво у него дешевое, пластмассовое.

А он человек солидный, подарок оценит, наверное.

Такс.

Нюхаю розы, поправляю воротничок рубашки, шагаю за угол.

Начало июня, солнце нещадно палит, гости кучкуются в тени деревьев.

Без труда нахожу красавицу-маму в белом брючном костюме, она стоит возле забора. Рядом возвышается крупная фигура ее будущего мужа.

А ещё…

Взглядом натыкаюсь на каштановые волосы, они в растрёпанных косах блестят, легкое платье развевает теплый ветер.

Девушка щурится на солнце, стоит ко мне в профиль и что-то быстро говорит моей матери.

А я быстро сдаю назад, обратно за угол.

Значит, все понял правильно. Тогда, месяц назад, когда встретил ее в клубе.

Замечательно.

У меня к этой девочке с косичками назрел один важный вопрос.

Какого лешего она той ночью представилась Элей, если она Эмма?

Знал бы, не подошёл, прыгнул в тачку, и с ветерком домой.

А теперь. Как объяснять маме, что с дочерью ее мужа я уже познакомился. Близко. И мне знакомство понравилось. Очень.

Мы друг другу подходим, мы всю ночь до утра были рядом, за руку, готовили глинтвейн из виноградного сока, закрывались вдвоем в душе, вместе разглядывали мои татуировки, я распускал ее волосы и снова заплетал в кривые косички, и она смеялась, мы валялись и целовались, и ели апельсины, да мы с первого взгляда и до старости влипли.

Я так подумал тогда, внезапная мысль, простая и ясная – это мой человек.

И вот мой человек встаёт на носочки. Чмокает в щеку громилу Давида.

Мда.

Он же мне голову открутит теперь. За дочку-то.

И мама к нему присоединится. Муж всё-таки.

Но я же не знал, блин.

Когда на ухо Эле шептал, что собираюсь с ней сделать, не знал.

Эля отходит от парочки.

Или Эмма?

Идёт в мою сторону. То есть в сторону угла, за которым я так глупо топчусь.

Отхожу к кирпичной стене и закрываюсь букетом. На чудака похож, сквозь шипастые стебли наблюдаю за тонкой фигуркой.

Она ловит такси.

Я прикидываю, что теперь делать. До последнего надеялся, что мне тем майским утром все показалось, и фотка Давида с подписью «папа» на экране телефона моей Эли просто примерещилась, так бывает.

Мало ли. Вдруг, правда, сегодня увидел бы у ЗАГСа совсем другую девушку.

Размечтался, идиот.

Это она.

Мой паучок.

Она уезжает.

Любопытно, куда?

Спохватываюсь, и смотрю на часы. Удобнее перехватываю цветы и лечу к зданию.

– Эрик! – уже на подходе кричит мама, взглядом выцепив меня из толпы. – Я же сказала надеть белую рубашку! – понижает она громкость.

Но о боги.

На меня с интересом оглядываются ближайшие дамочки. Не умеет мама вовремя сократить децибелы, и звук накрывает окрестности в радиусе метра.

– Поздравляю, – целую ее в щеку, протягиваю цветы. Так же громко оповещаю незнакомых женщин, бросающих в нашу сторону взгляды. – Белая рубашка в стирке. Но есть вот эта цвета неба. Давид, поздравляю. С таким знаменательным днём…

На языке вертится напыщенная болтовня на тему, по типу той, что им через пять минут в ЗАГСе начнут втирать, про лодки любви, причал и море, но я себя обрываю.

Главное, чтобы маму не обижал, а такое лучше один на один говорить.

Он с искренней, счастливой улыбкой пожимает мою ладонь. Довольно крепко.

Он военный, помню. И отец Эммы-Элли, с которой мы месяц назад провели не менее знаменательную, чем сегодняшний день, ночь.

Вот это я встрял.

– Пойдёмте, там наша очередь, – он обнимает маму за талию, ведёт по ступенькам. – Эрик, а ты, может, – оглядывается на меня. – С подготовкой нам поможешь? Тебе, наверное, неинтересно про лодки любви слушать?

Изгибаю бровь. Мужик мысли мои читает или что?

Перед глазами моментально встаёт девичья фигура в моей кровати, и я торопливо, вдруг он все же телепат, киваю:

– Да-да, что делать?

– Давид, ты думаешь? – мама замирает на ступеньках, снизу вверх смотрит на своего авторитетного Давида.

– Почему нет? – он жмёт массивными плечами. – У нас организатор заболел. Рабочие подъедут, их впустят, но… мужской присмотр за ними желателен. Мало ли. Вдруг какой конфликт. Вот, ты дорогу помнишь?

– Конечно, я же маму подвозил, – с облегчением соглашаюсь, показываю Давиду пальцы, сложенные кольцом. – Всё в лучшем виде будет, идите, бракосочетайтесь.

– Эрик, – мама со смехом качает головой. – Давай сегодня без шуточек твоих.

– Да пусть, сегодня всё можно, – миролюбиво разрешает мне Давид и ведёт маму к дверям.

Спускаюсь вниз и прикидываю, как далеко распространяется его «всё».

Поцелуев с его дочерью это касается?

А я ведь не сдержусь, если столкнемся, и что делать?

Сворачиваю за угол, подхожу к брошенной возле киоска машине. Оглядываюсь по сторонам, высматриваю знакомое платье и косички.

Куда-то паучок поехала, но вернётся же. И мне лучше не отсвечивать. Займусь рабочими, а потом под шумок уеду.

До того, как она там появится.

Отличный план.

Которому не суждено сбыться.

По пути за город, аккурат на поселковой дороге, верная машина внезапно отказывается мне подчиняться, дымит капот.

Садится телефон.

Торчу на солнцепёке и покрываюсь пылью, время тикает, машины едут, моя рубашка цвета неба никого не волнует и не привлекает, зажатая в руке купюра тоже, и я плетусь по обочине.

Спустя час меня, злого, любезно подбирает кто-то из гостей, на красной иномарке с ленточками. Брать на буксир авто они отказываются, мол, тут недалеко уже, вот доедем, возьмём трос, а то сам понимаешь.

Не понимаю. У меня трос всегда с собой, но вчера, как назло, его взял Андрюха – у моего дома какой-то его кент сломался, и я скинул трос с балкона.

Белый, вечером завтра верну – мысленно передразниваю друга.

До вечера ещё надо дожить.

А то самый лучший день сегодня только у мамы и Давида.

Ворота дома открыты, в зелёном, в цветах саду вижу мамин белый костюм и поражаюсь: когда они успели?

Хотя, они же лимузин до ЗАГСа бронировали, а домой, значит, добирались на чьей-то машине.

– Поздравляю, – второй раз за утро говорю маме и озабоченно кошусь на Давида. – Я только с трассы съехал и из капота дым повалил, заглох, мне бы…

Взглядом натыкаюсь на дом, утопающий в зелени, и на вход, в закутке у которого, среди цветов, как в паутине, пристроилась со стаканом лимонада паучок.

Жадно смотрю на нее.

А она на меня.

Сглатываю.

До вечера точно не доживу.

Если ее не поцелую.

Глава 2

Эля

Это он.

Действительно он.

Тот самый парень, с которым я провела одну ночь. Ту, о которой никому не хочется рассказывать. Моя маленькая тайна, с множеством татуировок и длинными пальцами.

Белый, как его называли друзья, смотрит в ответ. Долго, пронзительно. Ни одного сомнения, что узнал. Так не смотрят на незнакомку. Мажут равнодушным взглядом, отворачиваются.

А он даже не моргает.

И я тоже.

Боюсь разорвать контакт, словно тогда всё рассыплется.

И все узнают, чем мы занимались.

Уходи, Белый, уходи.

Прошу мысленно, надеясь, что он ничего не станет спрашивать у отца или Софи.

А кто та девочка, с которой мы провели всю ночь. Целовались, пили виноградный сок, такие глупости обсуждали.

Некстати мелькает мысль, что имя своё он мне так и не сказал. Обещал утром, а всё завертелось. Не обычная неловкость, а осязаемая. А ещё и на завтрак с отцом опаздывала. Нельзя было пропускать знакомство со сводным братцем.

А Эрик так и не появился.

Оно и к лучшему.

В два глотка допиваю лимонад. Тот оседает неприятной кислинкой на языке. Поднимаюсь с места, желая сбежать. Провести всю свадьбу вдалеке от гостей. Но пока разбираюсь с официантами, Белого уже нигде нет.

И мне дышать легче.

– Поздравляю, – подлетаю к Софи, повторяя снова. А о чём ещё мне говорить с незнакомой женщиной? Она милая, конечно, но пара встреч не пропитают меня любовью к ней. – Как ваша регистрация?

– Всё хорошо, – отец кивает, рассматривая двор. – Ты хорошо постаралась, Эмма.

Похвала от отца уже что-то новое. Успели отпраздновать, пока ехали домой? Или это так хорошее настроение действует?

– Арку бы чуть правее, – а, вот привычные недочеты. У военных ведь всё под линеечку должно быть. – Но ты молодец, спасибо. Эрик собирался тебе помочь, но у него машина сломалась на дороге. Сейчас вернётся, и познакомитесь. Надо налаживать семейные связи.

– Конечно.

Стараюсь звучать радостно, но этой же радостью давлюсь.

У меня хватает с головой этих семейных связей.

Ещё одна образуется месяцев через восемь.

– А где закуски? – Софи крутит головой, отряхивает несуществующие пылинки с костюма. Волнуется. – Надо сказать, чтобы выносили.

– Я сейчас скажу, без проблем.

– Ну хватит уже, – отец мягко накрывает ладонь, не давая уйти к дому. – Это ведь праздник, Эмма, твой тоже. Отдохни, намаялась, небось, на своей подработке.

Отец труд в спортивном клубе не считает за работу. Блажь бунтующего подростка, который решил отдельно пожить. Ну не может дочь генерала-майора Одинцова работать простым администратором.

Не солидно как-то.

Глупость.

Я, по мнению папы, постоянно глупости творю. И это он ещё всего не знает. Не представляю, как ему сказать, что он скоро станет дедушкой.

– Твой Саша приехал.

Отец кивает ко входу, где топчется мой бывший парень. Отношение папы к нему колебалось от «неплохой парень» до «нашла с кем связываться». Но Саша из интеллигентной семьи, его мать – военный медик. Поэтому, чаше всего, отец называл его «прекрасной партией».

Да. Прекрасный бывший, который прекрасно изменил мне в нашей же квартире. За любимые простыни до сих пор обидно. Остальное уже утихло.

Только никто не знает, пока, что мы расстались. Иначе бы меня в тот момент же загнали обратно домой. Вот Эрик будет жить с нами, и ты не отставай. Так хоть отношениями получалось прикрыться.

И Саше жизнь продляется.

Потому что узнай папа за измену, парню не жить. Единственную дочь обижать нельзя никому, кроме него самого.

– Я пойду встречу его.

У Саши в руках букет роз – банальщина.

И полевые цветы для меня – приятно. Хотя запоздало.

– Привет, милая.

– Руки при себе, – обрубаю сразу. Не нужны мне его попытки начать всё заново. – Улыбаешься и машешь. Иначе я закачу истерику, а папа закатает тебя в асфальт.

И мне рядышком могилу организует. Потому что испорчу его светлый праздник своими выходками.

– Эмма, ты обижаешься, я понимаю.

– Обижаюсь я на то, что ты зовёшь меня Эммой. А за измену – я злая. И ничего не поменяется, Саш. Сыграй мою пару сегодня, а дальше разойдёмся, как в море корабли. Договорились?

– Конечно.

По взгляду парня понятно, что ничего мы не договорились. У него свои взгляды на мужскую измену. И мою реакцию он считает просто временной. Побешусь и прощу.

Ну пускай.

Мне не до его мнения сейчас.

Саша что-то говорит отцу и новоиспеченной мачехе. Банальные пожелания, и даже про корабль любви упоминает. А я кусаю язык, чтобы не добавить за айсберг и прочее.

Ловлю с подноса бокалы, где трескаются пузырьки. Раздаю собравшимся, улыбаюсь широко.

Хорошие девочки, Эмма, радуют своих отцов.

– Я просто хочу сказать, что очень за вас рада, – улыбаюсь так, что скулы сводят. Но по-другому не получается. – Будьте счастливы!

Банально, но с душой. Я ведь, правда, рада, что отец дальше двигается. Нашел себе замечательную Софи, и всё у них хорошо. Оба светятся, постоянно друг на друга смотрят.

Это мне с моей драмой в личной жизни просто завидно.

Месяц назад смеялась, что брошенка. Хорошо хоть без детей и брака за плечами.

Брака – нет и не предвидится.

А вот ребёнок – вполне возможно.

Если только не случится чудо. Пятнадцать тестов и два анализа у врачей ведь могу ошибаться, так?

Становиться мамой в девятнадцать явно не входило в мои планы.

Особенно от незнакомого парня.

Господи, у меня детские косички на голове, а я собираюсь такую же прическу ребёнку делать.

В двадцать, потому что день рождения через три недели, но не сильно ситуацию исправляет.

А кому-то в двадцать отцом становиться.

Против воли нахожу взглядом Белого. С растрёпанными черными волосами, в небесно-голубой рубашке. Воротник расстёгнут, показывает любимую татуировку на шее.

Странный рисунок, но парень мне объяснил значение. И я поняла. Мужчина и женщина, а между ними сантиметр. И они никогда не поцелуются.

А мы поцеловались.

И даже больше.

Кусаю губы, чтобы не спросить у отца, кто это такой. Лучше не знать. Пускай он остаётся в моей памяти мальчиком с татуировками, который заплетал мне косички.

Чем узнавать всё больше и больше.

Так сложнее будет из памяти вытравить.

– Я скоро вернусь.

Закуска с угрём вызывает ком в горле, поторапливая к ванной комнате.

В доме прохладно, кондиционеры работают вовсю. Снуют рабочие, некоторые гости. Церемония с клятвами будет через час, пока все собираются. А я взлетаю на второй этаж, ища свободную комнату.

Опускаю ладони под холодную воду, брызгаю на лицо. Бледная, а на щеках алые пятная. И макияж, сделанный в такси, не особо спасает.

Я похудела, потому что две недели меня полоскает. Никакой еды, только травяные чаи.

Упираюсь руками в умывальник, наклоняя голову. Медленно дышу, как советовали в интернете. Потихоньку успокаиваюсь, ненавидя свои гормоны.

Ручка двери дёргается, медленно опускаясь вниз.

– Занято!

– Думаю, для меня сделаешь исключение.

Встречаюсь в отражении взглядом с Белым. Слежу, как он поворачивает ключ, делает шаг ко мне. Отрезает от остального мира, пока я борюсь с головокружением.

Он слишком близко.

Дорогой парфюм щекочет рецепторы.

Нравится и раздражает одновременно.

Как и его обладатель.

– Думаю, нам стоит поговорить, паучок.

Эрик

– Привет, это у тебя машина сломалась? – спрашивает темноволосая женщина, чем-то неуловимо похожая на Элю. – Я Дина, сестра Давида. Так. Илья! – кричит она на весь сад, взмахом руки подзывает грузного лысого мужика, что пристроился в тени деревьев у стола с закусками. – Муж мой, – поясняет мне. – Сейчас съездим за твой машиной.

Она прикладывает ладонь козырьком ко лбу, щурится на ряд иномарок в цветных ленточках.

– Идём туда, – без промедлений хватает меня за руку, по тропинке, выложенной буро-серой брусчаткой резво тянет к автомобилям. – Ты Эрик, сын Софии?

– Да.

– Хоккеист?

– Да.

– И студент.

– Да.

Ее мои односложные ответы не смущают, а мне и сказать нечего, беседу поддерживать не могу, мыслями гуляю возле Эли.

Сколько мы друга на друга смотрели, пока она там на крыльце сидела, спятить можно.

Узнала. И думает, похоже, что я козел последний, не позвонил.

– Илья, это Эрик, Давид попросил ему с машиной помочь, – тараторит Дина и открывает дверь. – Садись скорей. Скоро церемония начнется, хочется же посмотреть на молодоженов, – она заливисто смеётся.

Веселья ее не разделяю, мрачно плюхаюсь на задние сиденья.

За руль садится такой же мрачный и молчаливый Илья, и на мое «здрасьте» кратко кивает.

Духота, расстёгиваю пару верхних пуговиц. Откидываюсь на спинку и тру лицо.

Эле, наверное, уже все сказали.

Я бы сам это сделал, я собирался позвонить, правда.

Так и объясню. И что телефон потерял в тот же день по-глупому, тоже расскажу.

И мы посмеемся.

Прикидываю ее лицо и сомневаюсь.

Нет, вряд ли ей это смешным покажется.

У нас родители сегодня поженились, тут, вообще, ничего веселого нет.

А я за этот месяц даже не выяснил толком ситуацию, у нас были игры, разные города, мы подбирались к первому месту…

– Смотри, Сашка приехал, – без умолку болтает Дина, давит кнопку и стекло, вжикая, опускается. – Сань, привет, опаздываешь! – кричит она парню с полевыми цветами в руках. – Эмма-то уже заждалась, давай беги к ней.

Сань?

Проезжаем мимо, я верчусь на сиденье.

В заднее стекло наблюдаю, как этот разодетый перец чешет к паучку.

Отлично.

– Что за Саня? – резко подаюсь вперед.

– …и тогда я подумала… – Дина обрывается на полуслове, смотрит на меня и морщит лоб. – Да Сашка, – поясняет. – Жених нашей Эммы. Красавица она у нас. Познакомились уже. Нет? Ничего, сейчас жить сюда переедешь, Давид говорил…

Мысленно сбавляю громкость, от этой тараторки отгораживаюсь.

Голова гудит.

Переезжать я не собирался, этот вопрос в воздухе висел, но теперь то уж точно, завтра же прикачу сюда со всеми чемоданами.

Медали все соберу и тоже сюда.

Саня, надо же.

И когда успел, они же расстались?

Едем-едем, я нервничаю, рвусь назад.

Время тянется жвачкой, жара невыносимая, даже ветер пропал, похоже, что скоро будет дождь, такой зной.

Дина и Илья берут машину на буксир.

Катим-катим обратно, я себя до такой степени накручиваю, что когда тормозим в саду – на пределе нахожусь, в крайней точке, чуть затронешь, и – парам-парам-пам, бдыщь!

– Премного благодарен, буду должен, обращайтесь, спасибо, – в волнении собираю все, что в голову идёт, и от помощников своих по саду пробираюсь к дому.

Ее вижу почти сразу, внутренним чутьем выцепляю из толпы, где гости и рабочие вперемешку.

Эля-Эмма с кем-то общается. С женщиной, не с Сашей – уже хорошо. Белые зубки кусают маленький бутерброд.

И на узком бледном лице проступают красные пятна.

Она кидает бутерброд в тарелку.

Держится за перила, поднимается на второй этаж.

Не теряя времени следом за ней иду к лестнице.

Кондиционеры приятно обдувают разгоряченную кожу, смотрю по сторонам, я в этот дом дальше холла не заходил.

Много места, света, на стенах висят какие-то металлические фиговины, наверняка дизайнерские штучки, не из дешёвых явно.

Все сильнее проникаюсь симпатией к Давиду. Хороший мужик, правильный, и дом построил, и деревья посадил, вот только дочь…

Его дочь вот за этой дверью.

Слышу кашель и шум воды, быстро дёргаю ручку.

Открыто

– Занято! – кричит она.

Останавливаюсь на пороге, на долю секунды ловлю в зеркале изумлённый взгляд.

– Думаю, для меня сделаешь исключение, – без приглашения шагаю к ней в ванную, в двери запираю замок. – Нам стоит поговорить, паучок.

Она хмурится в зеркало. И резко разворачивается ко мне.

– Думаешь? Так ты, вроде, один раз уже поговорил. Весь телефон мне оборвал, звонил и звонил, с утра до ночи.

– Слушай, – подхожу ближе, и она машинально отклоняется от меня на раковину. – Я хотел позвонить, – оправдываюсь. – Но телефон потерял. В тот же день. Клянусь. На тренировке… не знаю, где-то оставил, в раздевалке или в душе, не помню. Эль.

Она недоверчиво щурится на меня.

– Вот, смотри, – лезу в карман, показываю смартфон. – Видишь, это другой. Вот, – кошусь на ее приоткрытые губы, на вздымающуюся под платьем грудь. В голове на скорости проносятся кадры, обрывки, где мы с ней, и понимаю вдруг, как соскучился, не верю, что этот месяц как-то жил, тренировался, выигрывал, и всё без нее.

– Черт, – не сдерживаюсь, руками упираюсь в раковину по обеим сторонам от ее бедер, наклоняюсь к губам.

– Белый, отойди от меня, – вместо поцелуя получаю увесистый тычок в плечо. – Ты что думаешь, – она выскальзывает, отшатывается к стене. – Все так просто у тебя? Тебя месяц не было.

– Я же объяснил, – морщусь.

– А если бы мы на этой свадьбе не встретились? – она нервно одергивает платье. – Ты со стороны Софи?

– Я… – осекаюсь, смотрю на ее румянец. До чего красивая, блин. – Софи?

– Мой отец сегодня женился. На Софи. Ты к кому сюда пришел?

Молчу.

Что значит к кому?

– Тебе не сказали разве? – ерошу волосы.

Поверить не могу, какой подарок. Она до сих пор не знает кто я, серьезно?

– О чем не сказали? – Эля идёт к двери, нервно поворачивает ключ.

– Ни о чем. Так, – нагоняю ее, обнимаю за талию, вместе с ней шагаю в коридор.

– Белый, – Эля дёргается.

Улыбаюсь ей в затылок, ещё крепче обнимаю.

Это просто отлично.

Сначала она меня простит.

А потом уже узнает о нашей проблеме.

И тогда мы вместе решим, что делать.