– Он добился-таки власти. Помолвка с графиней Арахнай возвысила этого ублюдка на политической арене, дав возможность баллотироваться в состав Палаты Лордов в качестве официального представителя диаспоры дроу Анталамории, – выплюнула куртизанка, раздраженно стукнув затылком об стену «Розовой розы».

– А у нас в парламенте теперь предусмотрены места для вуду? – присвистнула я.

– Ах, точно, ты же еще не знаешь, – Полли отлипла от стены, стряхнув с меховой накидки штукатурку. – Императрица объявила-таки свободу вероисповедания. Теперь даже зангаоские монахи у нас не преступники, а привилегированные подданные.

Пока мы отсиживались в трущобах, в цивилизованном мире сменилась эпоха.

– И еще, – куртизанка презрительно сплюнула в снег. – Этого мой клиент прямо не сказал, но я догадалась по оговоркам. Кажется, твой ненаглядный гангстер снюхался с тайной полицией. Вроде как они закрывают глаза на его богатый послужной список, а он в ответном целовании задниц оказывает им всяческое содействие в борьбе со Свидетелями Еноха. Так что на вашем месте я бы поискала иные способы добычи материалов для автоматона.

Ночная бабочка смерила меня надменным взглядом густо подведенных глаз и скрылась в борделе, оставив меня медленно превращаться в сугроб снаружи и изнутри. Теш продался тайной полиции? Какие еще ценные услуги он может им оказать, добиваясь политических свобод для своего народа и своей религии? Сдать беглого медиума-эмпата?

В убежище Мэй лишь подтвердил слова Шпильки.

– Империя во избежание бунтов опасается карать своих подданных самостоятельно. Даже таких экстремистов, как Свидетелей Еноха. Поэтому и нанимает преступников, на которых будет очень удобно переложить ответственность, – инквизитор пятерней зачесал волосы, и залпом опрокинул в себя остатки коньяка в стакане. – Черт возьми, да даже против Лиги сражается не жандармами, а законами. Уже готовятся указы о сокращении полномочий Императрицы и расширении полномочий Палаты Общин. Это позволит снизить уровень социальной напряженности и заглушить антиимпериалистические настроения.

Резонно. Хотя на месте правительства я все равно поостереглась бы вводить гангстеров в парламент, но кому там сдалось мое ценное мнение.

Касаемо фотографий пост-мортем решено было пока придерживаться имеющегося плана. Разумеется, присутствие на свадьбе, кишащей бобби, отныне исключалось. Но хунган был нашей единственной надеждой на получение необходимого для автоматона астрального инвентаря, поэтому у нас не было иного выбора, кроме как искать иные пути для связи с ним.

Честно признаться, морально я теперь даже была готова к его предательству. Слишком уж крупные пошли ставки. Слишком уж сильно я изгваздалась в дерьме революции, чтобы умозрительные привязанности продолжали что-то значить.

Но беда пришла, откуда не ждали.

– Уходим. Сейчас же!

Грохот входной двери, вновь напомнивший о бомбежке, заставил неловко подскочить, опрокидывая чашку, разливая кофе по столу. Но вид появившегося на пороге кухни инквизитора живо напомнил о правилах эвакуации. Заткнув рвущиеся наружу вопросы, я пулей метнулась наверх.

Закрепила прямо поверх джинсового фабричного комбинезона мехаскелет, сверху натянула пацанский костюм, так до конца и не выветрившийся после прогулок по столичным катакомбам. Накинула недавно приобретенный утепленный безразмерный плащ-спецовку, скатилась обратно в кухню и покидала в рюкзак оставшиеся консервы. Заткнула за пазуху собранный на досуге пружинный штык и уже через пять минут стояла в коридоре в полной боевой готовности.

Ли Мэй уже ждал меня, забрав все свои немногочисленные пожитки из каминной комнаты. Внимательно оглядел меня, кивнул своим мыслям и чеканным шагом покинул убежище. Я выключила свет и последовала за ним. И даже не удивилась, когда мы вновь спустились в канализацию.

– Что случилось? – стараясь не выдать дрожь в голосе, потребовала я ответов.

Мэй уходил на встречу со Шпилькой, чтобы узнать о результатах связи с Тешем. Что могло пойти не так?

– Ллос загребла Полли, – с зангаоским смирением коротко сообщил Мэй.

Кулак в кастете мехаскелета врезался в стену. Я выматерилась и рявкнула, не сомневаясь в положительном ответе.

– Из-за Теша?!

Убью ублюдка!

– Из-за тебя.

Все садистские мысли выбило из головы, как зубы на боксерском ринге.

– Тебя вычислили, – буднично продолжил Мэй, приглушая яркость керосинки. – Ллос нашла на фабрике оружейный протез ноги, отпечаток ауры с которого совпал со следом воздействия на Пикинджилле.

Огнестрельный протез, который я делала для Барти? Я… я забыла его забрать! И Шпилька теперь из-за меня в плену тайной полиции? У меня поджалась задница и перехватило дыхание, вовсе не от вонючих испарений. На миг возникло отчетливое желание заземлиться. А потом меня вжало во влажный флис шинели.

Точно. Ли Мэю было в пятьдесят раз хуже, когда он узнал, кто пострадал из-за него. И ничего, жив-здоров, потихоньку мстит тем, кто разрушил его мир. А я что? Всего-то навела на «подругу с натяжкой» тайную полицию? Ну так вызволю ее из лап Бюро и забуду об этом, как о страшном сне. В самом деле, не стану же я осчастливливать бобби таким подарком, как самостоятельное заземление.

Значит, успокаиваемся, и прекращаем лететь поперед паровоза. Хватит, налеталась уже, рожденная ползать. Я сжала кулаки, скрывая задрожавшие пальцы, отстранилась и твердо вопросила:

– Каковы наши действия?

– Постараться первыми добраться до Буревестника, – устало потер переносицу Мэй. – Без него операция обречена на провал.

Откровение о том, что операция еще не до конца провалена, как и извечное непрошибаемое спокойствие инквизитора, вселили толику уверенности.

– А остальные? – уточнила я, вынимая пружинный штык, и пошла в тоннель, ведущий к предполагаемому убежищу контрабандиста.

– Пока в безопасности, – отстраненно ответил Мэй, доставая «Уэбли» на изготовку и прикрывая мне спину. – Полли знает Евангелин и Цадока, но эта информация не поможет бобби найти их в похоронном бюро близнецов. Ведь Полли не знакома с Денисом и Дастином.

Славно, что пару дней назад дед решил лично проконтролировать проводимую мной корректировку автоматона и ушел к остальной команде. Его рана еще до конца не зажила, но передвигаться самостоятельно гном уже может.

– А как же информация о Лиге антиимпериалистов? – я поджала губы. – Шпилька связной, у нее в голове вся система оппозиции.

– Которую ей регулярно блокируют.

Я поджала губы, но не стала уточнять, откуда в трущобах специалист по парапсихологии. Мне теперь тоже лучше не знать всего. Ведь шансы того, что мне однажды фатально не повезет, теперь гораздо выше. Но зарубку на память оставила.

Из соседнего тоннеля донесся булькающий кашель.

– Побереги пули, – посоветовала я Мэю и шагнула за угол.

Палец твердо лежал на спусковом крючке, активирующем пружину, выталкивающую из трубки лезвие кухонного ножа. Но тело, купающееся в нечистотах, не обратило на нас никакого внимания, занятое ковырянием в зловонной жиже. Даже знать не хочу, что он там ищет. Мы по стенке обошли аборигена и поспешили дальше.

– Как мы будем ее вызволять? – задала я, наконец, мучивший меня с самого начала вопрос.

Поршень мне в выхлоп, во что я превратилась?! Собираюсь рисковать своей жизнью ради ночной бабочки? Даже если она мне почти что друг? А я ведь так гордилась отсутствием у себя опасной самоотверженности!

Ведь раньше я всегда сбегала. Из приюта, с войны, от Теша… что изменилось? Почему вдруг я почувствовала в себе силы противостоять дерьму, которое подбрасывала мне судьба, а не просто избегать его?

Я покосилась на моего самого проблемного пациента, перевернувшего весь мой мир с ног на голову. Готова поспорить, что это его пагубное святое влияние!

– Предполагаю, с помощью теургии, – Мэй ничем не выдал своего удивления моим внезапным героизмом, за что я была ему благодарна. Только в чернильных глазах мелькнуло возросшее уважение. – Подробности будут только после встречи с остальными.

Я кивнула, понимая, что на данный момент ничего более конкретного родить не удастся. Но украдкой задумалась, как было бы славно протащить в застенки Бюро общественной безопасности мехаскелет.

По катакомбам мы ползали полдня, планомерно их зачищая от особо агрессивного отребья, и проверяя все попадающиеся на пути убежища контрабандистов. Рискованно, учитывая, что к вечеру меня уже официально объявили в розыск, и вскоре во всей Нижней Тагарте должны были начаться облавы. Но выбора у нас не было, мы вынуждены были отыскать Барти.

Пару раз я видела расклеенные на стенах листовки с моим вполне узнаваемым лицом и особыми приметами в числе рыжих вьющихся волос, обсценного лексикона и тяги к убийству скальпелями. Надпись над моей нарисованной головой льстила причислением меня к террористам с припиской «вооружена и очень опасна». Я осклабилась на манер Теша и сдернула на оси верченую бумажку.

Когда капитана воздушных пиратов не оказалось в четвертом возможном убежище, я занервничала, но тут же приказала себе успокоиться. Бартоломью Буревестник, в отличие от меня, матерый вояка и скрывается от бобби не менее успешно, чем я. Скорее всего новость о пленении Шпильки просто уже дошла до него, и он успел залечь на дно.

Моя догадка подтвердилась спустя еще пару часов блуждания по канализации, в седьмом по счету убежище. Точнее, еще на подходе к нему. У очередной вертикальной лестницы, ведущей к люку наружу, стояли двое молодчиков в синих кожаных плащах военно-воздушных сил Анталамории.

Револьверы из набедренной кобуры вылетели с профессиональной скоростью, уставившись дулами нам точно в лоб. Я послушно замерла, с удивлением скосив глаза на «Уэбли», молниеносно появившийся рядом с моим виском. Впрочем, чему удивляться, Мэй ведь был капитаном спецназа.

– Гаечка? – недоверчиво вопросил один из молодчиков, стягивая на шею гогглы-пировидиконы.

Я заметила тускло сверкающий в свете керосинки металлический нос бородача и, облегченно фыркнув, положила ладонь на руку инквизитора, опуская его револьвер.

– Здравия желаю, командир, – козырнула я бывшему сослуживцу, под началом которого ходила пару месяцев до встречи с Барти. – Что, думал, я уже пускаю слюни на зубодробительном допросе бобби?

Болезненный вдох сквозь зубы за моей спиной запоздало вынудил прикусить язык. Идиотка, какое право я имею так жестоко шутить в присутствии человека, который ради меня рисковал своей жизнью? Но пиратам шутка пришлась по вкусу.

– А не переоцениваем ли мы нашу тайную полицию, раз они даже тебя изловить не могут? – щербато оскалился командир.

Но у меня настроение веселиться пропало напрочь. Я скрипнула зубами, приблизилась на шаг к молодчикам и тихо, но крайне членораздельно пояснила.

– Я смогла добраться до вас только благодаря магистру Хелстрему, парни.

Пираты посерьезнели, кинув оценивающий взгляд на инквизитора, и командир приглашающе махнул на лестницу.

– Генри, чертовка, ты жива! – меня стиснуло в крепких объятиях, едва я вылезла из люка в подвале здания квартала Иммигрантов. Висок защекотало усами капитана воздушных пиратов, и я отстранилась, на автомате оглядывая его на предмет новых лишних отверстий.

Но с последней нашей встречи пару недель назад, после операции мастера Дедерика, Барти не изменился. Такой же долговязый, сутуловатый, в синем кожаном плаще, цилиндре и болтающихся на шее гогглах. С механической ногой, ржаво-рыжими усами хэндлбар и хитрым прищуром глаз с морщинками-лучиками в уголках, как у Ли Мэя.

Убедившись в целостности человека, заменившего мне и отца и мать, судорожно вздохнула, только сейчас осознав, как боялась опоздать, не успеть предупредить, проиграть тайной полиции… Стиснула его в объятиях до хруста ребер и с упоением вдохнула вонь пороха, машинного масла и касторки. Между ног у меня закрутился серо-полосатый Пират.

– Магистр Хелстрем! – с искренней радостью в голосе воскликнул Барти, увидев поднявшегося Ли Мэя. Отпускать меня он не торопился, не стесняясь меня тискать. А я и не возражала. – Полагаю, я должен выразить вам свою благодарность. Доставила вам Гаечка проблем.

Я подняла возмущенный взгляд на контрабандиста, но тут же стыдливо покосилась на инквизитора. Я исправлю все, что произошло по моей вине, обещаю!

Инквизитор глядел на нашу скульптурную композицию с каким-то неподдающимся расшифровке выражением. Что-то среднее между растроганностью и… завистью. Фыркнув, я протянула ему руку. Он послушно шагнул ближе, положив ладони мне на плечи и невозмутимо, с бархатистой хрипотцой, ответил:

– Для меня Анри не создает проблемы, а ставит задачи, решение которых позволяет мне стать лучшей версией себя.

– Мэй! – ошарашенная его внезапной откровенностью пискнула я, смущенно отпрыгивая прочь.

У нас вообще-то на повестке розыск моей бедовой персоны, вызволение Шпильки из плена бобби и непонятно-как-теперь-осуществимая связь с Тешем! А он что творит? Сватовство тут устроил? И вообще, кто бы говорил про лучшие версии! Сам меня такой же сделал!

Окончательно меня выбил из колеи хитрый прищур Барти и протянутая им инквизитору для пожатия рука. Я уже собиралась было высказать этим двоим позерам все, что думаю об их безответственности… как вдруг поняла, что эта неловкая, почти семейная сцена волшебным образом избавила меня от сковывающей все это время паники. Как будто исчезла лапа, держащая меня за горло, мешающая дышать.

– Чем я могу помочь? – отметив мой приход в чувство, посерьезнел Барти.

– Создать отвлекающий маневр, – тоже как ни в чем ни бывало продолжил Мэй. – Бобби должны хоть ненадолго поверить, что Анри нет в городе.

– Пустить ложный слух? – засомневалась я.

– Зачем пускать слухи, когда можно пускать дирижабли? – философски вопросил Барти. Я закатила глаза на эту тягу к драматизму, но Мэй вдруг поддержал Буревестника.

– Дирижабль, на котором Гаечка якобы покинула столицу, – задумчиво протянул он, а я опять возвела глаза к трещинам на потолке. Я с самого начала знала, что эти двое найдут общий язык! – Для достоверности угнанный самим Бартоломью Буревестником, связь которого с подпольным мехадоком уже известна тайной полиции.

– Безусловно, – самодовольно подкрутил усы Барти, а я не поверила ушам.

– Ни за что! – взвилась я. – Я не позволю тебе так подставляться ради меня!

– Даже не собирался, мое сокровище, – оскалил стальную вставную челюсть пират. Заложил руки за спину и смерил подвал широкими шагами. – Угоню «Пустельгу», он самый быстрый из пассажирских цеппелинов. Догоню любой рейсовый цеппелин, идущий в край географии. Пересажу в «Пустельгу» с него пассажиров и на полном ходу продолжу рейс, по которому они летели. В какой-то момент подскочат мои ребята на «Буревестнике» и заберут меня, оставив на «Пустельге» вместо капитана подсадного купленного человечка.

– Бюро, догнав и оцепив «Пустельгу», проведет обыск, – подхватил мысль Мэй, а мне осталось лишь признать, что я слишком тормознута для шпионских игр. Даже для «подкидного дурака», которого сейчас разыгрывают пират и инквизитор. – Не найдут ни Гаечку, ни Бартоломью Буревестника. Зато обнаружат пассажиров, летящих в пункт назначения согласно рейсу, просто на другом дирижабле и опережая расписание. Максимум, что они смогут, это стрясти штраф за несанкционированную замену дирижабля и превышение скорости. Зато, учитывая скорость «Пустельги» и цеппелинов бобби, у нас будет фора в… неделю?

– Дней пять, – прикинул Барти, останавливаясь. – Когда начинать?

– Не раньше, чем мы поймем, как теперь без помощи Полли связаться с бароном Субботой, – задумчиво поскреб гладко выбритую щеку Мэй.

Шестеренки в моем мозгу не иначе как под выбросом адреналина в экстренной ситуации заскрипели активнее. Если среди живых людей надежных союзников у нас больше не осталось, не значит ли это, что пришло время обратиться к мертвым?

– Теш – хунган, – выдала я «озарение». К чести мужчин, на их лицах не дрогнул ни один мускул под впечатлением от моих умственных способностей. Но все же я поспешила пояснить. – Он общается с лоа. Может Дастин пошлет к нему какого-нибудь духа с сообщением?

– Церковью спиритуалистам разрешен исключительно вызов духов для общения с ними. Управление и контроль над ними уже причисляется к некромантии, – с упреком в чернильных глазах шмякнул меня с небес на землю инквизитор.

Ой, подумаешь! Я в эзотерических школах не училась, могу и не знать элементарных вещей. И вообще, у меня из знакомых спиритуалистов один Теш, а этого психопата никакие некромантские запреты не останавливали. Я уже собиралась было надуться, как воздушный шарик, но Мэй вдруг задумался.

– Хотя что-то в твоей идее с духами есть.

Взгляд его знакомо остекленел, сигнализируя об уходе инквизитора в дебри памяти. Он неспешно достал и раскурил сигарету, отстукивая металлическими пальцами левой руки какой-то марш на крышке серебряного портсигара. При виде последнего взгляд Барти стал каким-то совсем уж паскудным. Ну да, мои изделия он еще на Третьей опиумной научился отличать. Я в ответ на его многозначительно дерганье усами только глаза закатила.

– Эктоплазма может связываться с эндоплазмой во снах, – наконец, вернулся из размышлений Мэй. – Потому что сон близок к трансу, во время которого эндоплазма отделяется от живого тела и полноценной астральной проекцией путешествует по загробному миру. Но для этого нужен дух, который был знаком с бароном Субботой.

На душе стало паршиво. С позиции новой меня то мое решение оставить ребенка на опыты психопату-экспериментатору стало казаться еще гаже.

– Такой есть, – без особого энтузиазма призналась я. – Есть даже предмет для его вызова, но я не знаю точно, где он сейчас.

Скорее всего, Теш так и оставил часы маленького лорда Каспериана в «Виновнице». Но, не имея тому подтверждения, я бы не рискнула вламываться в штаб «Калаверы», откуда я, согласно распущенному их лидером слуху, предательски сбежала.

– Не проблема для ангельского провидения, – беспечно отмахнулся Мэй и обернулся к терпеливо ожидающему окончания нашего разговора Барти. – Тогда ждите моего сигнала, капитан Буревестник. И запускайте отвлекающий маневр.

– Так точно, магистр Хелстрем, – шутливо козырнул воздушный пират. – Мои люди проводят вас. Не позволю вам шататься по катакомбам сверх необходимого.

А в похоронном бюро нас ожидал сюрприз. На бальзамировочном, ныне пустующем столе, стояли часы в ладонь высотой с белым циферблатом и маленьким позолоченным маятником, около которых статуэткой застыл Джек Потрошитель.

– Доставлено обычным почтальоном без обратного адреса, – сведя бровки домиком, отрапортовала Евангелин, стоило нам переступить порог холла. – Я провела диагностику, никакой астральной активности. Ловушкой это быть не может, но если это чей-то сигнал, то я не могу его расшифровать.

– Это часы Эрика, – я обескуражено обернулась к Мэю, которому успела пересказать всю нашу бурную историю знакомства с призраком из дагерротипа.

– Откуда барон Суббота знает об этом месте? – рука инквизитора против воли дернулась к револьверу в набедренной кобуре. – И если он о нем знает, то почему прислал часы, а не связного?

Я скрипнула зубами и нацепила увеличительные гогглы. Ничего не понятно, но очень интересно. Рискуя остаться без руки, согнала зашипевшего черного кота. Поковыряв отмычкой подставку часов, открыла потайной ящичек. Так и есть, записка. От содержания которой у меня натурально глаза на лоб полезли.

«Ему нужна твоя помощь». Единственный логичный вариант автора записки, пришедший мне в голову, показался абсолютным бредом. Но иного быть не может.

– Ева, что ты знаешь о графине Арахнай? – интонация у меня получилась замогильная, точь-в-точь как у инквизитора.

– С недавних пор невеста Тадеуша Шабата? – задумчиво надула губки бантиком блондинистая дамочка. Я кивнула. – Дочь маркграфа Арахная, нувориша, алмазного магната и бадавийки. По слухам гаруспик, но весьма посредственная.

Я присвистнула. Посредственный гаруспик, который по внутренностям жертвенных животных смог прочитать, что, когда и где нам необходимо? Ну-ну, тогда я дерьмовый мехадок. Стоит отдать должное матушке Теша. Или ее шпионской сети. Или духам-лоа, нашептывающим ей чужие тайны. Как бы то ни было, но с такой партией ее сыночек возвысит диаспору вуду, эмигрировавших в Анталаморию. Что укрепит позиции дроу в чужой стране.

Да, я в невестках такой возможности дать бы не смогла. И, да, я знаю, что заземлять себя браком с психопатом в мои планы никогда не входило. Но, поршень ей в выхлоп, я уже терпеть не могу эту идеальную во всех отношениях выскочку!

Любопытно, откуда она вообще обо мне знает? Не думаю, что Теш поделился с ней историями всех своих похождений. И какие у нее мотивы?

– Эта посылка от нее, – скрипнула я зубами, подхватила часы и спустилась в зал призывов с круглым столом посередине. – Где мастер Дедерик?

– Отдыхает на втором этаже. Мы ему еще не сообщали о пленении Полли и твоем розыске.

Правильно, ни к чему ему сейчас лишние волнения. Мэй тоже кивнул и крикнул в соседний холодильный зал, где братья облагораживали очередной труп.

– Денис, Дастин, организуйте спиритический сеанс. Срочно!

– Кого вызываем? – тут же высунулась лохматая голова Дениса.

– Нас после этого тоже загребут, как вашу потаскуху? – набычился Дастин.

Не перестаю удивляться, как эти двое ухитрились оказаться близнецами. Дастину следовало быть братом Винсента, такой же ригидный параноик. Впрочем, на месте Дениса я бы поостереглась с такой готовностью кидаться на амбразуры.

– Вызываем духа, который потом во сне навестит барона Субботу. Не знаю, я не гаруспик, – невозмутимо ответил каждому Мэй, забрал у меня часы и поместил в пентаграмму призыва на столе, поражая меня своим терпением.

Денис азартно потер ладони и направился включать лампы «черного света», уворачивая керосинки. Дастин досадливо цокнул языком и лениво отлип от косяка, принимаясь мелом чертить сигилы вокруг пентаграммы на столе. Я, согласно наводящим вопросам недовольного спиритуалиста, рассказывала об Эрике. По полу бесновато, предчувствуя близящийся ритуал, носился Потрошитель.

Медиумом был Денис, потому что свою принадлежность к экстрасенсам я по-прежнему скрывала. К тому же со мной Эрику предстояло общаться. Дух лордика меня, конечно, не вспомнит, ведь с нашей последней встречи прошло больше трех месяцев. А столько хранить новую информацию не способна ни одна эктоплазма. Но зато я помню, как с ним общаться.

За стол на стулья с потертыми бархатными спинками и сиденьями мы сели впятером, распределившись по углам пентаграммы. Меня усадили напротив близнецов, между инквизитором и теургессой. Я поправила эксклюзивные длинные рукава джинсового комбинезона с вырезанными отверстиями для больших пальцев, которые придумала, чтобы прятать татуировки, и мы взялись за руки.

Я украдкой улыбнулась, почувствовав знакомую крепкую, мозолистую ладонь. И закрыла глаза, с досадой заметив взгляд Евы, мельком мазнувшего по моим оголенным пальчикам в руке Ли Мэя.

– Теперь понятно, как ты добыла чертежи на балу в день Всех Святых, – торжественным шепотом заключила теургесса, несомненно, сопоставив мои способности с прошлой тягой к ношению перчаток.

– Больше так не смогу, – веско отбрила я, красноречиво пошевелив пальцами.

Не зря. Судя по разочарованному сопению, Свидетельница Еноха уже начала строить насчет меня какие-то планы.

Дастин речитативом затянул какую-то мрачную молитву на древнеенохианском. В ультрафиолете центр пентаграммы начал наливаться потусторонним бело-голубым светом, отблеск которого был виден даже через закрытые веки. Когда свечение сместилось, спиритуалист скомандовал открыть глаза.

Денис на фоне нас светился, как дирижабль на параде. Так же, как я на экзорцизме, когда была одержима Башней Бенни. Дроу-квартерон недоуменно оглядел окружающую его обстановку, а потом остановился наивным взглядом на мне и вдруг счастливо рассмеялся.

– Генри! Я соскучился!

Взгляды всех присутствующих, как по команде, обернулись ко мне. А я вытаращилась на, несомненно, маленького лорда Каспериана в теле медиума.

– Ты помнишь меня?!

Кажется, я его оскорбила. Точно, я уже и забыла, какой обидчивый этот детеныш аристократов.

– Конечно! – голосом Дениса воскликнул Эрик, а у меня защипало в носу и в глазах. – Ты же нашла меня. И потом вы с другом, лордом Тешем, помогли мне найти сестренку и семью. Было бы недостойно чести лорда забыть вашу неоценимую услугу. Спасибо вам!

И Эрик звучно долбанулся лбом в столешницу, кланяясь мне. Должно быть, еще не до конца освоился с телом в три раза больше собственного.

– Барон Суббота твой друг?!

Я поджала губы. Не думала, что Эрик меня вспомнит, а потому не предположила, что он с детской непосредственностью сдаст меня с потрохами.

– Ты говорила, что приглашена на свадьбу барона Субботы, потому что вы партнеры, – прошипел Дастин, оскалив светящиеся в ультрафиолете клыки.

– Так и было, – в первые годы после войны, когда я сидела на седативных. – Информация о моей недолгой принадлежности к «Калавере» к делу не относилась.

А, может, зря я так скрытничала? Вон как у парня глаза загорелись! Не иначе как присоединение к мафии – его несбыточная мечта. Кретин. Нашел, к чему стремиться. Огорошить его, что ли, новостью, что я знаю Теша гораздо ближе, чем он может себе представить? И даже могу замолвить за него словечко? Может, хотя бы тогда спиритуалист перестанет подвергать сомнению любое мое слово?

Левую руку до плеча вдруг прошило дрожью, как молнией. Я покосилась на инквизитора, слегка поглаживающего большим пальцем переплетение венок на внутренней стороне моего запястья. И медленно, но верно покраснела до корней волос, мысленно возблагодарив царящую в зале темень.

Мэй, обманчиво-расслабленный, ловил кажущимся рассеянным взглядом каждое движение Эрика и даже не смотрел на меня. Но я, сидящая справа от него, видела его здоровую половину лица. И кривую ироничную улыбку на ней. В которой было столько обещания, что мне немедленно захотелось сбежать куда подальше и притиснуться к нему поближе.

И когда только успел так хорошо меня изучить, шпион отцентрифуженный! Как понял, о чем, точнее, о ком я только что подумала? Если бы я не знала, что такое в принципе невозможно, решила бы, что с помощью татуировок он забрал себе часть моих способностей.

– Эрик, прости, что бросила тебя, – вернулась я в реальность и задала, наконец, давно мучивший меня вопрос. – Теш не обижал тебя?

– Напротив, он отпустил меня к семье в тот же день! – маленький лорд Каспериан аристократично всплеснул руками медиума. Значит, неспроста он мне тогда приснился. Вместо суженного, ага. – Назвал только странно. Фантомом, вот!

– Фантом? – я озадаченно оглядела присутствующих, но все эти светила эзотерики и оккультизма только плечами пожали.

– Новый вид эктоплазмы? – с сомнением и извечным подозрением ко всему новому протянул спиритуалист. – Разумный, обучаемый и способный взаимодействовать с материальными объектами?

– Это революция в экстрасенсорике, – фанатично блеснула голубыми глазами теургесса. А я подумала, что хотела бы оказаться где угодно, только не в Тагарте, когда в ней гаруспики, хунганы, мамбо и зангаоские монахи схлестнутся со спиритуалистами, гоэтами и теургами из Свидетелей Еноха.

– И проблемы с автоматоном, – веско заметил Мэй. Славно, что хоть у одного из нас внимание сосредоточено на деле. – Если автоматоны будут обучаемыми, сохранится ли возможность ими командовать?

– Это уже пусть ученые Контрема разбираются, – лениво отмахнулся Дастин и повернулся ко мне. – Наша задача – добыть фотографии пост-мортем.

– Эрик, – я с надеждой взглянула в фисташковые глаза Дениса. – Ты можешь встретиться с душой Теша, когда он спит?

– Конечно, перьевой лорд учит нас путешествовать по снам, – с готовностью закивал Эрик, а мы вновь недоуменно переглянулись. Что еще за перьевой лорд? Кто-то в астрале открыл школу эзотерики для мертвых? Так, не отвлекаюсь!

– Тогда не мог бы ты передать ему послание, пожалуйста. Нам нужна фотография, как твоя, помнишь? Спроси у него, какова цена такой фотографии и как мы можем ее получить.

Эрик снова закивал и даже дернулся было… наверно в астрал. Но тело медиума держит лучше любых ловушек. Мэй кивнул Дастину и тот парой слов и жестов отпустил фантома. Я разорвала круг и с наслаждением стекла по стулу. Многовато энергии тратится на подобные развлечения. Однако спиритические сеансы всегда такие познавательные? Или этот особенный, потому что впервые проводится с фантомом, способным запоминать информацию?

Сквозь полуприкрытые веки забрезжил тусклый, мягкий свет керосинки. В подвальном зале сразу стало уютнее. Я подтянула ноги к груди, обняв колени, свернулась калачиком и поерзала, устраиваясь поудобнее на потертом бархате стула.

Мэй и Ева принялись обсуждать последствия вселения фантома в робота, но конструктивный диалог быстро перерос в перепалку бывших супругов. Денис заплетающимся языком попытался было поделиться своим ценным мнением, но Дастин, стерев со стола сигилы, за шкирку потащил брата умываться святой водой. Да, меня тоже инквизитор ею кропил после экзорцизма…

Очнулась я от ощущения невесомости. Вдали, на церкви при кладбище, бил колокол. В нос, уткнувшийся в ложбинку ключицы, забивался аромат кофе и сигарет. Ухо щекотало жесткими смоляными прядями. Я обвила руками шею инквизитора, прижимаясь теснее. Ладонями, лбом, щекой, губами… и как я двадцать три года жила без этих прикосновений?

Правильный ответ – дерьмово. Зато сейчас, находясь в розыске, в бегах, ночуя в похоронном бюро через два этажа от трупов, я чувствую себя живее, чем когда бы то ни было.

– Анри, ты полетишь со мной в Контрем? – вдруг тихо спросил Мэй, вызвав толпу мурашек вдоль позвоночника.

На самом деле, конфедерацией мы оба не грезим. И в страну-утопию, в отличие от Барти, не верим. Я предполагаю, что нас там ждет со статусом создателей автоматона. В лучшем случае постоянные подковерные войны за патент и акции с дорвавшимися до власти бывшими беглыми каторжниками. В худшем – регулярные покушения на жизнь. К тому же народ там лицемерный и не в меру пафосный, а Мэй не выносит фальшь.