Тайны тёмной цитадели. Том 2

– Аллах, что они с тобой сделали, Максимка! – В трудных ситуациях, когда происходящее превосходило самый страшный фильм ужасов, ставшая атеисткой воительница вспоминала о Боге, в вере к которому была когда-то воспитана. Вот и сейчас, обхватив руками щеки, она стояла, раскачиваясь из стороны в сторону, и тихонько не то всхлипывала, не то подвывала. Олегу захотелось утешить арабку, провести рукой по черным волосам, сказать, что все будет хорошо. В его душе всколыхнулась нежность.

– Нечего с ним разговаривать, от прежнего Макса в этом чудовище не осталось ничего. Он вас даже не помнит, – голос резкий, с визгливыми нотами очень напомнил Олегу Лейлу, жену Макара. Расталкивая друзей, к нему пробиралась брюнетка. В отличие от остальных, она прекрасно видела в колдовской темноте и злобно сверлила вампира карими глазами. Раздражение накрыло Олега с головой, заставив задохнуться. Светлая уперла руки в бока и часто, глубоко дышала. «Пытается сдержать слезы», – неожиданно понял вампир, и раздражение сменилось жалостью. Эта женщина не умела быть слабой, но в глубине души ей было так же плохо, как рыдающей рядом Алине, как глотающей слезы замершей над ним блондинке, как арабке, совершавшей маятникообразные движения под аккомпанемент странных, полных боли звуков, как и обоим мужчинам, один из которых был братом с маской страдания вместо красивого лица, второй – другом.

– Помолчи, пожалуйста, – остановил разошедшуюся женщину высокий темноволосый мужчина. От него волнами исходило ощущение покоя.

– Влад, тут не о чем говорить… – начала спорить та, что вызывала раздражение.

– Соня! – примирительно сказал он, взяв ее за руку, отчего желание громко выражать свое мнение у дамы поубавилось. – Это несправедливо, надеюсь, ты не сильно страдаешь там, – Влад неопределенно махнул рукой в сторону, где, по его мнению, должен был находиться замок Сантьяго.

– Там мерзко, – честно признался Олег, стараясь лечь поудобнее, но путы крепко удерживали сильное тело в одном положении. Хозяин не запрещал говорить о нем гадости, если они не выдавали военных тайн, и темный с радостью высказался так, как всегда считал. – Они все извращенцы.

За спинами сгрудившихся вокруг него светлых вспыхнул огонь. Вампир ощутил исходящий от него жар, несущий смерть и боль, и невольно поежился. Неприятный запах поднялся над поляной. Это горели тела его недавних сподвижников. Скоро пламя подберется к нему…

– Антон, Алина решать вам, – указывая рукой на распростертого на земле Олега, вступил в разговор новый участник, самый высокий и крепкий из всех. От него веяло силой и уверенностью. – Только быстрее, пока здесь не появились новые вампиры.

– Я хочу, чтобы он жил, пусть в таком обличии, – жалобно проговорила Алина и перевела полные слез глаза на его двойника.

– Это неправильно, – прошептал брат, не смея оторваться от созерцания вампира, некогда бывшего его близнецом. – Максим не хотел этого. Всегда говорил, что лучше умереть. Не знаю…

– Антон, – всхлипнула Алина, хватая его за руку. От прикосновения маленькой ладони воин вздрогнул, посмотрел на девушку и молча кивнул.

– Я не могу убить его, Стас. Прости, брат, ты бы смог это сделать для меня. Я всегда был слабее, – с этими словами Антон отвернулся и зашагал к затухающим кострам, от которых сильно пахло гнилью.

– Прощай, – прошептала Алина и коснулась губами его лба, как поцеловала бы покойника. Олегу захотелось кричать от отчаяния. Одно прикосновение ее губ вызвало взрыв чувств, скрутивший все его существо. Вот сейчас они уйдут, они все, а он останется, вечно обреченный влачить жалкое существование в качестве раба ненавистного мага. Без друзей, без семьи, без любви.

– Прощай, – эхом повторила блондинка, имени которой никто так и не произнес, и следом за Алиной коснулась губами его лба.

– Прощай, – арабка наклонилась и коротко чмокнула его в щеку, кожу обожгло тепло ее слезы.

– Прощай, – стараясь оставаться холодной, сказала Соня и, не прикоснувшись к нему, побрела прочь, ссутулив плечи.

Олег хотел ответить, но в горле застрял комок. Если бы вампиры умели плакать, он бы сейчас рыдал, как ребенок, впервые столкнувшийся с несправедливостью жизни.

Влад и курносый молча кивнули и отвернулись. Им было нечего добавить. Стас, в котором Олег сразу угадал главу, на минуту задержался.

– Если тебе надоест твое существование, найди меня, я сумею сделать это не больно, – сказал он и пошел следом за остальными.

– Я любил вас! Всех! Я уверен! Вы снитесь мне! – крикнул Олег, надеясь, что его услышат. Он должен был сказать это. Голос не повиновался, но он заставлял себя произносить противившиеся хозяину звуки.

Антон, идущий последним, держа за руку всхлипывающую Алину, обернулся:

– Мы знаем, братишка. Мы будем тебя помнить.

Еще какое-то время в воздухе витало эхо их голосов и слышались удаляющиеся шаги. Паутина по-прежнему крепко держала Олега, не давая догнать бывших друзей, еще раз взглянуть в серые глаза все еще любимой, хоть и забытой женщины. Заклинание должно само рассеяться через десять часов, не оставив следа. Подобные артефакты входили в любой боекомплект, но использовались крайне редко из-за своей ненадежности и сомнительной эффективности в стандартных условиях, когда противников было много. Но в это время его бывшая группа будет уже далеко. До земель Валентина, где их ждал портал, осталось совсем немного. Они вернутся домой, а он побредет обратно в черную цитадель, чтобы получить очередной выговор, возможно сопровождающийся мучительным и несправедливым наказанием, и новый противный совести приказ, от которого невозможно ни отказаться, ни уклониться. Не имея возможности заплакать, Олег закричал, громко, с надрывом, давая выйти из сердца боли, которая была страшнее любого огня.

Больше он не боялся смерти.

До земель Валентина Души Ветра осталось пройти совсем немного. Стас возглавлял отряд. По неестественно прямой спине можно было понять, как сильно на главу повлияла неожиданная встреча с тем, кто раньше был одним из них, а теперь по злой воле демона в человеческом обличии превратился в вампира. Но ни лицо Черного, ни мысленный голос, твердо раздающий указания, не изменились. Он прекрасно умел владеть собой и контролировать собственные чувства.

– Антон на место Алины, Влад вторым прикрывающим, Лиза на острие. Хадижа и Алина – в основную группу и не высовываться, – распорядился он сразу же, как силуэт связанного по рукам и ногам Максима поглотила тьма. Глава в первую очередь должен уметь думать и принимать решения, которые пойдут на благо всем. И Стас умел делать это как никто, сразу поняв, что Розовая и Серебряная не способны сейчас ни здраво мыслить, ни защищать даже себя. От Лизы, хоть и предельно уставшей, и Антона, шокированного, но не сломленного, пользы будет значительно больше.

Чем дальше от замка отходил маленький отряд, тем светлее становилось вокруг. За кронами стоящих впереди деревьев виднелась полоса более светлого неба, усыпанного звездами. Там проходила граница между лесами, принадлежащими Сантьяго, и тропическим садом, устроенным Валентином.

Стас переступил невидимую черту и вздохнул с облегчением. Все, теперь они в безопасности. Оставалось только найти портал и благополучно вернуться домой.

Боевой порядок тут же был нарушен. Антон подхватил под руку Алину, не давая девушке упасть. Нервное напряжение было слишком велико, и Серебряной казалось, что она спит, только кошмар все никак не кончается. Хадижа уткнулась в плечо Роберту, громко шмыгая носом. Она уже взяла себя в руки и могла сносно ориентироваться в пространстве. Впечатлительность Розовой раздражала, и Соня не преминула ей это высказать. Влад зашикал на жену, но, как обычно, без особого результата. Красная и сама изрядно перенервничала и теперь искала того, на ком выместить свою злобу. Бледные щеки брюнетки и гуляющие под кожей желваки выдавали ее расстройство и волнение, но, естественно, вслух она не высказала их, прячась за потоком бесконечной брани и злых насмешек. Соня не умела быть мягкой. Любое проявление чувств было для нее унизительной слабостью. Вот и сейчас она шла вперед, гордо вскинув голову, не замечая, как хлещут по лицу ветви деревьев, а ноги больно бьются о торчащие из земли переплетенные корни.

– Мы уже почти у цели, – вслух сказал Стас. В отличие от мысленного, его настоящий голос звучал глухо и слегка прерывался.

– Ты точно помнишь, где указанное место? Мы могли выйти где угодно? – спросил Влад, пиная небольшой камешек по утоптанной тропинке, на которую они только что ступили.

– Помню, я бывал здесь, но давно, – Стас уверенно шел к цели. Ему не терпелось оказаться за стенами замка Линды, и, если бы не Алина, обвисшая в крепких руках Антона и неспособная двигаться быстро, глава задал бы группе темп марафонного забега.

Периодически лицо Черного стекленело, он переставал отвечать на редкие вопросы и погружался в себя. Или, как считали все, кто замечал выражение лица главы, вел диалог, скорее всего, с Линдой, пересказывая ей, а возможно, и генералу историю их грустной встречи.

– Все будет хорошо, все будет хорошо, – шептал Антон Алине на ухо. И от его теплого, родного голоса на душе становилось немного легче. Увидеть Максима с лихорадочно блестящими глазами и матово-белой кожей, на которой отчетливо проступал символ Сантьяго, не скрываемый даже колдовской тьмой, было для нее болезненным ударом. Признавшись самой себе в любви к бывшему мужу, Серебряная раз и навсегда похоронила его в своей памяти. Ее вечность продолжалась, и она была вполне счастлива в ней, вспоминая ушедшее с теплотой и легкой грустью. Макс погиб в бою, как всегда хотел, этим они с Антоном успокаивали себя, и до сегодняшнего дня у Алины неплохо получалось жить дальше. Максим-вампир, ведущий орду собратьев на бывших друзей и соратников, изменил все. Перевернул ее мир вверх дном. Она не могла понять, как ей относиться к немертвому мужу-врагу, который смутно, но помнит ее и свои почти стертые ритуалом перерождения чувства. Она не понимала, что ей делать со свалившейся на нее бедой, как вести себя с его братом, ее любовником и возлюбленным, с которым она планировала соединить свою жизнь до конца вечности или пока смерть не разлучит их.

Ей хотелось найти ответы на вопросы, вертящиеся в голове и с назойливостью дрели сверлящие мозг, но мысли путались, а судорожные рыдания обжигали охрипшее горло.

– Вот он! – вскрикнул Роберт. Впереди между двумя кустами боярышника виднелась черная арка пространственного перехода.

– Алину вперед, – распорядился Стас. И Серебряная послушно шагнула в знакомые тиски портала.

Яркий свет фонарей слепил, заставляя глаза слезиться еще сильнее. Взбудораженная толпа оставшихся в замке воителей переминалась с ноги на ногу около нескольких идентичных воронок, встречая вернувшихся друзей и считая тех, кому уже никогда не ступить на эту землю.

– Что случилось? – подбежал к буквально выпавшей из портала Алине Вадим. Он хотел знать, не приключилась ли беда с его родственниками. За спиной юноши маячили фигуры Алисы и Игоря.

– Все живы, – выдавила из себя Серебряная, отступая, чтобы шедший следом Антон смог благополучно выйти из перехода.

На лице Вадима отразилось облегчение. Алиса тут же развернулась и пошла по своим делам: не хватало еще попасть под горячую руку матери, у которой, без сомнения, была тяжелая ночь. Игорь остался стоять на месте, лицо его напоминало маску.

Алина доковыляла до ближайшей лавочки и практически упала на нее, обхватив плечи руками. После относительно теплой испанской ночи, прохладный подмосковный март показался самой серединой лютой зимы. Ее трясло, зубы выбивали барабанную дробь.

– Пойдем, – Антон приобнял Серебряную за плечи, помогая встать, но она отрицательно покачала головой.

В замок вернулись уже все их друзья. Стас, появившийся последним, подошел к Игорю.

– Мне очень жаль, Гарри, она самоликвидировалась, мы видели своими глазами, – донесся до Алины спокойный голос главы. – Она умерла героем. – Черный похлопал задохнувшегося от горя парня по плечу. Перед глазами Серебряной вновь возник образ девушки, с диким визгом активировавшей взрывной артефакт, когда отряд под командованием Максима нагнал их. Это была та самая маска, которую на новогодней вечеринке Игорь представлял родителям. Соня говорила, что они собирались пожениться в апреле.

«Лев», сгорбившись, пошел в сторону стен. Серебряная не знала и не хотела знать, что он собирается делать. За ним побежала перепачканная, в изорванной одежде мать. Красная что-то кричала, стараясь донести до оглушенного сознания сына какую-то наверняка успокоительную мысль. Но даже на таком расстоянии Алина видела, что он ее не слышит. Ей были слишком хорошо знакомы чувства парня: уже дважды Серебряная теряла близких ей мужчин. «И дважды находила», – шепнул противный внутренний голос. И оба раза найти было не менее больно, чем потерять.

Вернувшихся ждали до утра. Линда постоянно пыталась связаться с теми, кто не пришел. Иногда у нее это получалось, иногда нет. Толпа у порталов не редела, а, казалось, стала только гуще за счет тех, кто находил путь домой. О гибели некоторых групп сообщали случайные свидетели катастрофы, но это случалось нечасто. В заколдованном лесу было слишком темно, чтобы с большого расстояния рассмотреть лица или опознать знаки погибших.

В полдень Линда встала с небольшого возвышения, заменявшего ей кресло в течение этой бесконечно долгой ночи.

– Все, я закрываю портал. Ни я, ни генерал не можем связаться с остальными.

Волшебница щелкнула пальцами, и воронки схлопнулись, лишая надежды тех, кто не дождался своих друзей. Только одна группа осталась в Испании под покровительством светлого Кристофера. Двое из их команды были тяжело ранены и не пережили бы перехода, Танцор согласился оказать услугу Линде и подлечить ребят, специально для этого приехав из Англии, где находилась его основная резиденция.

Еще один отряд объявился к вечеру этого же дня, прилетев домой на самолете. Они успели уйти от преследования, но за чертой, разделявшей владения Сантьяго и Маргариты, не смогли отыскать портала. Пришлось обзавестись приличной одеждой и купить билеты на ближайший рейс до Москвы.

Из трехсот восьми человек, отправившихся на операцию, не вернулось шестьдесят четыре; сколько из них уже завтра встанут против своей недавней госпожи, было неизвестно.

Через открытое окно веранды влетал свежий мартовский ветер. Слегка промозглый, с мелким крошевом последних в этом году снежинок, он прекрасно освежал голову. Алина подставила лицо его потокам и закрыла глаза.

Ей следовало вернуться в их с Антоном комнату, раздеться, лечь в постель и, прижавшись к теплому телу любимого, забыть о всех невзгодах: о весенней непогоде, войне, смертях, о взгляде Игоря, полном безысходной тоски во время церемонии поминовения, которая несколько часов назад завершилась в зале, где всего лишь три месяца назад проходил новогодний бал, о Максиме… Но у Серебряной не получалось отбросить печальные мысли, и она продолжала мерзнуть, стоя на летней веранде, предназначенной для веселых пикников в теплую погоду.

Мимо проходили кутающиеся в теплые куртки и пальто малознакомые воители. Некоторые из них с любопытством поглядывали на замершую возле раскрытого окна девушку, но тут же отворачивались. В эти смутные времена у всех было с избытком горя, и никто не хотел подглядывать за чужими страданиями.

– Не мучай себя. – Соня подошла почти вплотную и накинула на озябшие плечи подруги теплый плащ. От него пахло резкими, очень сладкими духами, – значит, Красная пожертвовала ей что-то из собственного гардероба. – Он уже не тот, кем был раньше. Максим умер. Сейчас в его теле живет чудовище, полностью подвластное воле Сантьяго.

– Ты сама говорила когда-то, что вампиры не так уж сильно отличаются от нас. – Алина повернулась к Красной и, прислонившись спиной к холодной стене, подтянула полы плаща.

– Не сильно, если не считать того, что они безвольные рабы. Они могут хотеть чего угодно, думать все, что заблагорассудится, любить, кого пожелают, но, если хозяин им прикажет, не смогут ослушаться. Даже если часть личности Максима уцелела после перерождения, что бывает крайне редко, она полностью подавлена Сантьяго. Для него же было бы лучше, если бы от него прежнего не осталось ничего, – Соня присела на тонкий подоконник и закурила сигарету. Густой дым с ароматом вишни наполнил тесное помещение и непрозрачными клубами устремился на улицу.

– Осталось. Я видела это по тому, как он смотрел на меня, на Антона, на нас всех.

– Думаю, ты права. Он был очень сильным человеком. Такую волю, какой обладал Бордовый, не сломить даже очень мощной и очень темной магией. Мне остается только пожалеть его.

– Ты так спокойно говоришь об этом… – Алина впилась взглядом в карие глаза подруги. Она хотела найти в них ответы на миллион терзавших ее вопросов. В конце концов, именно Красная у них эксперт по темным, и кому как не ей знать, чем теперь стал Максим.

– Нет, не спокойно. Мы с Максом никогда не ладили. Я бы даже сказала, искренне бесили друг друга и всячески подогревали взаимное раздражение. Но он был мне, пожалуй, ближе всех остальных по духу. В нем был огонь. И красный очень похож на бордовый, особенно в темноте, – Соня усмехнулась то ли собственной шутке, то ли каким-то блуждающим в ее красивой головке мыслям. – Просто случившегося не изменить. Несчастье уже произошло, и нам надо принять это. По сути, для нас он умер в прошлом мае. Ничего не изменилось. И вы с Антоном не должны отказываться от своих отношений только потому, что его физическая оболочка все еще бродит по земле. Она пуста. Постепенно через десятилетия, века она наполнится новой сутью. Он забудет те крохи воспоминаний, что сохранились в его голове о вас. Максиму-вампиру, станет все равно, вместе вы или нет. Ему уже все равно. А Максим-человек желал бы счастья своему брату и жене, которых любил больше собственной жизни. Не забывай, ради вас он пожертвовал собой. Просто примите его жертву и все.

– Сказать гораздо легче, чем сделать. Я постоянно чувствую себя виноватой. Будто каждый наш с Антоном поцелуй я краду у Макса, словно предаю его каждым нежным словом. Наверное, это глупо, но я так чувствую. – Алина не заметила, что схватила Красную за руку и со всей силы впилась ногтями в нежную кожу. Соня не дрогнула и не показала, что ей больно. Иногда она умела проявлять понимание. Она видела на своем веку больше многих, под ершистой, агрессивной натурой жила мягкая душа. Алина часто спрашивала себя, кто же Красная на самом деле: истеричная стерва или обиженный на жизнь ребенок с исковерканным жестокой рукой детством и юностью.

– Антон пришел в твою жизнь раньше. Если бы он не попал в плен, он так и не ушел бы от тебя навсегда. Он прощался бы с тобой, а потом возвращался вновь. И так длилось бы до тех пор, пока ты не узнала бы правду или он не отказался бы от знака. Предоставил бы решение проблемы времени, на которое он так любит полагаться. То, что в итоге ты вышла не за того из близнецов, простое стечение обстоятельств. Судьба. Рок. Назови, как хочешь. И, конечно же, упорство Максима. Повторяю, тебе не в чем винить себя. И Антону тоже.

– Он с самого начала считал, что в смерти Макса виноват только он один. Неважно, что от стрелы Бордовый прикрывал меня, а не его. А теперь еще он не смог избавить его от жалкого существования. Антону тяжело. Я боюсь, что от моего присутствия ему будет только хуже. – Алина произнесла вслух то, в чем не признавалась даже себе. Ее слова повисли в воздухе, больно давя на психику. Закрыв лицо руками, она спряталась от их звенящей несправедливости. Вот оно, именно то, что мучило девушку больше всего.

– Не говори ерунды! – Соня резким движением убрала от лица ее руки и теперь зло смотрела в глаза. Хрупкому терпению Красной пришел конец, и из понимающей старшей подруги она в мгновение ока превратилась в обычную себя, источающую во все стороны флюиды истеричного раздражения. – Антон любит тебя. Пожалуй, ты единственная, к кому наш святоша испытывает настоящие чувства, не считая, конечно, братца, но, учитывая обстоятельства, это мы в расчет не берем. А тяжело Зеленому всегда, он, вообще, слова «легко» никогда не слышал. Такой вот несчастный характер ему от матушки достался. Иди к нему. Постучи в дверь, и он встретит тебя с распростертыми объятиями. Ради тебя он забудет обо всем на свете: о долге, о справедливости, о чести и о нас обо всех вместе с Линдой в придачу. И если бы не это, он ни за что не забыл бы, что немертвые – первое зло нашего мира, и Бордовый пуще огня боялся стать одним из них и не раз говорил об этом, особенно вначале, после того как исчезло тело его первой возлюбленной – Веры. Он исполнил бы то, о чем они с братом много раз договаривались еще желторотыми юнцами. Сейчас Антон, безусловно, страдает от мук собственной совести, отвращения к самому себе, Максиму, Сантьяго и всему миру. Такова уж его натура, этого не изменить даже через миллион лет, если он, конечно, столько проживет. А кроме всего этого, он терзается ревностью, так как наверняка возомнил себе твою дикую страсть к преображенному мужу, а ты своим поведением только укрепляешь его подозрения. Иди скорее к нему, пока его фантазия не нарисовала, что без него тебе станет лучше. Этот человек напрочь лишен нормальной логики и не постесняется отправить тебя искать любви вампира, если ему взбредет в голову, что так будет лучше для тебя. Однажды он уже посчитал, что без него ты станешь счастливее. Иди, если не хочешь превратить вашу жизнь в бесконечную череду расставаний и примирений. Вперед!

С этими словами Соня толкнула Алину в спину, направляя к выходу с веранды. И Алина послушалась. Она выскочила на улицу, едва не сбив зазевавшуюся девушку, о чем-то оживленно беседовавшую по сотовому. Вдогонку Серебряной полетела нецензурная брань, которой воительница выражала свое отношение к координации ее движений, но Алина ничего уже не слышала. Она бежала на предельной скорости, проваливаясь в лужи и увязая в сугробы. Из всего, что ей наговорила Красная, она уловила только одно: Антон может решить, что ей будет лучше без него. Еще одной разлуки она не выдержит. Ее сердце уже не справлялось с теми испытаниями, которые выпали на долю. Если он оставит Алину, она умрет, задохнется от боли. И не будет Максима, который вытащит ее из черной дыры, куда она провалится, если Антон произнесет роковые слова.

За спиной хлопнула дверь. Послышался звон бьющегося стекла. Она перестаралась, и разноцветные витражи не справились с силой ее удара, рухнув на мраморный пол. Лестница, коридор. Кто-то шарахается с пути, пропуская ненормальную, чтобы не быть сбитым с ног.

Знакомая дверь кажется закрытой. Трясущимися руками Алина вытащила из кармана джинсов ключ и со второй попытки вставила его в замочную скважину. Кусок железа наотрез отказывается поворачиваться, сколько бы она ни дергала его во все стороны.

Дверь распахнулась сама. Не удержав равновесие, Серебряная с размаху влетела в комнату, упав в раскрытые объятия Антона.

– Я люблю тебя, – прошептал Зеленый, с силой прижимая ее к груди.

– Я люблю тебя. Мы справимся с этим, – выдохнула Алина.

– Я знаю.

– Мы поступили правильно, – спустя час сказала Алина, кутаясь в теплый банный халат.

– Не уверен, – с сомнением откликнулся Антон. Он лежал на широкой кровати, раскинув в разные стороны руки, и наблюдал за тем, как его любимая водит расческой по волосам, с которых струйками стекали мокрые капли и тут же впитывались в махровую ткань.

– Не думаю, что тот Максим, которого мы встретили вчера, мечтал умереть. А того, которого мы знали и любили, больше не существует, – Серебряная повторяла слова Сони, стараясь убедить то ли себя, то ли Антона.

– Безусловно. Но тело, в котором теперь существует вампир, раньше принадлежало моему брату. И он не хотел, чтобы ему нашли такое применение, особенно у Сантьяго. Максим ненавидел Испанского Дьявола едва ли не больше нас всех вместе взятых, – Антон перекатился на живот и провел рукой по спине девушки. Она ответила на ласку, склонив голову ему на плечо, но тему не перевела. Им надо поговорить об этом, если она не хочет, чтобы Максим-вампир встал между ними, разрушив хрупкое счастье, к которому они шли долгие годы.

– Это неважно. Несчастье случилось, но, кто знает, возможно, однажды мы возблагодарим судьбу, что вышло именно так, и Макс не умер окончательно.

– Ты скучаешь по нему? – в голосе Зеленого не было ревности, простая констатация факта. И Алина не стала отпираться, молча кивнув головой. Да, она скучала по Бордовому. Ей не хватало его уверенности в себе, умения быстро принимать решения, его веселого нрава и даже неизменного спортивного канала по вечерам. Но для них это ничего не меняло. Теперь она не сомневалась, не изменилось бы даже в том случае, если бы Макс был сейчас жив и здоров. Их любовь, выдержавшую испытание временем и разлукой и обещавшую быть вечно, не могло разрушить ничто. Не было тех стен, что не рухнули бы перед ними, и тех препятствий, которые она не преодолела бы ради того, чтобы почувствовать вкус его губ на своих.

– Иногда мне кажется, что было бы лучше, если бы я сгинул в плену у Сантьяго, – медленно проговорил Антон. – От Максима всем было бы больше пользы. И тебе, и группе, и Линде.

– Не говори ерунды! Вы были нужны нам оба. И Максим понимал это, поэтому и решился идти на штурм. Если бы он думал иначе, то смог бы найти тысячу причин, чтобы отговорить Стаса и Линду. Он даже меня бы не стал слушать, как никогда не слушал, когда речь заходила о чем-то очень важном.

– Если бы он не слушал тебя, то не предложил тебе выбор: стать воителем или нет. Оставил бы человеком, как поступил я.

– Нет, именно потому, что он все уже решил для себя, он дал мне выбирать. Он не сомневался, что я не откажусь, хотя бы из желания отомстить за твою жизнь, если уж бессмертие и вечная молодость не станут достаточной приманкой. И он не ошибся. Я хотела своими собственными руками уничтожить тех, кто лишил меня тебя, а это был единственный шанс. Просто Макс правильно расставил ловушку, я не могла поступить иначе и угодила в нее всеми четырьмя лапами.

– Жалеешь?

– Нет. Мне нравится адреналин, нравится чувствовать себя сильной, нравится быть причастной к большим событиям и судьбоносным решениям. Мне нравится, что с моей помощью в мире будет меньше тьмы.

– Ее не будет меньше. Я уже говорил тебе, что света и тьмы должно быть поровну. Может быть, только меньше ублюдков типа Сантьяго, которые умудряются извратить естественные явления, превратив тьму в орудие апокалипсиса. Я думаю, что потоки, которыми он управляет, однажды сами уничтожат его, если раньше этого не сделает кто-то еще. Мироздание – мудрая штука. Ему не нравится, когда его законами пренебрегают.

Алина села, притянув к себе ноги и обхватив руками худые колени. Ей хотелось верить, что кто-нибудь или что-нибудь уничтожит Сантьяго, но последние события и новые изобретения колдуна, уничтожающие индивидуальные порталы при попытке активации без прямого воздействия силы на каждый, что до сих пор считалось совершенно невозможным, делали надежду незримой, почти бесплотной. Испанский Дьявол, как обычно, раздвинул грани возможного, а может быть, просто вынул припрятанный в рукаве козырь. В конце концов, никто не знал, что во времена его молодости было реальностью, а что только вымыслом и мечтой наиболее амбициозных волшебников. Великая война не только уничтожила сильнейших магов вместе с толпами их сторонников и простых смертных, но и сделала недоступными многие знания и умения, о которых упоминаний не сохранилось даже в легендах. Если бы Сантьяго поделился частичкой собственной памяти с другими, пусть даже темными собратьями, мир много выиграл бы от этого. Но колдун был слишком самонадеян и эгоистичен. Он хотел быть единственным вместилищем магической науки древних, не понимая или не желая понимать, что и его вечность конечна. Его попросту не интересовало, что будет с обмельчавшими современными волшебниками без прошлой мудрости, забытой, но пока не до конца утерянной. Пока… Линда не сомневалась, что наступит день, когда магия исчезнет с лица земли, и чудо навек покинет этот мир, превратив его в техногенную вселенную роботов. Поэтому светлая так старательно изучала свитки и фолианты, пережившие Великую войну и пылившиеся на полках. То, что было там написано, не интересовало остальных, им вполне хватало той силы и тех возможностей, что имелись в их распоряжении. Конечно, существовала коалиция Хранителей Мудрости, единственная в своем роде, состоящая из светлых и темных магов, которые кичились своими огромными библиотеками, крупицами памяти предков, которые им удалось сохранить или восстановить. Но этого было слишком мало.

– Если Сантьяго уничтожат, мир потеряет очень многое, – проговорила Алина, идя следом за собственными рассуждениями. – Его знания нужны Земле.

– Нужны. Но знания можно восстановить и без него. Если бы такое желание возникло по-настоящему, колдуны справились бы. Эти бездельники, Хранители Мудрости, сами не читали половины того, что пропадает в бездонных подвалах их замков. Каждую книгу, каждый свиток приходится выбивать с боем или попросту красть. Они еще меньше Испанского Дьявола готовы делиться информацией. Тот хоть иногда применяет что-то новое или хорошо забытое старое, давая возможность остальным увидеть, что такое бывает. Они же сидят, как драконы, на собственных сокровищах. Каждый мечтает о личном величии, хочет абсолютной власти. В этом проблема нашего времени. Никого больше не интересуют люди, о которых маги должны заботиться, и процветание этого мира, во благо которого и существует их дар. Человечество и идеи лишь разменная монета. Немногие из магов искренне стремятся сделать что-нибудь для них. Линда – исключение.

– В коалиции есть и другие маги со сходными целями. – Алина слегка закашлялась, неудачно затянувшись едва тлеющей сигаретой. Антон протянул ей зажигалку с открытым пламенем, и Серебряная подкурила еще раз. В этот раз клубы дыма повалили во все стороны, наполняя комнату запахом табака и никотином, вредным для людей и безопасным для бессмертных.

– Нет их. Мудрец боится собственной тени. Викинг слишком слаб и глуп. Вероника помешана на своей красоте, до остального ей нет никакого дела. Мать Цветов чрезмерно осторожна и рассудительна, она в первую очередь думает о собственном процветании. Нынешняя ситуация это подтверждает. Что касается других коалиций… – Антон пожал плечами, выражая свое отношение к волшебникам, в них состоящим. – Цветочки-лепесточки – это хорошо, и, бесспорно, жизни без них не будет, но, с другой стороны, заботу о природе надо начинать с изменения менталитета людей. Надо воздействовать на их сознание, заставить перестать гадить в собственном доме. А наши самоотверженные гринписовцы заняты только тем, что устраивают в своих замках оранжереи и зоопарки, считая, что тем самым помогают всем. Я также не спорю с тем, что любовь спасет мир, особенно сейчас, испытав сам это чувство. Но то, что творит Глафира вместе со своими озабоченными девчонками… Это прямой путь в никуда. Все их старания приводят к катастрофам. Подростки, кончающие жизнь самоубийством из-за неразделенной страсти, индуцированной приворотными зельями… Матери, не дающие жить своим взрослым детям, под воздействием чар, которые не могут скинуть… Мужья, бросающие жен ради молоденьких секретарш, случайно попав в любовные сети, расставленные ведьмами… Дамы климактерического возраста, сходящие с ума от мальчиков, едва достигших совершеннолетия, и рушащие и их, и свои жизни… Империи, павшие из-за влюбленности полководцев или королей в дочерей своих врагов… Все это дело рук непродуманного волшебства магов коалиции Любви, не более. По мне, так они случайно приносят больше вреда, чем иные темные могут натворить, даже специально стараясь.