Buch lesen: «Советник»

© Карина Демина, 2023

Глава 1

Миха оглядел собравшихся. В голове вертелось… вертелось нецензурное, зато от всей полноты души. И впечатлений.

– То есть, – начал он осторожно, обращаясь к Миаре, которая устроилась в кресле с видом преравнодушным, словно её вот нисколько не волновала грядущая гибель мира да и в принципе ничего не волновало, кроме собственных ногтей. – То есть… вы хотите сказать, что скоро… мы… то есть планета… то есть… один хрен, войдем в метеоритный поток. И по прошлой памяти столь плотный, что…

Он махнул рукой.

И указал на мага.

– Он вообще живой еще?

– Он… мог… ошибиться, – выдавил Винченцо. Стало быть, живой. И как ни странно, это радовало. Не то, чтобы Миха вдруг проникся, но просто радовало. По-человечески.

– Мог, – согласился Миха и все-таки присел.

Ица тотчас вскарабкалась на подоконник и потрогала толстое стекло.

– Продует, – Миха проворчал это для порядка.

И с окнами здешними что-то да надо будет придумать. А то стекла толстенные, мутные и в рамы вставлены какие-то то ли железные, то ли вовсе свинцовые. Ладно, сейчас лето, а зимой из таких сквозить должно изрядно.

Ица даже не повернулась.

– Ладно, допустим… допустим он был прав. И как я понял, время от времени орбита планеты…

– Что?

– Планеты, – повторил Миха. Слово было… неудобным? Пожалуй. И не сразу понял, что произнес его на русском. Выходит, что в местном языке нет подобного? Или просто словарный запас его слишком скуден? Второе вероятнее. – Небесное тело. Земля, на которой мы находимся.

Он топнул ногой.

– Небесные тела двигаются по орбитам, – Миха дотянулся до стола и подвинул к себе кубок. – Допустим, вот это она и будет. Планеты двигаются вокруг солнца. Солнце – это звезда.

Миара чуть склонила голову на бок.

– Все звезды – это огромные огненные шары, – Миха указал на блюдо с остатками ветчины. – Просто находятся они очень далеко, поэтому и кажутся маленькими.

– Великая п-пустота, – просипел Винченцо, пытаясь подняться. И был ухвачен Миарой за шиворот.

– Лежи!

– Лежу!

– Старательней лежи, – она сунула под спину одеяло. – Если ты опять начнешь помирать, я тебя просто добью.

Миха ей не поверил.

– Звезды огромны. И свет их способен преодолеть великую пустоту, – сложно говорить о том, о чем у самого смутные представления со времен школы. – Вокруг некоторых звезд вращаются небесные тела поменьше. Планеты.

– Как наша? – уточнила Миара.

– Да.

– Солнце вращается вокруг Мира, – Миара потянулась к кубку. – Это очевидно. В окно выглянь.

– Это иллюзия. Планеты вращаются вокруг звезд, а еще вокруг своей оси. И когда она поворачивается к солнцу одним боком, то наступает день, а когда другим, то там, где был день, происходит ночь.

– Эуфар Моррет об этом писал, – Винценцо ерзал. – Но его доказательства сочли ничтожными. Да и… кому интересны звезды.

И вправду, кому?

– Ты продолжай, продолжай, – Миара добралась-таки до кубка, чтобы двинуть его вокруг тарелки. – Значит, Мир путешествует по одной дороге. По кругу. Год за годом.

– Один оборот и есть год. Условно.

– Какие богатые познания у дикаря…

– Мой дедушка был шаманом, – буркнул Миха. Ица хихикнула и подула на стекло, чтобы потом нарисовать на нем кривую рожицу. То ли чудовище, то ли портрет.

– Это, конечно, многое объясняет.

– Миара…

– Да слушаю я, слушаю.

Слушает. Знать бы, что дальше говорить.

– Но некоторые небесные тела путешествуют по орбитам, которые больше обычных… и не год нужно, чтобы пройти путь, а десять или сто.

– Пятьсот…

– И пятьсот, – согласился Миха, подозревая, что, возможно, он и прав. – И тогда это объяснимо. Вот… допустим…

Миара протянула яблоко.

– Да, допустим у нас есть пояс астероидов…

Правда, не понятно, почему они за столько лет не разлетелись по вселенной, а держатся достаточно плотной кучей, путешествуя в великой бездне.

– …и они идут… вот так…

Яблоко покатилось по столу.

– А потом возвращаются, – Миара поймала яблоко на краю и толкнула обратно. – Навстречу…

Кубок сдвинулся.

– Возможно, что их держит что-то… какое-то другое небесное тело… силой притяжения… комета или бродячая планета.

– И такие есть?

Миха понятия не имел. Но почему бы и нет? В конце концов, маги ведь существуют, может, и бродячие планеты тоже. Чем они, если подумать, хуже?

– Главное, что это тело окружено обломками камней, которые при сближении под действием силы тяжести устремляются к нашему миру. Часть сгорает в атмосфере, но многие проходят её, чтобы упасть на землю.

– Огненный дождь, – Миара кивнула и обошла стол. – Тогда в этом есть смыл.

Еще бы понять, какой, но Миха дотянулся до яблока и впился в него. Яблоко было кислым до оскомины, но Миха упрямо жевал.

– И у древних, если верить безумному нашему братцу, был способ защититься, – Миара поглядела с упреком. – Яблоко нужно разрезать на части, а потом уже грызть.

– Учту, – буркнул Миха.

А ведь и вправду почти логично. Если под метеоритный дождь планета попадала с завидной регулярностью, то древние, кем бы они ни были, должны были придумать защиту.

Какую?

Пояс из спутников?

Силовое поле, что окутало бы мир? Что-то еще, вовсе уж фантастическое? Хотя что может быть более фантастическим, нежели грядущий огненный дождь?

– Ица? – Миха отвлек девочку, которая, высунув язык, пририсовывала к рожице длинную шею и длинное же тело. – Ты ничего не хочешь сказать?

Она облизала пальцы, чтобы ткнуть в стекло.

– Туда. Надо. Огненный дождь скоро.

То есть надеяться, что катастрофа произойдет через сотню-другую лет, а потому Миха благополучно не доживет до столь печального события, не стоит.

– А что там? – ласково поинтересовалась Миара.

Ица фыркнула.

– Сердце.

– Бога?

– Да.

– И как оно поможет?

– Надо взять. Отнести. Домой. Положить. Алтарь большой. Старый. Долго готовили. Давно.

Понятно, что совершенно ничего не понятно.

– Вообще неплохо бы самим эти записи посмотреть, – Миха догрыз яблоко вместе с сердцевиной. Семечки оказались до того горькими, что скулы свело.

– Согласна. Но я не знаю языка древних. И Вин тоже. То есть настолько хорошо, чтобы понять увиденное. Да и кто нам отдаст? Они наверняка знают, что Алефа больше нет. И…

Миара ненадолго задумалась.

– Теоретически Вин – последний, оставшийся в живых мужчина рода. Законный наследник.

Только вряд ли там, в городе, его ждут с нетерпением, чтобы это самое наследство вручить.

– И если он заявит свои права, Совет вынужден будет поддержать.

Розовый ноготок ударил по столешнице. Легонько так. Но Миха аж подпрыгнул.

– Конечно, при условии, что Винченцо сумеет предстать перед советом…

– Ты хотела сказать «доживет»?

– Именно. А еще продемонстрирует силу. Умения…

– Не доживет, – сделал вывод Миха.

– Скорее всего. Алеф не оставил бы в живых жен Теона, а вот детей, возможно, и не тронул бы. Он был довольно практичной тварью, а одаренные – редкий материал. Тем более дети.

У детей, пусть и не осталось родителей, но имеются бабушки, дедушки и прочие любящие родственники, которые не откажутся пригреть сиротку. Особенно, если вместе с сироткой получится пригреть и кое-какое особо ценное имущество.

Имущества же, как подозревал Миха, хватит, даже если его разделить на всех сироток.

– Но у Алефа тоже были жены… и уж они-то не допустят… конкуренции.

Мир здесь все-таки дерьмовый. Даже отвлекаясь от грядущего апокалипсиса.

– Детей Теона в живых не оставят. Или возьмут в заложники, чтобы договориться. Старшая жена Теона была из рода Ашшар. А они довольно мстительные. И малочисленны… может, и не рискнут убивать? Детей. А если Вин заявит права, они объединятся.

– Как? – уточнил Миха.

– Муж погиб. Клятвы остались. Жены будут верны роду, но клятвы не помешают написать письмо, скажем, отцу. С просьбой о помощи. Слабой женщине тяжело одной в этом ужасном сложном мире, – Миара откровенно издевалась. – И тогда в башню пришлют кого-нибудь из родни.

– Одной уже прислали, – Миха поскреб спину. – Ладно. Суть я уловил. Они или сожрут друг друга, или сперва объединятся, чтобы убрать лишних. Лишнего.

Винченцо прикрыл глаза, притворяясь умирающим.

– Соваться ему в город нельзя… – мысль крутилась в голове. Какая-то такая на диво удачная, но ускользающая. Вот же… – Тебя, как понимаю, отправлять бесполезно.

– Скорее бессмысленно. Женщина не может выступать главой рода.

Это они, конечно, зря.

– Целитель – ценный трофей, – сказал Винченцо, по-прежнему не открывая глаз. – Её просто-напросто запрут. Выдадут замуж. И…

– Не поеду я туда, – Миара вернулась в кресло.

– Хорошо. Насколько вы опасны для них?

– Не знаю, – Миара чуть поморщилась. – Можно, конечно, обратиться к вассалам. Потребовать исполнения клятвы. Написать письма союзникам. Пообещать что-нибудь… и навстречу пойдут. Но это будет означать долги. Такие долги возвращают столетиями.

– То есть, победить у вас не получится, но проблем доставить вы способны?

– Именно.

– Тогда надо написать письмо.

– Кому?

– Кто там за главного?

– Полагаю, Ахбет. Это мать старшего сына Алефа. Она не слишком умна, но за ней стоит род Ульца, а они весьма сильны и уважаемы.

– Не важно. Надо… – Миха встал и заложил руки за спину. – Надо написать ей, что вы готовы договариваться. Скажем, Винченцо отречется от власти в пользу этого вот наследника.

На него поглядели с интересом.

– От власти не отрекаются, – уточнила Миара.

– Это вас просто еще не прижало по-настоящему. Надо донести до нее и тех, кто стоит за ней, простую мысль, что дружить – лучше чем воевать.

– И это ты считаешь простой мыслью?

– Не перебивай. Надо дать понять, что вы можете доставить неприятности. И тогда вся эта возня с наследством затянется. Особенно, если ты вдруг решишь поддержать другого наследника. Или другой род.

– Не думала, что дикари настолько коварны.

А глаза блеснули. Явно уже сочиняет письмецо.

Пускай.

– И потребовать… сделки. Пусть доставят тот аппарат, пластины, что-нибудь еще… да, пожалуй, может и получиться. Но они все одно не отстанут. Пока Вин жив, есть опасность, что он вернется и заявит свои права.

А кому это надо?

Правильно. Никому не надо.

– Только если… – она прикусила губу. – Но уже довольно давно никто не заявлял об отсечении.

– Чего?

– Раньше. Сотни лет тому. Когда род становился слишком большим, то младшие ветви отделялись. И основывали собственные дома. Сейчас можно получить право на башню, и только. Но род. Герб… Совет не слишком обрадуется.

– И им напиши, – предложил Миха. – Объясни, что новому роду – новые земли, что вы не претендуете на возвращение, башни эти…

– Нас сочтут безумцами.

– Пускай. Главное, чтобы под ногами не мешались.

– А это вряд ли, – Винченцо пошевелил пальцами. – Уничтожить попытаются. На всякий случай.

– Но не сразу, – Миара встала. – Пожалуй, в этом есть смысл… пока будут решать дела с наследством. Это их займет. Ульца придется договариваться с Михарами, да и дети Теона… для них потребуют малую долю. С этой долей не согласятся представители других родов. Плюс остальные бастарды… маги – это ценность, стоят дорого. А ведь не только одаренные, есть еще артефакты Алефа. Лаборатории. Мастерские. И многое, многое…

Отлично. Чем больше имущества, тем надольше затянется дележка.

– Твое прошение должны будут рассмотреть в Совете, и уже, что Ульца, что остальные костьми лягут, чтобы это прошение удовлетворили. И Советники это знают, а стало быть, будут торговаться… потом уже поздняя осень. И зима. Зимой никто не ходит воевать.

– Почему? – удивился Миха.

На него поглядели, как на идиота.

– Холодно, – сказала Миара. – Очень.

Аргумент, однако.

С другой стороны, что Миха знает о здешних зимах?

– До весны дотянем, – Миара потерла щеку. Раны на коже её почти затянулись, оставив, правда, мелкие следы, словно ямки. – А там, глядишь, огненный дождь начнется…

И всеобщий апокалипсис.

Чудесная перспектива, если подумать.

– Запасы, – Миха тоже поднялся. – Надо сказать, чтобы подвалы в порядок привели. И рассказать придется. Обо всем. Баронессе. Джеру. Пусть наведут порядок в замке. Зерно стоит закупать. И не только его. Мясо. Соль. Орехи.

Мать его, что еще можно заготовить так, чтобы прокормить людей?

И скольких людей?

Как рассчитать, что понадобится? В каком количестве? Ведь не факт, что… даже скорее всего не получится…

– Огненный дождь длился дюжину лет, – сказала Миара, отводя взгляд. – По одним летописям.

– А по другим?

– Дюжину дюжин.

– Первый вариант мне нравится больше.

Она прошла мимо, подобрав полы длинного темного одеяния. И темнота его подчеркивала неестественную бледность кожи. Да и сама магичка изрядно похудела.

Изменилась?

Не стоит обольщаться.

– Сердце, – Ица создала на стекле рисунок. Теперь над чудовищем поднималась пирамида. – Нам нужно найти сердце бога.

– Найдем, – вздохнул Миха. – Куда мы, нафиг, денемся-то?

Глава 2

Верховный жрец опустился на колени перед девочкой, которая раскладывала по полу золотые монеты. Их принесли в сундуках, и сундуки теперь стояли раскрытые. Девочка брала монетку, крутила в пальцах и клала на пол.

Узор, ею создаваемый, несомненно, был странен.

Но еще в нем виделся какой-то скрытый, недоступный пониманию простого смертного, смысл.

– И давно она так? – тихо спросил Верховный, когда колени заныли. А дитя и головы не повернуло. Оно выглядело всецело увлеченным странным этим занятием.

Что пугало.

– С рассвета, – столь же тихо ответила Ксочитл. – Она поднялась и потребовала… золото.

– Просто золото?

– Ей принесли золотой песок, слитки и монеты. Выбрала их.

Тонкие пальчики ныряли в золотую гору. И девочка замирала. Потом зачерпывала монеты, поднимала руку, позволяя им скатываться сквозь пальцы. А потом из оставшихся на ладони выбирала одну. Прочие летели в сундук.

Монета же занимала место в рисунке.

И все повторялось.

– Она ничего не ела и не пила, – пожаловалась Ксочитл, прижимая руки к щекам. – Когда же я осмелилась проявить настойчивость, то она просто… просто…

Ксочитл протянула руку, на которой виднелись синие отметины.

– Тогда я решилась обратиться к вам, господин.

– И правильно сделала. Кто-нибудь еще знает?

– Брат, – она потупилась, а на щеках женщины вспыхнул румянец. – Он… велел сообщать… он не причинит зла.

– Не сомневаюсь, дитя, – Верховный говорил ласково.

– Вы не сердитесь?

– Нет.

Он и вправду не испытывал ни злости, ни раздражения, ибо с самого начала было очевидно, что привели эту женщину не только затем, чтобы приглядывала она за юной Императрицей.

Вернее сказать, что говорить об увиденном она будет не только Верховному.

– Мага надо позвать, – Верховный провел ладонью перед глазами ребенка, но та будто и не заметила. – Весьма похоже на какой-то транс, но…

Монета.

И еще монета.

Девочка чуть приподнимается, чтобы дотянуться дальше. Губы её плотно сжаты. Выражение лица сосредоточенное. И ощущение такое, что она где-то весьма далеко.

Монетки становятся друг на друга… и что-то рисунок их напоминает.

Что-то донельзя знакомое.

Верховный поднялся не без помощи.

– Я опасаюсь за её здоровье, – пожаловалась Ксочитл. – Она ведь еще маленькая, и болела так долго.

Её волнение было искренним.

Впрочем, не только её. Маг. Нужен маг. Если это последствия наложенных заклятий, то… то что делать? Они не могут позволить себе остаться без Императрицы. Это породит смуту.

Все слишком зыбко. И недовольство в Совете зреет.

Маг явился быстро.

Поклонился.

Огляделся. И решительно шагнул к ребенку, чтобы опуститься перед ним на колени.

– Что с ней? – спросил Верховный, но маг лишь поднял руку.

Несколько невероятно долгих мгновений он просто вглядывался в лицо Императрицы, покрытое толстым слоем золотой краски. А потом сказал:

– Её надо вымыть.

– Невозможно…

– Вымыть. И поскорее.

– Воду, – распорядился Верховный, а маг, не дожидаясь, пока подадут нужное, дотянулся, коснулся пальцами щеки и, собрав краску, – на щеке остались некрасивые проплешины – поднес к носу. Вдохнул.

Нахмурился.

И лизнул.

Нахмурился еще больше. И… яд? В священной краске, которую готовят в храме? И наносят на кожу Императрицы, дабы уберечь её от солнца? Невозможно? Или все-таки… даже Храму нельзя верить.

А кому можно?

Воду Ксочитл поднесла сама, и с нею – мягкие полотенца. На поверхности воды плавали лепестки роз, да и сама она наверняка была сдобрена каплей цветочного масла.

Но это не имело значения.

Маг бросил полотенца в воду, притопив рукой. А потом, не отжимая, просто вытащил одно, ставшее похожим на тряпку. И им стер краску со щеки. И потом с другой.

С рук, поймав сначала левую, потом правую. Он стирал и размазывал остатки, и бледное золото выделялось искрами на смуглой коже.

Императрица будто и не замечала ни воды, стекающей по лицу, ни промокшей одежды, ни этих оскорбительных прикосновений. Её по-прежнему увлекали монеты.

– Сменить, – жестко велел маг. А девочка подняла-таки голову, уставившись на наглеца угольно-черными совершенно безумными глазами. Губа её дрогнула, а из горла вырвался низкий вибрирующий звук.

– Тише, – маг перехватил руку, не позволив тонким пальцам сдавить запястье. – Сейчас пройдет… слышишь меня? Слушай меня. И только меня.

Он поднял вторую руку, и Верховный понятливо кивнул. И сам прижал палец к губам, заставив Ксочитл замолчать. Она явно желала возмутиться.

– Я здесь… рядом… слышишь?

– С-лы-ш-ш-шишь, – отозвалась девочка или… нет. Голос низкий, шипящий, явно нечеловеческий.

И от этого страшно.

Верховный огляделся. Нет, никого нет.

Умница Ксочитл давно отослала и слуг, и рабов, еще когда поняла, что монеты – это не только игра.

– Хорошо. Кто ты?

Губы девочки раздвинулись в улыбке.

– Имя! – потребовал маг.

– Имя, – отозвалась девочка. – Имя, имя, имя…

Она вдруг начала раскачиваться из стороны в сторону, с каждым движением все сильней. И скоро вовсе упала, а монеты разлетелись, смешался рисунок. Хрупкое тело заметалось по полу, из глотки вырвался вой, сменившийся протяжным рычанием.

– Имя! – маг не выпустил руку, хотя дитя изогнулось совершенно уродливым образом. И кажется, Верховный услышал, как трещат кости. – Иначе я прогоню тебя так, безымянный.

– Сил не хватит, – совершенно спокойно отозвалась та, что была Императрицей. И все-таки не она.

– Хватит. А если нет, то займу. Здесь же, если подумать, силы довольно. Велю поднять нас на пирамиду…

Существо дернулось.

– Ты там бывал, – сообразил маг.

– Я там умер! – взвыл он.

– Бывает, – мага услышанное, кажется, нисколько не впечатлило. – Оставь ребенка.

– Нет!

– Уходи.

– Ты не понимаешь!

– Не понимаю.

– Я должен сказать! Должен!

– Говори.

– Время уходит!

Верховный с трудом удержался, чтобы не влезть в столь занимательную беседу.

– Пролитая кровь возопит об отмщении! И небеса извергнутся огненным дождем.

Девочка вдруг дернулась и опала, будто из тела её разом вытащили кости.

Взметнулись руки Ксочитл, закрывая рот, запирая в нем крик ужаса. Покатились по полу золотые монеты, и Верховному подумалось, что все-таки он уже видел когда-то нечто похожее. Но где?

– Все, – маг выдохнул и на четвереньках подполз ближе ребенку, чтобы прижать пальцы к её шее. – Она просто спит. Надо… надо напоить её. Водой. Чистой. Понемногу. Совсем понемногу, иначе тело извергнет жидкость, но постоянно.

– Принеси, – Верховный поглядел на Ксочитл, которая молча поклонилась.

И ушла.

Умная женщина. И понимает все верно.

– Что с ней? – Верховный не сразу решился задать вопрос. Он смотрел, как маг ощупывает тело, такое хрупкое. И еще думал, что за подобную вольность во времена былые магу отрубили бы руки, а потом и ноги, если не хуже.

И след на отливающей золотом коже, след прикосновения темных пальцев, чужих пальцев, взывал об отмщении.

Если кто узнает…

– Уже ничего. Сон… она будет ослабевшей. Часа через два надо выпаивать бульоном. Сперва слабым, но попозже – крепким. Из еды – каши, но очень хорошо разваренные. Приправить можно медом. Немного масла. Но немного. Слишком жирная пища не для неё сейчас.

Он поднялся и поднял тельце на руки. Кое-как дернул плечом, пытаясь пристроить голову, которая опасно запрокинулась. И Верховный, словно очнувшись, бросился помогать.

Девочка была теплой, даже горячей.

И дышала.

Пусть слишком быстро, как после долгого бега, но все же дышала. Сердце… он поймал руку и с облегчением ощутил биение кровяной жилки.

Девочку маг отнес в её покои, уложил на кровать и сказал:

– Её надо омыть полностью, чтобы ни капли этой дряни не осталось.

И когда появилась Ксочитл, повторил, медленно и спокойно. Женщина посмотрела на Верховного и тот кивнул, подтверждая, что указания мага надлежит исполнить.

– Я загляну после, – тот оказался в достаточной мере сообразительным, чтобы отступить и отвернуться, когда Ксочитл принялась разоблачать Императрицу. – Пока же…

– Побеседуем?

– Именно.

Усыпанный золотыми монетами пол производил угнетающее впечатление. Некоторые башенки уцелели, как и престранное сооружение, отдаленно напоминающее пирамиду.

Или пирамида и есть? Но из монет её нельзя изобразить точнее.

Тогда… тогда линии, берущие начало от стен её, это дороги.

Остальные – город?

Весьма на то похоже. Нет, не весь. Весь бы не вместился, даже с учетом того, что покои Императрицы велики, а сундуки полны на две трети. Да и в казне имеются еще, хватило бы, но… нет, это другой город.

– Вы что-то видите?

– Пирамиду, – Верховный указал на золотую гору. – Это пирамида.

– Храма?

– Полагаю, храма еще нет, – он вдруг явственно осознал, что именно она выстроила. – Это Великая пирамида. Та, что была воздвигнута первой. Та, которую скрепили кровью и силой. Та… что знаменует договор между людьми и богами.

– Она сохранилась?

Все-таки маги были людьми черствыми, не способными ощутить тонкость момента.

– Вполне. Но подняться на её вершину может лишь тот, в ком есть кровь первого Императора, – сказал Верховный, чувствуя, как холодеет внутри.

– Ясно. То есть, не совсем, но, полагаю, вам это послание куда понятнее, нежели мне.

– Послание?

– Вне всяких сомнений. И вы сами это понимаете. Поймете, если сумеете переступить через предубеждения и страх. А вы сумеете. Вы весьма интересный человек, – маг склонил голову. – Что же до остального, то дитя лишь вошло в транс. Это состояние, когда пред человеком открываются тонкие пути, их еще именуют сокрытыми. По правде говоря, они плохо изучены, поскольку давно научно доказано, что будущего как такового, предначертанного, не существует. Следовательно, существование провидиц ненаучно.

Маг вытянул руки. Пальцы мелко подрагивали.

– А вы сами…

– Считаю ли я существование провидиц ненаучным? Как и само прозревание будущего? Не знаю. Это… и вправду ненаучно, однако я давно уже пришел к выводу, что далеко не все объяснимо с точки зрения науки. Госпожа Миара обладала сходными способностями. Она могла призвать дух, но… работа с духами – материя… тонкая. Весьма. И не всегда выходит, да… да и пользы немного. Эту способность не развивают, наоборот… но иногда она сама проявляется. И весьма сильно. Госпожа, случалось, впадала в транс.

Он потер руку о руку.

Пальцы отчего-то покраснели, а ногти наоборот будто синевой отливали.

– Она говорила с духами?

– Кто? – маг встрепенулся. – Простите. Задумался. Транс – состояние малоизученное. Человек, в нем пребывающий, разумом находится в каком-то ином месте. Он не видит, не ощущает собственного тела. И тело это, оставленное, тоже не испытывает желаний. Если о таком человеке не позаботиться, он умрет от голода и жажды, не способный их испытывать. Господин… проводил опыты. Нет, нет, не над дочерью. Он не стал бы ею рисковать без нужды. Но вот есть средства… зелья, которые способны ввести в транс человека обыкновенного.

– Краска? – Верховный сдерживал раздражение. К чему эти многословные объяснения, если суть в том, что дитя отравили.

Маг продолжал тереть пальцы, сосредоточенно.

– Зелья усыпляют разум, отделяя его от тела. Правда, если человек не имеет дара, то вернуть разум в тело уже невозможно. Но к счастью, дитя даром обладает. Не могу сказать, своим или заемным, главное, что он есть. Это её и спасло.

Снова.

Кто?

Верховный выяснит.

– Эта краска… что в ней? – уточнил маг.

– Золото. Травы. Жир. Говоря по правде, – признаваться в том было стыдно, но молчать Верховный не имел права. – Я не знаю точно. Краску готовят при Храме. Готовили всегда. Специально обученные рабы. И Хранители традиций.

– Возможно, в том не было злого умысла, – маг с раздражением встряхнул руками. – Все дело в травах. Есть те, что ослабляют связь души и тела. Человек взрослый и не заметил бы… взрослый и здоровый, не имеющий нужной склонности. А вот если дитя… одаренное дитя, которое долго болело, которое находилось под воздействием проклятья. И продолжает находиться под влиянием магии. Сложной. Смешавшейся и, полагаю, преобразившейся… если это дитя ко всему обладало природным даром, а так оно должно бы быть, иначе не сумела бы она выжить, то получаем… возможно, исключительно предположение мое…

– Говорите уже, – устало произнес Верховный.

– Иногда… некоторые исследователи отмечали, что объекты, подвергшиеся мощному направленному воздействию, впоследствии получали чрезвычайную чувствительность к магии. Полагаю, она и имела место. Травы… я ощутил характерный запах калужницы и темного иссопа, а это основные компоненты для зелий разума, так вот, травы впитались в кожу девочки и попали в кровь. А уж её слабость, её способности и все прочее…

Маг просто развел руками прежде чем спрятать их в широкие рукава.

– Извините. Это нервное.

– Допустим, – объяснение Верховного устраивало. Нет, он спустится в мастерские и лично проверит краску, которую готовили для Императрицы. И виновные будут наказаны.

Даже если их нет.

Проще объяснить попытку убийства, нежели внезапно проснувшиеся способности.

– А голос? Тот, чьим голосом она говорила? Это был человек?

– Возможно. Человек. Дух. Или же иной разум. Или же… иногда случается, что собственный разум человека создает иную личность.

Верховный чуть склонил голову.

– Мне приходилось встречать того, в ком сосуществовали несколько… душ? Сознаний? Не суть важно. Главное, что это существо ушло.

– Вернется?

– Нет. С… теми, пред кем открыт тонкий мир, подобное бывает, особенно, если дар прорывается. Я приготовлю зелье, которое успокоит сознание девочки. Но важно также избегать… потрясений. Или же воздействия… иных средств.

– Краски?

– Именно.

– Императрица не может заболеть. Не сейчас.

– Это не болезнь, – маг покачал головой. – Она не только и не столько Императрица, сколько ребенок, которому нужно оправиться от болезни.

– Я услышал, – Верховный склонил голову. – И я благодарен. И буду благодарен.

– Не сомневаюсь.

Позже, вернувшись в собственные покои, Верховный сядет перед окном. Он закроет глаза, отрешаясь от внешней суеты. И пред внутренним взором его встанет сизая пирамида.

Она, укрытая в тени Храма, почти сроднившаяся с этой тенью, избегала и людей, и даже взглядов. И ведь не раз и не два видел Верховный, как даже рабы, спеша по делам своим, обходят её стороной. Она была. От исхода времен была. И все же…

…надо написать Нинусу.

Или послать кого по следу. Но кого? Кого-нибудь. Найти. Если все так, то… возможно, дитя священной крови им все же понадобится.

Правда, пока не ясно, для чего.