Buch lesen: «Эссе о развитии христианского вероучения»

Предисловие переводчика

Джон Генри Ньюмен – выдающийся английский католический богослов, философ и литератор XIX века. Главным предметом его философских и богословских исследований была проблема осмысления изменений, которые происходят в вероучении Церкви, ее иерархическом устройстве и практических формах жизни. Его интересовал вопрос: истинны или ложны эти постоянно происходящие изменения, нужны ли изменения вероучения, или же необходима его полная неизменность? Важными этапами для развития мировоззрения Д. Г. Ньюмена стали некоторые события его жизни. Он был одним из основных участников так называемого Оксфордского движения, которое, проповедуя «теорию Трех Ветвей» апостольского преемства Единой Кафолической Апостольской Церкви (Римской Церкви, Восточной Православной Церкви и Англиканской Церкви), стремилось обосновать равноправие Англиканской Церкви (к которой Ньюмен тогда принадлежал) с двумя другими Ортодоксальными Церквями. Англиканскую Церковь Ньюмен в то время отличал от других протестантских Церквей, он считал, что для ее равноправия с Ортодоксальными Церквями необходимо лишь укрепить ее религиозную доктрину и исправить некоторые искажения, что отразилось в Tracts for the Times, 1833 – 1841, Lectures on the Prophetical Office, 1837, и в других его произведениях, целью которых он ставил уменьшение протестантского либерализма в религиозной мысли Англиканской Церкви и актуализацию истины древнего Христианства. Но поиски истины и искажений привели его к смене вероисповедания, и, оставив значительный след в развитии англиканского богословия, Д.Г. Ньюмен в 1845 г. перешел в Католичество, считая его менее измененным, менее искаженным в угоду времени и более близким к святоотеческому богословию христианской Церкви, изучением которого он занимался многие годы своей жизни.

Главным трудом, в котором Ньюмен подвел итог всем своим исследованиям по данной теме, в котором он решал проблему истинности или ложности изменений, происходящих в Христианстве, является одновременно и самая известная его работа, «Эссе о развитии христианского вероучения» (An Essay on the Development of Christian Doctrine, 1845), где он сформулировал и доказал теорию развития христианской доктрины. Эта работа и представлена русскоязычному читателю.

При формулировании своей теории Ньюмен во многом опирается на труды таких известных английских богословов, как Гиббон, Барроу, Булл, Чиллингворт и др., нередко использует отличающуюся по переводу в некоторых местах Библию короля Якова при приведении цитат из Священного Писания. Иногда он пишет о Католической Церкви, как бы наблюдая ее извне, будучи в то время еще принадлежащим к Англиканской Церкви.

Обдумывая проблему неизменности, изменений и искажений в Христианстве, Ньюмен устанавливает сначала сам факт «развития» вероучения, подчеркивая, что для понимании вероучения Церкви очень важен историческй подход, которого нет у протестантов. Взгляды Ньюмена на догматическое развитие изменялись в процессе формулирования теории. Сначала он использовал идею догматического развития только для эпохи Патристики, считая любое добавление к учению Церкви в более поздние периоды только его искажением. Затем он пришел к выводу, что христианское вероучение развивалось и развивается постоянно. Развитие осуществляется следующим образом: вероучение Апостолов уже содержало в себе всю полноту божественной истины, но с течением веков оно все более разъяснялось и уточнялось. Ньюмен утверждает, что любая идея развивается в течение определенного времени, проходя через умы сразу многих людей. Христианская «идея» была воспринята соборным сознанием апостольской Церкви, отразилась в нем, и только через некоторое время стало возможным ее вербальное выражение. Именно этот процесс и происходил и поисходит в Церкви, когда она формулирует свои догматические определения.

Кардинал Ньюмен также ставит вопрос о соотношении догматического развития и «искажения вероучения». Неискаженное развитие вероучения, по его мнению, должно сохранять в себе первоначальную идею в ее абсолютной полноте и быть подтверждено временем. Он выделяет семь признаков (notes) истинного развития христианской доктрины, отличающих его от искажения (corruption):

1. Сохранение его образца (Preservation of its Type).

2. Преемственность его принципов (Continuity of its Principles).

3. Сила ассимиляции (Assimilative Power).

4. Логическая последовательность (Logical Sequence).

5. Предвидение его будущего (Anticipation of its Future).

6. Консервативное отношение к его прошлому (Conservative Action on its Past).

7. Постоянная законность (Chronic Vigour).

Перечисленные признаки для определения истинности развития христианского вероучения, согласно Ньюмену, могут использоваться только все вместе.

Главные догматические определения Христианства, созданные в первые века его существования на Вселенских Соборах, Ньюмен не подвергает сомнению. Он не сомневается даже в тех из них, которые вызывают споры и, как считается, являются причиной великой схизмы (речь идет о филиокве), но лишь объясняет смысл их появления.

Теория догматического развития Ньюмена допускает появление в Церкви абсолютно нового, на первый взгляд, знания о вероучительных истинах через последовательное выявление и формулирование новых догматов на основе существующих.

В целом, несмотря на то, что богословие кардинала Ньюмена нередко подвергается критике, его теория принята Католической Церковью. Более того, она оказала заметное влияние на все вероучение Католической Церкви и, в частности, на решения Второго Ватиканского Собора. 19 сентября 2010 г. Папа Бенедикт XVI причислил кардинала Д.Г. Ньюмена к лику блаженных.

Необходимо также сделать несколько замечаний относительно перевода.

1. Само слово развитие в переводе всегда в единственном числе, но Ньюмен употребляет это слово, как правило, во множественном числе (developments), что очень важно отметить, потому что Ньюмен предполагает развитие сразу во многих умах и во многих направлениях.

2. Ньюмен все время пишет о Католической Церкви, но Catholic переведено в разных местах как Католическая, Вселенская или Ортодоксальная Церковь, в зависимости от контекста.

3. Ради расширения круга читателей данной книги:

– добавлены ссылки на цитаты из Священного Писания, упоминаемые в тексте, в том числе, на Библию короля Якова;

– приведены значения некоторых терминов, употребляемых в католическом богословии;

– переведены некоторые латинские слова и выражения, используемые автором;

– приведен список философов и богословов, имена которых упоминались в тексте.

Надеюсь, что книга будет полезна не только для специалистов, но и для широкого круга читателей, интересующихся развитием традиционного Христианства и религии в целом.

Малимонова С.А.

Введение

Христианство в истории.

Историческое Христианство как не Протестантизм.

Англиканская гипотеза.

– Правило Винсента Леринского.

– Учение о Троице.

– Чистилище и Первородный грех.

– Евхаристия и Папское Верховенство.

Другая гипотеза: Disciplina Arcani¹.

Разрешение затруднений.

Примечания.

Христианство существует достаточно долго в мире, чтобы определить наше отношение к нему, Христианство – факт мировой истории. Его дух и характер, его вероучение, принципы и задачи не могут рассматриваться как вопросы частного суждения или мнения без того, чтобы мы разумно не приняли само Христианство во внимание как государственные институты Спарты или как религию Мухаммеда. В самом деле, Христианство можно законно сделать темой для исследований, выяснить, каково его этическое и политическое превосходство, какое место его идеи и факты занимают в ряду идей и фактов, которыми мы обладаем, будь то божественные или человеческие, оригинальные или компилятивные, или те и другие вместе, насколько эти идеи благоприятны для цивилизованного мира или для литературы, и является ли Христианство религией на все времена или только для определенного состояния общества. Все эти вопросы основаны на фактах или на признанных объяснениях этих фактов, и они принадлежат к области мнений; однако, они относятся к какому-то факту, обращаются к какому-то определенному факту, который должен быть установлен, как и другие факты, и, несомненно, все эти вопросы должны быть выяснены, чтобы свидетельство многих веков не стало бессмысленным. Христианство не является просто теоретическим или монастырским учением. Оно уже давно вышло за рамки буквы документов и рассуждений отдельных умов и стало общественным достоянием. Его голос «по всей земле прошел»², и его слова дошли «до пределов вселенной»³. Оно с самого начала имело объективное существование, оно охватывало огромное множество людей. Его дом всегда находился в мире, и чтобы понимать, что же оно собой представляет, мы должны искать его в мире и прислушиваться к свидетельствам мира о нем.

2.

В последнее время получила широкую известность гипотеза, что Христианство якобы не является частью истории, что оно в каждом человеке разное, и каждый человек имеет мнение о том, что есть Христианство, и нет ничего более этого, и что поэтому Христианство является фактически собирательным названием группы или семьи конкурирующих религий, всех вместе взятых, религий, расходящихся друг с другом, но претендующих на одно и то же имя, не потому, что у них не может быть одного и того же вероучения, общего основания для них, а потому, что для них здесь и там могут быть найдены определенные совпадения, одни или другие, с помощью которых каждая из этих религий, в свою очередь, связывает то или иное завершенное учение. С другой стороны, иногда считается или подразумевается, что все существующие конфессии Христианства неправильные, что ни одна из них не представляет учение так, как учил Христос и Его Апостолы, что первоначальная религия постепенно разложилась и стала безнадежно испорченной, более того, что она умерла во время своего рождения и была немедленно заменена подделками, которые взяли себе ее имя, унаследовав, в лучшем случае, лишь некоторые фрагменты ее вероучения, а скорее, могут даже сказать, ничего не унаследовав из ее вероучения, т.к. оно либо само распались, либо умерло, и поэтому историческое Христианство не имеет самостоятельной сущности, но с самого начала оно было не более чем простой компиляцией доктрины и практики из внешних производных, т.е. из восточных религий, Платона, политеистических источников, Буддизма, Ессейства, Манихейства. Или, есть еще идея, что истинное Христианство до сих пор существует, но оно скрыто и замкнуто в сердцах избранных, или, есть еще другая идея, что как литература или философия оно не достоверно, оно не гарантировано было Откровением с Небес, а было лишь одним из всевозможных отдельных сведений о Верховном Существе и человеческом долге, которые неведомое Провидение посылает нам обычно в природе или в мире.

3.

Подобные взгляды на Христианство означают, что нет достаточного корпуса исторических доказательств, который бы опровергал или хотя бы превосходил какое-то количество свободных и независимых гипотез о нем. Но это, конечно, не является очевидным, а само требует доказательств. И до тех пор, пока положительные доводы, основанные на фактах, не будут приведены к обратному, наиболее естественные гипотезы, наиболее приемлемые для нас методы исследования параллельных случаев, превосходящие все другие, будут основаны на том, что общество христиан, оставленное Апостолами на земле, принадлежало к той религии, которую Апостолы передали им; что внешняя преемственность названия, вероисповедания и Причастия доказывает действительную преемственность учения; что как Христианство начиналось с того, что проявляло себя в определенной форме по отношению ко всему человечеству, так оно и продолжало таким же образом проявлять себя, тем более, принимая во внимание, что пророчество уже определило, что оно должно было стать силой, проявленной в мире и стоящей выше мира, а это те самые особенности, которые точно выражают то, за что историческое Христианство получило свое имя. И не будет невероятным предположением, скорее, просто воздержанием от бессмысленного допущения принципа, который обязательно привел бы нас к самому досадному и нелепому скептицизму, принять как должное, до доказательства противоположного, что Христианство второго, четвертого, седьмого, двенадцатого, шестнадцатого и промежуточных веков, по своей сути, и есть та самая религия, о которой Христос и Его Апостолы учили в первом веке, каковы бы ни были изменения, во благо или во зло, которые с течением лет или из-за перемен в человеческих делах повлияли на него.

Конечно, я не отрицаю теоретическую возможность чрезмерных изменений. Известно, что существует также идея замещения, предполагающая существование фальшивого Христианства, якобы вытеснявшего настоящее с помощью ловких нововведений в разные периоды, в разных местах и разными людьми, и это происходило до тех пор, пока, согласно поговорке, «лезвие» и «рукоятка» не поменялись местами, и Христианство не потеряло истинную сущность без потери преемственности. Onus probendi⁴ у тех, кто утверждает, что так предполагать противоестественно, ведь способность сомневаться не служит оправданием для неверия.

4.

Соответственно, некоторые авторы продолжают приводить исторические доводы в пользу того, почему они отказываются апеллировать к истории. Они утверждают, что когда они начинают изучать документы и литературу Христианства прошлых времен, они находят его доктрины так по-разному представленными и так непоследовательно изложенными, что как бы ни естественно было их считать априорными, это невозможно, что, на самом деле, бесполезно искать в истории суть того Откровения, которого было удостоено человечество, что христиане не могут быть христианами историческими, даже если бы они этого захотели. Они говорят, по словам Чиллингворта: «Есть Папы против Пап, Соборы против Соборов, одни Отцы Церкви против других Отцов, некоторые же Отцы противоречат сами себе, есть согласие Отцов одного века против согласия Отцов другого века, Церковь одного века против Церкви другого века». Таким образом, подобные авторы заявляют, что вынуждены возвращаться к Библии, как к единственному источнику Откровения, и опираться на свои личные частные суждения как единственного толкователя вероучения. Этот справедливый аргумент, если он может быть прокомментирован, дает мне сразу начальную тему данного Эссе. В мои цели не входит осудить искажения, как это может быть сделано, каждого отдельного положения такого широкого обвинения умного, но поверхностного автора, но я считаю, что невозможно отрицать все, что Чиллингворт говорит о недостатках исторического Христианства. Напротив, я признаю, что есть определенные очевидные изменения в вероучении, которые должны быть объяснены, поэтому я начну с них, но затем я буду пытаться объяснить необходимость этих изменений для вероучения с точки зрения сохранения его единства, направленности и последовательности.

5.

Прежде чем приступить к этой работе, я выскажу одно замечание относительно Чиллингворта и его последователей. Предположим, они могут критиковать историю, но тогда и факты истории, несомненно, могут возразить против них. Я допускаю также, что история могла бы быть более ясной в этом великом вопросе, чем она есть на самом деле. Это не слишком большое допущение. История – не вероучение и не катехизис, она дает скорее уроки, чем правила. Но все же, никакой индивид не может отклонить от курса основное учение в его сущности, будет ли он принимать его или усомнится в нем. Четкие контуры и обширные скопления цвета поднимаются из записей прошлого. Эти записи могут быть неясными, могут быть несовершенными, но они являются окончательными. И, по крайней мере, несомненно: чему бы история ни учила, чем бы она ни пренебрегала, что бы она ни преувеличивала или ни преуменьшала, что бы она ни говорила, утверждая или отрицая, но, во всяком случае, историческое Христианство не является Протестантизмом. Если когда-либо была истина, она была в историческом Христианстве.

И Протестантизм всегда чувствовал именно так. Я не имею в виду, что каждый протестантский писатель так считал, ибо сначала было в моде, по крайней мере, в качестве риторического аргумента против Рима, обращаться к прошлым векам вообще или к некоторым из них, но Протестантизм в целом чувствует и чувствовал именно так. Это видно и в их решимости обойтись без исторического Христианства вообще и в обосновании Христианства на одной Библии: люди никогда не отодвинули бы историческое Христианство в сторону, если бы они не потеряли надежду на него. Об этом свидетельствует долгое пренебрежение церковной историей в Англии, которое преобладает даже в английской Церкви. Англиканская религия едва ли признает факт двенадцати долгих веков, которые лежат между Соборами в Никее и Тренте, за исключением случаев использования одной или двух цитат, чтобы проиллюстрировать свои сумасбродные толкования некоторых пророчеств Святых Павла и Иоанна. Печально это говорить, но главным и, пожалуй, единственным английский автором, который имеет какие-либо претензии быть церковным историком, является неверующий Гиббон. Чтобы быть погруженным в историю, нужно перестать быть протестантом.

6.

И эта полная несовместимость между Протестантизмом и историческим Христианством является очевидным фактом, независимо от того, рассматривается последнее в его более ранние или более поздние века. Протестанты так же мало принимают Доникейский период, как и Посттридентский. У меня есть в другой работе наблюдение на это обстоятельство: «Протестант должен признать, что если такая система доктрин, которую он сейчас выдвигает, когда-либо существовала в древние времена, то она была полностью сметена потопом, внезапно, безмолвно, и без памяти, как будто ливнем в ночи и крайне сильным, промачивающим, вздымающим вверх, уносящим прочь всякий остаток того, что формирует фундамент Церкви, прежде петушиного крика на рассвете; так что, «когда они подняли бы утром» ее истинное семя, они «были бы уже все мертвы как трупы», умерли и погребены, и без надгробного камня, «…и покрыло их море: они погрузились, как свинец, в великих водах»⁵. Странные антигерои, в самом деле, есть в начале судьбы Израиля! Итак, враги были утоплены, «… и увидели Израилевы Египтян мертвыми на берегу моря»⁶. Но теперь, кажется, вода вышла бы как наводнение «изо рта змея»⁷, и накрыла бы всех очевидцев, так что даже их трупы не лежали бы «на улицах великого города»⁸. «Пусть он возьмет то, что ему нравится в учении: свой собственный взгляд на праведность, на соблюдение норм и правил, на религиозные предрассудки, свое собственное понятие веры или духовности в религиозном культе, свое понимание силы Таинств или главные авторитеты, или видимую Церковь, или свое собственное учение о божественной действенности Писания как единственного назначенного инструмента религиозного учения, и пусть он считает, что далекая древность, которая дошла до нас, поддерживает его в этом». Но нет, он должен допустить, что предполагаемый ливень сделал свое дело, и, в свою очередь, исчез сам, был поглощен землей также безжалостно, как сам был беспощаден» [1].

То, что Протестантизм, таким образом, не есть историческое Христианство, легко определить, но возражение – плохой ответ в споре о существовании какого бы то ни было факта преуменьшения или преувеличения у таких авторов, как Чиллингворт. Если он столкнулся с конкретным и растущим затруднением, которое может претендовать на реальный ответ, мы должны определить, с одной стороны, по-прежнему ли Христианство представляет для нас определенное ясное учение свыше, или же его утверждения время от времени настолько необычно не соответствуют изначальному вероучению, что мы неизбежно должны обращаться к нашему собственному суждению, чтобы индивидуально определять, что есть откровение Божие или, скорее, было ли какое-либо откровение вообще.

7.

Здесь я соглашаюсь с противниками исторического Христианства в том, что действительно можно найти на протяжении 1800 лет его существования некоторые явные несоответствия и изменения в его вероучении и культе, такие, которые неизменно привлекают внимание всех, кто исследует его. Они не являются достаточными, чтобы противоречить общему характеру и направлению религии, но они поднимают вопрос о том, как они появились и что они означают, и в результате, они составляют содержание нескольких гипотез.

Одна из гипотез состоит в том, что Христианство изменялось с самого начала и постоянно приспосабливалось к обстоятельствам разных периодов и времен, однако трудно понять, как такой взгляд совместим с особой идеей Откровения истины, и фактически ее сторонники более или менее отказались или стремятся отказаться от сверхъестественного в Христианстве, так что мы на этой гипотезе не останавливаемся.

Вторая и более правдоподобная гипотеза – это та самая гипотеза от англиканских богословов, которые примиряли и приводили в соответствие рассматриваемые явления путем отсечения и отвержения, как испорченных, всех обычаев, направлений, мнений и принципов, которые не утверждены в первые времена Христианства. Они настаивают, что история сначала представляет нам чистое Христианство на Востоке и Западе, а затем оно становится искаженным, и далее, конечно, в их обязанности входит провести черту между тем, что искажено, и тем, что осталось чистым, и установить периоды, в которые происходили различные изменения от хорошего к плохому. Принцип разграничения, подходящий для этой цели, они считают, что нашли в изречении Винсента Леринского, что Богооткровенное и Апостольское учение есть «quod semper, quod ubique, quod ab omnibus»⁹, и это принцип, безошибочно отличающий во всей области истории авторитетное учение от мнения, отвергающий то, что ошибочно, объединяя и формируя богословие. Такой взгляд, что «Христианством является то, что было всегда, везде и для всех», является безусловным обещанием разрешения затруднений и объяснения смысла истории. Что может быть более естественным, чем то, что божественное и телесное в человеке должно говорить иногда от самого себя, иногда в согласии с традицией? Что более естественно, чем то, что каждый человек говорит многое импульсивно или от волнения, или в качестве предположения, или из-за неведения? Что может быть более достоверным, чем то, что все говорящие должны были быть наставлены и катехизированы в Символе веры Апостолов? Что может быть более очевидным, чем то, что сказанное ими было их собственным, своеобразным и отличалось от того, что также высказывали как частное и личное мнение их братья? Что более убедительно, чем то, что вероучение, которое было общим для всех сразу, было на самом деле не их собственным, а общественным достоянием, в котором они нашли общий интерес, и которое было доказано через совпадение многих свидетельств, исходящих из Апостольского источника? Итак, здесь мы имеем легкий и простой способ привести различные сведения из церковной истории в соответствие с той априорной вероятностью, которой ничто, кроме ее действительных вариаций, не могло бы заставить нас пренебречь. Здесь мы имеем точные и достаточные основания того, почему мы должны брать многое из ранних веков, пока не обращая внимания на более поздний период, того, почему мы должны признать одни доктрины, а не другие, почему англикане должны отклонить Символ веры Пия IV¹⁰ и принять Тридцать Девять Статей¹¹.

8.

Таково правило исторической интерпретации, которое было открыто в английской школе богословия, оно содержит великие истины, предлагает понятный принцип и имеет разумное выражение. Это подходящий, или, как можно еще сказать, родной для англиканского ума принцип, который занимает среднюю позицию, не отказываясь от Отцов Церкви и не признавая Папу. Этот принцип основывает простое правило, с помощью которого можно измерить ценность каждого исторического факта и, тем самым, он обеспечивает защиту против Рима, одновременно начиная атаку на Протестантизм. Таков этот принцип в предполагаемой перспективе, но трудность заключается в применении его в конкретных случаях. Правило более пригодно для определения того, что не является Христианством, чем того, что является им, оно беспроигрышно против Протестантизма, в каком-то смысле оно действительно неопровержимо против Рима, но в том же самом смысле оно неопровержимо и против Англиканства. Оно наносит удар Риму через Англиканство. Оно допускает интерпретацию одним из двух способов: если это правило сузить с целью опровержения Католического Символа веры Папы Пия, оно становится также возражением против учения Святого Афанасия, а если оно будет признавать доктрины, на которых основывается Англиканская Церковь, то оно уже не исключает некоторых доктрин Рима, которые Англиканская Церковь отрицает. Оно не может одновременно осуждать Святого Фому и Святого Бернарда и защищать Святого Афанасия и Святого Григория Назианзина.

Этот общий недостаток в пригодности правила осознают те, кто обращается к нему. Как сказал один автор: «Правило Винсента не имеет математического или наглядного характера, но имеет нравственный характер и требует практического суждения и здравого смысла, чтобы применить его; например, что подразумевается под «верят всегда», это означает в каждом столетии или каждый год, или каждый месяц? Или «везде» означают в каждой стране или в каждой епархии? А «согласие Отцов» требует от нас приводить прямое свидетельство каждого из них? Сколько Отцов, сколько мест, сколько случаев нужно для выполнения условия? Следовательно, это условие, которое никогда не может быть выполнено полностью. Правило допускает разное и неравноценное применение его в различных случаях; и какая степень его применения достаточна, должно быть определено теми же принципами, которые определяют наше поведение в жизни, которые направляют нас в политике, торговле или войне, которые ориентируют в принятии Откровения в целом (и которые мы имеем лишь вероятность обнаружить), чтобы верить в существование разумного Творца» [2].

9.

Так много допускает этот автор, и затем он добавляет: «Это, несомненно, характеристика канона Винсента, но порекомендую ее только последователям школы Батлера из-за их согласия с аналогией по природе; однако, она дает готовую лазейку для тех, кто не хочет, чтобы его убедили, и этой лазейкой протестанты и католики не замедлят воспользоваться».

Таков стиль полемистов, тех, кто намерен более нападать на других, чем защищаться, как если бы подобные лазейки не были необходимы для англиканского богословия.

В другом месте он говорит: «Нет ни малейшего основания утверждать, что Отцы Церкви считали ортодоксальной истиной то, что Святой Петр и его преемники были и остаются универсальными Епископами, так что у них весь христианский мир находится в одной епархии, а другие Апостолы и Епископы этого не имели и не имеют» [3]. Наиболее истинно предположение, что для того, чтобы доктрина считалась ортодоксальной, она должна быть официально установлена Отцами Церкви, как правило, с самого начала; однако, если основываться на таком понимании, то доктрина об апостольской преемственности в епископском порядке «не имеет ни малейшего притязания быть католической истиной».

Также не был этот автор лишен ощущения особой трудности своей школы, и он делает попытку соответствовать ей через отрицание. Он пожелал отстаивать то, что священные доктрины, принятые Англиканской Церковью в ее Статьях, были преподаны в первохристианские времена с определенностью, которую никто не мог бы представить связанной с характеристиками Римской Церкви.

«Мы с уверенностью утверждаем, – говорит он в другой публикации, – что в Афанасьевском Символе веры нет ни одной статьи о Воплощении, которая не была бы предвосхищена в споре с гностиками. Нет такого вопроса, поставленного аполлинарианской или несторианской ересью, который не мог бы быть разрешен, согласно трудам Игнатия, Иринея и Тертуллиана» [4].

10.

Допустим, что вышеприведенное мнение автора – истина. Может действительно быть истинным или, по крайней мере, признаем сейчас истинным, что существовал консенсус в Доникейской Церкви о доктрине Единосущия и Совечности нашего Господа со Всемогущим Отцом. Допустим, что весь круг учения о нашем Господе последовательно и единообразно признавался в первоначальной Церкви, хотя и не был утвержден формально на Соборах. Но, безусловно, иначе будет обстоять дело с ортодоксальной доктриной о Троице. Я не вижу, в каком смысле можно сказать, что существует консенсус первых богословов в ее пользу, консенсуса нет также для некоторых доктрин Римской Церкви, которые будут упоминаться в настоящее время. И этот момент автор вышеприведенных отрывков должен был бы более отчетливо представить себе и более тщательно продумать; но он, похоже, фантазирует о том, что Епископ Булл доказал изначальность вселенского учения о Святой Троице, также как и о Господе нашем.

Теперь следует четко понимать, что должно быть доказано теми, кто будет это утверждать. Конечно, сама доктрина о божественности нашего Господа отчасти подразумевает, а отчасти выдвигает учение о Троице, но вывод и следствия принадлежат к другому классу аргументов, которые еще не были приняты во внимание. Высказывания отдельного Отца Церкви или богослова могут, безусловно, иметь очень важный характер, но один богослов не равен Catena¹². Мы должны принимать во внимание все вероучение, установленное Церковью. Ортодоксальная истина состоит из ряда отдельных положений, каждое из которых, если оно будет сохранено в ущерб остальным, является ересью. Итак, чтобы доказать, что все Доникейские авторы учили о догмате Святой Троицы, недостаточно установить, что каждый из них, однако же, пошел достаточно далеко, чтобы не стать еретиком; недостаточно доказать, что один занимал позицию, что Сын есть Бог (ибо так поступали савелиане, а также македониане), а другой – что Отец не Сын (ибо так поступали ариане), а третий, что Сын равен Отцу (ибо так и сделали тритеисты), а четвертый, что существует только один Бог (ибо так поступали унитариане), недостаточно, чтобы многие были приверженцами хоть в каком-то смысле тройной власти в идее Всевышнего (ибо так поступали почти все ереси, которые когда-либо существовали, и не могли не делать этого, если они принимали Новый Завет); но мы должны показать, что все эти заявления одновременно, как и другие, изложены таким количеством отдельных свидетельств, которые справедливо могут составлять «консенсус богословов». Действительно, последующее исповедание доктрины во Вселенской Церкви создает презумпцию того, что она реализовалась еще до ее официального установления, и что справедливо толковать ранних Отцов через более поздних. Это действительно так и допускает применение к некоторым другим доктринам, кроме доктрины Пресвятой Троицы в Единстве. Но здесь так же мало места для таких априорных вероятностей, как и для аргументации из внушений и намеков для точного и императивного quod semper, quod ubique, quod ab omnibus¹³, как это обычно понимается английскими богословами и ими используется против поздней Церкви и Папского Престола. То, что мы имеем право спросить, если мы обязаны действовать в соответствии с правилом Винсента в отношении догмата о Троице, так это то, достаточно ли того количества Доникейских заявлений, каждое из которых должно было бы явно предвосхищать Афанасьевский Символ веры.