Buch lesen: «Пантеон реплик. Реквием по человечности»
Предисловие
Я всегда боялся забыть и быть забытым. Забвение для меня страшнее любых фобий. Поставьте себя перед выбором: забыть близких или оказаться в опасном замкнутом пространстве. Главному герою этой истории выбора не предоставили.
Моя жизнь насыщена событиями, я сам её творец. Боль, лишения и радость всегда можно преподать так, что они филигранно лягут в интересную историю, но в последние годы начали терзать вопросы: истинны ли воспоминания, которые я преподносил слушателям за невероятные истории? Вдруг наша ложь укореняется в подсознании до состояния злокачественной опухоли, манипулирующей проецированием накопленного опыта? Мы становимся ненадёжными рассказчиками, сами того не подозревая.
Я не помню свою жизнь до восьми лет и моменты оттуда выдумываю, чтобы подбодрить тех, кто присутствовал в то время со мной. Благая ложь положила начало идее создания книги, в которой зашифрованы крупицы фантастической дороги. Без неё моё существование растворится, никакие надписи на могиле или следы в интернете не помогут. Смерть наступает только тогда, когда упоминания о вас исчезают из ноосферы. Истинный ренессанс, без религиозной доли, наступает с момента откапывания крупиц о вас. Для богов и героев он начинается с этих страниц. Моё второе рождение после вашего прочтения. Не забудемся!
Пантеон реплик планируется выпустить серией, охватывающей все высказанные аспекты, а в идеале создать цикл, где любой автор может попробовать себя на поприще размышлений о кровавой ностальгии, и попробовать адаптировать в любые форматы. Моя книга является дитём, познающим мир по мере взросления, способным удивить неожиданными замечаниями. Дитя продолжит жить после моей кончины. Для этого пришлось оставить концовку открытой, поиграться с мнимой смертью.
К сожалению, многие аспекты могут затруднить прочтение, приношу глубочайшие извинения. Гранит познания твёрд, попробуйте погрызть его и доберётесь до сахара. Большинство описанных терминов и событий будто уже существовали, происходили со мной, лишь озарение пробило тьму неведения и амнезии.
Основа сюжета явилась ко мне после операции в далёком 2019-м, после ошибки анестезиолога, чуть не приведшей к летальному удушью. Затем психическое потрясение перед днём рождения. В совокупности пережитая грань подарила надежду моему наследию, которое я с радостью желаю разделить с вами, дорогие читатели.
Для создания первозданной атмосферы советую ознакомиться с аудиокомпозициями в моих социальных сетях и посетить Краснодар. Приятного путешествия!
Поминальный обед новорожденного
– Так ты не помнишь свою смерть? – сказал смуглый мужчина, покуривая самокрутку из чайных листьев.
Едкий табачный дым стоял в старой квартире, затуманивая взор и разум.
– Отвлекаешь, Юлуша, лучше следи за невербаликой, – прошептала бабушка, раскачивая часы на цепочке.
За последнюю сотню лет гипноз, как только не использовали, но реконструкция мироздания определила для него единственный эффективный путь – восстановление воспоминаний. Метод оживления утраченных моментов помогает людям, но истинны ли поднятые со дна сознания фрагменты?
Настали времена противостояния ложных воспоминаний с собранной по крупицам истиной, где победителя раздавит комок совокупной душевной боли человечества. Потерявшие всё в следствии глобального катаклизма, скрывающего в себе пагубное нутро мистического и природного начала, дети Земли перестали верить себе, перестали верить в реальность происходящего, но каждый масштабный кризис не даст соскучиться сторонним наблюдателям.
– Устал уже повторять… – говорил расслабленный юноша, прижатый к стулу, еле открывая рот, чтобы не поперхнуться дымом, – скорее не могу припомнит, ну, что по вашим словам могло забрать мою жизнь… Да как я могу быть мертв, если сижу тут?!
– Тише, тише, оставь вопросы, сосредоточься на маятнике. Всмотрись, не закрывай глаза, слушай мой голос. Так. Что последнее приходит в голову? – продолжала нашептывать женщина.
Состояние опрашиваемого было схожим с алкогольный опьянением, сменяющимся похмельем и мигренью. Оседавшее табачное облако, вытесняя свежий воздух, подавляло тело.
– Трудно разобрать… Вроде, недавно повстречал девочку, странную такую. Хотя нет, гулял с девушкой, ровесницей. Не могу вспомнить имя… Как богиня говорила, или сам бог реально ругал… А, да, это было до… Чего? Кхм, сложно. От девочки не по себе стало, попросила помощи, отказать не мог.
– Были ли у неё отличительные черты?
– Глаза стеклянные, жуткие. Еще ранец был прозрачный, модный ныне из-за сериала, там лежала пирамидка с колечками…
До этих слов у вопрошающих было спокойное выражение лица, однако, перечисление обыденных вещей из жизни современного человека вызвало бурную реакцию:
– Модные сейчас? Когда? Нет, скорее ты про какой год?
Не успел договорить Юлуша, как его резко перебила гипнотизёр:
– Угомонись, не прерывай процесс. По его одежде уже было понятно, что он из этого века.
– Ой не шути! – взвёлся пухлолицый азиат. – В подобных одеяниях спокойно могли расхаживать головорезы великого востока!
– Параноик, это обычный домашний халат, – сердито поправила бабушка. – Ф-ф-ф-х, опять всё перенастраивать… Продолжим, дыши медленно, смотри на…
Парень нахмурился, медленным движением отодвинул руку с часами и уставился на ошеломлённых незнакомцев.
– Это подождёт, надоело, мне нужно в туалет.
– А?! Хорошо, только не вставай резко, Юлуша проведёт тебя.
Театр абсурда прервался на антракт. Новая для допрашиваемого сцена походила на типичную советскую ванную комнату с раздробленной настенной плиткой и заплесневелым потолком. Картина была бы привычной, если бы не следы крови и обгоревшей кожи.
– Ты эт… Бритву на полке можешь взять, а то с таким видом публика не воспримет, – стоя за дверью громко сказал курящий как паровоз мужчина. – Ария, – тихо обращаясь к хозяйке квартиры, – он и так наши слова в штыки воспринимает, как тогда лучше ему преподнести сюрприз краха старого мира? А? Я краснеть не хочу, пытаясь рассказать о тварях, колдовстве и отбитых на голову божках! Без прохождения «девятилетки» всё прозвучит как анекдот.
Перешёптывания затмились проявившимся образом в зеркале, который сильно отличается от всплывающих воспоминаний: заросшее бакенбардами и щетиной лицо, забывшее о существовании лезвия на пару недель, появление множества пучков седых волос как на мелкой бородке, так и на украшенной ранами голове. Ухоженный вид, подготовленный для фото после получения диплома, снизошёл на нет.
Единственная лежавшая на полке одноразовая бритва уже была кем-то использована и капли крови от её местонахождения тянулись к грязной от йода и зелёнки ванне.
– И в процессе подумай над новым именем. Настоящее отныне использовать нельзя, – продолжал паровоз.
– Почему? Я где-то провинился?
– Не совсем. Ты, как и многие в полисе, пробужденный – очнувшийся от вечного сна для продолжения своей истории. Прошлое имя выдаст тебя возможным врагам из прошлого, да и навести порчу со сглазом нынче проще заваривания чая.
– Опять вы продолжаете байку про возрождение… Какие враги у меня могут быть? Хотя… ну, только дорогу чёрным копателям переходил…
– Не нагружай себя рассуждениями, просто следуй совету. Понимаю что испытываешь, сам проходил это, мозг отторгает наплыв информации, но ты вместо возмущений лучше послушай, какие бы «бредни» я ни говорил.
Совет остался без реакции, ибо трясущаяся рука слушателя порезала щеку бритвой. Кровь медленно закапала в раковину, вводя в транс. Слух отключился. Проснулся долгое время не проявлявшийся нервный зуд, пронизывающий иглами всё тело. Чувствовалась пульсация от пояса халата, на котором висел незнакомый странный предмет, похожий на катану, только деревянный. На рукояти выцарапана буква А, возможно обозначающая инициалы владельца, но изнутри возникало чувство скорби, перетекающее в фантомные боли.
– Ау, пришелец, чего перестал реагировать?
Ответа не поступало еще пару минут. Пока не послышался громкий стук от падения чего-то большого. Время на промедления не было, дверь заперта, но это не являлось проблемой для сильного удара по рукояти, выломавшего её. Дверь распахнулась и открыла взор на очередной кадр в этом психоделическом слайд-шоу.
– Старуха! Дурной походу вскрыл себя бритвой, тащи бинты!
Очнулся пробужденный в кресле, перед восхищенной гипнотизёршей, исписавшей наполовину блокнот заметками.
– … ага, слышите осуждающий голос бога, ваши действия?
– Ых-х, больно… – вытянул из себя допрашиваемый.
– Ай-ть, сорвалось! – недовольно прошептала бабуля рядом стоящему Юлуше.
Пока женщина заново настраивала инструменты – малец положил руку на рукоять меча, пытаясь опереться на него и встать. Подъем прервал резкий замах Юлуши кухонным ножом:
– Не-не-не, отложи агрессивные мысли, мы тебе лишь хотим помочь, даже мысленно не надейся нам навредить артефактом, – сквозь зубы прошипел Лу Юй, настоящее имя которого проговорила бабушка.
– Какие… чего… Так, блять, почему ты тычешь в меня ножом?! – будто только проснувшись возмутился мечник.
– Мальчики, спокойнее, особенно ты, Лу, знаешь же о возбуждении защитных механизмов после пробуждения. Всё, расслабьтесь, выпейте чая и отложите игрушки, способные отобрать жизнь, – плавно жестикулируя подавляла конфликт гипнотизёр. – Теперь давай представимся друг другу, меня зовут Ария, а какое имя выбрал ты?
В этот момент мысленный поток снова утянул из душной квартиры безымянного. Представляться им настоящим именем опасно, выдумывать случайное ненадёжно. В голову стреляли фрагменты из литературы, игр и прочих сфер, где разнообразие предоставит идеальный вариант, сочетающийся с прошлым, привычным слуху.
– Старайся не брать имена и клички уже существовавших персон, хотя можешь подкорректировать их. Главное, чтобы твоё имя запоминалось, ибо этот фактор поможет тебе выжить в новом мире, где наименования дают силу, либо лишают жизни, – напряженно сказал Лу, положив нож на стол перед юношей.
Единственным подходящим на эту роль являлся зачастую используемый в виртуальном пространстве псевдоним.
– Дантей…
После одобрительных кивков обряд имянаречения, заключающийся в дублировании сказанного красными чернилами на чайном листе, впоследствии положенного в заварник, прошел относительно успешно.
– Так, Дантей, надеюсь нашим «байкам» ты начал верить, поэтому заново объясню законы нового мироустройства, пока опять себя резать не побежал.
– Себя резать?! Это случайно произошло, пошатывает меня от твоего непрекращающегося курения, трудно даже станок в руке удержать!
– Юнец, я чайное сырье курю и тлеющий Пуэр, а не табак. Попробуй, может эфирные масла помогут одолеть слабость.
– Юлуша, хоть его не трави, сам то не высыпаешься из-за кашля. А обморок… похоже сам себя ввёл в транс, подсознание требует восстановления воспоминаний.
– Всё-всё, хао ба, транс, гипнозы – с этим разбирайтесь сами, моё же дело помочь освоиться, ведь ты та-аа-ак боишься отдать его на адаптацию к Дроздам.
Ария нахмурилась, но резко приняла образ доброжелательной «бабушки» для «внука», взяв чашку чая, медленно преподнося. За блюдце схватился Лу Юй, другой рукой запихнув самокрутку в рот Дантею.
– Затянись, подержи в лёгких, затем запей.
– Не дури! Дрянью своей всё усугубишь!
– Женщина, мне сейчас жизненно важную информацию транслировать придётся, а ты процедурами его в опьянённом состоянии навеки оставить хочешь? Смотри, сейчас взбодриться.
Отступать было некуда, нож лежал прямо под рукой того, кто недавно им угрожал. Черный, смолистый чад с отталкивающим запахом жжения горечью овеял везде где только можно, осев в дыхательных путях. За такой сюрприз голодный желудок явно не скажет спасибо. Гортань приняла на себя весь удар, воззвав на помощь мокроту, придавшую хрипоту. Заглушил ли чай горечь? Отнюдь, но его голубой цвет завоевал внимание. С каждый глотком отступала усталость, разум прояснялся.
– Отлично, тебя не стошнило. Теперь медленно проговори своё имя и сильно не удивляйся, ведь временно голос станет грубее.
– Д-а-н-т-е-й. Пх-хр, фух-х… Тер-пимо, першит только. А зачем помимо имени и голос менять?
– Дело в тембре, сейчас ты говоришь внушительнее, затрагивая все слуховые рецепторы, играя на нотах души собеседника, внедряя свой образ в подсознание, заставляя запомнить тебя.
– Мне как-то и не особо нужно внимание. Приятно, конечно, если меня не будут забывать, но так ли это важно? Уже неоднократно концентрируете внимание на этом.
– Один из аспектов выживания, – тихо ответила Ария.
– Выживание… ага. Простите, а к чему вы меня готовите? Зазывать в ряды секретной организации? Ха-х, – нервно усмехнулся Дантей.
Вопрос заставил смутиться, будто был неожиданным, непредсказуемым для данной ситуации. Несколько секунд неловкого молчания будто намекали на то, что планы обрушились, марионетка оборвала нити.
– Почему ты не можешь просто проникнуться атмосферой и осознать своё положение? Мы тебе помогаем вспомнить прошлое и помочь с будущим, а тебе лишь бы найти подвохи, – проворчал Юлуша.
– Погоди, погоди, не нагнетай. Это тебя сразу же после пробуждения пригрели и за пару минут накормили пирогом из информации. Ему же, как представителю этого столетия, нужно объяснять всё так, чтобы разделял реалии от тех же иллюзорных реалий, которые впитывал из масскультуры.
Бабушка неспеша выпила содержимое чаши, одолжила самокрутку помощника, втянула и на выдохе продолжила:
– Сказанное нами можешь перепроверить на улице у любого встречного, хоть сейчас беги, никто не держит, но, как и сказал Лу, для начала осознай своё положение. Ты являешься пробужденным – таким же человеком, как и все, только вот однажды помер, оставив след в истории и благодаря ему вернулся. До этого момента пробуждались лишь люди из прошлых эпох, некоторые являются полулегендарными, божественными, сказочными, только вот самые «молодые» закончили первое существование до начала 21 века. Тебе же, судя по сленгу и прочему, выпала доля быть первым подтверждённым дитём, ступить и почить за последние десятилетия, а значит, предположительно, любой из ныне живущих может сгинуть, и вернуться. В общем, твой пример может вызвать хаос, зародившийся с надежды, если весть о таком событии выйдет в свет, нам и кровожадных тварей на окраинах хватает.
Ария перевела дыхание, выпила еще три чашки чая и внимательно смотрела за реакцией слушателя.
– Ага… хорошо… как вы и сказали, я могу выйти и спросить у прохожих о сказанном, перепроверить? Просто кроме гостиной и ванной комнаты ничего не видел, а слышу описание сказочного мира.
– В халате с палкой наперевес? – подметил Юлуша.
– Так сейчас же бабье лето, тепло…
– Вот и вспомнил дату смерти, молодчина, вот только тебя встретят холода, вмиг застудившие места буйства, – с издевкой перебил Юлуша, медленно собирающий вещи в рюкзак.
Дантей подбежал к окну и подтвердил сказанное. Не только чужаки в одеждах как из школьного учебника истории с иллюстрациями, или маскарадов, встретили пробудившегося от долгого сна, но и чуждый для города мокрый снег. Вдалеке виднелся огромный воздушный шар, расписанный словами на разных языках, а из него выпадали игрушечные птицы, которые по команде из рупора оживали, одаривая эмоциями толпы собравшихся на празднества.
– Так почему факт о моём «пробуждении» породит какой-то хаос? – растерявшись спросил юноша.
Наставница улыбнулась, принесла угощения к чаю и приготовилась завершать прерванную сказку.
Вряд ли к парадигме новейшего мира применимо понятие «хаос», ибо только он мог быть чем-то рациональным на фоне происходящего. Появление средств массовой информации и их предков, навлекло тайфун из кумиров нового поколения – персон, не чурающимся принципами и моралью ради популяризирования себя. Эти мотивы могут отсылать на детские переживания и прочие психологические проблемы, связанные с недостатком внимания, только маниакальная жажда популярности и славы таила в себе другой инстинктивный аспект: сознание подготавливало почву к пробуждению. Что же будет со всеми после раскрытия факта о возможной второй жизни, если успеть себя вписать в историю, даже новейшую? Начнется война, бойня за проталкивание своей иллюзорной оболочки на космологические страницы истории. Почему это должно казаться ужасом? Почешите голову и вспомните любую новостную сводку о любом серийном убийце, они-то еще задолго до всей канители с пробужденными решили губить чужие жизни ради прославления своей, будь то прерывания невинных жизней для рекорда, либо подражание не менее известным преступникам.
– … и сходят с ума сейчас, пытаясь уверовать в любую чушь ради малейшего шанса на вторую, или последующие жизни, – внушительно говорила Ария, отсылаясь к прошлому. – Разгадывания твоего пути приведёт к бедствию действий фанатиков.
– Закончили? Времени мало, я спешу, – говорил Юлуша, бросая тёплую одежду к ногам слушателя. – Так, сходи в туалет, только снова от вида своих же жидкостей в обморок не упади, попей, поешь, оденься и готовься к экскурсии, чтобы во всём убедиться и не быть надоедливой помехой, – продолжал Лу, складывая блины с прочими гостинцами в рюкзак.
Дантей, хоть и не чувствовал голода – набросился на угощения, предоставленные бабулей, только смущал ряд из чашек, наполненных разными сортами чая. Внимание выбору напитков он не придавал, брал знакомые по запаху: бергамот, тайская орхидея, улун. Осушив несколько чашек – встретился взглядами с Арией, одобрительно кивнувшей ему в ответ, намекая о пройдённом тесте.
Идиллию прервало легкое покачивание стен, сопровождающиеся скрежетом кирпичных блоков, будто прямо в квартире начались строительные работы. Безмятежное состояние сменилось паникой: Лу прыгнул в дверную раму, приказав остальным сделать то же самое, но Ария невозмутимо попросила бежать из дома, оставив её. Дантею уже приходилось сталкиваться с землетрясениями в пределах 4 баллов, но это и близко не шло в сравнение. Юлуша будто за шкирку, как котенка, схватил высокого, ошеломленного парня, и рывками вытолкал к двери. Она была не заперта, намерения незнакомцев оказались чисты, парень мог выйти в любой момент, насильно его никто не держал. Ария медленно встала, взяла посуду, и помахав рукой пошла мыть в раковине. Дантей пытался окрикнуть, спасти, но любые возгласы прерывал Лу, силой тащивший за собой обузу.
Подъезд вибрировал, надписи на стенах сверхъестественно плыли, то меняя язык написания, то вовсе видоизменялись под орнамент или мозаику. Всё походило на аттракцион галлюцинаций, постепенно сменяющих друг друга. Перилла изгибались, словно змеи, пытаясь обрести новую форму. Зрелище прервал яркий солнечный свет. Наконец-то выход в мир. Лу расслабил хватку и отряхнулся.
– Малец, это её решение, так что отбрось мысли о геройском вызволении, лучше всмотрись к деталям дома и запечатлей первое из доказательств наших «сказок».
На улице не ощущалось землетрясения, пиком изначально являлся хрущевка, плавно трансформирующаяся в стиль барокко. Серые стены осыпались, принимая цвет ясного неба, а между окнами выпячивались колонны, при этом ни одной трещины не прорезалось, будто изначально здание и замышлялось так.
– Всё, насмотрелись и хватит, теперь быстрым шагом уходим отсюда… Ай, байчи! Одеться то не успел!
– Мне не холодно, я зимородок…
– Тюлень ты неуклюжий, чего останавливался в подъезде, в стену желал замуроваться?! Про Арию мыли пока отбрось, она останется там дожидаться прихода Дроздов, мы же от них сваливаем, вопросы задашь позже.
Толпа прохожих и жильцов смотрелась гармонично на фоне дома-перевёртыша, так как у каждого второго было холодное оружие, а некоторые одеты в средневековые балахоны. По сравнению с этим сборищем реконструкторов старинной моды Дантей выглядел в халате с деревянным мечом не так уже и странно.
Широкий четверг
Путь лежал через капилляры жилых массивов, заставленных автомобилями. Обычное будничное зрелище, однако всеобщие изменения затронули и «вторых граждан»: бывшие миллионные вложения стали походить на конструктор с отсутствующими деталями, требующий либо ремонта, либо окончательных похорон.
– Ой, а почему машины стоять разобранными? Тут воры орудуют?
– Конечно, мародерство присутствует, хотя в данном случае сами владельцы по частям распродают, даже не сами запчасти, а обшивку. Видишь ли, город пару месяцев отрезан от внешнего мира, соответственно, прекратились поставки горючего и прочего, вот горемычные совсем духом пали.
Голова разрывалась от вопросов, которые наставник пытался истолковать еще до выхода в свет, но весь абсурд отказывался пропускать барьер логики. Внимание перехватили гуляния, разворачивающиеся на соседней улице. Праздничная обстановка и легкий мороз, студящий мысли, отринули заготовки и породили новый вопрос, определивший судьбу Дантея: «Может отправимся туда, к толпе? Нам же нужно переждать пока те “Дрозды” отстанут от бабушки, правильно понимаю?».
– Тебе может и да, а я вот в другое место собираюсь.
Лу Юй остановился, посмотрел на часы, перепроверил содержимое рюкзака и застыл в раздумьях.
– Ладно, сходи, подыши, может и воспоминания вернуться. Только не лезь в эпицентр веселья, посиди на бордюре или в парке неподалеку.
Под «парком» Юлуша подразумевал Всесвятское кладбище, располагающееся в одной улице от главной артерии Краснодара – Красной, на которой ежедневно собираются единомышленники для культурного времяпровождения.
– Я? Один? А вы куда?
– Мне в гости надо «на блины». Сейчас же пятый день празднования масленицы и вряд ли уместно будет в дом тещи приходить с незнакомцем. Пережди пока где-нибудь, а лучше после гулянок навести знакомых, переночуй и возвращайся к старшой. Ты ведь в этом городе был до пробуждения, как я понял, вот и не заблудишься.
– Вернуться к Арии? В тот опасный дом?
– Есть альтернативы? Дерзай! В любом случае всё лучше на своей шкуре испытать, – сказал Лу, доставая термос и самокрутку, – я нянькой не нанимался, для такого есть Дрозды, так что справляйся сам, как и многие пробужденные. Не забудемся!
– Чё? – возмутился Дантей, не успев среагировать на рванувшего вперёд чайного гуру.
Провожая взглядом убегающий силуэт Дантей упрекал себя за отсутствие силы воли остановить и допросить интригана, оставившего его в одиночестве с грузом неотвеченных вопросов.
Оставалось лишь желание примкнуть к всеобщему веселью, забыться, отринуть все проблемы, только мешала сонливость, которая двойным ударом совместно с прохладой валила с ног. Тело инстинктивно тянулось к ближайшей удобной скамейке, однако на проезжей части такого не сыскать. Спасало лишь упоминание «парка», где точно должны быть места отдыха.
Спустя минуту шатаний путник свалился на ухоженную лавочку, с удобной подушкой под седалище. Крепко обняв меч, Дантей задремал.
Сон потревожил явно выпивший мужчина, каждый вздох которого сопровождает икота. Демонстративно сев на скамью и глотнув содержимое бутылки из-под виски, произнёс:
– Малой, ик, неприлично спать на чужой могиле.
Запах алкоголя, будто еще раз перебродившего в желудке этого забулдыги, вызывал рвотные позывы из-за недомогания. Всё обошлось неловким молчанием.
– Что, грустишь, ик, по тому свету?
Тон незнакомца изменился на приятельский, он даже достал помятый стаканчик из внутреннего кармана куртки, расправил и поставил возле ладони Дантея:
– Какая смерть на счету?
Лицо пьяницы повеселело, будто нахлынули приятные воспоминания. Содержимое бутылки заполнило стакан, окрасив в фиолетовый цвет.
– Давай, ик, угощаю, эта бурда из Адыгеи примчала с последней вылазкой, как если не с приятелем по несчастью её разделить?!
– Не совсем понимаю про что вы… ладно, за знакомство… выпьем…
Обильная спиртуозность взбодрила, прояснила чувства. Медовые нотки подняли настроение и согрели, как тело, так и душу. Только неловкие вопросы разрушали атмосферу приятельского диалога.
– Говорю, ик, вижу насквозь тебя, дитя потерянное. Настрадался, тяжело пришлось в первые смерти? Ув-ик-ы, тут свободного места под могилу не найдешь, всё уже мной занято. На этой, – показывая трясущимся пальцем, – пьяным я заснул и замёрз, ик, насмерть, так что еще спасибо скажи за своевременное вмешательство!
– А… Понятно… Ну, момент, кхм, смерти не помню. Говорят, мол успел запомниться многим, вот и воскрес.
– М-да, значит веришь в бредни, ик, неоплатоников о памяти и прочего-подобного?
– О таких не знаю, просто как очнулся – напичкался рассказами о пробужденных, а теперь блуждаю, пытаюсь побольше об этом узнать.
– Странно, ты не прошёл «девятилетку»? Хотя, ик, на том свете можно многое наверстать… Тогда послушай дяденьку, существование которого слова тех зануд обращает в прах!
Дальнейший диалог продолжался около получаса с перерывами на алкогольное подкрепление: незнакомца звали «Железным Майком» за его невероятную стойкость ко всем внешним раздражителям, будь то битое стекло в отравленной еде или неожиданный холодный душ в морозный вечер на улице. Его травили, сбивали на машине, но он возвращался целый и невредимый в бар за стаканчиком алкоголя. Наконец в тридцатых годах двадцатого века удушен угарным газом, чего сейчас боится, как вампир чеснока. Личность не особо известная и ничего не добился, являясь лишь трудовым мигрантом во времена Великой Депрессии, но всё равно пробудился наравне с великими деятелями. Однако, на фоне остальных он сильно выделяется безрассудностью по отношению к дару, имеющегося лишь у менее десятка человек – повторному пробуждению, больше походящее на подвид бессмертия, которое позволяет ему пропивать свою жизнь во всех смыслах по несколько раз в неделю. Естественно, таким безынициативным, издевающимся над подарком свыше, заинтересовались силовые структуры, постоянно несшие потери в своих рядах из-за схваток с чудищами или жуткими преступниками. С того момента пьянчугу за несколько бутылок дешевого пойла брали в рейды, где он был мясным щитом.
Из этого рассказа Дантей понял две вещи: его странное даже по меркам этого времени воскрешение может быть и не таким особенным и уже несколько месяцев городские власти организуют рейды на оккупированные неведомым врагом земли.
Железный Майк не интересовался ничем кроме крепких напитков, а жизненный опыт забывался в солодовых блужданиях. Мельком затронул и неоплатоников – группу единомышленников, несущих в массы учение о космической иерархии и различных процессах, связанных с реинкарнацией и трансмутацией души. Хоть эти словосочетания пьянчуга еле выговорил бы и будучи трезвым, но смысл понимал. Только вот откуда у ирландца 30-х готов прошлого века багаж знаний, включающий русский язык и античную философию? Виновниками торжества являлись Дрозды – организация, внедрившаяся в большинство процессов города. Расспрос о них завёл диалог в тупик.
– Ты-к, как о них знать не можешь? А как тогда на одном языке разговариваем? Хотя, – завис в раздумьях, – может быть ты здешний, только веком не тот?
После прощупывания почвы Дантей решил соблюдать наставление Арии. Если же в городе образуются странные структуры, толкающие на каждом ходу учения о перерождении души, будто секты перед мнимым апокалипсисом, то новость о некой новой стадии пробуждения и вправду вскружит всем голову.
– Да, на войне прославился. А о Дроздах пока ничего хорошего не слышал, кто это?
– Повезло тебе висеть не на их крючке. Засели тут как пиявки, ловят только что пробудившихся, ик, обучают «девятилетке», затем находят поводы завербовать в свои ряды и отправить за границы полиса…
– Так они некая новая власть получается?
– За власть все продолжают глотку рвать, поэтому едино-ик-личными кукловодами их трудно назвать. Правда на начальных этапах себя хорошо показали, да и похоже «девятилеткой» мозги промывают, навязывают радугу над своими мордами.
– А что за «девятилетка»?
– О-о-о-о, рвало от неё похлеще текилы с пивом. Эта штукенция вроде в здешних школах была как некий учебный план с различными занудными терминами. Вот шишки Дроздовские смогли каки-то образом сжать все эти знания в коктейль с безумием нового мира, ик, и впихать за несколько минут в похмельное сознание пробудившихся. Головёшка так перестраивается, что даже фирменные фразочки проговариваются как на родном языке.
– Интересно… – растерялся Дантей и продолжил недоумевая, – так если они так помогают, почему же их побаиваются?
– Дурья твоя башка, сказал же тебе о вербовке! Берут, наводят страха, типа человечеству может прийти конец, работы и еды почти нет, так что добро пожаловать в ряды наших доблестных рыцарей.
Майк прервался, чокнулся бутылкой со стаканчиком собеседника, выпил залпом всё содержимое и продолжил:
– Ху-х, хороша! Продолжим… Латы то их в дерьме, а сами готовы перерезать всем глотки за место потеплее у камина и мать за перерождение продать.
– Разве всё так плохо? Хотя бы трудоустраивают и помогают.
– Пха-ха-ха, – залился хохотом бессмертный и на вдохе выпучил глаза, агрессивно аргументируя, – ага, мне давалось повидать времена повальной безработицы и разрухи, только тогда был цел мир и существовали осязаемые враги и союзники в виде соседних стран! Малой, сейчас остался лишь этот городишко и полчище злобных тварей, выдуманных больными мозгами. Дрозды и прочие фракции могли бы уже сплотиться и дать достойный отпор внешней угрозе, но губят жизни сородичей…
Личность собеседника постоянно менялась: от беззаботного бродяги до яростного противника нового режима. Некоторые выражения противоречили другим, отчего доверие постоянно угасало. Угасала и искра в словах Железного Майка, медленно принимающего позу для сна. Вероятно, подействовал алкоголь, к счастью для Дантея, желающего поскорее присоединиться к празднествам и встретить новых всезнающих ораторов.
– Так, недолго сталось твою головёшку прояснять, благо еще одного воскресшего, ик, от рабства спас. Слушай, не вступай в ряды Дроздов или якобы им неподконтрольного Йормунганда, будь защитником своего дома, как делал на какой-то войне. Не лезь в бездну на окраинах города, и помни: не чудовищ надо бояться, а их прародителей.
– Спасибо за совет, постараюсь соблюдать его. А что вы собираетесь делать дальше, спать здесь? Может я помогу вам дойти до ближайшего теплого места? Замёрзнете ведь.
Майк улыбнулся, схватился за печень, и свернулся в позу эмбриона, протянув рукой пустую бутылку:
– На, бери, может, ик, это не даст свернуть с пути, парень то видно неплохой, обидно пропадать такому… На обратной стороне этикетки несколько адресов баз Жерара Люмпена и Меркурия, к последнему не советовал бы идти. Найдешь пристанище, накопишь на хороший ирландский виски и вернешь мне должок, дерзай.
