Buch lesen: «Долина теней. Последний артефакт»
Излагать истину некоторым людям – это всё равно, что направить луч света в совиное гнездо.
Д. Дидро
Глава 1. Профессор Хапри занимается привычным делом – ведет дневник
Ошибки не есть еще лженаука.
П. Капица
Хапри
«День утра не задался. Мне так и не удалось получить свободный доступ к химическим реактивам и оборудованию в лаборатории. Ректор мотивировал это тем, что я всего лишь теоретик. Ха! Утверждаю без всякого хвастовства: о моих грандиозных опытах знает любой, кто хоть как-то связан с естественными науками! Например, случайно свалившись в чан с маслом, я доказал, что в вязких жидкостях человек держится на плаву не хуже, чем в воде. Ценность этого открытия сложно переоценить.
Работа над книгой продвигается крайне медленно, и я весьма раздосадован. Без фактического материала мой труд обречен. Тех жалких подачек, которые мне, как обглоданную кость бездомному псу, подбрасывает Академия, не достанет даже на вступительную часть. Такая жадность немыслима, ведь мне не впервой совершать перевороты в научном сознании!
Предполагаю на следующей неделе провести несколько уникальных опытов и, соответственно, дополнить практическую часть труда, достойного названия которому я ещё не придумал. Не вполне осознавая вселенскую значимость моего исследования, зануда Эйн Штейн велел не пропускать меня в академическую лабораторию, а во всех мало-мальски приличных храмах науки я уже успел примелькаться. Впрочем, там давно не осталось ни одной целой пробирки.
Ничего не поделаешь, придется поработать ночью. Я докажу этим самозванцам от науки, что настоящий гений способен найти дорогу даже в полной тьме!
Знакомый силуэт на противоположной стороне улицы. Неужели это мой друг Бену? Я не запоминаю лиц, но этот плащ сложно не узнать. Судя по всему, у Бену нет намерений зайти в мою скромную обитель и поприветствовать величайшего учёного всех времён, своего наставника и покровителя. Свернул к пристани, – наверняка ищет общества этого тошнотворного шарлатана, бездарного фокусника, да не будет его имя названо.
Начинаю всерьез опасаться за рассудок Бену. Кто-то должен спасти его для мира науки, пока еще не слишком поздно.
Примечание. Выяснилось, что дневники занимают две трети свободного пространства моей комнаты, а под кроватью, шкафом и столом совсем не осталось места. Не могу понять, откуда они берутся. Во сне я всё это пишу что ли?!»
***
Бену
Город понемногу оживал. Сегодня Бену, молодой, но уже подающий надежды археолог, проснулся, разбуженный истошными криками мухоловок-пеструшек, воющих за прошлогоднее гнездо под его окном. Во все стороны летели пух и перья. По большому счету война уже была проиграна – старая самка проникла в гнездо и хитро поглядывала оттуда, выставив наружу острый клюв.
Мартовское солнце щурилось из-за горизонта, черепичные крыши домов влажно блестели от росы. Бену поднял руки над головой и сделал несколько наклонов, чтобы взбодриться и размять мышцы. Настроение у него было вполне подходящее для ранней прогулки. Весна – славное время, свежий воздух и никакой тебе изнуряющей жары.
Умывшись и наскоро позавтракав мясным пирогом, Бену вышел из дома. Ему нравилось иногда бродить по городу без видимой цели, высматривая чужестранцев, прибывавших на кораблях или вместе с караванами. Нередко путешественников можно было застать в местных тавернах, где они рассказывали всем любопытным о неведомых землях, диковинных зверях и подвигах героев. Самые интересные легенды Бену не ленился записывать – в его сумке всегда лежала толстая тетрадь в затертой кожаной обложке и огрызок карандаша. К слову, сумка Бену была довольно увесистой, и оттуда часто являлись на свет самые неожиданные предметы.
Очень скоро на улицы хлынет народ, пока же только торговцы катили на площадь тележки с товаром. Из пекарен доносился аромат свежевыпеченной сдобы. Женщины с покрытыми головами несли кувшины с молоком. Погонщики покрикивали на сонных мулов. Мимо Бену галопом пронеслась лошадь, прогрохотали по камням колёса повозки, груженной глиняными горшками. Лошадь шла неровно, смешно вскидывая задом, возница свирепо рассекал воздух кнутом. Похоже, он сильно торопился на рынок, чтобы успеть занять лучшее место, но вряд ли при таких темпах он довезёт в целости хотя бы половину своего товара.
Бену проводил повозку взглядом и продолжил свой путь. У него не было определённого направления. Приятно было потолкаться на узких улочках, послушать пение менестрелей или посмотреть на выступление бродячих артистов, одетых так ярко, что рябило в глазах. Ему нравилось лицо ярморочной толпы, злое и доброжелательное одновременно, нравилось быть частью этого огромного лица.
Кроме всего прочего Бену планировал навестить Иеро. Друзья виделись два дня назад и неплохо провели вечерок в харчевне «Три матроса». Вывеска над этим злачным заведением почему-то изображала двух матросов, восседавших за грубо сколоченным столом, уставленным кружками с пенным пивом. Предполагалось видимо, что третий матрос уже достиг просветления и лежит под этим самым столом, как заведено во всех приличных харчевнях.
В тот день Бену, помнится, перебрав фруктового вина, фонтанировал идеями последующего времяпровождения, но с тех пор у него возникли новые, и он жаждал ими поделиться. Иеро, даже если не разделит его энтузиазма, всегда внимательно выслушает и даст пару дельных советов.
Дело, однако, намечалось захватывающее – путешествие в горы к диким племенам сапху с целью подробного описания их языка и быта. Поездка обещала быть интересной хотя бы потому, что до сих пор никому из исследователей не удавалось найти ничего кроме старых стоянок и давно потухших костров. Сапху, словно прознав о непрошенных гостях, снимались с обжитого места и скрывались в горах.
Об этом неуловимом народе поведали торговцы, чей путь проходил через гряду А-ну. Поговаривали, что сапху – это племя могущественных колдунов, скрывающих древние тайные знания, способных принимать облик птиц и зверей и повелевать стихиями. Бену, категорически отрицавший какие бы то ни было мистические явления, надеялся положить конец всем сплетням и домыслам, заменив их научными фактами, ведь именно этому он и посвятил свою жизнь. Иеро ни за что не откажется от очередного приключения и обязательно составит ему компанию — вдвоём веселее, да и на дорогах нынче одинокому страннику не безопасно.
Впрочем, Бену в последнюю очередь думал о трудностях, сопряжённых с путешествиями в поисках истины. Чем рискованнее предприятие, тем больше шансов совершить настоящее открытие. Бену испытывал эстетическое наслаждение, представляя, как он с головой закопается в раскалённый песок пустыни, вооружённый лишь лопатой, кисточками из верблюжьей шерсти и прочими приспособлениями, без коих археологические изыскания немыслимы. Он повсюду таскал с собой несколько затертых до дыр книг о древних языках, на тот случай, если удастся отыскать какую-нибудь табличку или черепок с намёком на письменность, которую можно распознать и расшифровать, этакий осколок забытой цивилизации.
Редкие находки были наградой за каторжный труд и заставляли быстрее биться сердце Бену.
Вот и рыночная площадь. Час довольно ранний, а на ней уже негде яблоку упасть. Над всеми звуками здесь преобладали рожки торговцев горячими завтраками, а над всеми запахами — неистребимый рыбный дух. На рынках приморского города, где чуть ли не каждый второй зарабатывает на жизнь рыбным промыслом, это явление в порядке вещей.
Чешуя была повсюду. Придя домой, первым делом выясняется, что она набилась в одежду и обувь, и избавиться от неё стоит больших трудов. Из чешуи шили многоцветные накидки для карнавалов, непромокаемые плащи и шляпы, и туристы раскупали их с большим удовольствием, как и украшения из отполированных морских ракушек и детские игрушки из раскрашенных рыбьих пузырей.
Около одной из лавчонок Бену заметил Эйн Штейна, бессменного главу Королевской Академии Точных Наук, который яростно о чём-то спорил с молодой торговкой инжиром. Впрочем, предмет их спора становился понятен каждому, кто оказывался поблизости. Несколько человек с нескрываемым любопытством ожидали развития событий.
Торговка раскраснелась, пряди пшеничных локонов выбились из-под цветастой косынки. Она нависала над прилавком, как наседка, закрывающая цыплят от ястреба. И правда, вид у магистра был вполне хищный: тонкий нос с небольшой горбинкой, неизменная ироничная улыбка, темные озорные глаза. Сейчас он меньше всего походил на ученого, скорее на купца или ростовщика.
Бену с трудом пробился через толпу и громко поприветствовал своего друга и коллегу. Торговка наградила его крайне раздраженным взглядом. Эйн неохотно отвлёкся от торга и повернулся к Бену.
— Как кстати, мой друг! — восторженно воскликнул Эйн Штейн, сияя белозубой улыбкой. Удивительное дело, учитывая, что не так давно ему стукнуло сорок три. — Я как раз пытался объяснить этой женщине, что таких цен на инжир не было со времён трёхлетней засухи. Виданное ли дело! И ведь трава травой, никакого вкуса! Уж я-то распробовал!
— Распробовал он! – торговка взвилась, как ужаленная. – Пять штук умял!
Эйн Штейн привычно сделал вид, что не услышал.
– Я всё понимаю, не обманешь — не продашь, но надо же и совесть иметь! – продолжал разглагольствовать ученый.
Девушка, начавшая было улыбаться другим покупателям, метнула в его сторону свирепый взгляд, в котором ясно читалось осуждение.
– Стал бы ты полдня торговаться, будь тут трава! – рявкнула она, упирая руки в бока и решительно наступая на Эйна.
И в самом деле, темно-фиолетовый плод, который Эйн мял в руках с демонстративно презрительным видом, выглядел исключительно спелым, а над корзинами витал удивительный сладковатый аромат.
– Не могу поверить, что учёный муж может изводить себя такой ерундой, – усмехнулся Бену, который обычно платил запрошенную цену, чем неизменно вызывал шквал негодования со стороны друга.
– Семь медяшек за корзину – это не ерунда. Запомни, дружище, покупатель должен вести счет деньгам, а не сорить ими направо и налево! Лучше всего вообще не выносить их из дома.
– Какой же ты покупатель без денег-то, – фыркнула торговка, но Эйн вновь предпочел пропустить шпильку мимо ушей.
– Намечается очень интересное дельце, – сказал Бену, прервав обещавшую стать бесконечной ретираду о правилах экономии. – Давай-ка зайдём в «Три моряка» и поговорим по душам. Я угощаю.
– Нет-нет, – Эйн Штейн торопливо покачал головой. – Для разговоров по душам ещё слишком рано. И потом, через час я читаю лекцию по теории игральных костей.
– Такая есть? – искренне удивился Бену, далекий от математики во всех ее проявлениях.
– Еще бы, – хмыкнул Эйн Штейн. – Ее еще называют теорией вероятности.
В подтверждение он вынул кости из кармана куртки, подбросил их на ладони и покосился в сторону раскрасневшейся лавочницы, которая все еще нависала над фруктами. Бену мысленно посочувствовал торговке. Через полчаса ожесточённых препирательств она продаст не в меру предприимчивому Эйну инжир себе в убыток. Друг его был мастер на такие дела, хотя вряд ли кто-то мог бы обвинить математика в жадности. Торг для него – увлекательная потеха, ничего более. Здесь были свои приёмы и финты, и Эйн знал их досконально. Сэкономленные таким образом деньги учитывались отдельно и были чем-то вроде боевых трофеев.
– Я проходил мимо Академии, видел профессора Хапри в окне, – сказал Бену. – Даже головы не поднял. Наверное, работает над книгой. Думаю, он меня не заметил.
– Он ничего и никого не замечает, когда корпит над своими рукописями, – ворчливо проговорил Эйн Штейн. – Вчера принёс мне заявление с просьбой разрешить использовать лабораторию для своих подозрительных опытов. И когда он всё успевает? Я всё утро сочинял вежливый отказ. Хапри и моя лаборатория прекрасно обойдутся друг без друга.
Бену понимающе кивнул. Все давно уяснили, что за профессором Хапри в лаборатории нужен глаз да глаз, если не хочешь лишиться ценного оборудования или даже жизни. Что удивительно, сам Хапри каждый раз умудрялся отделываться незначительными царапинами и обгоревшей одеждой.
– К Иеро идешь? – спросил Эйн.
Он потыкал пальцем в инжир, проверяя его упругость, и подмигнул сердитой торговке. Бену вновь рассеянно кивнул.
– Передай от меня привет своему чародею, – с кривой усмешкой проговорил Эйн Штейн.
– Непременно.
На том они и распрощались.
Хапри
«Какая вопиющая несправедливость — нельзя и шагу ступить на рыночной площади, чтобы не наткнуться на Эйн Штейна. Если он проводит здесь всё своё свободное время, то кто же тогда занимается научной работой? Самоуверенный выскочка, мнит себя математиком с большой буквы, а ведь его не интересует ничего кроме стряпни. На этом поприще он действительно мог бы добиться каких-то успехов, даже я готов это признать. Наверное, он и диссертацию писал, наблюдая, как его мамочка варит суп из крабов. Надеюсь, что он не испортит мне удовольствие от покупки новых перьев и чернил.
Как я и предполагал, Бену направился к шарлатану. Меня он навещает отнюдь не так часто, а ведь я всегда угощаю его фруктовым пирогом, которым уважаемые коллеги одарили меня на именины. Гости мои аппетитом не отличаются, так что пирог еще долго будет украшать мой стол.
Что если Иеро припасает более изысканные лакомства, чтобы переманивать моих друзей? Если так, то о подлости его будут слагать легенды!
Решил подбросить в карман Бену записку с приглашением на чай, небось, не устоит. Покажу ему свою коллекцию бамбуковых ковриков. Все три достались мне по наследству от профессора химии, который сплел их собственноручно – всем известно, что ручной труд помогает сосредоточиться.
Интересный факт — большая бутыль чернил обходится гораздо дешевле, к тому же в течение трёх дней можно ни о чём не беспокоиться».
Глава 2. Бену попадает к шарлатану и находит артефакт
Бену
Оставив Эйн Штейна возмущаться очередным повышением цен, Бену направился к пристани. Он свернул в переулок Лодочников, и в лицо ему ударил ветер, пахнущий морем. Отсюда можно было слышать плеск волн о камни набережной и крепкую ругань моряков, занятых починкой такелажа.
Мимо Бену прошёл матрос, и в анкерке, который он бережно прижимал к груди, подозрительно плескалась жидкость. «Вряд ли там вода», – подумал Бену. О трезвой жизни мореходов никому ничего не известно. Бену уже успел убедиться, что во время долгих плаваний ничто не согреет лучше тело и душу, чем кружка горячего вина со специями.
Бену с детства знал, кем станет. Отец его, владелец хлебопекарни с аппетитным названием «Хрустящая корочка», мечтал о том, что сын продолжит семейное дело. Бену же питал жгучую неприязнь к выпечке хлеба и, едва ему исполнилось пятнадцать, оставил родной дом. С малых лет он мечтал о путешествиях, экзотических странах с их непередаваемым своеобразием, о древних культурах, которые нельзя изучать иначе как по археологическим находкам да по памятникам письменности, точнее, по их остаткам.
Для Бену не было ничего привлекательнее ночёвок под открытым небом, когда рядом весело похрустывает сухим хворостом костёр и так восхитительно пахнет поджаренным хлебцем и сочным мясом, долгих изнурительных караванных переходов, когда тело сковывает усталость и все мысли только о глотке воды. Фляжка провокационно болтается на поясе, и живительной влаги в ней меньше половины. Её сиротливый плеск очень некстати, потому что невероятно трудно держать себя в руках, чтобы не выпить всю воду сразу.
Не каждый человек, особенно с непривычки, способен перенести эту пытку. И вот вы дрожащими пальцами берёте флягу и медленно отвинчиваете крышку, отдаляя момент наслаждения, а потом делаете маленький глоток, памятуя о том, что вокруг на многие километры нет ни одного источника. Затем оказывается, что теплая вода не только не утоляет жажду, но ещё больше распаляет её.
Позднее тот же эффект Бену наблюдал во время дальних плаваний, а уж плавать ему приходилось не раз. Вода в бочках очень скоро приобретает противный затхлый привкус, но настоящий кошмар начинается тогда, когда и она подходит к концу, а берега все не видно. Вокруг – бескрайний океан, и ни одного глотка пресной воды. «В море, равно как и в пустыне, погибнуть от жажды можно запросто», – подумал Бену и усмехнулся: Покойнику это наверняка бы понравилось.
По прибытии в Шам-Хесу, самый крупный и богатый город и столицу Хесуры, Бену, не без труда пройдя вступительные испытания, был зачислен в Королевскую Академию Точных Наук, где взялся за изучение логики и математики. В Шам-Хесу любые учебные заведения пользовались особым покровительством короля, как, впрочем, и сами ученые, что делало этот шаг совершенно обоснованным. Безбедная жизнь и всеобщее уважение были гарантированы.
Однако в скором времени выяснилось, что точные науки – не его стезя. «Как раз вовремя» – засмеялся внутренний голос Бену, до отвращения похожий на хрипловатый баритон Эйн Штейна.
Надо сказать, что Эйн Штейн, молодой математик, к тому времени ставший не только куратором, но и другом Бену, не особенно противился, когда последний покинул стены альма-матер. По прошествии некоторого времени Эйн признался, что такого изощренного издевательства над точными науками ему ещё не приходилось видеть. Каждая неправильно решённая задача воспринималась математиком как личное оскорбление.
Некоторое время Бену занимался самообразованием без всякой системы, больше склоняясь к общественным и духовным дисциплинам. Он с упоением читал трактаты по истории, религии, искусству, и философии. Как-то раз в публичной библиотеке он наткнулся на книгу малоизвестного автора о кочевых племенах, имеющую сомнительную научную ценность, но невероятно заинтересовавшую его.
Бену по-настоящему увлёкся историей и археологией, которую в то время ещё никто не отваживался называть наукой: она была занятием для авантюристов и кладоискателей всех мастей. Архив древностей стал его вторым домом.
Бену добился того, чтобы его приняли на работу в библиотеку Исторического университета, посещал лекции знаменитых учёных-культуроведов и путешественников, выучил несколько редких языков. Несколько лет прошли в бесконечных поисках ответов на вопросы об истинной природе человека, пока однажды незначительное, казалось бы, событие не перевернуло жизнь Бену.
В день, когда Шам-Хесу праздновал открытие весенней регаты, Бену прогуливался по набережной и любовался лёгкими парусниками, которые покачивались на отмели. Издалека они походили на огромных чаек с расправленными крыльями. На набережной понемногу начинали собираться зеваки, но настоящее представление должно было начаться только в полдень.
Вчера прошёл слух, что с дальних островов вернулся шестикратный победитель гонок, хотя достоверных сведений ни у кого не было. Появление самого фаворита на пирсе вызвало сумасшедший ажиотаж среди болельщиков и приступы меланхолической грусти в рядах участников. Однако пораженческому настроению никто не поддался. Опытные шкиперы продолжали руководить последними приготовлениями, матросы проверяли снасти, обмениваясь скабрезными шутками и заразительно хохоча.
Над толпой реяли полотнища с цветами и гербами команд, особенно отчаянные болельщики устроили небольшую потасовку – просто чтобы убить время. Кого-то столкнули в воду, и несчастный кричал, что не умеет плавать. Торговцы печёной снедью и сушёной рыбой сновали туда-сюда, толстые пивовары чинно стояли под навесами, предвкушая хорошую прибыль. Заклинатели змей и шпагоглотатели сзывали народ. Карманники терпеливо выжидали своего часа. Тут же на набережной принимались ставки на победителя.
В общем, каждый занимался своим делом.
Бену, до начала соревнований слонявшийся без дела, как раз размышлял, чем бы ему себя развлечь, и чуть было не поддался на уговоры напёрсточника, когда на глаза ему попалась вывеска, намалёванная кричащей оранжевой краской над низким пологом изрядно потрепанного переносного шатра:
ОРАКУЛ. МАГИЯ. ГИПНОЗ.
ПРЕДСКАЗАНИЕ СУДЬБЫ
Подумав немного, Бену откинул полог и вошёл. Он не знал, что его привлекло, и что именно он ожидал увидеть. Не то чтобы его интересовал гипноз или волновали вопросы магии – в колдовство Бену решительно не верил. Он вообще был атеистом. Колдуны в Шам-Хесу не были экзотической редкостью, на улице их узнавали по ярким красным мантиями, однако Бену не был близко знаком ни с одним из них. Настало время восполнить этот пробел.
Бену осмотрелся. Внутри шатра царила полутьма, воздух был пропитан запахами сушеных трав и расплавленного воска. В центре стоял низкий круглый стол, покрытый черной тканью, вокруг которого живописно лежали подушки. В позолоченных подсвечниках, имеющих вид извивающихся змей, горели две восковые свечи; и их неровное дрожащее пламя освещало только небольшое пространство около стола, далее же простиралась темнота.
На столе были разложены самые разнообразные магические атрибуты: колода потрепанных гадальных карт, зеркала разных размеров, кольцо, хрустальный стакан с чистой водой, крупный шар из горного стекла, два других, поменьше, из чароита, полудрагоценные камни россыпью, платок, позолоченные спицы, нож с костяной ручкой, моток шёлковых ниток, плошка с застывшим воском, пучок засушенной травы, обвязанный красной нитью и прочее.
Бену знал, что некоторые вещи используются для всякого рода ворожбы, а о предназначении других он мог только догадываться. Для чего, к примеру, тут череп крысы или набор устрашающего вида игл? Впрочем, Бену всех колдунов считал людьми, поврежденными в уме, так что ничему не удивлялся.
По другую сторону стола Бену различил человеческую фигуру, завёрнутую в широкую темно-синюю мантию. Лицо скрывалось под ниспадающим капюшоном, так что была видна лишь тонкая линия губ и острый подбородок. Бену справедливо предположил, что это и есть колдунья. Или колдун.
Тем временем из складок мантии появилась худая рука с сильными длинными пальцами, и указующий перст нацелился на Бену.
– Садитесь! – повелительно проговорил чародей неожиданно хриплым голосом.
Бену повиновался и опустился на подушки. Он был заинтригован. Бену не знал, следует ли что-то сообщить о цели своего визита, и выжидал, пока гадалка сама нарушит молчание.
– Не говорите ничего, – прокаркал голос из-под капюшона. – Я всё о вас знаю. Я вижу все ваши мысли!
– Интересно, каким же образом? – заинтересовался Бену, который решил ничего не принимать на веру.
– Это и многое другое в моей власти, – последовал уклончивый ответ. – Высшие силы наделили меня даром предвидения. Вы пришли сюда, чтобы узнать свою судьбу и отвести грядущие несчастья. Это вам будет стоить всего ничего – десять серебра.
– У меня найдется только два, – снисходительно ответил Бену.
– Хорошо, два, – подозрительно легко согласилась гадалка, нетерпеливо взмахивая широким рукавом мантии, отчего пламя свечей испуганно заметалось. – Пожалуй, можно начать сеанс. Примите удобное положение.
– Мне удобно, – соврал Бену, чтобы не затягивать процесс.
– Замолчите и сосредоточьтесь. Вы будете делать то, что я вам скажу. Кивните, если согласны.
Бену с преувеличенным усердием кивнул. Этот спектакль начинал забавлять его.
– Дышите ровно и глубоко, – забормотала гадалка. – Ваше дыхание спокойно. Отбросьте все ненужные мысли… Вам очень хочется спать… Веки ваши тяжелеют, вы медленно засыпаете… Дыхание ваше спокойно. Вы слышите только мой голос. На счёт три вы откроете глаза и прочтёте предсказание, ниспосланное вам высшими силами. Оно будет написано в воздухе свободно парящей свечой… Раз… Два… Три!
Бену медленно открыл глаза. Пламя свечи выписывало в воздухе какие-то знаки, но Бену смотрел не на эти загадочные символы, а на руку, держащую подсвечник.
– Вы, наверное, шутите, – сказал он серьёзно. – Вы обещали, что свеча будет парить в воздухе, но ни словом не обмолвились о том, что станете ей в этом помогать.
– Свеча парит сама, – неуверенно возразил оракул.
– Ничего подобного, – проявил твердость Бену. – Вы держите её в руке.
– Вы не можете видеть мою руку, – занервничал тот.
– И всё-таки я её вижу, – упорствовал Бену, не любивший идиотских розыгрышей.
– Вот как, – оракул разочарованно вздохнул и поставил свечу на стол. – Почему вы не предупредили, что не поддаётесь гипнозу?
– Во-первых, я только что узнал об этом от вас. Во-вторых, вы сказали, что вам всё известно.
– Верно, сказал, – оракул качнул головой. Он помолчал немного, а потом спросил. – Вы пришли разоблачить меня или как?
– Нет, – удивился Бену, не понимая, зачем ему это нужно.
– Хорошо, – произнёс оракул внезапно повеселевшим голосом.
Он откинул капюшон, и глазам Бену предстал молодой мужчина примерно одних лет с ним, темноволосый, с неправильными, но приятными чертами лица. Глаза его лучились весельем и смущением. Беззастенчиво улыбнувшись, оракул протянул Бену руку, которую тот с удовольствием пожал. Рука предсказателя была на удивление крепкой и сильной.
– Оракул Иеро, – представился он.
– Антрополог Бену, – последовал ответ.
– Надо же, как мне не повезло, – сказал оракул, насмешливо сморщив нос. – Такое со мной произошло впервые. А вообще-то моё занятие приносит неплохой доход.
– Неужели кто-то готов платить за подобное? – спросил Бену, чувствуя, что проникается невольной симпатией к этому странному человеку.
– Еще бы! – брови Иеро сошлись на переносице, он гордо вскинул голову. – Я даю моим клиентам то, чего они хотят! Впрочем, хотят они все одного и того же – хороших предсказаний, обещаний счастливой жизни, денег, славы.
– Но это же обман? – засомневался Бену. Благ слишком мало, чтобы их могло хватить на всех, и в их распределении высшие силы явно не участвуют.
Иеро рассмеялся.
– Вы антрополог, а ничего не смыслите в людях, – фыркнул он насмешливо. – Они проглотят любую, даже самую невероятную ложь, если она им по душе, но подозревают тебя в шарлатанстве, начни говорить им нелестную правду. Одна почтенная матрона появляется здесь регулярно, чтобы услышать очередной бред из моих уст. Даме за пятьдесят, она никогда не была замужем. По-настоящему её не интересует ничего кроме морских свинок, однако ей нравятся мои сказки о том, что какой-то «благородный господин» заинтересовался её скучной персоной. Она приносит с собой все городские сплетни, и я обязан выслушивать их.
– Почему?
– Она платит золотом.
Бену качнул головой, словно иного ответа и не ожидал. С каждой минутой Иеро всё больше нравился ему.
– Где-то я это уже слышал, – хмыкнул он с улыбкой. – Вы, случаем, не знакомы с Покойником?
– С некоторыми знаком, если вы имеете в виду бесплотных духов, а также с некоторыми демонами и другими сущностями. Они помогают мне в ритуалах.
– Кажется, ваша собственная душа в опасности, – Бену сказал первое, что пришло ему в голову. Он не смог бы внятно ответить, верит ли в существование души на самом деле, хотя его коллеги-анимисты толковали о ней днём и ночью, и тема была на слуху.
– Если она вообще есть, – усмехнулся Иеро и добавил доверительным тоном: – Между прочим, я неплохо гадаю на рунах. Я хочу сделать это для вас, Бену, если позволите. Совершенно бесплатно.
Бену без колебаний согласился. Он не знал, был ли Иеро шарлатаном, но у него были замашки доброго волшебника.
Оракул извлёк откуда-то синий полотняный мешочек и, перемешав, достал из него поочерёдно три продолговатых деревянных пластинки. Положив их в ряд, Иеро долго всматривался в угловатые символы. Бену нетерпеливо поёрзал на стуле – при всём при том он считал этот спектакль не более чем шуткой.
– О, – брови оракула взметнулись вверх. – Вы очень интересный человек. В вас дремлют поразительные таланты. Очень скоро вы прославитесь.
– Прославлюсь?
– Непременно!
Бену не помышлял ни о чём подобном, но это идея ему пришлась по душе. Потом он вспомнил слова Иеро о елейной лжи и усмехнулся. Оракул бросил на него строгий взгляд, и антрополог усилием воли стёр с лица улыбку. Иеро говорит серьёзно, или ему это показалось? Порой люди склонны верить самым абсурдным вещам, при этом отрицая очевидное. Бену не верил в реинкарнацию, судьбу и прочую чушь, но если Иеро так нравится, то пусть.
– Прославитесь, – настойчиво подтвердил оракул. – Я даже могу сказать, как именно. В ближайшие дни у вас появится возможность отправиться в экспедицию. Не упустите этого шанса, Бену. Вы сделаете удивительное открытие, которое положит начало вашей блистательной карьере. – Иеро покачал головой, словно произнесенное удивило его самого. – Помните, что я сказал, удача на вашей стороне.
Иеро убрал руны и поднял на Бену улыбающийся взгляд. Они проговорили ещё часа два, не касаясь больше темы гадания. Бену нашёл, что такого интересного собеседника, как Иеро, ему ещё встречать не приходилось. Выяснилось, что оракул долгое время провёл в странствиях, и его познания в самых различных областях вызывали удивление.
Иеро рассказал о годах ученичества у старого мага, который под конец жизни совершенно спятил и творил такие вещи, что волосы вставали дыбом. Особенно впечатляюща была история о том, как он принял Иеро за шпиона, который под покровом ночи прокрался в дом, чтобы выведать магические секреты. После этого ученик перестал разгуливать по дому после наступления темноты и крепко-накрепко запирался в своей комнате. «Если бы не удачное стечение обстоятельств, как то нагромождение старинной мебели, в доли секунды обращённой в пепел, – заметил Иеро, – сегодняшняя встреча вряд ли состоялась бы».
Бену смеялся до слёз.
– У меня не оказалось способностей к магии, – вздохнул Иеро. – Я не мог воспламенить взглядом даже крохотной былинки, ни разу не вызвал дождя и истратил не одну тысячу заклинаний без видимой пользы.
Бену, считавший всех волшебников всего лишь искусными фокусниками, деликатно промолчал. Очень давно он понял простую истину – тяга к чудесному в людях неистребима. Наверное, таким образом они пытаются сделать действительность более интересной. И всё же иногда они заходят слишком далеко и перестают видеть границу между тем, что есть и тем, что могло бы существовать, стройся вселенная по иным правилам.
В этом вопросе Бену целиком и полностью разделял точку зрения Эйн Штейна. Люди не могут летать, выпускать из пальцев молнии и превращать в тараканов несговорчивых соседей хотя бы потому, что этому противоречат все известные и, по-видимому, ещё неведомые физические законы. Интуицию же математик считал ничем иным как высшим проявлением здравого смысла.
– Мне жаль с вами расставаться, – сказал напоследок оракул. – Внутренний голос подсказывает мне, что скоро мы увидимся снова. От всей души желаю вам удачи и всего, чего только можно пожелать в такой ситуации. Прощайте, Бену. Положитесь на судьбу, она вас не подведёт.
