Buch lesen: «Рейнеке-лис»

Schriftart:

* * *

Дорогие юные читатели!

Я думаю, что кое-кто из вас знает, что свое прославленное произведение «Рейнеке-лис», созданное в 1794 году, великий немецкий поэт написал не прозой, а стихами.

Поэма эта переводилась и на русский язык. Последний русский стихотворный перевод также принадлежит мне.

Почему же я переработал свой стихотворный перевод и предлагаю вам, школьникам среднего возраста, прозаический пересказ поэмы Гёте?

Дело вот в чем. Поэма написана стихотворным размером – гекзаметром, тем самым, каким написаны «Илиада» и «Одиссея» Гомера и другие произведения древних. Писали гекзаметром и русские поэты-классики.

Современные поэты редко пользуются этим размером, а наша школьная молодежь, кроме тех, кто специально интересуется поэзией, гекзаметрические тексты читает с некоторым затруднением. Затруднение это вызывается тем, что строка гекзаметра, состоящая в основе своей из шести равномерных отрезков (стоп), по три слога в каждой стопе и с ударением на первом из трех слогов, очень часто усекается, теряет один или несколько слогов, и это как бы нарушает плавное течение стиха.

Так вот: чтобы не затруднить большинству из вас, дорогие юные читатели, первое знакомство с великим произведением Гёте, которое не только увлечет вас своим содержанием и доставит вам немало веселых минут своим блестящим остроумием, но и послужит художественной иллюстрацией при изучении вами на уроках истории европейского феодализма, я и решил пересказать вам «Рейнеке-лиса» прозой.

Все же я надеюсь, что со временем многие из вас захотят пополнить свои впечатления и заинтересуются полным стихотворным переводом гениальной сатирической поэмы великого Гёте. А те, кто, повзрослев, будет достаточно хорошо знать немецкий язык, может быть, обратятся и к самому немецкому оригиналу поэмы.

Лев Пеньковский

Рейнеке-лис

Песнь первая

Был чудесный весенний праздник – Троицын день¹. В зеленые одежды нарядился лес, мягким нежно-зеленым ковром покрылись поля. На горах и холмах, на деревьях, в кустах и на оградах садов снова запели звонкоголосые птицы. Долины и луга запестрели и сладко запахли цветами. Разукрасилась земля, празднично сияло небо.

Король зверей и птиц, лев по имени Нобель, собирался задать в своем дворце веселый пир. Ко всем знатным четвероногим и крылатым вельможам королевства были разосланы гонцы с приглашением. Отказаться никто не имел права.

Постепенно все собрались. Не хватало только Рейнеке-лиса. Слишком уж много преступлений совершил этот плут, чтобы рискнуть показаться на глаза тем, кого он обидел. А не пострадал от него один только барсук Гримбарт, да и тот доводился лису племянником.

Трудно было сосчитать все жалобы, которые поступали на лиса. Вот и теперь, едва только гости собрались, как вперед вышел волк Изегрим в окружении своих родных и друзей.

– Милостивейший наш государь! – начал он свою речь. – Всем известно, какой вы великий и мудрый правитель, всем известны ваши доброта и справедливость. Примите же мою жалобу на Рейнеке-лиса, от которого я натерпелся слишком много горя и позора. Он не раз гнусно оскорблял мою жену, он искалечил моих бедных детей, трое из которых ослепли. Я мог бы рассказывать о его преступлениях целую неделю и то не пересказал бы всего. Мое терпение иссякло, государь, и я должен ему отомстить во что бы то ни стало!

Потом песик Пустолайчик стал было рассказывать по-французски, как Рейнеке похитил у него зимой последний кусочек колбасы. Но тут, злобно шипя, вскочил со своего места раздраженный кот Гинце.

– О великий наш государь! – вкрадчиво промяукал он. – Поверьте, что никто во всем этом почтенном собрании не пострадал от Рейнеке так, как вы сами. Лис подрывает ваш авторитет – многие боятся его теперь больше, чем вас, своего короля. А собачья жалоба – глупость, и Пустолайчику следовало бы помалкивать. Ведь колбаса, о которой он тут рассказывает, была не его, а моя! А дело было так. Отправился я однажды ночью на охоту. Иду – на дороге мельница. Я вошел. Хозяйка спала. Я увидел колбасу и унес ее…

Грозное рычание леопарда заглушило последние его слова:

– Довольно болтать! Всем известно, что Рейнеке вор и разбойник, способный на любое преступление. Всем известно, что лакомый кусок для него дороже чести всего дворянства. Не далее чем вчера он прикинулся вдруг кротким, богобоязненным пастырем и вздумал учить нашего скромного и безобидного зайца Лямпе молитвенному пению. Сели они друг против друга и стали петь псалмы. Но не о молитвах думал Рейнеке. Я как раз проходил мимо, когда он внезапно схватил зайца за горло и тем самым, мой государь, нарушил ваш строгий указ о мире между зверями. Конечно, он задушил бы Лямпе, если б не я. Посмотрите на бедного зайца! Взгляните на его раны!

– Горе тем, кто еще верит Рейнеке! – снова вмешался волк Изегрим. – Если негодяй и на сей раз останется безнаказанным, он их всех надует при первом же случае…

– Уважаемый Изегрим! – оборвал волка барсук Гримбарт, который, позабыв всякий стыд, взялся защищать своего мошенника дядю. – Как же хитро и искусно клевещете вы на Рейнеке! А между тем разве это не вы заключили в свое время с лисом союз? Разве не вы клялись ему в вечной дружбе? И наконец, разве не вы причинили ему потом столько зла?

Вспомните хотя бы, как однажды вы и Рейнеке повстречали на дороге крестьянина с полным возом рыбы и вы уговорили моего дядю-лиса лечь посреди дороги и прикинуться мертвым. Рейнеке согласился, хотя и рисковал при этом жизнью. Крестьянин уже замахнулся на него топором, и стоило дяде хотя бы вздрогнуть, тут бы ему и конец! Но тот решил, что дядя Рейнеке действительно мертв. Он бросил его на кучу рыбы и, размечтавшись о том, какой роскошный воротник на шубу получит его жена, поехал дальше. Тем временем Рейнеке потихоньку пошвырял всю рыбу на дорогу. И что же? Когда он наконец спрыгнул с воза, чтобы полакомиться рыбкой, оказалось, что вы, Изегрим, сами уплели всё, оставив своему другу только рыбьи кости.

В другой раз вы и Рейнеке решили похитить у одного крестьянина свежую свиную тушу. Дядя влез в окно кладовой и выбросил тушу вам, но тут на него напали собаки и жестоко его потрепали. Когда же он, весь израненный, пришел к вам за своею долей, вы, Изегрим, не моргнув глазом заявили, что оставили для него самый лучший кусок сала, и с этими словами дали лису палку, на которой раньше висела свинина. И таких ваших проделок я мог бы назвать хоть целую сотню.

Теперь, мой великий и благородный государь, позвольте мне сказать несколько слов о случае с зайцем Лямпе. Это правда, Рейнеке задал ему трепку, но ведь за то, что заяц плохо выучил слова молитвы! Так неужели учитель не вправе наказывать своих учеников за лень и невнимание? Кто может осудить его за такой поступок?

О колбасе, о которой скулил здесь песик Пустолайчик, лучше вообще не упоминать. Ведь, как вы сами изволили слышать, мой государь, колбаса эта была краденая, и мой дядя имел полное право наказать вора и отнять у него незаконно присвоенное. Мне кажется, следовало бы даже наградить за это Рейнеке. Увы, мой дядя видит так мало благодарности за свою неустанную борьбу с преступлениями! Что же касается вашего указа о мире, то никто не блюдет его строже, чем Рейнеке. С того дня, как указ был издан, он не берет больше в рот мяса и питается только растительной пищей. Мало того, он решил стать благочестивым отшельником, сменил роскошные одежды на грубую власяницу² и, отказавшись от своего за́мка Малепартус, строит себе скромную монашескую келью. А как он побледнел, как исхудал! Будь он сам здесь, он бы лучше, чем я, сумел посрамить своих врагов и опровергнуть их клевету!..

Барсук Гримбарт умолк. И тут во двор королевского замка с мрачным видом торжественно вступил петух Геннинг. Справа и слева от него выступали старшие его сыновья, красавцы богатыри Кукарек и Звонкопев. Следом за ними два их младших брата несли носилки, на которых лежала их обезглавленная сестра, курочка Скребоножка, – последняя жертва злодея Рейнеке.

– Милостивый король! – с глубоким вздохом сказал Геннинг, подойдя ко льву Нобелю. – Умоляю о сострадании мне и моим детям в нашем тяжелом горе! Этой весной, когда все зазеленело и зацвели первые цветы, и я был счастливейшим отцом большого семейства. Десять сыновей и четырнадцать дочерей воспитала моя жена за одно только прошлое лето. Все дети были крепкие, здоровые и с малолетства умели сами находить себе корм. Мы живем при богатом монастырском дворе, где нас охраняют шесть больших собак. Но не по душе пришлась Рейнеке-лису наша мирная и счастливая жизнь! Часто шнырял он ночами под стенами монастыря и пытался пробраться в ворота. Зачуяв его, собаки поднимали тревогу, но он каждый раз удирал. Только раз они изрядно покусали его, но он унес ноги и оставил нас в покое ненадолго.

А недавно появляется вдруг в монастыре в одежде святого отшельника и приносит ваш королевский указ. Я читаю его и узнаю, что вы провозгласили навеки мир между всеми животными и птицами. А Рейнеке-лис уверил меня, что отныне он стал смиренным отшельником, и поклялся искупить все свои грехи, в которых теперь чистосердечно признается. «Пусть, – сказал он, – меня никто больше не боится. Я никогда больше не буду питаться ничьим мясом, а значит, ни на кого не буду нападать».

Он дал мне пощупать свою монашескую рясу и грубую власяницу под ней и дружелюбно сказал:

«Да хранит вас Бог! Будьте здоровы!»

С этими словами он ушел, читая молитву, хотя уже тогда таил в душе свой злодейский замысел.

Вне себя от радости я поспешил к своей семье и сообщил ей о вашем королевском указе. Ах, как счастливы были моя жена и мои дети! «Если Рейнеке стал монахом, – думали мы все, – нам некого больше опасаться».

И тогда я впервые решился выйти с детьми погулять за монастырскую ограду. Только мы вышли – из-за кустов как выскочил лис и схватил лучшего из моих сыновей! С этого дня нам не стало житья. Ни охотники, ни собаки не могли уберечь нас от злодея! Из двадцати четырех моих детей не осталось в живых никого – он, проклятый, зарезал! Не далее как вчера разбойник погубил последнюю мою дочь! Собаки спасли только ее обезглавленный труп. Вот он здесь, перед вами. Пожалейте же нас, государь, заступитесь!

Грозно нахмурился король, подозвал барсука Гримбарта, который так ревностно защищал Рейнеке-лиса, и сказал:

– Вот, оказывается, как постится и искупает свои грехи ваш скромный дядюшка! Что ж, скоро придется ему действительно покаяться. Мы созовем совет и решим, как нам покарать этого неисправимого мерзавца.

Король приказал отслужить панихиду по убиенной курочке и возложил на ее могилу красивую мраморную плиту с такой надписью:

ЗДЕСЬ ПОГРЕБЕНА СКРЕБОНОЖКА,
ДОЧЬ МНОГОУВАЖАЕМОГО ПЕТУХА ГЕННИНГА.
ОНА НЕСЛАСЬ ЛУЧШЕ ВСЕХ И ЗАМЕЧАТЕЛЬНО СКРЕБЛА ЗЕМЛЮ.
ЕЕ ПОГУБИЛ РЕЙНЕКЕ-ЛИС.
ПУСТЬ ЗНАЕТ ВЕСЬ МИР, КАКОЙ ЭТО КОВАРНЫЙ ЗЛОДЕЙ!

Вскоре король созвал своих умнейших придворных советников. Было решено послать к дерзкому преступнику гонца, дабы он привел его на королевский суд. Выбор пал на медведя Брауна.

– Будьте с этим негодяем осторожны! – наставлял его король. – Рейнеке зол и коварен. Он пойдет на любые плутни: будет льстить, обманывать, изворачиваться, как только он умеет…

– Э, нет, дудки! – зарычал медведь. – Будьте спокойны, государь! Пусть этот негодяй только попробует меня одурачить! Клянусь вам, я так с ним разделаюсь, что он своих не узнает!

И Браун с решительным видом отправился в путь.

Песнь вторая

Долго шел медведь Браун, пока позади осталась огромная песчаная пустыня и он добрался наконец до гор, где обычно охотился хитрый лис. Много укрепленных замков понастроил Рейнеке в этих местах, но самым большим, надежным и неприступным из них был Малепартус. Подойдя к его крепко запертым воротам, Браун потоптался немного на месте, а потом рявкнул во всю медвежью глотку:

– Дома ли вы, кум Рейнеке? Это я, медведь Браун! Меня к вам прислал сам король. Он поклялся, что вы явитесь на его королевский суд, и я должен вас туда привести. Идемте скорей! В противном случае вы поплатитесь жизнью. За неявку в суд грозит виселица. А уж суд разберет, виновны ли вы или нет! Поторопитесь!

Рейнеке все это отлично слышал. Он лежал и прикидывал в уме, как бы ему отомстить косолапому грубияну за такое нахальство.

Замок Рейнеке был выстроен очень хитроумно: много было в нем нор, подземелий, переходов, узких лазеек и темных тупичков, много потайных дверей. Лис мог при первой же опасности спрятаться здесь так, что никому бы его не найти. К тому же разные глупые зверюшки часто попадались разбойнику в этих подземельях.

Убедившись в том, что медведь пришел один, Рейнеке вышел ему навстречу и воскликнул:

– Дорогой мой дядюшка Браун! Здравствуйте! Простите, что заставил вас ждать, но я как раз читал вечернюю молитву. Большое спасибо, что вы пришли! Удивляюсь только, как это король не пожалел вас и послал в такой трудный путь! Боже, как же вы вспотели и как задыхаетесь! Впрочем, я очень рад, что пришли именно вы. Надеюсь, вы поможете мне при дворе, где меня так зло оклеветали. Я и сам собирался отправиться завтра к королю, хотя мне и нездоровится. Я вчера слишком много съел кое-чего, и у меня начались страшные рези в желудке…

– Ох, друг мой, – перебил его медведь, – а что именно вы вчера съели?

– Да какая вам разница? – ответил хитрый лис. – Я ведь бедняк, питаюсь тем, что есть. А за неимением лучшего приходится есть даже такую дрянь, как мед. Правда, этого добра здесь сколько угодно, но я ем его лишь в крайнем случае. От него ужасно пучит живот. Страшная гадость!

– Боже мой, что я слышу! – вскричал обиженно Браун. – Как! Вы ругаете мед, о котором другие мечтают?! Ведь это же самая вкусная вещь на свете! Мед! Я его так люблю! Достаньте мне меду, и вы не пожалеете. Я вам тоже смогу пригодиться!

– Вы не шутите? – спросил рыжий плут.

– Что вы! Ей-богу! – поклялся медведь.

– Ну, если так, – сказал Рейнеке, – то этим я могу вам удружить. Неподалеку отсюда есть деревня, в которой живет плотник Рюстефиль. Меду у него столько, сколько ни вы, ни все ваше медвежье племя не видывали за всю свою жизнь.

У Брауна даже слюнки потекли – так захотелось ему меда.

– Дружище! – рявкнул он. – Отведите меня туда, и я буду навеки вам признателен! Если бы вы знали, как мне хочется меду!

– Что ж, идемте, – предложил ему Рейнеке. – Хотя я и не совсем здоров, я все же провожу вас туда. Только помните – услуга за услугу. За это вы поможете мне опровергнуть жалобы моих врагов при королевском дворе. А медом я накормлю вас до отвала.

Рейнеке пошел вперед. Браун в полном восторге шел за ним. «Ну и наемся же я меду!» – мечтал он. А мошенник лис представлял себе, как крестьянские дубинки вскоре будут молотить косолапого дурня.

Наступил вечер, и Рейнеке знал, что плотник в это время уже находился в постели. Во дворе у Рюстефиля лежал толстый дубовый чурбан, расклиненный с одной стороны двумя здоровенными кольями, так что в чурбане образовалась широкая длинная трещина.

– Кум Браун, – шепнул коварный лис, – видите этот чурбан? В нем столько меду, что вам и не снилось! Засуньте морду поглубже в трещину – и ешьте на здоровье. Только не жадничайте, а то вас может стошнить.

– Что ж я, по-вашему, обжора? – обиделся медведь и засунул в щель не только морду по самые уши, но и передние лапы.

Рейнеке, который только и ждал этого, не зевал: он быстро выдернул клинья, и щель сразу сжалась, защемив морду и лапы Брауна. Огромная колода превратилась в капкан.

Браун был очень силен, не считался он и трусом, но тут ему пришлось хлебнуть горя. Он рычал и ревел, бешено рыл землю задними лапами, однако вырваться не мог. От шума проснулся плотник и, схватив топор, выскочил из дому.

Медведь в ужасе заметался. «Видно, мне пришел конец!» – подумал он. Рейнеке был того же мнения. Завидев издали плотника, он стал издеваться над несчастным медведем:

– Как дела, кум Браун? Не налегайте так на мед. Плотник Рюстефиль угостит вас сейчас кое-чем повкуснее. Кушайте на здоровье!

С этими словами лис убежал к себе в Малепартус. Тут плотник заметил медведя и кинулся в трактир, где пили пиво его односельчане.

– Скорей! За мной! – звал он. – У меня во дворе попался дурень медведь!

Крестьяне вскочили со своих мест и побежали за плотником, хватая на бегу все, что попадалось под руку: кто вилы, кто топор, кто мотыгу, а кто и просто колья. Бежал поп, за ним церковный служка с большим церковным подсвечником, и фрау Ютта, кухарка попа, волочила за собой прялку: ей тоже хотелось намылить шею несчастному Брауну.

Услышав весь этот переполох, Браун рванулся изо всех сил и вырвал наконец из колоды голову и при этом ободрал ее по самые уши. Потом он вырвал и лапы, но оставил в щели кожу и когти. От страшной боли Браун совсем обезумел. Ах, это совсем не пахло медом, который обещал ему Рейнеке! Передние лапы медведя были так изранены, что он не мог держаться на ногах, не то чтобы бежать.

А тут уже на него навалилась целая толпа. Все хотели погибели медведя, все избивали его – кто колом, кто лопатой. Даже священник лупил его длинной жердью. Вдобавок на него обрушился град камней.

Брат плотника так трахнул медведя увесистой дубиной по черепу, что тот и света невзвидел. В отчаянии он встал на дыбы и двинулся на женщин. Те завизжали, шарахнулись назад, и некоторые из них угодили прямо в реку. А место там было глубокое.

– Люди, смотрите! Моя кухарка тонет! – в ужасе закричал священник. – Мужчины, спасайте! В награду поставлю две бочки пива!

Оставив медведя, крестьяне бросились в воду и, слава богу, вытащили всех пятерых женщин.

Бросился в реку и Браун. Он решил, что лучше ему утопиться, чем терпеть эти позорные побои. Браун никогда раньше не плавал и решил, что сразу же пойдет ко дну. Однако он неожиданно почувствовал, что плывет, что течение уносит его все дальше.

Крестьяне закричали:

– Мы его упустили! Нас же все засмеют!..

Но, осмотрев колоду, из которой вырвался Браун, они повеселели:

– Ха-ха-ха! Ты еще вернешься, косматый! В залог ты оставил нам свои уши!

А Браун плыл все дальше по течению и, когда отплыл далеко, кое-как выполз на отмель. Ни один зверь никогда еще не был так жалок. Он не надеялся дожить и до утра.

– О Рейнеке!.. – стонал он. – О лживый, коварный предатель!..

И, вспоминая побои мужиков, он снова и снова проклинал коварного лиса.

Между тем Рейнеке, угостив кума-медведя таким чудесным медом, сбегал в одно местечко, цапнул там курочку, быстро уплел ее на ходу и бежал теперь по бережку, временами останавливаясь и лакая воду.

«Как хорошо, что я отправил на тот свет этого остолопа медведя! – думал он, уверенный, что плотник отлично угостил Брауна топором. – Медведь всегда не любил меня. Что ж, теперь мы поквитались, наконец-то я избавлюсь от его ябед и пакостей!»

Тут Рейнеке повернул голову и увидел неподалеку лежащего Брауна. Ох и досада взяла лиса: «Он жив, косолапый! Эх, Рюстефиль, Рюстефиль! Да ты просто олух! Ты отказался от такого жирного и вкусного блюда! Люди поважнее тебя и те мечтают полакомиться медвежатиной».

– Дружище, какими судьбами?! – обратился он к медведю. – Вы ничего не забыли у плотника? Я бы охотно сообщил ему, где вы находитесь! А как понравился вам мед и сполна ли вы за него расплатились? Что ж вы молчите? Ой, да вы, кажется, лишились своего чубика и обеих перчаток! Или вы готовитесь стать монахом и негодный цирюльник выбрил вам макушку³, а заодно и уши отхватил?

Браун молча терпел эти злые насмешки. Наконец, чтобы не слышать больше наглого лиса, он снова бросился в воду. Отплыв подальше по течению, он вылез на пологий берег и тут же упал почти без сознания.

– Неужели не суждено мне вернуться ко двору короля? – жалобно скулил он. – Неужели я должен погибнуть здесь, опозоренный подлым Рейнеке? Только бы мне выжить, уж ты, негодяй, попомнишь меня!

Кое-как он все же поднялся на ноги и целых четверо суток добирался до королевского дворца. Увидев его в таком плачевном виде, король Нобель пришел в ужас.

– Боже! – воскликнул он. – Вы ли это, Браун? Кто же это вас так изуродовал?!

И Браун грустно ответил:

– Это все наглый преступник Рейнеке. Это он меня предал, опозорил, подверг неслыханным побоям и издевательствам.

Король был вне себя от гнева.

– Ну, за такое злодейство я с ним расправлюсь беспощадно! – сказал он. – Рейнеке посмел опозорить столь уважаемого вельможу, как Браун! Клянусь честью своей и короной, что лис не останется безнаказанным!

Король тут же созвал совет, чтобы назначить злодею справедливую кару. Советники, однако, решили, что нужно вызвать Рейнеке еще раз, пусть он лично даст объяснения на все жалобы, и предложили послать за ним кота Гинце. Король одобрил их выбор.

– Оправдайте наше доверие, – напутствовал он Гинце, – и скажите этому плуту, что если он вообразил, что я буду в третий раз за ним посылать, то плохо придется не только ему, но и всем его ближним…

Кот Гинце попробовал отказаться:

– Ваше величество! Я исполню все, что вы прикажете, но, право же, лучше послать кого-нибудь другого: я так мал и слабосилен. Браун, великан и силач, и тот ничего не успел. Как же справлюсь я? Простите меня, государь, но увольте от этой чести…

– Нет, – ответил король, – ты меня не убедишь. Часто бывает, что тот, кто с виду мал и незначителен, более сметлив и мудр, чем тот, кто и ростом велик и держит себя важной персоной. Ты, правда, не из великанов, зато образован, умен и находчив.

Кот поклонился и сказал:

– Воля короля для меня закон. Я согласен.

1.Троицын день – день Святой Троицы. В Средние века в дни крупных религиозных праздников проводились собрания феодалов, где решались государственные дела, а также происходили судебные заседания.

2.Власяни́ца – грубая волосяная одежда, которую носили на голом теле монахи-отшельники в знак смирения.

3.Католические монахи и священники выбривали себе на темени кружок, так называемую тонзу́ру, как знак принадлежности к духовенству.

Der kostenlose Auszug ist beendet.