Buch lesen: «Что нельзя купить»
Глава 1."Цветочки… и ягодки"
"Что мне было нужно, это то, что за деньги нельзя купить"(с) Джон Фаузл, "Коллекционер"
…Почему-то в крупные города весна не вступает, а врывается – поистине с буйством пьяной бабы. Обнажает всюду кучи мусора, до поры, до времени дремавшие под снегом, расшевеливает скромных городских птах и нескромных городских котов и вносит в хмурые, измотанные зимними холодами души горожан призрачные надежды на перемены к лучшему (надежды как правило несбыточные…)
Природа живет по своим законам, люди выдумывают себе свои, а в действительности подчиняются тем же, данным свыше. По городским "джунглям" бродят свои хищники и их потенциальные жертвы.
Игорь Громов по прозвищу "Громобой", о котором речь пойдет ниже, принадлежал к породе хищников. В былые времена Громов, возможно, сделал бы карьеру на спортивном поприще, но времена изменились, и "Громобой" успешно завоевывал авторитет на поприще рэкета.
Причем, в отличие от утрированно-дебильных рэкетиров из низкопробных отечественных сериалов, Громов дураком отнюдь не был. Возможно, блестящей образованностью он похвастаться не мог, однако образованность и природные хватка и смекалка разнятся так же, как теория с реальной жизнью.
К своим двадцати семи годам "Громобой" успел пройти и крещение огнем, и "крещение" неволей. Ему прекрасно был известен отлаженный механизм мира организованной преступности – механизм примитивный, однако надежный и эффективный. Пока крутились шестерни этого механизма, такие, как Гоша Громов, могли чувствовать себя вполне комфортно и даже процветать – ведь в этом мире выживал действительно сильнейший и всё продавалось.
"Громобой" считал – не только всё, но и все. И был прав. Почти на сто процентов.
Почти.
* * *
1.
День, который "Громобой" впоследствии всячески проклинал, начался для него вполне обыденно, со сбора "дани". Парочку подопечных, как водится, "поставили на счетчик" (с одним, считал Гоша, придется все-таки разобраться, в назидание прочим, недостаточно серьезно относящимся к выплате долгов). Назревала "стрелка" с одной из конкурирующих группировок в связи с переразделом территории.
Ну, и прочие специфические мелочи – улаживание спорных вопросов с таможней, поддержание строгой дисциплины среди вверенных "Громобою" "бычков" и тому подобное.
Неприятность, а точнее – конфуз случился, когда Громов проезжал мимо университетского корпуса, направляясь к одной из торговых точек, находящейся под "крышей" группировки, в иерархии которой Гоша занимал второе место, являясь "правой рукой" Юры Гвоздева (а проще – "Гвоздя").
Ну как тут не поверить в предчувствия? Не успел "Громобой" раздраженно подумать, что "эти хреновы студенты" так и лезут под колеса, как перед ним (прямо-таки как из под земли!) возник щупленький рыжий шкет. Гоша со злостью подумал, что имел полное право его переехать – до "зебры" оставалось метров пятьдесят.
К счастью, Громов не разогнался до привычных …ти. К счастью, успел вовремя затормозить. И лишь задел рыжего мерзавца правым крылом машины.
Парень, конечно, плюхнулся на асфальт, а рядом с ним рассыпались его книги и тетради.
"Ну всё!, – "Громобой", кипя от ярости, выскочил из своего БМВ, – Сейчас, шкет, ты узнаешь, как выглядит клочок неба размером с овчинку…"
Рыжий не успел подняться на ноги, но увидев неотвратимо надвигающуюся на него мышечную массу "Громобоя" (очень внушительную!), стал задом, пятясь по-крабьи, отползать на тротуар.
Но Гоша не намеревался позволять шкету безнаказанно отползти. Отнюдь не намеревался!
Нагнувшись, он резко схватил рыжего за ворот рубашки (с некоторым удовлетворением услышав треск рвущейся ткани) и выдал потрясающую по своей силе и выразительности матерную тираду (вряд ли в этой тираде хоть одно слово являлось цензурным). Еще большее удовольствие "Громобою" доставил неподдельный ужас, выплеснувшийся из голубых, едва не вылезших из орбит глазенок рыжего.
Гоша уже занес над парнем ладонь, намереваясь свое внушение сделать более веским, как вдруг совершенно неожиданно на его запястье сомкнулись тонкие, но довольно сильные пальцы, и "Громобой" услышал над ухом пронзительное:
–Прекратите! Что вы делаете?!
От абсолютной неожиданности Гоша даже отпустил рыжего. Это кто ж ему, хозяину жизни, посмел помешать? Какая-то малолетка, паршивая студенточка? Не соображает, кто перед ней?
Что ж, придется проучить не только рыжего…
Гоша не успел развернуться, как она сама возникла перед ним – действительно тонюсенькая пигалица в узких джинсиках. Определенно намереваясь встать грудью на защиту рыжего недоумка.
"Тоненькая, а грудь хоть куда", – успел машинально отметить "Громобой" перед тем, как его глаза встретились с глазами девчонки.
После чего Гоша испытал нечто странное. Сравнимое с легким электрическим разрядом. Или миниземлетрясением.
Словно качнулся асфальт под ним, дома и деревья сместились… а через секунду всё опять на месте.
И перед ним, "Громобоем", стоит самая потрясающая девочка, какую ему доводилось видеть "вживую".
Вот такие дела. Ему даже захотелось глаза протереть – может, мерещится?
Как бы не так. Не мерещится.
Глазищи в поллица (поначалу он их цвет определить не мог – то ли голубые, то ли зеленые… лишь впоследствии убедился – серые (но какие серые!)
Лицо разрумянилось, тонкие ноздри маленького носика гневно трепещут, нежные губки чуть приоткрыты (словно она вознамерилась свои белоснежные зубки оскалить), но главное – не боится! Ни черта не боится, хотя прекрасно видит, кто перед ней…
Студентка паршивая, пигалица, наверное двадцати еще нет… но та-акая прехорошенькая! Он даже невольно сглотнул слюну. И, пожалуй, впервые за десяток лет, пока наращивал свои авторитет и мышечную массу, не нашелся, что сказать.
…Рыжий тем временем, воспользовавшись его замешательством, успел подняться на ноги и даже собрать часть своих книжек.
"Громобой", собрав волю в кулак, отвел, наконец, глаза от личика, любоваться которым, казалось, можно бесконечно, и шагнул к рыжему.
И девчонка шагнула. Опять заслонив собой шкета.
–Я сказала – не трогайте его!
Пожалуй, дерзость этой пигалицы повергла Гошу даже в больший шок, чем ее красота.
–Да ты… – только и сумел просипеть "Громобой", – Ты видела, что он сам под колеса бросился?!
(Вот так дела – он теперь еще и оправдывается! Может, солнечный удар?)
А сумасшедшая девица тем временем полезла в свою сумочку, извлекла из нее бумажник, а из бумажника – пару купюр.
–Этого вам будет достаточно в качестве компенсации за моральный ущерб? Если нет, скажите, сколько вам нужно, чтобы вы оставили моего друга в покое.
Друга?! Гоша, похоже, просто лишился дара речи. Да этот шкет ей – по плечо! Ну надо такое отмочить – друга!
…И неожиданно, вместо того, чтобы объяснить девчонке, где самое место ее засаленным бумажкам, Гоша… расхохотался.
Это было определенно нервное. Гоша знал – случается подобное. Обычно в экстремальных ситуациях.
А девчонка, однако, молодец! Дерзкая!
Она тоже улыбнулась. Правда, не слишком уверенно.
–Ладно, проехали, – едва не ошалев от собственного великодушия, изрек "Громобой". К рыжему он уже не испытывал злости (не иначе вся злость испарилась вместе с хохотом) и готов был его отпустить невозбранно, но вот девушка… с ней определенно знакомство хотелось продолжить.
Она словно бы замялась, потом деньги сунула назад, в сумку. Не глядя.
–В таком случае…
–В таком случАе, – сейчас "Громобой" испытывал истинный кайф от абсолютно для него нехарактерной ипостаси едва ли не Робин Гуда, – Увидимся сегодня вечером, в семь. У "Полета", – и, как самому ему казалось – элегантно извлек из кармана своего пиджака "визитку".
Девушка опять как будто испытала замешательство, собралась что-то сказать, но передумала. Гоша тем временем с удовольствием рассматривал "лакомый кусочек", который (он был уверен) сегодня непременно продегустирует. И впрямь куколка – высший класс – фигурка точеная, длинные каштановые локоны (то, что Гоше особенно нравилось), а уж глазищи… посмотришь – утонешь.
Да, жизнь полна приятных сюрпризов…
Девчонка "визитку" взяла, не колеблясь, и одарила "Громобоя" улыбкой, от которой и айсберг бы растаял.
–Прекрасно. В семь. Я буду.
После чего подхватилась рыжего под локоток и скоренько так прочь.
–Стой! – спохватился Гоша. Вот идиот, даже именем не поинтересовался!
Ну ладно, уже сегодня вечером узнает…
Он посмотрел вслед девушке. Рыжий, семенящий рядом и чуть прихрамывающий, пугливо оглянулся через плечо. "Громобой" в шутку скорчил ему свирепую рожу, и шкет покраснел, шаг ускорил… Гоша подумал – если б не красотка рядом, чего доброго и побежал бы… "друг", ха!
Гоша снова сел в свой черный БМВ, включил магнитолу и даже стал тихонько мурлыкать себе под нос. Настроение у него сейчас было самым превосходным.
* * *
2.
–Ты соображаешь, что наделала?! – Рыжик чуть не плакал, – Это же самый настоящий бандит, из "братвы"! Он же…
– Заткнись, – отрезала Ольга, хоть на душе – что греха таить? – было слегка муторно, – День-два, и он обо всем забудет.
–Забудет, забудет… – продолжал бубнить рыжий, – А если не забудет? Такие не любят, когда их кидают!
–Никто не любит, когда кидают, – сухо ответила Ольга, ловя себя на сильном желании слегка потаскать "Рыжика" за его нестриженные рыжие вихры. Паникер несчастный, трусишка… боится, что тот бандит их разыщет. Ну, не ерунда? Дел у него других нет, что ли?
И вообще, чья бы корова мычала, только не рыжего. Пусть благодарит ее за то, что она его выручила, иначе тот "кабан" попросту размазал бы его по асфальту…
Или Рыжик считает, что ей следовало этак корректно отказаться от приглашения "братка" в кабак? Но в этом случае неизвестно, какова была бы его реакция…
Ну хорошо, поймет этот светловолосый "кабанчик", что она согласилась прийти к нему на свидание, чтоб он только от них с Рыжиком отвязался, возможно, разозлится… ненадолго.
А потом найдет сотню-другую девочек, готовых броситься ему на шею – и всё. Разве такие испытывают недостаток в "девочках"? Это девочки спят и видят, чтобы заполучить подобное толстомордое "сокровище", разъезжающее на БМВ последней модели…
–…Абсолютно бешеный взгляд! – продолжал распинаться рыжий, – Он же псих! А когда до него дойдет…
–И что? – резко парировала она, – Мне следует расплатиться натурой с тем кабаном за то, что он тебя на месте не прибил?
Лицо рыжего приобрело почти морковный оттенок – даже веснушки пропали.
–Ладно, прости. Но я же за тебя волнуюсь! Я же видел, каким глазами он на тебя смотрел!
Ольга чуть презрительно усмехнулась. Рыжик насупился.
–Никогда себе не прощу, если у тебя будут неприятности из-за меня…
Ольга фыркнула и взъерошила его рыжие вихры. Ну чтоб она делала без своего милого Рыжика? Он ведь даже больше, чем друг, почти брат!
–Не будет неприятностей. Неприятности будут, если французский с тобой завалим. Так что гони конспекты, по твоим легче заниматься, у тебя почерк разборчивей.
* * *
3.
Крайне редко такое случалось, чтобы "Громобоя" кто-то кидал. А те, кто кидал, очень дорого за это платили… порой и жизнями.
А бабы его не кидали вообще. Одна попробовала… до сих пор, небось, просыпается в холодном поту, когда видит его, Гошу Громова, во сне.
И вот кинула его эта пигалица. Студенточка паршивая.. два часа он как последний идиот на улице торчал, ждал, когда она появится…
пока в полной мере не дошло – не появится девочка…
Сразу стало понятным, отчего она так скоренько от него улизнула. Вот нахалка, а? Улыбочку состроила – мол, да, ждите-ждите, а сама… Ну правильно. То-то ему немного странным показалось, отчего она так легко согласилась с ним увидеться. Как самая заурядная шлюшка. Такая красавица могла бы и поломаться, хотя бы для вида…
Значит, изначально знала, что кинет его, дрянь такая. А он ведь даже имени ее не знает! И то, что она студентка, тоже не факт. Похожа на студенточку, однако, не факт… не факт…
Тем же вечером "Громобой" в утешение снял парочку довольно хорошеньких профессионалок, однако, неожиданно понял – не катит. Ну, не катит – и всё тут!
Конечно, если годами довольствоваться одними шлюхами… и всем от него что-то нужно! (Как что? Бабки, что ж еще…) Эти стервы, едва завидев его, "Громобоя", всего такого навороченного, шикарно прикинутого, с "ролексом" на волосатом запястье, французским парфюмом благоухающего, на новенькой БМВшке разъезжающего, тут же с горящими глазами на шею бросаются… Некоторым, правда, достаточно одних тряпок, а другие – с далеко идущими целями. Была одна у него подруга, три года назад. Почти отволокла его в ЗАГС… хорошо, что его осенило в последний момент поподробнее справки о ней навести. Оказалось, у девочки уже "короед" имеется, живущий в деревне, у ее предков. Причем, родила она мальчонку лет в пятнадцать и, похоже, сама не знала, от кого…
Сейчас и не вспомнить, когда он женщину по-настоящему завоевывал. Да нет, никого он не завоевывал. Покупал – да. Регулярно. Хотя сейчас и покупать-то не нужно, сами лезут…
И вот вам, пожалуйста, кинули…
Хотя, может и нет? Может, обстоятельства у нее изменились, потому и не пришла? Приступ аппендицита, к примеру, или еще что-нибудь…
Выставил шлюх из дому, ни копья не заплатив, как те ни верещали, вернулся в комнату, кулаком шарахнул по алюминиевой банке пива – в лепешку раздавил.
Душу отвел и решил – в такую же лепешку разобьется, а наглую девчонку разыщет.
Чтобы убедиться, что и эта ничуть не лучше других. Может, разве что подороже…
…В ближайшие три дня ничего "Громобой" предпринять не мог – рутина повседневная не отпускала (а что, попробуй только тем, кого доишь, послабление дать – тут же на шею сядут и поедут!), но на четвертый день решился.
Одолжил у приятеля "мерс"(не шестисотый, конечно. Трехсотый, с тонированными стеклами – чтоб лишний раз не "светиться") и снова к университету поехал.
В то же время, что и три дня назад.
Остановился напротив ворот университетского скверика. Интересно, когда же у студентов (и студенточек) занятия заканчиваются?
Ладно, приготовился ждать. На этот случай даже свежий номерок "СПИД-инфо" захватил… но сосредоточиться на журнальчике не удавалось – постоянно приходилось отвлекаться, смотреть на вход…
Что ж, студенточек хорошеньких много, но той девушки не было. Закон подлости, что поделаешь?
За пятьдесят минут ожидания Гоша совсем скис. В конце концов решил плюнуть на всё и уехать (и черт с ней, этой пигалицей, может, она воочию вовсе не так хороша, как ему поначалу, из-за прилива адреналина, показалось?), уже приготовился включить двигатель…
и тут удача ему улыбнулась (нет, не зря он все-таки себя удачливым считал) – увидел он ее… долгожданную.
И хоть на сей раз на ней были не джинсы с водолазкой, а легкое платьице (установилась по-настоящему теплая погода), и волосы не были распущены по плечам, а заплетены в трогательную косичку, узнал "Громобой" ее сразу.
Невозможно было ее не узнать. Ибо как только он ее увидел, сердце его бешено подпрыгнуло и заколотилось раза в три чаще.
И ладони вдобавок вспотели. Да не только ладони… Черт, да его просто в жар бросило – как бросало лишь в те моменты, когда жизни что-то непосредственно угрожало (как на "стрелке" с членами враждующей группировки, к примеру).
Но сейчас-то что угрожало? Ничего, ровным счетом… Сейчас он просто сидел за рулем в тачке своего корешка и, не отрываясь, смотрел на девчонку в светлом летнем платье, о чем-то непринужденно болтающую со своей подружкой.
Нет, ничего ему, "Громобою", в прошлый раз (когда он девочку увидел впервые) не померещилось. Она действительно чертовски хороша. Даже сердце сжималось – до чего же хороша…
Такое нежное, ангельски нежное лицо… и фигурка безупречная, и походка такая легкая… Как в старой песне: "Летящей походкой ты вышла из мая и скрылась из глаз…"
Черт!!! Она же действительно сейчас из глаз скроется, пока он тут сидит как китайский болванчик и млеет, созерцая куколку…
Гоша отцепил от руля потные ладони и вылез из машины, когда девочка находилась от нее уже в паре шагов. Вылез… и неожиданно понял – не знает, что и сказать ей, кроме "Здрасьте!" То есть, знал, но сейчас, увидев ее, с ужасом осознал – не знает, с чего и начать…
Так. Она тоже его, наконец, заметила. Узнала. И… побледнела. Улыбка моментально сошла с лица, а глазищи потемнели. Из серых почти черными сделались…
"Боится", – подумал Громов и даже испытал легкое разочарование. Такая не должна бояться! В прошлый-то раз не боялась… неужто он выглядит так устрашающе? Да он уже готов ей простить, что она его кинула! Именно! Простить!
"Громобой" растянул губы в улыбке. В отличие от большинства братков, он не считал, что золотые коронки на осколках выбитых зубов – это красиво. Коронки у "Громобоя" были безупречно белые. Фарфоровые.
Посему улыбку свою он считал едва ли не голливудски неотразимой.
…Однако, разыскиваемая им красавица, видимо, считала иначе. Ответной улыбки он не дождался.
–Ну что ж ты? – спросил Гоша настолько мягко, насколько умел (отметив не без удовольствия, что подружка красавицы пялится на него, едва ли рот не разинув. Что ж, мужчина он, конечно, видный…), – Я тебя ждал, ждал, заказал столик… а ты?
Наконец-то румянец стал возвращаться на прехорошенькое личико. А когда приоткрылись прехорошенькие губки, и девушка заговорила, сказанное ею явилось для Гоши такой неожиданностью, что он сам, похоже, замер… с отвисшей челюстью.
Нет. Ни черта девчонка его не боялась. Если она и побледнела, то… от злости.
–С каких пор мы с вами на ты? – абсолютно ледяным тоном изрекла красавица, – Ваш контингент, – легкая усмешка, – На Тверской работает. По ночам.
Да она откровенно ему… хамит? "Громобой" даже не столько разозлился, сколько удивился. И пока он удивлялся, девчонка уже повернулась, чтобы уйти – и ушла бы! Так и ушла! – если б "Громобой", обладающий неплохой реакцией, наконец не вышел из оцепенения и не схватил ее за предплечье.
–Нет, погоди, – поначалу голос еще звучал сипловато, но потом, слава Богу, выправился. – Ты мне обещала прийти и не пришла. Объясни, почему.
Она слегка поморщилась. Но испуга во взгляде не было. Не видел "Громобой" в ее взгляде испуга!
Более того, у него самого от ее взгляда решимость и уверенность начали уходить… словно он уже не хозяин жизни, а кто-то вроде прыщавого, узкоплечего подростка, жутко смущающегося рядом с первой красавицей школы…
–Пожалуйста, отпустите мою руку, – негромко сказала она. Негромко и спокойно.
И пальцы "Громобоя" разжались. Словно сами собой. Как по мановению волшебной палочки.
–Прошу меня извинить, что заставила вас ждать, – продолжила она так же ровно и подчеркнуто вежливо,– У меня действительно так сложились обстоятельства, что я не смогла прийти.
И отвела от него глаза. С таким видом, словно ей невыносимо скучно было смотреть на него. На него, его "тачку"… на всё, с ним связанное.
Просто скучно.
"Громобой" молчал. Молчал и потел. Ощущая одновременно и жар в животе, и лед.
А еще – тоску. Тоску в сердце. Ибо девочка-то была не его… И надежда на то, что она охотно прыгнет в его постель, стоит потрясти перед ее точеным носиком толстой пачкой "зелени", стремительно таяла… как мороженое на тридцатиградусной жаре.
Не интересовал он ее, похоже. Ни черта не интересовал.
Она взяла подругу под локоток.
–Всего доброго, Игорь.
"Громобой" дернулся, как от удара током – его ж по имени, вот так, сто лет никто не называл! А она, значит, заглянула все-таки в его "визитку" и даже имя запомнила…
–Всего доброго, – пробормотал он, стоя как дурак и глядя, как она уходит. Уходит его мечта… уходит…
Все-таки взял себя в руки. Снова сел за руль "мерса", но не погнал. Ехал медленно следом за девчонками (подружка красавицы чуть шею не свернула, озираясь на него).
Наконец у перекрестка девушки разделились. Красотка тормознула "маршрутку". "Громобой" прикинул – ехать следом за такси или…
Выбрал вариант "или" (сейчас это вернее, учитывая, как подружка на него пялилась).
Затормозил рядом с ней. Девушка тут же зарделась. Еще бы… вряд ли напротив нее "мерсы" останавливаются…
При желании "Громобой" умел быть и вежливым. Одарил дурочку "фарфоровой" улыбкой.
–Постойте, пожалуйста… (да она и так стоит столбом, каланча пожарная да еще и плоская как доска), – Ваша подруга сегодня не в духе, так, может, вы мне компанию составите? Тут недалеко очень уютное кафе, вы позволите угостить вас чашечкой кофе? ("Да я тебе, дуре, и бабок готов подкинуть, лишь бы информацию получить!)
Порой Громов, как ни странно, бывал весьма обаятелен…
…Да, в подружке красавицы он не ошибся. В его "тачку" она села охотно ("Громобой" подумал презрительно, что и в его постель она столь же охотно прыгнула бы… если б он попросил или приказал), а уже через пятнадцать минут, сидя с девчонкой с бистро, он жадно впитывал информацию о красавице – и ее имя, и на каком курсе учится (да на каком факультете), и кто ее родители… и даже то, что сейчас она, вроде, ни с кем из парней не встречается.
–А как же тот рыжий шкет? – полюбопытствовал Гоша.
Подружка Галя даже поморщилась.
–Да ну… они просто дружат. С первого курса.
…Что ж, информация обнадеживала…
Вечером, в своем коттедже, попивая у камина контрабандный шотландский виски, "Громобой" все основательно обдумал. А, может, куколка просто набивает себе цену? Ладно, в этом случае он ей подыграет… есть за что бороться, черт возьми!
Настроение опять поднялось. "Громобой" понял, что просто брался не с того конца.
Ну теперь-то возьмется с нужного…
* * *
4.
–Знаешь, – искренне сказала Ольга, – Вот сейчас я с удовольствием завершила бы то, что тот кабан не закончил в отношении тебя.
Рыжик подавленно молчал (а также краснел, сопел, пыхтел… словом, переживал, бедолага).
Она залезла на диван с ногами (разговор происходил в квартире ее родителей), машинально вертя в пальцах зажигалку. Черт! Тут от психоза, пожалуй, даже закуришь…
А она-то надеялась, сработал испытанный прием, пока не позвонила Галка (и она, Ольга, еще эту стерву подругой считала?)
–И что мне теперь делать? Оттого, что мама тебя в детстве не научила переходить дорогу, меня преследует этот урод! И я не знаю, чего от него еще ожидать теперь, когда ему обо мне известно… Чего ожидать от бандита, а?
–Может, ты все преувеличиваешь? – неуверенно (и неискренне) возразил рыжий, – Ты же ему ясно дала понять, что он тебя не интересует…
Она сощурилась.
– А если он это расценил, как кокетство? И какого черта ему понадобилось у Галки справки обо мне наводить?
Рыжик с деланно равнодушным видом пожал плечами.
–Может, ему просто… интересно.
–Что интересно?! – взвилась Ольга, – Я не кинозвезда в конце концов! Даже не модель!
Она помолчала.
–Может, он озабоченный, а, рыженький? Неужели шлюх ему мало?
–Со шлюхами все по-другому, – тихо возразил Рыжик, – А ты вот красивая и не шлюха… может, он просто в тебя влюбился, – и покраснел как вареный рак.
–Спасибо, – язвительно поблагодарила Ольга, – Чего ожидать от поэта-романтика? Да такие кабаны имеют только один принцип – что не куплю, то украду! Или силой отберу!
Ох, сволочь ты рыжая, – простонала она,– Не зря говорят, что от вас, рыжих, одни несчастья…
Рыжий насупился.
–Ладно, хочешь совет? Вот сессия закончится, и поезжай куда-нибудь подальше. Ты ж говорила, предки твои на море собираются?
–А ты мою поездку оплатишь, – ласковым голоском прирожденной стервы проворковала Ольга, – Ибо началось-то с тебя.. если б не ты, рассеянный гений…
–Ты сама вмешалась, – буркнул Рыжик,– Я тебя не просил.
–Ах ты дрянь! – на щеке рыжего заалел четкий отпечаток ее ладони, впрочем, через минуту она опомнилась и, догнав рыжего уже у входной двери, обняла и чмокнула в лоб (бедолага, похоже, был готов расплакаться).
–Ладно, прости. Ну, прости… не сдержалась! Пойми, наконец, в каком я сейчас состоянии…
Лицо рыжего опять стало покрываться морковным румянцем.
– А со своим рэмбо ты окончательно расплевалась?
Тут уж она сама почувствовала, что начинает краснеть.
–Он мальчик по вызову, по-твоему? – прошипела Ольга. – И сколько раз я должна напоминать, чтоб ты не называл его рэмбо? Кириллом его зовут!
Рыжий пожал плечами.
–Ладно, пусть не рэмбо, но дерется он классно. Помнишь, как Погребельского конкретно уделал?
Неожиданно ее разобрал почти истерический смех.
–Ты себя послушай, филолог без пяти минут! Выражаешься, как "чисто конкретный" браток!
Рыжик слабо улыбнулся.
–Ладно, прощаю, – великодушно изрекла Ольга, – Почитай что-нибудь из новенького, а, Рыжичек?
Он вздохнул.
–Не пишется. Творческий застой… от переживаний.
–Разве? – насмешливо удивилась она, – А я считала, у вас, поэтов, переживания вызывают прилив вдохновения…
Рыжий бросил на нее короткий взгляд, означающий пресловутое "художника любой обидеть может", и она, мгновенно устыдившись, ласково взъерошила рыжую шевелюру своего мальчика-пажа.
* * *
Следующий день являлся выходным, и она надеялась отоспаться, однако отоспаться не удалось – ее довольно рано разбудил продолжительный звонок в дверь.
Затем раздались шаги матери в прихожей, приглушенные голоса и, наконец, оклик:
–Оля, подойди сюда!
Предчувствие ее – что греха таить? – кольнуло. Противненькое такое предчувствие – все ее основные неприятности – впереди, то, что было – это цветочки…
Она наспех накинула халат, вышла в прихожую…
Точно. Цветочки. Точнее, корзина роскошных темно-бордовых роз, которую мать отчего-то держала немного брезгливо – на вытянутой руке. Как пойманную мышь за хвост.
–Это тебе, – сообщила Оксана несколько одеревеневшим голосом, – Может, объяснишь, от кого?
Ольга прислонилась к стенке прихожей. Пожалуй, впервые чудесные цветы не вызывали у нее ни малейшего восторга…
Слишком кичливо и дорого выглядел этот букет, чтобы еще оставались какие-то сомнения в том, кто его ей прислал…
Тем временем Оксана извлекла из корзины визитную карточку.
–Громов Игорь Анатольевич, ИЧП "Альянс"…
–Индивидуальная частная прачечная, – пробормотала Ольга. – От отмыву грязных денег.
Мать, наконец, заметила, что дочь, похоже, совсем не в восторге от презента, и смягчила тон.
–Кто этот Громов?
Ольга пожала плечами.
–Думаю, член преступной группировки. Рэкет или наркомафия… что-то в этом роде.
Слегка увядающее, но все еще красивое лицо матери сделалось пепельно-серым.
–Шутка крайне неостроумна…
–А это не шутка! – Ольга выхватила из рук матери корзину с цветами, распахнула входную дверь и, пройдя к мусоропроводу, отправила роскошные, чудесные розы прямиком в отходы.
Потом вернулась в квартиру и, зайдя в ванную комнату, начала тщательно мыть руки.
Оксана остановилась у косяка приоткрытой двери в ванную. Теперь выражение ее лица стало растерянным.
–Ты все это серьезно?
– Серьезнее некуда, – Ольга взглянула в зеркало и отметила, что тоже бледна, не считая двух алых пятен румянца на скулах.
–О господи, этого только не хватало, – выдохнула Оксана. – Где тебя угораздило с ним познакомиться?
–Я с ним не знакомилась, – безжизненным голосом ответила она, – Сам привязался.
Оксана нахмурилась.
–Но, видимо, какой-то повод ты ему все же дала так себя вести?
Ольга сухо и зло засмеялась.
–А что тебя не устраивает? Во всяком случае, за твоей дочерью ухаживает не какая-то "голь перекатная", а состоятельный господин! Директор целого ИЧП!
Оксана поджала губы, развернулась молча и ушла на кухню.
Ольга подумала, уж не звякнуть ли Рыжику?(А толку-то? Что этот слабак посоветует?)
Потом все же чуть успокоилась. Ну, прислал этот толстомордый детина цветы, что тут крамольного? Если наворованные "бабки" некуда девать, пусть развлекается…
Это же только цветочки…
…Ягодки прибыли через день.
На сей раз дверь открыла она, Ольга. И увидела стоящего на пороге накаченного молодчика с настолько короткой стрижкой, что он казался почти обритым наголо. Молодчик оскалил в улыбке золотые коронки.
–Ольга Петровна Снигирева? Это вам. От кого, – ухмылка, – Сами знаете. Распишитесь, вот тут.
Удивительно, но ей еще предъявили какой-то сомнительный квиток, на котором она поставила столь же сомнительную загогулину, не имеющую ничего общего с ее витиеватой, изящной подписью.
Правильно, ведь стоял июнь месяц, и влюбленный бандит прислал корзину черешни. Отборной, спелой… "Надо бы скормить ее рыжему. Всю. С косточками. Чтоб подавился", – зло подумала Ольга.
Но… слаба человеческая натура! Сплавить такое лакомство в мусоропровод рука у нее не поднялась.
Разумеется, и в эту корзину была вложена знакомая визитная карточка. Уж ее-то Ольга выбросила без малейших угрызений совести.
А ближе к обеду раздался телефонный звонок, и поднявшая трубку Оксана, зажав мембрану ладонью, вполголоса позвала дочь:
–Мужчина. Ты дома или…?
–Или, – буркнула Ольга, – Исключительно "или"!
…Третьим презентом явилась корзина спелых абрикосов.
–Для рэкетира у него неплохие манеры, – иронично заметила Оксана.
Ольга расхохоталась. До слез. Этот истерический смех Оксану насторожил.
–Что с тобой?
Она отсмеялась, наконец, и аккуратно вытерла уголки глаз, в которых выступили слезы.
–Разве не весело, когда тебя добросовестно покупают? При этом выплачивая столь щедрый аванс…
После чего ее снова разобрал смех и прекратился лишь тогда, когда слезы уже покатились градом и началась икота.
* * *
5.
–Босс, ну а че я должен был делать? – скулил "Груздь", – На лестнице его, что ли, конкретно оставить? Эта дрянь мне дверь открыла, а цепочки не сняла… Я ей, типа, вот, киска, это тебе типа презент… а она – это, мол, типа, не ко мне и пошел, мол, к хозяину и, типа, ни фига мне от него не надо, надо типа чтоб только отвязался…
Дальше он слушать не стал. Просто отделал "Груздя" – да так, что тот самостоятельно подняться не мог (братва ему после этой экзекуции доктора вызвала).
Вот он, ешь твою мать, браслетик золотой… И что б вы думали? Дрянь его просто… швырнула. Швырнула на лестничную площадку.
Вот так его, "Громобоя", эта тварь опустила. Перед всей братвой! За все хорошее, а? За то, что кровно заработанные "бабки" на нее тратил, цветы присылал, лакомства… И вот так опустить его, "Громобоя"!
Ну нет. Всему, в конце концов, имеется свой предел. Всему! И такого унижения (от бабы!) он, "Гробомой", терпеть не намерен. Нет, не намерен.
…Какие только планы изощренной мести этой курве не приходили ему в голову, пока он, уединившись в своем коттедже, успокаивал себя литровой бутылью смородинового "Абсолюта"…
А закончилось все чем? Наутро братки, охраняющие его, босса, по его требованию признались-таки – наклюкавшись в хлам, он раз пятьдесят прокрутил душевную песню о том, что "нельзя быть на свете красивой такой", причем, сам тоскливо подпевал (точнее, подвывал, учитывая отсутствие у него, "Громобоя", слуха и голоса), вдобавок со слезами на глазах…
