Buch lesen: «Девушка из Нагасаки»
Глава 1. Паб “Чайка”
Серый туман стелился по улицам города подобно лапам уродливого бесформенного чудовища. Днем он прятал от взгляда синеву неба, ночью зловеще вился вокруг факелов и фонарей. Туман пах грязной влагой и машинным маслом. Он вбирал в себя смог от передовых производств и дешевых папирос.
Если бы Цзяо Яна спросили, нравится ли ему этот город, он непременно ответил бы, что в более паскудные места его жизнь не заносила. Пожалуй, он и сам прекрасно понимал, что эти слова будут ложью.
Сердце Яна стучало с Лондоном в едином ритме, он вдыхал полной грудью его серый воздух вместе с одурманивающим ядом, что сейчас мягко тлел в раскуренной трубке, а тонкая струйка опиумного дыма точно так же становилась частью лондонской мглы.
Ян сидел на крыше, привалившись к печной трубе, и полузакрытыми глазами наблюдал, как копошатся в тумане темные фигуры, похожие на людей. Все это – сколько возможно разглядеть – были его охотничьи угодья. Так забавно: даже скажи кому подобное вслух – и собеседник ни капельки не удивится. В Лондоне о милосердии, точнее, о том, что вообще существует такое слово – милосердие – вспоминали только стоя на подмостках виселицы, когда палач уже положил руку на рычаг. Причем попадали на виселицу чаще за двусмысленные шуточки в адрес Его Императорского Величества, короля Гранбретании, и почти никогда – за пару аккуратных трупов, выкинутых в Темзу в предрассветный час. «Кто сильнее, тот и прав» – словно говорил безукоризненно серый город, и Ян мысленно улыбался, полностью разделяя такой подход.
– Господин Цзяо! Беда! – чей-то мерзкий голос испортил умиротворенное созерцание.
Ян резко обернулся – и младший слуга, только что выбравшийся на крышу сквозь открытый люк на чердак, поспешно потупил глаза. Боится. Они все его боятся. И в то же время почти боготворят. Странное чувство – оно Яну чертовски нравилось.
Легкий жест, переливы эссенции на кожаном браслете – и в ладонь лег верный меч, так естественно, будто бы не его – все-то около года назад – пришлось медленно, как норовистого скакуна, приучать к плетениям чужой, гранбретанской магии.
Возник, сверкнул сталью – и вновь растворился. Здесь, в тени чопорной столицы, не найдется ни одного соперника, действительно достойного этого меча. Ян называл его «огонь и мрак», и верил, нет – знал, что у меча есть собственная душа. Не стоит оскорблять его всяким сбродом.
Ян легко сбежал по лестнице на первый этаж – и остановился, лучезарно улыбаясь полицейским в черных кожаных мундирах с золотыми, точнее – золочеными, кто будет тратить золото на простых патрульных? значками и бляхами.
Слуги, что до сей поры, кланяясь и лебезя, пытались хоть как-то сдержать непрошенных гостей, ненавязчиво сместились Яну за спину. Тот лишь усмехнулся – что взять со слабаков?
– Опиум есть? – стараясь выдержать суровый тон, спросил молодой следователь, подтянутый и, надо сказать, довольно симпатичный. Для гранбретанца.
– А свой закончился, офицер? – нахально спросил Ян, за что был удостоен болезненного тычка под ребра дулом двуствольной винтовки одного из патрульных.
Под прицелом не менее трех ружей, Ян медленно поднял руки вверх.
Первым делом следователь вытащил заткнутый у него за пояс пистолет. Ян проводил его тоскливым взглядом: «третий за два месяца. И где, интересно, я их наберусь?». Впрочем, понятно где – во тьме трущоб можно добыть что угодно.
Руки полицейского скользнули под сюртук, холеные ладони довольно бесцеремонно касались ткани рубашки.
– Как вам не стыдно, офицер, – Ян театрально взмахнул ресницами, – лапаете меня, взрослого парня. Ваши коллеги могут подумать что-нибудь неприличное.
– Заткнись, извращенец, – рявкнул следователь, смущенно краснея. Ладони переместились ниже, к карманам штанов. Ян вскрикнул и кокетливо качнул бедрами:
– Ну знаете, это уже переходит все границы! Продажных девиц будете за такие места хватать, а меня не надо!
Полицейский отскочил, как ужаленный. Смачно сплюнул на и так грязноватый пол и раздраженно махнул рукой, приказывая подчиненным следовать за собой – в недра клуба, конечно же, не потрудившись вернуть конфискованное оружие, но Ян все равно довольно усмехнулся, поздравив себя с сохранностью некоторых милых сердцу, но не слишком законных штук.
Конечно же, они ничего не нашли – честно говоря, не сильно-то и искали, опиум был необходим серому Лондону, как хлеб насущный. Вдобавок, старик Чжэн и старик Фу умели прятать, как никто. А что еще остается клану торговцев дурью из страны, некогда называемой Поднебесной? Жалкому, слабому клану, пресмыкающемуся перед властью, перед большими и сильными группировками, перед аристократами и толстосумами – перед всеми.
Ян вряд ли мог однозначно ответить, почему все еще остается с ними – убивает пешек и тратит время на запугивание королей преступного мира. Неужели из благодарности к доктору Фу, который заштопал ему проткнутое насквозь сердце? Ян непроизвольно дотронулся до шрама на груди. Может и так, что с того?
Но даже сейчас, когда дело пошло на лад, а в глазах живущего в грязи сброда поселялся суеверный страх, стоило лишь упомянуть несколько деяний – оставались те, кого трогать нельзя даже пальцем. Полицейские, королевские гвардейцы, высокородные магистры. Потому что они – закон. А Ян просто одинокий, хоть и талантливый, убийца, имеющий за спиной только горстку напуганных торгашей.
Те, кто называл Яна сумасшедшим, наверное, были правы – посмертно. Но, подобно дикому зверю, он ощущал, когда нужно отступить. «Кто сильнее, тот и прав» – издевательски шептал серый Лондон. Ян ненавидел его в такие моменты.
Полицейские перевернули клуб вверх дном – опрокидывали кушетки, затянутые дешевым бархатом, срывали со стен занавески, сбивали крышки с запертых ларей. Бардак, который оставался после каждого такого образцово-показательного обыска, заставлял главу Чжэна скорбно причитать и закрывать для гостей двери заведения.
Ян улизнул оттуда вслед за последним служителем правопорядка. Мысль о том, чтобы в сотый раз ставить на место пострадавшую мебель вызывала у него ни с чем не сравнимую тоску, а стоны престарелого главаря терзали уши так, словно кто-то провел ножом по стеклу.
Так что он просто бродил по узким улицам, выложенным истлевшей от времени и временами выбитой брусчаткой, между стен и чадящих факелов – на фонари в трущобах никто не тратился – и мечтал встретить кого-нибудь грубого, наглого и бесполезного, чтобы с удовольствием перерезать ему глотку. Увы, сегодня все потенциальные трупы были возмутительно дальновидны и скрывались с глаз раньше, чем Ян успевал их даже окликнуть.
Ноги сами вынесли его к нижнему порту. Это был не тот вычурный и сияющий огнями эссенции вокзал, откуда высокородные отправлялись кататься по реке на своих парусных яхтах: мрачные хижины из необработанного камня, низкие, что того гляди распластаются по земле. Рыбаки, грузчики, оборванцы в грязных лохмотьях. Воняло рыбой и разбавленным виски. Даже Ян, которого судьба заносила и не в такие дыры, поморщился и демонстративно прикрыл лицо платком.
– Ты чё нос воротишь, как трижды проклятый высокородный? – с вызовом бросил кто-то.
Не прошло и секунды, как смутьян был схвачен за воротник, а короткий нож небрежно нарисовал красную черту на его горле:
– А ты кто-такой, чтобы мне указывать?
– Пра-стите, – мгновенно сменил тон мужик в рыбацком комбинезоне, всклокоченный и простоватый.
– Простить? – напоказ задумался Ян. – А если не прощу, что делать будешь, а?
– Эй, мистер! – другой голос. Настороженный, но вроде дружелюбный: – вы уж не серчайте на него. Ну сказал человек, не подумав. А я вас выпивкой угощу!
Ловкие пальцы чуть отпустили рубашку рыбака, издевательски дернули за завязку.
– Тем дерьмом, которым провонял весь квартал?
– Нет, конечно нет! В «Чайку» пойдем! – название было произнесено таким тоном, будто должно было все объяснить.
Ян оттолкнул свою жертву, и мужик приземлился в кучу несвежих очистков. На его счастье, пострадала исключительно его гордость.
А Ян тем временем впервые внимательно разглядел незнакомца – нездешний, прилично, даже щегольски одетый. Тонкие черты лица и осанка командира.
Впрочем, тот не спешил раскрывать свои тайны – беспечно повернулся спиной и взмахнул кистью, приглашая следовать за собой. Ян с трудом подавил в себе кажущийся таким важным вопрос «а если сейчас кинуть в него нож, успеет обернуться?» и пошел следом – любопытство оказалось сильнее.
Незнакомец завернул за угол и остановился перед зданием повыше остальных, из окон которого лился уютный свет. Над добротно сколоченной дверью, сейчас открытой настежь, раскинула крылья белая деревянная птица.
Заведение приятно удивило Яна – внутри было чисто выметено, огонь загнан в маленькие железные светильники, а на столах почти не видно пятен разлитого пойла. Даже работяги в пыльных ботинках старательно вытирали ноги о видавший виды, но крепкий коврик перед входом.
– Я так и знал, – вполголоса усмехнулся Ян. – В грязи живут те, кто просто хочет жить в грязи, а вовсе «не бедность их заставила».
– Вы правы, мой дорогой друг, – слегка улыбнулся незнакомец и предложил сесть за столик у самой сцены, по сути, длинного помоста из добротно сколоченных досок. Сам разлил по стаканам быстро принесенное вино – благородного цвета и ничуть не пахнувшее кислятиной – и торжественно провозгласил:
– Долгих лет Ее Императорскому Высочеству, принцессе Эмилии!
Ян поморщился – вот за кого-кого, а за ее высочество пить не хотелось совершенно. Разумеется, саму принцессу он никогда не видел – ему нечего было делать среди садов и дворцов, где даже туман отступает, пристыженный роскошью высокородных поместий. Но за одно августейшее увлечение Ян готов был ненавидеть Эмилию уже сейчас.
Пространственные аномалии, в просторечье – «дыры», появлялись в окрестностях Лондона с завидной, хоть и непредсказуемой, регулярностью, выбрасывая в этот недружелюбный город обитателей иных миров, часто изнеженных и неприспособленных. Однажды Яну повезло наткнуться на такого – вот только хорошенько расспросить пришельца ему не дали – напыщенный гвардеец грубо схватил за плечо и оттолкнул прочь. «Все пришельцы из дыр принадлежат Ее Высочеству! Уйди с глаз, бродяга!». С того случая прошло уже полгода. Но Ян запомнил. И не простил.
Он внимательно вглядывался в лицо своего собеседника. Точно не полицейский. На соглядатая тоже не похож. Но словно ждет чего-то. Вот только чего? Ян решил рискнуть – демонстративно поставил стакан на стол и произнес тихо, но отчетливо:
– Ну уж нет, за эту выскочку я пить не буду.
Никто в пабе даже не повернулся на это заявление, хотя Ян был готов поспорить, что все всё слышали. Зато улыбка незнакомца растянулась до ушей:
– И то верно. Кстати, я забыл представиться: капитан Луи Шеро из Марселя. А вы?
– Цзяо Ян. Из Поднебесной.
Где-то в глубинах памяти еще хранилось название городка, где Ян встретил свой первый рассвет, но если такой и был когда-то в этом мире, то его давно занесли пески времени. А потому не стоит вызывать подозрения – быть «принадлежащим Ее Высочеству» Яну ужасно не хотелось. Один раз повезло, что его, провалившегося сквозь злосчастную «дыру» и истекающего кровью, подобрал доктор Фу. Второй раз может не повезти.
– Тогда за знакомство! – капитан Луи опустошил свой бокал и потянулся за бутылкой.
Внезапно в пабе сделалось слишком шумно – люди хлопали в ладоши, топали ногами. То там, то тут слышались возгласы:
– Станцуй нам, воробушек!
А на сцену уже выбежала девушка. Гранбретанский неискушенный наблюдатель легко бы посчитал ее одной из служанок опиумного клуба: темные глаза, блестящие черные волосы, аккуратный нос, точеная фигурка и маленькая грудь, еще больше спрятанная тканью яркой блузки. Но с той же легкостью, с какой коренной лондонец отличает шотландца от ирландца, Ян определил, что девушка происходила из того странного края, который когда-то назывался страной Восходящего Солнца. Все-таки любят народы востока поэтичные названия. Да еще цепляются за них, как за осколки былого величия. Страны Восходящего Солнца больше не было – был «восточный завод». И Поднебесной не было – была «фабрика опиума».
Девушка подняла руки, словно прося тишины – по ее запястьям извивались причудливые узоры татуировок, странно и гармонично вплетались в них пятна уродливых красных шрамов. Ожоги?
Потертый музыкальный автомат надрывно проскрипел, выпустил в воздух струю белого пара, и зал заполнился скрипучим мотивчиком гранбретанской джиги. Девушка замерла на мгновение, будто вспоминая, потом подобрала подол пестрой юбки, чуть оголив точеные колени, и пустилась в пляс под одобрительный гомон завсегдатаев.
Стучали каблучки по доскам сцены. Стучали кружки с вином, выпиваемых за «воробушка». Глаза танцовщицы сверкали, как черные алмазы, алые губы улыбались дерзко и загадочно. Наверное, мужики из нижнего порта и правда видели в ловких прыжках и порывистых взмахах рук этакую заморскую вариацию удалого народного танца, вот только Яну казалось, будто перед его взором разыгралось сражение с невидимым врагом. Слишком точны эти движения для кабацкой танцовщицы. Слишком цепок этот глубокий и пристальный взгляд.
И когда девушка остановилась и отвесила публике шутовской поклон, Ян сам не заметил, как произнес вслух:
– Мне понравилась твоя изящная пляска смерти.
Танцовщица подняла голову – чуть повернула, незаметно, и посмотрела ему прямо в глаза…
Глава 2. Воробушек
Девушка легко соскользнула со сцены и присела на свободный стул. Капитан одарил ее нежной улыбкой и страстным взглядом. Ян усмехнулся себе под нос – давно и бесповоротно влюблен.
– Кого ты пригласил к нам сегодня, Луи? – тем временем прощебетала «воробушек» с той особенной девичьей интонацией, что смягчает сердца даже самых суровых мужчин. Вот только Ян видел едва заметное движение зрачков – даже пальцем не пошевелишь, не привлекая внимания.
– Я сегодня впервые увидел мистера Цзяо в этом районе и решил составить знакомство, – буднично пояснил Шеро. Видимо, он по какой-то причине вел учет обитателей порта и присматривался к посторонним.
– Вот как! – улыбнулась танцовщица. – Что ж, давайте знакомиться! Мое имя Сузуми. Местные так мило перевели его на свой язык! Так что вы тоже можете звать меня «воробушек».
И смущенно опустила глаза. Она ничуть не переигрывала: даже следующий вопрос, что в другом исполнении походил бы на попытку дознания, прозвучал как знак милого любопытства:
– Что привело вас в нижний порт, мистер Цзяо?
И тут Ян совершил ошибку. К нему присматривались, как к потенциальному врагу. Или союзнику? Или инструменту? В любом случае это настороженное изучение ему ужасно не нравилось. Захотелось немного позлить эту милую птичку с заморским именем.
– Да вот, решил проинспектировать район, до которого раньше не доходили руки.
Ее самообладание было просто ледяным. Ни один мускул не дрогнул на лице, лишь улыбка стала еще невиннее, да тень страха мелькнула в глазах. Неужели и впрямь подумала, что провинциал с «фабрики опиума» может занимать в Лондоне хоть какую-то государственную должность? Смешная она.
– Мистер Цзяо… – Сузуми игриво накрыла его ладонь своей. Ручка маленькая, украшенная неброским латунным колечком.
Ян почувствовал в кисти острую, короткую боль, а потом паб поплыл у него перед глазами. Последнее что он слышал – слова будто бы пробивались сквозь толстое одеяло:
– Сузуми, зачем?…
– Он сказал инспектировать! Что я могла по…
И тьма поглотила его.
– Помогите! Помогите!
Крик ввинчивался в уши. Было мокро и холодно. Голова раскалывалась.
Ян с трудом разлепил глаза. Перед самым носом лежал наполовину обглоданный рыбий скелет, источающий отвратительную вонь, ладонь касалась чего-то мерзкого и скользкого. Он вскочил на ноги, не обращая внимания на боль. С правого уха сползла и с бульканьем хлопнулась на землю прокисшая свекла. Гнев закипел в груди – его выкинули в кучу объедков, как какого-то пьяницу!
Окончательно Яну испортил настроение труп. Мужик средних лет, изрешеченный сеткой ножевых ран – навскидку не меньше двадцати. Именно его безвременная кончина и привела в исступление дородную женщину в чепце, что верещала на всю улицу, требуя то ли гвардию, то ли полицию, то ли просто неравнодушных соседей.
– Заткнись, – мгновения хватило, чтобы Ян оказался рядом с ней и зажал рот ладонью. Мельком глянув на свой манжет, с удивлением обнаружил, что даже бусины эссенции никто не попытался выковырять. Повезло.
Тетка продолжала сердито и вдохновенно мычать.
– Заткнись, я сказал, а то вместо одного трупа будет два!
Кто-то постучал его по плечу концом гладкой дубинки:
– Угрозы гражданским лицам? Убийство? Пройдемте со мной, мистер.
Ян медленно повернулся. Полицейский, демоны бы его побрали. Освобожденная тетка тут же принялась голосить:
– Истинно так, господин офицер! Я в переулок вышла – помои вылить, а тут лежит! И этот рядом – рожа бандитская!
– И чем это тебя моя рожа не устроила? – Ян оскалился так зловеще, что та поперхнулась.
– Не пререкаться, – отрезал полицейский. – Вы признаете свою вину, мистер?
– Еще чего! – до глубины души возмутился Ян. – На нем места живого не оставили, паршивые дилетанты! Я бы с одного удара уложил.
– То есть вы признаете, что могли бы убить этого человека? – равнодушно отчеканил служитель закона.
– Технически, офицер. И вообще, мог убить и убил – это разные вещи. Так что я пожалуй пойду…
На запястьях захлопнулись наручники, присоединенные к длинной цепи. Полицейский вытер руки платком и нетерпеливо дернул за цепь, принуждая следовать за собой. Прикасаться к Яну он брезговал даже мельком.
Обернувшись через плечо, Ян скорчил приободрившейся тётке страшную физиономию, видимо должную обозначать «я до тебя еще доберусь!». Та вздрогнула и суеверно перекрестилась. Впрочем, Ян выбросил ее из головы буквально через пару переулков. Называется, попал так попал. Что там полагается в Гранбретании за убийство простолюдина? Вроде бы не виселица… А, кажется, каторжные работы. Ни один из вариантов Яна не устраивал. В тщательное расследование и восстановленную справедливость он не верил – местной полиции нужна была иллюзия порядка, а вовсе не правосудие. Значит нужно бежать. Здесь, сейчас, пока по обе стороны узкой улицы гладкие стены без окон.
Ян резко сократил расстояние, набросил цепь полицейскому на шею и чуть надавил.
– Отойди от меня! – взвизгнул тот. Трудно понять, что его больше возмутило – цепь или дивный аромат помойной кучи. К сопротивлению со стороны задержанных патрульный, похоже, не привык – свезло же наткнуться на новичка. Вон какой брезгливый, форма без единой потертости, мордашка без шрамов. На серьезные выезды его не пока не берут – дело имел только с трусливым сбродом.
– А если я сделаю вот так? – Ян демонстративно потерся о щеку патрульного волосами, выпачканными в злосчастной свекле. Тот судорожно сглотнул, борясь с тошнотой.
– Ключ от наручников, живо!
– Я тебя найду, – пропыхтел полицейский, – каторгой не отделаешься!
– Да что ты говоришь, – продолжая удерживать цепь, руки уже ловко шерудили ключом в замке. – Мы для тебя все на одно лицо – а всех вязать, нет, это даже для вас слишком.
Ян освободил руки и дернул за цепь посильнее – патрульный как раз вспомнил, что у него где-то был пистолет. Издевательски добавил:
– А еще я бы посмотрел, как ты будешь рассказывать своему капитану, что тебе навалял мелкий, трусливый и жалкий заморыш с «фабрики опиума». По-моему, позорище для офицера полиции, ты как считаешь?
Патрульный заскрипел зубами – слова Яна попали точно в цель. И на провокации правильно реагировать его тоже не научили, вот ведь дурень.
– Я бы на твоем месте сообщил, что застрелил меня при попытке к бегству, – продолжал советовать Ян. – И лицо сохранишь, и отчет хороший напишешь.
С этими словами он аккуратно приложил полицейского по темечку его же дубинкой.
В общественную баню Яна могла загнать только крайняя нужда – примерно как сейчас. Показаться в таком виде перед плохоньким, но своим кланом было выше его сил. Не то, чтобы посмеют что-то вякнуть, как раз таки и слова не скажут, но уж больно Ян не любил оставлять в живых тех, кто застал его в минуты слабости. А этих обалдуев он уже как-то привык видеть живыми.
Вот и пришлось с кислой миной выбирать наиболее сносно выглядящее ведро, пригрозить ножом работнику, заикнувшемуся о том, чтобы оставить одежду в хлипком и ненадежном шкафчике рядом с входной дверью, и еще раз – чтобы не вздумал впускать в баню никого, пока Ян не закончит. Половина бусины закрепила результат, как пряник в дополнение к кнуту. На мгновенную сушку пришлось истратить еще половину. Ужасное транжирство, если подумать, но свой комфорт Ян ценил намного сильнее.
После мучительных гигиенических процедур, он шагал по Лондону, благоухая уже не помоями, а горячим паром напополам с подгоревшей тканью. Ян в который раз задавался вопросом, как вообще получилось, что в этом мире деньги и магия оказались неразрывно связаны и заключены в светящиеся бусины. Без эссенции невозможно было сотворить ни одно заклинание. Те жалкие крохи, которые перепадали ему от старика Чжэна на личные нужды, давали сил на простенькие бытовые чары да ускорение рефлексов, не более. Чтобы сотворить что-то действительно грандиозное требовалось больше. Гораздо больше. Иногда Яну доставалось «задание от главы» и увесистый кошель с бусинами. Это было настоящее наслаждение – вновь почувствовать себя могучим заклинателем. Но редко, слишком редко. Старик Чжэн был обыкновенным трусом, до дрожи в коленях боявшимся показывать другим кланам зубы. Впрочем, Ян не собирался совершать лишних действий и что-то менять – даже с таким ограниченными способностями большинству местных вояк он был не по зубам.
«С магией я был бы слишком хорош для тебя, да?» – мысленно спросил он у серого города.
«Все может быть», – в ответ прозвонил Лондон боем башенных часов.
Ян удивленно присвистнул – он редко подходил так близко к центру города. За высокими стенами дорогих особняков его никто не ждал, базарные площади неизменно проигрывали в ассортименте черным рынкам, а публичные казни Яну были абсолютно неинтересны.
Но сегодня ему посчастливилось наткнуться на что-то крайне любопытное: вокруг некогда приличного на вид, но запущенного и заброшенного трехэтажного дома плотным кольцом стояли полицейские. Вид у служителей закона был несколько растерянный, оружия никто не поднимал. Из окон оцепленного здания иногда высовывались люди в черных масках, оставляющих открытыми только глаза и для острастки палили кордону под ноги. Распихивая собравшихся зевак локтями, Ян прорвался к самому оцеплению.
– Я уже приказал подогнать карету! Немедленно отпустите заложницу! – надрывался один из капитанов.
– Я что-то ее не вижу, – резонно отвечали сверху. – И даже не пытайтесь тянуть время! Замечу готовящийся штурм – горло ей перережу!
Капитан сглотнул и промокнул взмокший лоб. Доставать его в такой момент было опасно для жизни, но Ян не устоял перед искушением:
– А я смотрю, наши бесстрашные защитники, краса и гордость Лондона, не могут разобраться с какой-то горсткой террористов…
– Уйди с глаз моих, не до тебя сейчас, – рассеянно отмахнулся полицейский, хотя в другое время непременно выписал бы штраф за оскорбление власти.
Ян оценивающе посмотрел на захваченный дом. Вон там переулок – и в кордоне точно брешь, если повезет, то через задний ход можно проникнуть внутрь… Яну мучительно хотелось сделать стражам порядка какую-нибудь гадость, желательно – публично. Например, посрамить их перед всеми зеваками – отомстить за утреннее унижение. Это же надо, попытались арестовать за убийство! причем за убийство, которого он не совершал, что обидно вдвойне.
Исполнить план оказалось даже проще, чем придумать. Пришлось, правда, пожертвовать бусиной, чтобы отвести глаза двум остолопам в форме в самом конце, но это ничего. Теперь достаточно просто шагать очень тихо – а уж это Ян умел отлично.
Первый террорист попался на изгибе облезлой лестницы. Он успел обернуться и открыть рот, но короткий и точный удар ножом оборвал зарождавшийся крик раньше, чем тот вырвался из горла. Ян подхватил убитого, мягко опустил на пол и продолжил путь по некогда роскошным комнатам. Похоже, дом заброшен уже давно: все, что можно открутить и украсть, открутили и украли. Даже паркет не поленились выломать – не иначе, чтобы растопить им камин и греться долгими зимними вечерами. Еще двое – прилипли к окнам и переругиваются с полицейскими, совершенно не глядя по сторонам. Пришлось ждать, пока они исчерпают запас оскорблений и пройдут вглубь комнаты – нельзя давать понять оцеплению, что внутри что-то изменилось. С ними Ян тоже расправился с равнодушием профессионала, не забыв, однако, полюбоваться на ровненькие разрезы от уха до ключиц. Не мешало бы и тому придурку посмотреть, что заколол мужика в переулке… да сколько можно уже думать про этого неумеху?! Не попробуй патрульный приписать сей подвиг самому Яну – давно бы плюнул и забыл. А тут гордость некстати разыгралась.
Еще один у двери на третий этаж – у этого вместо громоздкого ружья оказался приятный компактный пистолет. Отличная замена конфискованному. Настроение Яна сильно улучшилось, и он довольно беспечно распахнул дверь.
У дальней от окна стены сидела молодая девушка, облаченная лишь в ночной халат и домашние тапочки. Длинные волосы, светлые до белизны, не расчесанные после сна, неряшливо ниспадали ей на плечи.
Последний террорист – одетый во все черное человек неопределенного пола – резким движением приставил к горлу заложницы лезвие тонкого изящно изогнутого меча с длинной и прямой рукоятью. Он не произнес ни слова, но действия были более чем красноречивы.
Мечник нетерпеливо мотнул головой, приказывая бросить оружие. Ян сделал вид, что поддался, стал медленно опускать окровавленный нож, а потом бросил его в противника из неудобной, невозможной, заведомо проигрышной позиции, а потому тот ничего подобного не ожидал. Отскочил в сторону, а нож ударился о каменную стену. Заложница взвизгнула и закрыла голову руками.
Мечник медленно двинулся по кругу, держа оружие перед собой. Его походка, внимательный взгляд черных глаз… нет, это был не кто-то из так называемых бойцов, знающих три удара ногой и два – саблей. Он не сделал еще ни единого выпада, а Ян уже понял, что сражаться придется всерьез. Кажется, нашелся противник, достойный «огня и мрака». Меч возник в руке, и насмешливо звякнул, приветствуя врага. Вражеский клинок дерзким серебром сверкнул в ответ. Расширились от удивления глаза пленницы. Бесконечно долгую секунду они смотрели друг на друга, а потом одновременно атаковали. Сталь столкнулась со сталью.
Кружился вихрь лезвий, одна за другой гасли бусины на браслете. Неприятное и даже немного пугающее открытие: в чистой физической подготовке мечник сильно превосходил Яна, приходилось тратить эссенцию, чтобы просто оставаться с ним наравне. О том, что будет, когда она закончится, Ян старался не думать.
В какой-то момент он оказался около пленницы: отскочил в сторону, пропуская мимо себя удар меча. Девушка вдруг резко потянулась к своей шее, стащила с нее блестящее ожерелье – длинную цепь сверкающих бусин и накинула на протянутое запястье.
Ян сжал цепочку в кулаке и удовлетворенно оскалился. А потом просто исчез, чтобы возникнуть у мечника за спиной. К его чести, тот успел обернуться, но мгновение – и перед глазами вновь была лишь пустота. Теперь он был обречен – слишком медленный, слишком ограниченный силой мышц, тогда как в руках Яна оказалась сила годами отработанных чар.
И противник это понял. Парировав очередной удар мечом, он выполнил красивое сальто назад и скрылся в дверном проеме.
Ян не стал его преследовать – все-таки, он пришел сюда совсем не ради этого.
