Buch lesen: «Записка об издании журнала «Хозяйственный указатель»»
Рим, 9/21 января 1858 г.
Едва достигла до нас весть о первой правдивой и честной попытке русского правительства устроить наш крестьянский и земледельческий быт, едва прочли мы царские рескрипты,1 как уже начали распространяться слухи о тайном и даже явном сопротивлении нашего дворянского сословия благим намерениям государя.2 Слухи эти, вероятно, преувеличены; но одно лишь привычное нежелание смотреть правде в глаза может сомневаться в истине этого сопротивления. Сомневаться в нем нельзя будет даже и тогда, если бы все губернии наперерыв изъявили готовность завести у себя комитеты; мы знаем цену подобных официальных изъявлений – да и притом, соглашаясь на предложения правительства, дворянство еще не делает никакой уступки; напротив, оно в тайне может рассчитывать на эти самые комитеты для утверждения и охранения того, что оно считает своими правами. Удивляться этому, негодовать на это – не для чего; всякая перемена в быте, уже успевшем укорениться, влечет за собою хотя временные жертвы, сопряжена с некоторою неизвестностью насчет конечного исхода дела; а на жертвы способны немногие, даже необходимость их не все понять в состоянии – и неизвестность каждому тягостна. Здесь не место входить в разбирательство причин подобного образа мыслей между нашими дворянами; ограничусь одним указанием на противуположный – по известиям – дух, господствующий в польском дворянстве западных губерний, и предоставлю другим отыскивать исторические причины такого различия. Краткость времени также не позволяет мне вдаваться в оценку существующего порядка вещей; да и, наконец, не в том дело. Дело в том, чтобы, признав неоспоримый факт слабого сочувствия дворян к видам правительства, – поставить себе следующий вопрос: предоставить ли одному правительству, своими мерами и действиями, своим вмешательством и влиянием победить упорство дворян, склонить их к уступкам, рассеять их опасения, или же предложить правительству то независимое, но деятельное и честное содействие мысли и слова, без которых самая неограниченная власть не в состоянии основать что-либо долговечное и прочное – и которого, сколько можно судить, желает самое наше правительство, не взявшее на себя решить – указом или манифестом – важный вопрос освобождения крестьян.
Мне скажут: с этою именно целью назначены комитеты; так; но при теперешнем настроении дворян, при отсутствии всяких предварительных и подготовительных обсуждений, при внезапности самой меры кто может поручиться в том, что уездные и губернские комитеты действительно поймут всё значение своих трудов – и будут содействовать правительству? Общественное мнение выразится в назначении лиц, из которых будут состоять комитеты;3 но самое это общественное мнение – имело ли оно возможность правильно и сознательно сложиться? Не будем ли мы все, не исключая даже самых благонамеренных из нас, действовать ощупью, бродить как во тьме, следуя часто случайным, мгновенным увлечениям? И неужели нет средства внести свет в этот хаос, придать стройность и порядок неурядице сбивчивых и противуречащих мнений, над которой тщетно будет носиться Власть, в настоящем случае недействительная и даже слабая, при всем своем вообще громадном могуществе?
