Buch lesen: "Небо споёт само"

Schriftart:

Молодость вечности

Книга Ивана Плотникова, уральского поэта (г. Екатеринбург), включает в себя девять десятков стихотворений, созвучных любому русскому времени и месту, а также времени-пространству иному, невыразимому, поэтическому, вечно живому, мучительно тревожащему и молодому: ибо поэзия – это молодость вечности / бесконечности и невыразимости бытия. Три ангела Ивана Плотникова («Первому ангелу снится…») обитают в воде, в зеркале и в воздухе (земном и бескислородном): Первый Ангел видит, как «рыбы текут по берегу» и как «река без рыб иначе звучит»; Второй – во сне видит себя и то, чего ещё нет (деревья зелёные, птица, открывающая рот), но —! – птица клюв открывает за мгновенье до звука; Третий ангел – летает, и летает только во сне. Притчевая смысловая основа этого стихотворения демонстрирует – и убедительно – три свойства Поэта: слышать, петь, летать. Вот главный поэтический концептуально-процессуальный комплекс человека, слушающего и слышащего всё, поющего – и тишиной, и безмолвно, и когнитивно, летающего во сне и пытающего вырваться за границы зеркала мироздания.

Сказанное поэтом – огромно, многообразно и многообразно, многосмысленно и (по О. Э. Мандельштаму) так разнообразно узорчато, поэтически рефлективно и полиинтерпретативно:

<…> Большого неба словарю отдать
   слетевший лист – едва обнять,
               о чём я говорю,
        когда не говорят слова…

Книга Ивана Плотникова радует и одновременно пугает ту часть читателя, которую можно назвать примитивной и обывательской. И хорошо. Это – хорошо. И – слава Богу…

Юрий Казарин

август 2022 года

д. Каменка

«Приснится тонкий лед…»

Приснится тонкий лед,
И звук, вместивший свет,
Найдет и назовет,
Чего на свете нет.

Как тихая волна —
Ни бросить, ни поймать —
Есть музыка одна,
Она не хочет знать,

Горчит ли вечный мед,
Влечет ли тайный страх,
Молчит или поет
Значенье на устах.

«Холод и темнота…»

Холод и темнота
в каждом певучем слоге

что промолчит звезда
не осветив дороги
небо споет само
остановив каравай
расшифровав клеймо
словно люби выбирай

медленное письмо
в ненаходимый край.

«когда под говор птиц…»

когда под говор птиц
прольется в небеса
с невидимых ресниц
тяжелая слеза

под шепот медных труб
возьмет иной воды
огонь замерзших губ
глотнувших немоты

где точно наугад
пропели журавли
прозрачный снегопад
незнающий земли

«губы твердеют в медлительный лед…»

губы твердеют в медлительный лед
медом исходят березы
горше разлуки земля отдает
полые слезы

птицей несешь на больном языке
мертвой листвы обещание
слово холодное держишь в руке
греешь молчанием

«Огонь за огоньком —…»

Огонь за огоньком —
О вечности тайком.
Молчит пустой фонарь.

Течет во мраке льда
Прозрачная вода
В невидимый словарь

И ждет, что этот свет
Прольется молоком,
Где меры скорбной нет —

Огонь за огоньком.

«В роковой высоте, над которой сгорает звезда…»

В роковой высоте, над которой сгорает звезда,
Воробей обрастает огнем, обращается в слово.
Пустотою тяжелого ветра шуршит вода
И несет отражение света живого.

Серебром поведет игла, да прозрачна нить.
Это в целое небо слеза темноты упала.
Это птица большая не может в себя вместить
Невесомое пение птицы малой.

«Укрываясь игрушечным сном…»

Укрываясь игрушечным сном,
на стекле рукотворный рисунок
повторяет пейзаж за окном,
уходя в преждевременный сумрак.

Паутиной обнимет мороз
натюрморты заснеженных кукол —
только крылья тревожных стрекоз,
если занял неправильный угол.

На стекле не увидят себя
Ни холмы, ни деревья. Вороны
застывают в полете, дробя
нарисованный воздух студеный.