Zitate aus dem Buch «Вечер в Византии»
Знаешь, что меня убивает? (...) То, что сейчас называют манерой письма. Особенно в кино. Актеру достаточно пробурчать: "Ага", или: "Сама знаешь, крошка, я от тебя тащусь", или: "Давай трахнемся", — и это сходит за диалог. Так, по их мнению, благородное животное, считающее себя человеком, общается со своими собратьями под присмотром Господа.
Книга – это одно, а человек, который её пишет – другое. Чаще всего книга – это маска, а не портрет автора.
— Вчера Джанни опять отправили домой, — с привычным смирением сообщила Констанс. — Едва не устроил групповой секс на уроке рисования.
— Брось, Констанс! Это уже слишком!
Констанс всегда была склонна к преувеличениям.
— Ну, не групповой секс, разумеется. Кажется, пытался выкинуть из окна какую-то очкастую малышку. Утверждает, что она на него глазела.
В любой компании, даже маленькой, всегда находится человек, служащий центром притяжения, основой ее существования как единого целого - без него она была бы просто скоплением не связанных друг с другом людей.
В литературных кругах распространено мнение, что любой человек несет в себе по крайней мере один роман. Сомневаюсь. Я знаю несколько мужчин и женщин, которые действительно несут в себе роман, но громадное большинство людей, которых я встречал, носят в себе, может быть, только одну фразу или, в лучшем случае, рассказ
Богатая, пристойная, приятная публика. Какие бы встречные течения ни сталкивались под элегантными нарядами, все тщательно прикрыто. Любимые и нелюбимые, состоятельные и несостоятельные - все соблюдают вечернее перемирие. Честолюбие вежливо соседствует в безысходностью.
Почему вы вообще где-нибудь? Ответить на этот вопрос - значит изложить самую суть, сказать фактически все. На обдумывание ответа - тридцать минут, двадцать четыре часа или сорок восемь лет.
Никакой отрезок времени - даже месяц или неделя, о которой вспоминаешь потом как о самом счастливом периоде своей жизни, - не может состоять из одних лишь удовольствий.
Память обязательно подведет, дай ей только волю. Ни один временный период, даже месяц или неделя, которую позднее вы вспоминаете как самое счастливое время в жизни, не была сплошным удовольствием.
Придешь, а тебя там обступят двадцать человек, и у каждого своя причина требовать, чтобы ты возложила свое невинное белое тело на алтарь Джагернатха. Чтобы ты ни делала, ты предаешь свое поколение.
