– Ну что круги нарезаешь! – грубый мужской голос обратился к Пульхерии сзади. У нее замерло сердце. Мужчина продолжил: – А ну, давай, помогай! Вот тебе метла. Подметай давай, чтобы вокруг могилы было чисто.
Пульхерия взяла метлу и принялась мести – тут были и колючки какие-то, веточки с деревьев, огарки свечей, попался даже фантик от конфеты. "Интересно, где Степа? – размышляла про себя Пульхерия. – Знает ли она, что это я тут мету?" – она ухмыльнулась, представляя себя этакой Золушкой. Наконец девушка собрала весь мусор. Банку с рыбами перенесли к основной могиле и Пульхерия решила помыть там памятник, а заодно и постоять рядом с банкой. Она принялась протирать гранит. "Вот ведь сволочи! Это могила молоденькой девушки – семнадцати лет, ребенок совсем. Интересно, что же с ней такое случилось?" – размышляла Пульхерия, смотря на даты жизни. Могила была относительно свежей, прошел только год, видимо памятник недавно поставили. Пульхерия все протерла и принялась мыть повторно, отходить от места совсем не хотелось. Она была готова вцепиться в банку с рыбами и бежать, ее сдерживало лишь то, что здесь где-то рядом ходила Степанида в поисках книги и сделай она такое, это стало бы настоящей подставой для подруги. Начался бы переполох, стали бы всех проверять. Размышления девушки прервал один из сатанистов:
– Жрец идет! Жрец со своими приближенными!
И действительно, в самом начале кладбища у оградки засветился тусклый свет. Сектанты отошли метров на пять от места проведения ритуала в сторону приближающихся людей, выстроились в шеренгу, протянули руки с черными свечами и начали что-то напевать на непонятном языке. Возможно, это было приветствие. "А вот и тот самый момент, – подумала Пульхерия. – Сейчас или никогда!" Она раздвинула полы своего плаща, сняла банку с крючка, поставила ее на могилу. Мастерски вынула ее – не зря она накануне тренировалась весь вечер, надевая и снимая резиновый бандаж. Пульхерия поменяла банки местами и также быстро надела резиновый бандаж на емкость с живыми арованами. "Не буду я смотреть на этих сатанистов! Ну их к черту! Не брошу же я теперь здесь рыб! Надо доделать все до конца. Нечего тратить время на оглядывание по сторонам". Пульхерия перелила воду от живых арован к игрушечным. "Две третьих, как у них и было. Надо бы еще отлить воды, уж слишком много ее у рыбок. Как я с ней пойду? Да и вдруг крючок оборвется". Пульхерия надела крышку на емкость и не удержалась – подняла глаза и посмотрела в сторону сектантов. Силуэты идущих пятерых людей со свечами в руках уже почти встретились с шеренгой ранее прибывших. "Их будет 13", – отметила девушка. "Они уже почти пришли! Блин, я не успеваю слить воду. Все! Побежала как есть. Сейчас спрячусь за могилами и там все сделаю". Пульхерия с банкой в руках, отбежала в темноту кладбища, зигзагом пробежала мимо пяти рядов могил, затем остановилась, обернулась в сторону происходящего у склепа действа и стала наблюдать за сектантами. Они выстроились в круг. Жрец, а это, видимо, был он, потому что у него у единственного была мантия не черного, а бордового цвета, встал на могилу. Раздался звук гонга, видимо ритуал начался. Пульхерия не могла отвести глаз от происходящего, что-то как будто завораживало ее. Она продолжала смотреть на сборище, а вокруг было темно, хоть глаза выколи. Внезапно кто-то затеребил ее за плечо. Пульхерия замерла от ужаса.
– Паулина! Не стоит задерживаться, рыбы ведь с вами? Вам надо уходить! – сказал знакомый мужской голос. Лишь спустя несколько секунд до Пульхерии дошло, что это голос человека-холма.
– Мне надо подвесить банку на крючок, – обратилась она к нему.
– Да зачем вам это! Идите так. Держитесь левого края кладбища, оставайтесь в темноте и все будет хорошо.
– Ладно, но там слишком много воды. Надо слить. Банка такая тяжелая! Арованы плещутся, а вдруг придется бежать! Может вы посветите мне?
– Ну, что вы! Это может вызвать подозрение. Давайте, я вам помогу! Только быстрее, я боюсь потерять Кэндис из вида.
– А вы знаете, где она?
– Да. Я ведь здесь ради этого.
Пульхерия опять посмотрела в сторону сектантов и ей вдруг показалось, что их не тринадцать, а четырнадцать. Неужели Степанида тоже в кругу?
– Паулина! Да, что с вами? – окликнул ее Зигмунд. – Давайте сливать! Лейте, а я держу рыб.
Когда лишняя вода была отлита, Пульхерия двинулась по кладбищу в сторону выхода. Она шла очень осторожно, прислушиваясь к каждому шороху. И все же ей казалось, что ее кто-то сопровождает. "Блин, главное не заплутать! По центральной дорожке было бы быстрее идти, но опасно. Надо держаться левее. Ой, как же я хочу домой!" Глаза Пульхерии окончательно привыкли к темноте и теперь ей все было видно и казалось, что вокруг не так уж и темно. А может быть она продвигалась так медленно, что начало уже светать. Вдруг Пульхерия услышала громкий, чудовищно страшный крик. Было невозможно понять – человек ли это кричал или какое-то адское существо. Пульхерия выбежала на центральную дорожку и промчалась по ней до самого выхода. Выбежав из ворот, девушка бросилась к машине рыцаря.
– Вы слышали крик? – нервно спросила она, запрыгнув в салон.
– Да. Что случилось? – ответил мужчина.
– Я не знаю! Держите банку, – Пульхерия протянула ее рыцарю. – А вдруг ее поймали и это она кричала? Мне надо вернуться назад и помочь.
– Нет! – сказал рыцарь, схватив девушку за руку и притянув к себе. Послышался щелчок автоматической блокировки дверей. – Паулина, там есть Зигмунд! – сказал рыцарь более мягким тоном и отпустил ее руку. – Он разберется без вас. И я уверен, что это не Кэндис, люди так не кричат.
Степанида задумчиво смотрела на мельтешение темных силуэтов. Ей показалось или фигур действительно стало больше? Удастся ли Пульхерии присоединиться к ним? Надо было все-таки незаметно украсть этих рыб и все. "Так, пора и мне отправиться на поиски Говарда! Отставить уныние!" Девушка спрятала том Ленина под мантией, специально для этого она накануне пришила большущий карман к своему любимому комбинезону. Карман очень удобно оказался в районе солнечного сплетения. "Я как кенгуру!" – хихикнула девушка, ныряя в заросли крапивы. "А хорошая все-таки мантия, совсем не жжет. Главное руками за стебли не хвататься и капюшон опустить пониже". Подобравшись поближе к сборищу, Степанида осторожно приподняла голову и огляделась. Сектанты суетились вокруг какой-то могилы, даже, кажется, подметали. Несколько свечей стояли на плитках у склепа примерно на том месте, где подруги в прошлый раз видели какие-то странные символы. Там же находилась большая круглая чаша. Девушка продолжила ползать по крапиве, разглядывая подробности. "О, а не Пуля ли это так упорно крутится рядом с банкой? Больше некому, остальные делом заняты, а она создает видимость". Внезапно раздались более громкие возгласы и люди развернулись в одну сторону. Степанида выглянула из травы. К месту ритуала приближалась новая компания фигур в капюшонах. Послышалось пение, сектанты приняли более упорядоченный вид. Только один силуэт у могилы выбивался из общего строя. "Точно, это Пуля со своими рыбами! Удобное время для подмены. Но где же книги?.." Девушка внимательно оглядывала новоприбывших и уже стоявших, но ни у кого не было ни намека на какие-либо книги. Степанида подобралась еще чуточку ближе, выбирая для перемещения самые густые скопления крапивы. Сектанты окружили какого-то человека, вставшего на возвышение. На могилу? Послышался звонкий металлический звук и пение, которое уже какое-то время доносилось до слуха девушки, стало громче. "Латынь? Да вроде нет… Странный какой язык…" Степанида посмотрела в сторону, где раньше крутилась подруга, но там уже никого не было, только стояла одинокая банка. "Хорошо, Пуля ушла, но как же мне быть? Неужели тоже попытаться смешаться с толпой? Но как тут смешаешься, все уже на своих местах". Девушка заметила человека, стоявшего немного в стороне от общей массы и державшего в руках что-то темное. Может быть там-то и были книги? Степанида поползла в его сторону, стараясь не сильно шелестеть и не привлекать внимание. Пение становилось все громче и громче, быстрее и быстрее. Внезапно человек, к которому направлялась девушка, выхватил откуда-то нож и пламя свечей заиграло на лезвии. В другой руке мужчины оказался петух, до сего момента скрывавшийся в мешке. Несчастная птица забилась, заклекотала и замахала крыльями. Молниеносным движением мужчина полоснул ножом по горлу жертвы, петух захрипел и замолк, но продолжил свои уже бесполезные попытки вырваться. Степанида совершенно некстати вспомнила историю, услышанную еще в детстве. Бабушка рассказывала, что однажды петух, которому отрубили голову, вырвался из рук, переплыл небольшой пруд и еще некоторое время продолжал бегать без головы, пока окончательно не упал. "О боже мой, только бы этот не сбежал…" Но мужчина крепко держал тушку, наклонив ее над чашей. Темная густая жидкость стекала вниз и наполняла ритуальный сосуд. "Это не кровь, совсем не кровь. Это… Это вишневый сироп, сладкий и тягучий. Просто сироп и ничего ужасного", – уговаривала себя девушка, стараясь не смотреть на все еще подрагивающую птицу. Наконец мужчина отбросил свою жертву и отошел в сторону. "Полная чаша сиропа, вишневого сиропа…" Мужчина вернулся и принес с собой банку. Рыбки плавали в воде и их чешуя отливала красным и оранжевым в трепещущем свете свечей. Степанида испугалась, что подруга не успела забрать своего Амебиуса и остальных, но вовремя вспомнила, как рыбки из магазина приколов плавали в раковине, когда девушки решили их проверить. Мужчина переместил рыбок из банки в чашу с кровью (вишневым сиропом!), осторожно беря каждую за хвост. Пение участников ритуала постепенно стихло и раздался властный голос:
– Братья мои! Чисты ли вы помыслами?
– Да, жрец!
– Братья мои! Готовы ли вы встретить Отца нашего?
– Да, жрец!
В очередной раз некстати Степанида подумала: "Вы готовы, дети? Да, капитан! Я вас не слышу! Так точно, капитан!"
– Готов ли кто принести добровольную жертву?
Из круга вышел человек и склонил голову:
– Я готов, жрец!
Степанида ужаснулась "О нет! Его как петуха?.." Доброволец подошел к мужчине с ножом и протянул ему руку:
– Брат мой, возьми мою кровь и напои врата!
Снова сверкнуло лезвие, Степанида зажмурилась и закусила рукав своей мантии. Внезапно раздался голос добровольной жертвы без малейших признаков агонии:
– Своей кровью я наполняю чашу и призываю Паучьего Бога!
Слегка приоткрыв глаза, Степанида увидела, что доброволец держит раскрытую ладонь над чашей с рыбками и редкие капли падают с руки вниз. Всего лишь надрез… Мужчина на возвышении поднял руки вверх и провозгласил:
– Братья мои! Настало время для последнего шага! Откройте свои сердца для Отца нашего и призовите его в этот мир!
Мужчина с ножом вытащил из складок мантии небольшой мешочек и высыпал из него какой-то порошок. Белые пылинки рассыпались на каменных плитах, покрывая надпись, попали в чашу с кровью, затрещали в пламени свечей. В воздухе разлился сладковатый запах – приятный, но странный. Степаниде показалось, что где-то уже она чувствовала нечто подобное, но не могла точно вспомнить. "Ладан? Мирра? Не похоже…" Внезапно Степанида заметила, что воздух над чашей дрожит и переливается. Девушка потрясла головой, пытаясь прогнать обволакивающий туман из глаз. "Что за ерунда? Наркотики? Как хочется спать… Но мне нельзя, мне нужна моя книга…"
– Принесите топливо, пусть оно своим огнем осветит путь Отцу нашему!
Вновь появился мужчина с ножом. На этот раз он принес охапку лилий и связку книг – штук 10, затянутые бечевкой. "Говард! Я узнаю его корешок из тысячи! Только бы в самый последний момент не оплошать! Почему же так тяжело заставить себя подняться?.." Краем глаза Степанида заметила движение и посмотрела в сторону склепа. Символы, написанные на плитах, сияли синим цветом, пламя свечей выросло раза в три и вокруг чаши бурлили волны черного дыма или тумана, такого густого и плотного, что сам склеп скрылся из вида. "Что за чертовщина тут творится! Никогда больше не буду ночью ходить по кладбищам!"
Пение сектантов опять набрало силу. Хор перекрикивал голос жреца:
– Отец наш, Паучий Бог, приди на зов детей своих! Ворота открыты, мы ждем тебя! Приди в этот мир и воссияй своим черным солнцем над нами!
Туман все разрастался и разрастался, становился все плотнее и плотнее. И в этом тумане что-то двигалось! Что-то приближалось с той стороны, где бы ни была эта самая сторона.
– Братья мои! Ворота открываются столь медленно, будто что-то идет не так… Запалите огонь, осветите путь Отцу нашему!
Мужчина с ножом положил цветы и книги на самом краю плиты, подальше от тумана и приготовил свечу.
– Брат мой, поджигай! – скомандовал жрец.
Хор голосов превратился в какофонию вскриков и плача. Степанида медленно подползала к плитам, сосредоточив все свои оставшиеся силы на стопке книг. Мужчина поднес свечу. "Говард!" – закричала Степанида и прыгнула. От неожиданности мужчина отшатнулся и выронил свечу. Девушка вцепилась в книги и начала медленно пятиться назад. Среди сектантов произошло замешательство, люди недоуменно оглядывались. "Сигнал, я должна подать сигнал, что книги у меня!" – думала Степанида, шаг за шагом отступая назад. Мужчина опомнился и шел к ней, поигрывая ножом. Собравшись с духом и вдохнув побольше воздуха, Степанида закричала. Закричала так, как кричат дьявольские создания на болотах. Крик получился чудовищный. Девушка много тренировалась, чтоб подражать своей любимой птице, но, видимо, страх и окружающая обстановка придала ее крику совсем адский тон и силу. Дико закричав, мужчина бросился вперед и вогнал Степаниде нож в живот. Девушка упала, сектант наклонился и она увидела страх и ненависть в его глазах. Вокруг раздавались панические крики и визг, люди бегали и суетились. Сквозь шум слышался голос жреца:
– Нет, мы не закончили ритуал!!! Мы должны закончить и поставить защиту!
Степанида смотрела в глаза приближающегося врага. Внезапно раздался скрежет и порыв ветра разметал ее волосы. Мужчина перевел взгляд вбок и лицо его исказилось от ужаса. Сектант пятился и выл, выл и пятился. Ветер усилился, послышались возгласы со стороны основной массы людей. Крики и визг стали громче, все смешалось. Мужчина бросился бежать, продолжая завывать как дикий зверь. Степанида осталась одна. Она лежала в крапиве и чувствовала, как холодеют ее ноги. "Вот, значит, как оно бывает… Ну хоть Говарда и остальных я спасла. Да и Амебиус остался цел. И почему-то совсем не больно…" Степанида лежала и ждала смерть. Она лежала и все не решалась посмотреть в сторону открывшихся врат. А что они открылись – это было не трудно догадаться. С той стороны дул ветер, и все нарастали и нарастали шум и скрежет. Превозмогая страх и собирая остатки своих сил, девушка медленно повернула голову.
Через некоторое время жрец вернулся на место проведения обряда. Он видел, что появилась какая-то посторонняя личность и помешала им закончить, а потом какие-то крики, все стали разбегаться в ужасе. Горько осознавать, что его братья оказались такими трусами! Всего лишь один человек и такое фиаско. Да еще кто-то поставил ритуальную чашу на костер.
– Кто это сделал? – истерично закричал жрец. – Ее не надо греть! Идиоты! – он быстрым движением снял чашу с костра и вернул на место. – Ух, горячо! – сказал он, дуя на свои обожженные пальцы. – Мы должны закончить ритуал. Ничто не помешает нам! Где вы, мои ученики? Вернитесь!
А про себя жрец подумал: "Трусы! Какие вы все трусы!" Некоторые из сектантов стали возвращаться. Мужчина начал петь на своем странном языке, склонившись над чашей. Жидкость достаточно сильно нагрелась, к тому же жрец не знал, что в ней плавают искусственные, а не настоящие рыбы. Внутри чаши вдруг что-то зашипело и взорвалось. Горячая жижа брызнула прямо в лицо жрецу. Он стоял в замешательстве и не понимал, что происходит, но тут последовал второй взрыв, забрызгав мантию мужчины.
– Что это? О Великий Паучий Бог, неужто ты прогневался на нас, прогневался за неумело проведенный обряд?
В этот момент одна из рыбок взмыла из чаши и разорвалась прямо в воздухе, осколки рассыпались по сторонам и один из них попал прямо в глаз мужчине. Он упал и затрясся, скорчившись от боли. Увидев это, вновь подошедшие сектанты бросились в рассыпную, а те, кто и не планировал возвращаться, кинулись бежать еще быстрее.
Пульхерия услышала взрывы со стороны кладбища и у нее потекли слезы из глаз. Девушка вжалась в кресло машины.
– Неужели мы так и будем здесь сидеть? – спросила она, повернувшись лицом к рыцарю.
– Нет, – ответил рыцарь, распахивая дверцу, – я пойду посмотрю, что там творится, а вы останетесь здесь.
– Я? Здесь? Одна? Я ни за что здесь не останусь одна! – запричитала Пульхерия.
– Хорошо, идемте вместе, – ответил рыцарь, выходя из машины.
–Что не сделаешь для столь прекрасной леди, – сказал он, открывая дверь со стороны девушки и протягивая руку, чтобы помочь ей выйти. Они двинулись ко входу на кладбище. – Паулина, я только очень вас прошу, – обратился мужчина к девушке, – не отходите от меня! Мы должны держаться вместе. И не отставайте! Никакой самодеятельности!
– Да-да-да! – затараторила девушка.
– Пойдемте к месту ритуала. Посмотрим, что там происходит.
Рыцарь шел уверенным шагом вперед, оглядываясь по сторонам, Пульхерия семенила за ним. Ее спутник выбрал путь через могилы. Старые извилистые дорожки, посыпанные местами гравием и песком, вели их к центру кладбища. Разросшаяся повсюду крапива, которой казалось нет конца и края, отцветшие сухие стебли люпинов, редкие ветки кустарников цеплялись за ткань плащей. И луна, такая красивая и одинокая на звездном небе, освещала странникам путь. Пульхерия вдруг почувствовала, что ее плащ что-то удерживает. "Блин, я опять зацепилась, – подумала она. – Скоро это станет традицией". Девушка ни слова не сказала рыцарю, идущему впереди, а лишь наклонилась вниз, пытаясь нащупать, что же удерживает ее плащ. Она почувствовала что-то теплое. Что же это такое? Это теплое вдруг схватило ее, и Пульхерия поняла, что это человеческая рука. Человек, лежащий на земле между могилами, вдруг издал стон и пьяным голосом спросил: – Как вы попали на мой космический корабль?
Девушка очень испугалась и выкрикнув: "Ой, мамочки! Пустите меня!" – что было сил дернула подол плаща и сиганула через ряды могил.
– Паулина, Паулина, стойте! – кричал вслед рыцарь. Но девушка так сильно перепугалась, что продолжила бежать дальше, пока не столкнулась еще с одним человеком в плаще. Они стукнулись лбами, заорали и бросились в разные стороны. Девушка уже не понимала, куда бежит, в какую сторону – к склепу или обратно. Казалось, она забежала в самую глубь кладбища. Пульхерия продолжала бежать и причитала себе под нос: "Ой божечки ты мой! Страшно то как! Нарожали уродов! Мамочка родная!" Внезапно она снова с кем-то столкнулась. Человек оказался гораздо выше ее, она уперлась ему руками в грудь и закричала, но тот обхватил ее и прижал к себе. Девушка в ужасе пыталась высвободиться.
– Паулина, успокойтесь! Это Зигмунд. Почему вы одна носитесь по кладбищу? Где Клим?
– Я здесь! – запыхавшийся рыцарь появился рядом. – Ну вы и бегаете, Паулина! Вас можно смело на соревнования отправлять. Что у вас здесь произошло?
– Извините, – человек-куст вздохнул и склонил голову, – я все-таки потерял Кэндис.
– Как же это случилось? – спросила девушка.
– Отвлекся на вас, Паулина! Я, конечно, сам виноват. Я не должен был упускать ее из вида. Пока помогал вам разобраться с рыбами, она ушла в другое место. Я пошел туда, где она была до этого, как вдруг услышал страшный крик. Сектанты бросились бежать в мою сторону, мне пришлось прятаться на земле, и кто-то из бегущих уронил старый памятник прямо на мою голову. Я потерял сознание, а когда пришел в себя, то увидел, что все уже разбежались, да и Кэндис по-прежнему нет.
– Господи, где же она!
– Надо бы внимательно осмотреть территорию у склепа.
– Тогда давайте вернемся туда, – предложила Пульхерия.
– Нет, ходить вместе глупо, мы потеряем время. Я пойду дальше искать Кэндис, а вы посмотрите у склепа. Если что – звоните, уже нет смысла таиться.
– Может нам всем рассредоточиться по кладбищу? – предложила Пульхерия.
– Аха-ха! Вы только посмотрите на эту юную леди, только что вы боялись и шагу ступить без меня, а теперь все, уже не страшно? – ухмыльнулся рыцарь.
– Но если Кэндис в опасности, я готова на все!
– Нет уж, моя дорогая! Вы будете ходить со мной. За руку!
– За руку? – удивленно переспросила девушка.
– Да, только так. Иначе, боюсь, я не смогу догнать вас в следующий раз. И вы окончательно расшибете себе лоб, – при этих словах он дотронулся рукой до ее головы. На лбу была запекшаяся кровь. Вчерашний удар об стену в подсобке магазина приколов и сегодняшнее столкновение с одним из участников обряда не прошло бесследно.
– Саднит, да!
– Расходимся, – сказал Зигмунд и направился дальше вглубь кладбища.
– Мадам, вашу ручку, – сказал рыцарь, протянув свою ладонь девушке. Пульхерия вздохнула, но подала свою. Так и держась за руки, они двинулись в сторону склепа. Чтобы разрядить неловкую обстановку Пульхерия спросила его: "А что там такое бормотал этот пьяный мужик?"
– Это сектант. Он тоже разбил себе голову, видимо бежал как сумасшедший, не смотрел по сторонам и врезался в памятник. Я на нем увидел остатки крови, он даже умудрился своей черепушкой испортить памятник – отколол кусочек. Думаю, он просто был не в себе и нес всякую чушь.
Они приближались к месту проведения ритуала, вокруг валялись свечи, канделябры, оборванные куски ткани от плащей, белые цветы. Они увидели человека в бордовой мантии, лежащего на плитах у склепа.
– Это же их главный жрец, который проводил обряд, – сказала Пульхерия. – Что с его лицом?
– Он весь в крови, – рыцарь подошел ближе и наклонился. – Кажется, дышит. Но помогать мы ему не будем, не доброе дело он делает. Пусть ему его соратники помогают. Давайте осмотрим склеп.
Степанида считала, что она арахнофоб и всегда говорила про это окружающим. Пауки – это очень страшно, арахнофобия – одна из самых распространенных фобий в мире. Эти мохнатые лапки, куча глазок… Жуть! Но Пульхерия на такие рассуждения подруги обычно смеялась и напоминала, как они компанией ходили на выставку-продажу насекомых. На выставке были представлены как экзотические виды, так и обычные кормовые сверчки для рептилий и прочих. Муравьи, мадагаскарские тараканы, скорпионы, разнообразные пауки, очень много всяких насекомых. И, конечно, птицееды. Была там отдельная платная услуга – фотография с живым скорпионом или пауком-птицеедом. Степанида изъявила желание сфотографироваться с пауком. Пожилая женщина, продающая билеты и ухаживающая за живым товаром, рассказала про паука – модель. Птицеед уже пожилой, опытный, привык позировать. "Смотрите, смотрите, он расправил лапки, чтобы лучше получиться!" Когда подружки снимали Степаниду с пауком в разных позах – паук на ладони, паук на запястье, паук на шее, паук на лбу, паук на голове, паук делает вид, что сейчас заберется в приоткрытый рот – на них страшно было смотреть. Степанида веселилась, а они трясущимися руками и с приближающимся сердечным приступом щелкали и щелкали фотоаппаратами. Девушка потом с восторгом рассказывала, что у него коготки, как у маленького котенка и когда бабуля пересаживала паука с одной части тела на другую, тот вцеплялся в кожу и приходилось прикладывать некоторые усилия, чтоб снять его. А еще Пульхерия напоминала про всех тех плюшевых и резиновых пауках, которые у Степаниды сидели на полочке вперемешку с летучими мышами. Степанида отнекивалась и объясняла, что она точно арахнофоб, а так пытается побороть свой страх. Пауки брррр какие, а плюшевые они милые. Пульхерия находила, что и плюшевые они довольно страшные, а уж резиновые и подавно. Напоследок девушка напоминала подруге про ее любимого Арсения и Степанида соглашалась, что Арсений молодец и не страшный. А потом добавляла, что все равно она арахнофоб! Степанида обычно с ужасом смотрела момент из "Властелина колец", где Фродо поймала огромная паучиха. Девушка представляла себя в такой ситуации и думала, что она бы умерла от страха и омерзения как только увидела такое чудовище. И в "Гарри Поттере" гигантский паук каждый раз заставлял девушку чуть ли не визжать от ужаса и отвращения.
Из тумана медленно выступал паук воистину чудовищных размеров. Лежащей Степаниде он показался размером с дом. Его огромная мохнатая лапа наступила на свечу и раздавила ее. С хелицер что-то капало, возможно яд. Его глаза… Как много у него глаз! Степанида загипнотизировано смотрела на приближающееся чудовище и думала о том, что почему-то всегда сбываются самые-самые страхи, всегда! Паук остановился и протянул лапу в сторону девушки. Степанида прижала к груди книги и закричала. Она кричала и кричала, ее глаза были плотно закрыты, а в голове крутилась очередная несвоевременная мысль: "Педипальпы… Он протянул ко мне одну из своих педипальп… Должно быть я уже умерла и это мое агонизирующее сознание играет со мной дурную шутку. Это не реально… Это не может быть реальным!"
– Ты не настоящий! – внезапно закричала девушка вслух и взмахнула книгами. – Тебя нет!
Голос, прозвучавший в ответ, был надтреснут и глух:
– Я. Есть. Я. Настоящий.
Степанида в ужасе распахнула глаза:
– Что?..
Огромный коготь почти касался ее лица, глаза внимательно смотрели на нее.
– Это ты говоришь?
– Я. Говорю. Я. Настоящий.
– Ты Паучий Бог? – Степанида попыталась отодвинуться, но ей что-то помешало, должно быть могила.
– Я. Паучий. Бог. Не. Нужно. Бояться.
– Я очень боюсь пауков… – прошептала девушка, прикрывая глаза. – Ты меня съешь?
– Нет. Мне. Сложно. Говорить. Дай. Мне. Коснуться. Тебя.
Степанида протянула левую руку и замерла в ожидании. Что-то шерстяное коснулось ее и слегка царапнуло. Девушка взвизгнула и открыла глаза. На руке была видна небольшая красная полоса.
– Я умру? Это яд?
"Все когда-то умрут… Очень мало действительно бессмертных существ. Это не яд, так я могу говорить с тобой, не используя звуки". Голос слышался теперь как бы в голове у Степаниды. "Ну вот, теперь я слышу голоса. И вижу гигантских пауков. Все-таки тот сектант зарезал меня…" – подумала девушка, приподнимаясь и усаживаясь на траву. "Ты не сошла с ума. И ты не умираешь. Ты просто разговариваешь с одним из древнейших богов. Так иногда случается, что мы приходим в ваш мир. Эти глупенькие люди, называющиеся моими детьми, случайно почти провели свой наивный обряд. Я пришел, чтобы закрыть ворота. Мы, Древние Боги, вовсе не жаждем решать ваши проблемы. Я не знаю, зачем им понадобился именно я, но больше никто не сможет меня призвать в этот маленький мирок. Учитесь обходиться своими силами, это все ваши, людские штуки". Паук развернулся, опустил голову, капля сорвалась с одной из хелицер и упала в ритуальную чашу. "Прощай, человеческий ребенок, тут слишком скучно". Чудовищное создание зашагало обратно в туман и вскоре исчезло, так же пропал и туман.
Степанида с трудом встала на ноги и побрела к склепу, в котором они с Пульхерией прятались перед ритуалом. Девушка зашла внутрь и тяжело опустилась на скамью. Книги она положила рядом, предварительно вытащив из пачки свою. Лавкрафт совершенно не пострадал, даже суперобложка не помялась.
– Говард… – прошептала девушка, ласково погладив книгу. – Мы спасли тебя и твоих друзей.
Внезапно Степанида вспомнила про томик Ленина и достала его из нагрудного кармана. Книга оказалась проткнута почти насквозь. "Так вот почему мне было не больно… Бешеный мужик попал в книгу".
– Спасибо тебе, дружок, ты спас мне жизнь! Обещаю, я вылечу тебя.
Девушка улеглась на скамью, положив под голову Ленина и прижав к груди Лавкрафта, поплотнее закуталась в мантию и попыталась привести мысли в порядок. Что-то упорно царапало мозг и не давало расслабиться. Что-то такое… Что-то странное… Какие-то слова?.. Постепенно Степанида погрузилась в сон. Виделось ей, как огромные сороки скачут по кладбищу, стрекочут и таскают в клювах что-то блестящее. Девушка поняла, что ей во что бы то ни стало надо увидеть то, что находится у птиц, это очень важно. Наконец ей удалось выхватить предмет у одной сороки. Это оказалось зеркальцем, покрытым сетью трещинок. Степанида смотрела на трещины и думала, что они как паутина. Паутина… Арсений!
– Степа, ты тут! Ты нашлась!!
Девушка нехотя поднялась и села на скамью. Перед ней стояли Пульхерия и рыцарь, а за пределами склепа уже рассвело.
– Кэндис, мы искали вас по всему кладбищу! С вами все в порядке? Зигмунд до сих пор бегает где-то там, я позвоню ему и позову к нам!
Рыцарь вышел и Пульхерия схватила подругу за руки.
– Что случилось с тобой?! О, ты нашла книги!
– Ну да, я же подала сигнал, – сонно ответила девушка, потирая глаза.
– Какой сигнал, Степа? Вот тот адский крик – это был твой сигнал? Мы же договорились, что ты прокричишь птицей. Я думала, что кукушкой или петухом… Что это было вообще?
– Нуу… Я, видимо, перестаралась. Это вообще был серый исполинский козодой.
– Козодой? Козодой?! – девушка обессиленно опустилась рядом с подругой. – Это он действительно так ужасно кричит? Господи…
– Пуля, черт с ним, с козодоем! Гигантский паук сказал мне точно такую же фразу, которую я сказала Арсению! Что это наши, людские штуки!
Пульхерия заботливо потрогала лоб девушки и покачала головой.
– Степа, какой паук, о чем ты говоришь вообще? Мне кажется, что ты простыла от лежания на холодном. Надо домой собираться.
– Нет, ты послушай! Они открыли врата и гигантский паук пришел в наш мир, Паучий Бог. Он говорил со мной, он поцарапал мне руку! – Степанида продемонстрировала полосу на руке. – А Ленин мне жизнь спас!
– Кэндис! Я так переживал, что упустил вас из виду и с вами что-то случилось!
Человек-холм вбежал в склеп и бросился к ногам девушек. За ним вошел рыцарь.
– Зигмунд, Клим, нам надо срочно отвезти ее домой, у Кэндис горячка. А по дороге мы обсудим, что произошло, кто и что видел.
Компания собрала свои вещи и направилась к выходу.
– О, это же жрец! И пустая чаша… Смотрите, это же лилии! Мне Белиал говорил про лилии.
Вдалеке послышались завывания скорой помощи и друзья прибавили шагу.
– Вот это ночь! Я ее на всю жизнь запомню, – сказала Пульхерия, усаживаясь в машину.
– Да, ночь выдалась насыщенной событиями, – добавила Степанида, протянув человеку-холму, сидящему на переднем месте машины, стопку книг с лежащим сверху томиком Ленина. Лавкрафта она оставила себе, бережно прижав к груди.