Buch lesen: «Восточный базар и прочие казусы»

Корнелии

Петькины хлопоты

Петька был кл-л-лассным парнем. Он и сам так считал. Но ценнее для Петьки было, что так считал его друг, Аполлинарий, сосед по площадке.

Ну и имечко!..

Правда, до кл-л-лассности Петька слегка недотягивал в прямом смысле: Эр-Львович, школьный физрук, утверждал, что подтянуться пять раз в десятилетнем возрасте должен каждый кл-л-ла-ссный пацан. Ну хотя бы четыре.

А Петька подтягивался только полтора раза, – получается, что до кл-л-лассности далеко.

Ну, это дело практики, – так Аполлинарий говорит.

Аполлинария Петька зовёт Китом, и настаивает на этом, потому что он большой и добрый, а вовсе не потому, что фамилия его – Китов. Только Петька не собирается никому это объяснять, – незачем!

Есть еще одно препятствие до кл-л-лассности – математика, да… У Петьки с математикой плохо, это уже бабушка говорит. Но тут Петька несогласен с Ба, хотя по многим вопросам у них совпадают мнения.

Не всем же быть Луанкере, – так утверждает Кит.

Петька, правда, еще не знает, кто такой этот Луанкаре, – пока некогда было узнать, дел много. Но обязательно узнает, даже может быть сегодня, ну или в крайнем случае на следующей неделе.

А на этой неделе Петька совсем закрутился с делами: надо еще продукты купить, елку, небольшую, но обязательно пушистую, сбегать в аптеку – опять новые лекарства Ба выписали, потом достать игрушки из маминого шкафа, с антресолей, и обязательно нарядить ёлку! Новый год совсем скоро – в конце недели! Ну где здесь время для Луанкаре!

Вообще-то, у Петьки не только с математикой плохо. Почерк у него хромает. Да и ошибки иногда лишние сажает. Было бы поменьше ошибок, отметка по русскому была бы лучше. А так – тройка. Но зато стабильная! А стабильность в нашей жизни – уже хорошо, – так Ба говорит.

Кит переехал в Петькин дом недавно, полгода назад. Он, вообще-то, москвич, но решил жить в родном Петькином городе. «У вас двери широкие», – смеётся.

Для него это важно, он, Кит, колясочник.

До этого Петька видел людей на коляске редко, в основном – в телевизоре. А сейчас у него есть свой знакомый колясочник, друг! И классный мужик!

Правда, Ба утверждает, что Кит – не мужик, а молодой человек, так правильнее. Но в этом вопросе Петька не очень доверяет Ба, у неё все – молодые люди. Даже Эр-Львович! А тому вообще 60!.. ну или 40, – Петька не очень разбирается во взрослом возрасте.

ххх

Сегодня в школе последний учебный день перед каникулами. Вал-Санна собиралась выставить отметки за четверть, а Петьку обещала вызвать к доске по математике. Вот ведь невезение! Все уже почти на каникулах, хотя бы мысленно, а у Петьки – одни нервы! Да и Ба не вовремя плохо себя почувствовала. Правда, последнее время она часто себя неважно чувствовала, да не говорила ничего Петьке, но Петька-то замечает всё, он наблюдательный!

А сегодня почему-то попросила сбегать в аптеку утром, до школы, – редкий случай для Ба. Вот Петька и не успел утром повторить.

Вчера он смотрел в учебник, честно! Но все мысли были о маме, как она там, в Питере?.. без него?.. когда уже приедет?.. или хотя бы позвонит?.. Петька оч-чень по ней соскучился. Поэтому ничего в голову не лезло, понадеялся на утро.

– Ну что, Петр, прикажешь с тобой делать? На каникулы не отпускать?

Петька стоял у доски и изучал пол. И ведь честно был предупрежден Вал-Санной, не поспоришь! Даже учебник открывал, ну вы знаете!.. но голова совершенно не хотела соображать.

– Пойми, Петр, я от тебя не отстану, вот такая я липучая, не повезло тебе. Люди, Петр, бывают с головой и без, надеюсь, смысл понятен. У тебя голова есть, это обнадёживает, а учиться ты не хочешь почему-то. У тебя есть этому объяснение?

– Хочу, – не совсем уверенно сказал Петька, – просто у меня математика не идет. Не всем же быть Луанкаре…

– Кем-кем?

– Луанкере.

– Петя, ну правда, ты бы в справочник заглянул сначала или в интернет, прежде чем глупости говорить. Пуанкере, Петр, Пэ… Пу-анкаре, – Вал-Санна захлопнула журнал и посмотрела на Петьку с интересом.

– У нас компьютер сломался, давно, а я чинить его еще не умею… – Петька продолжал тщательно изучать линолеумовый пол около доски. За неделю много новых чёрточек появилось, – … а в «бэ-э-эс» я не нашёл…

– «Бэ-э-эс»… Большой энциклопедический словарь?.. Конечно, не нашёл. Ты же наверняка на «эл» смотрел.

– Ага.

– Ага… И не надо тебе ничего чинить, ты еще математику за третий класс не знаешь, а уже компьютер чинить собираешься.

– А больше некому.

– Некому… – Вал-Санна повторяла за Петькой слова в раздумье, а вовсе не передразнивая его.

Петьке было не обидно.

– Откуда про Пуанкере-то знаешь?

– Кит сказал.

– Кит?

– Ну да, сосед, друг, Кит… Вообще-то, он Аполлинарий.

– Ну и имечко! Был у меня когда-то ученик по имени Аполлинарий, давно. Мы его Пашой звали… Ну ладно, Петя, садись. Придётся зайти к вам вечером, поговорить с бабушкой.

– Не надо вечером, она плохо себя чувствует.

– Понятно… – Вал-Санна задумчиво покивала головой, глядя в серое декабрьское небо, уйдя в свои мысли, – понятно…

ххх

– Пашка!.. Аполлон!!.. Ты?!.. – это во всё горло кричал здоровый дядька, с бородой и пузом, раскинув руки и перегородив собой дорогу.

Петька даже опешил от неожиданности и остановился. Кит тоже остановился, перестав крутить колесо своего кресла-коляски.

Пашка?.. ах, да!.. как же он не догадался, что имя Аполлинарий можно сократить до Пашки!

Да он и не думал об этом, и не нужно было! Кит! – вот имя его друга!

– Аполлон! Ты чего в коляске? – дядька так и стоял поперек тротуара, раскинув руки и вытаращив глаза.

– Да вот, решил на время несколько ограничиться в перемещениях, – Кит усмехнулся. – Привет, Виктор, рад тебя видеть.

Петька напросился сопровождать Кита на прогулку в парк. Ба дома не было, где она находится – Петька не знал, а записки Ба не оставила. Чтобы унять беспокойство, Петька пошёл к Киту и застал его собирающимся в парк, к турникетам, на которых Кит упражнялся каждый вечер.

Вообще-то, Кит был спортивный и самостоятельный, легко справлялся в быту без посторонней помощи, сам спускался со ступенек в подъезде, сам ездил за продуктами, только иногда просил Петьку хлеб купить, когда был очень занят по работе и не мог оторваться от своих расчётов. Петьке было нетрудно. Он всё равно почти каждый день бегал в магазин или в аптеку.

Так что Петька не помогал Киту, а, скорее, составлял ему компанию на прогулке, чтобы не оставаться одному дома. Да и турникеты для Петьки – вещь полезная, пять раз подтянуться без тренировки не получится, а Эр-Львович всё равно потребует, не отстанет!

– Что случилось, Аполлон? Опять гора на пути попалась? – Виктор помог заехать на пандус у ворот парка и не собирался отпускать Петькиного друга без объяснений.

– Со стремянки упал, лампочку выкручивал, – Кит опять усмехнулся.

– Ну да, ну да, – Виктор тоже усмехнулся. – Знаменитая аполлоновская самоирония! Ну, значит, всё в порядке! Ладно, друг, увидимся еще, поговорим. Где ты теперь живешь? Там же, у родителей?

– Нет. Квартиру снимаю, недалеко. Вот познакомься: Петр, друг и сосед по площадке, и просто кл-л-лассный парень, рекомендую!

Петька пожал теплую большую руку Виктора.

На том и распрощались, но с обещаниями обязательно встретиться и поговорить.

Только после этого Кит стал неразговорчив и на Петькины вопросы отвечал коротко и односложно: «да – нет», без объяснений.

Но Петьке всё-таки удалось узнать кое-что, о чём он раньше и не догадывался. И вот теперь у Петьки сложилась новая картинка Китовой жизни, неожиданная…

Петька и раньше порывался узнать про Кита всё, только Ба всегда останавливала: если человек сам не говорит, то в душу к нему не лезут.

А Кит, точно, не собирался откровенничать! И поэтому Петька почти ничего про него не знал, только то, что сообщил Кит при знакомстве, когда только-только въехал в соседнюю квартиру, где раньше жили другие люди, тётя Люба и дядя Владимир, друзья Ба.

Они переехали в другой город, к своим внукам поближе, как говорила Ба. Только Ба по ним очень скучала и часто вспоминала.

Так вот. Оказалось, что Кит раньше, до Москвы, жил в Петькином городе, даже здесь родился! А еще оказалось, что Кит учился в Петькиной школе!.. и ничего не говорил об этом! Ни разу!..

… и всё… Больше Петьке ничего не удалось вытянуть из Кита.

Вернувшись домой, Петька опять оказался в пустой тёмной квартире.

Где же Ба?..

Тревога в Петькиной душе разливалась пуще той воды, которую однажды он забыл закрыть и чуть не устроил Всемирный потоп, как сказала Ба. Но потоп они остановили, а свою тревогу Петька перекрыть не мог.

… Ба скучала не только по своим друзьям.

Ба скучала и по своему сыну, Петькиному отцу, и по своей снохе, Петькиной маме, которых очень любила. Но об этом Петька говорил с Ба редко, а по ночам часто плакал.

Петькин отец был физиком, учёным, очень умным и талантливым, как говорили все, кто его знал. Только Петька его плохо помнил, даже уже почти забыл. Петька ругал себя за это, но сделать с собой ничего не мог, как ни пытался. Он хотел бы вернуться в детство, когда они жили большой дружной семьёй: папа, мама, Ба и Петька, но не может – не умеет возвращаться назад, только во сне, а Машины времени у Петьки пока нет.

Петька часто-часто смотрит фотографии молодого отца и веселой мамы, но только тогда, когда Ба не видит. Ба никак не может успокоиться после смерти Петькиного отца, хотя прошло уже много времени – два года, – Петька вот даже забыл, как папа выглядел тогда, в жизни…

Что-то у них там на работе случилось, и папа заболел. Ба и об этом не рассказывает. Только Петька-то знает, что мама потому и уехала, что понадобилось много-много денег для лечения, а работы у мамы в Петькином городе не было. Ба говорила, что маме помогли их с папой друзья, но денег всё равно не хватило… а папа всё равно умер… И теперь мама уже давно, два года, живет далеко, в Питере, чтобы заработать побольше денег и отдать долги. Так Ба говорит.

И приезжала только три раза…

Где же Ба?..

Петька поставил чайник на газовую плиту и уселся на свой стул у кухонного стола ждать – и чайник, и Ба.

И тут началось совсем странное: Петькины губы затряслись, зубы стали стучать друг о дружку, а руки дрожать, и вообще всё тело почему-то стало трястись. Петька подложил руки под коленки, прижимая их к стулу, но они стали ходить ходуном вместе с коленками… И Петька разревелся. Как маленький.

Сколько Петька проплакал, он сказать не мог. Только горький рёв его прервал звонок. Кто-то звонил в дверь.

Это была не Ба, Петька знал это, даже не открыв еще дверь.

Они с Ба давно условились, когда Петька еще в первый класс ходил, а мама уже уехала, звонить азбукой Морзе. Петька уже знал что это такое, в журнале прочитал. Ба звонила длинным звонком и тремя короткими, а Петька коротким, двумя длинными и опять коротким, – буквы «бэ» и «пэ» русского алфавита. Им обоим нравилась эта игра. Да и спокойнее так было, особенно когда Петька оставался один.

На пороге стояла Вал-Санна.

– Добрый вечер, Петя! Разрешишь войти?

– Добрый вечер, Валентина Александровна! Пожалуйста, входите, только бабушки нет дома.

– Я знаю.

– … – Петька в немой тревоге уставился на учительницу.

– Твою бабушку увезли в больницу, еще утром, прямо из поликлиники. До тебя пытались дозвониться, но ты где-то бегаешь весь день. Позвонили в школу, в школе дали мой телефон. Вот такой перезвон сегодня случился… Пожалуйста, не волнуйся, ей уже лучше, но домой пока не отпускают.

Петька постоял-постоял… и опять заревел… совсем как маленький.

– Может, чаем угостишь? – Вал-Санна стала снимать пальто и разуваться. – Не откажешь?

Пока Петька по-хозяйски хлопотал, расставляя чашки на столе и доставая печенье из буфета, Вал-Санна, оглядев стены с немного выцветшими обоями, шкафы с чуть потёртыми дверцами, посудную полку с чистыми разносервизными тарелками и чашкам и спросив разрешения, села за стол. Петька усадил её на мамино место, у окна. Они с Ба всегда соблюдали порядок сидения за столом, даже недоговариваясь об этом. Гостя или гостью всегда усаживали на мамино место. А если гостей было больше одного, то переходили пить чай в гостиную и, по совместительству, комнату Ба.

На папин стул не усаживали никого.

– Я, вообще-то, за тобой пришла, Петр. Предлагаю составить мне компанию на сегодняшний зимний вечер. Может быть, и на завтрашний… Зачем тебе одному сидеть в квартире? У меня тоже чайник есть, не поверишь! – Вал-Санна улыбнулась. – А бабушку вдвоём ждать веселее. Да и Новый год завтра!

– А вдруг Ба позвонит, а меня опять не будет? Она же разволновается… – от волнения Петька стал даже заговариваться.

– Разволнуется.

– … разволнуется. А если мама позвонит и никого не застанет… – Петька наливал кипяток в чашку, стараясь унять дрожь в руках, но у него это получалась плохо, руки всё равно предательски дрожали.

Вал-Санна опять задумчиво смотрела в окно, как утром, в школе, только небо за окном было теперь совершенно черным.

– Что же нам с тобой делать, а, Пётр? Как поступить? Одного тебя оставлять не хочется… Ты как, с соседями дружишь?

– Да! У меня же сосед – мой друг! Кит! Помните, я рассказывал про него?

– Познакомишь?

– Конечно! – И Петька понёсся к двери, оставив гостью одну, в задумчивости смотрящей ему вслед.

Через минуту на пороге кухни стояли два человека, большой и маленький. Вернее, большой не стоял, а сидел в кресле-коляске.

А Вал-Санна, словно онемев, во все глаза смотрела на взрослого.

– Китов! Паша! Ты?!.. – Вал-Санна, наконец, смогла побороть своё временное онемение. – Почему в коляске?.. А мне Петя рассказывал про своего друга, Кита… но я никак не связала тебя с ним… хотя Кит… Аполлинарий, да!..

– Здравствуйте, Валентина Александровна!

А Петька уже доставал из буфета третью чайную чашку.

На следующее утро Петька проснулся не очень рано, полдевятого, в школу же идти не надо – каникулы.

Но и залёживаться было некогда. Вчера Петька не выполнил всю обязательную программу: елку не купил, игрушки из маминого шкафа, с антресолей, не вытащил. А еще надо продукты купить и к Ба в больницу съездить. Правда, Петька еще никогда не ездил в больницу один, только с мамой, но это было давно, когда папа…

И Петька не стал дальше думать об этом, боялся разреветься снова. А сегодня никак нельзя реветь – дел много! Да и Новый год на носу, под ёлку реветь нельзя, примета плохая,– так Ба говорит…

И Петька заплакал.

День пролетел быстро и в хлопотах. Ёлку Петька купил, небольшую, но пушистую. Вместе с Китом они вытащили игрушки из маминого шкафа, с антресолей. Петька залез на стремянку, а Кит страховал внизу и принимал коробки.

Потом вместе установили елку в крестовину, принесённую Петькой из кладовки, и вместе нарядили её.

Ёлка получилась красивая, оба остались довольны своей работой.

А потом вместе они стали готовить салат Оливье, побольше, с запасом, чтобы отвезти Ба в больницу и самим поесть в новогодний вечер. Для этого они, правда, заглянули в мамину кулинарную книгу, но только для того, чтобы не ошибиться и всё сделать по правилам – для Нового года это важно, – еще одно утверждение Ба.

Правда, Кит Петьку одного в больницу не отпустил, уговорил съездить завтра, вдвоём, когда Кит будет свободен. А сегодня у него еще много дел, которые до Нового года надо доделать обязательно.

И Петька опять остался один.

Зажигать свет в комнате Петька не стал, зажёг только елочную гирлянду – так было уютнее. Немного грустно сидеть одному у ёлки… но на этот счёт Петька решил не расстраиваться. Кит обещал скоро прийти, чтобы вместе с Петькой поесть салат Оливье. А сейчас он пока занят.

Да и Петьке хочется подумать о вчерашнем разговоре, а то за сегодняшними хлопотами и подумать было некогда.

А вчера Петька очень многое узнал из разговора Кита с Вал-Санной вдобавок к знаниям, полученным в парке. Вот какой Кит скрытный, ничего про себя не рассказывал, а у них с Петькой оказалось много общего!

Оказывается, Кит не только учился в Петькиной школе, он учился у Вал-Санны!!! и, как оказалось, Кит был знаком с Петькиными родителями, учился на два года раньше их, даже дружил с ними! Только он уехал в Москву сразу после армии, еще до болезни папы, когда еще Петька не родился, а мама с папой только-только поженились…

А на коляске он – так, пустяк! Ненадолго! – упал неудачно, на камень, когда ловил летящего ребенка. Глупость, конечно! Сколько по горам лазил, сколько походов сложных прошёл – все обходилось. А тут случай… В своём дворе, проходя, увидел малыша на подоконнике третьего этажа. Тот разговаривал с котом на дереве. Всё закончилось благополучно, спасены оба: и кот, и малыш.

Кит даже смеялся, когда рассказывал.

И Петька, не заметив того, задремал у светящейся ёлки. Ему снились смеющиеся мама и папа, дружно накрывающие новогодний стол, Ба, вносящая в украшенную гостиную дымящегося гуся с яблоками… даже запах гуся снился… красивая ёлка, большая и пушистая… подарки в пакетах и коробках, перевязанные яркими лентами… мишура на ёлке и рассыпанное по комнате конфетти…

Разбудил Петьку дверной звонок. На пороге квартиры стоял, вернее, сидел, Кит, а на коленях у него стоял… Петькин сломанный компьютер, перевязанный красной ленточкой, как подарочная коробка из-под ёлки.

– Гостей принимаешь? С подарками! – Кит вкатился в квартиру, ловко управляя коляской одной рукой, а другой придерживая свой груз. – Я тут повозился с ним на досуге. Пришлось кое-что заменить. Не обессудь, если что не так, – Кит улыбался и рассматривал Петьку, как будто первый раз видел. – Я тебя от чего-то отвлёк?

– Я уснул, случайно…

– Доброе снилось?

– Да… родители… и Ба…

И тут в дверь опять позвонили. Два длинных гудка, короткий – длинный, и снова два длинных, короткий – длинный.

– Мэ-а-мэ-а… Мама!!!

Ночное книжное происшествие

Про маленькое ночное кафе, затерявшееся в старом дворе, мало кто знал, кроме жителей соседних домов.

Всего пару лет назад это был запущенный подвал. Бережливые жильцы сносили сюда старую мебель – в самом деле, не выбрасывать же, мальчишки курили первые сигареты и устраивали междусобойчики, коты и кошки собирались на спевки.

Кто бы мог подумать, что чью-то голову осенит идея выгрести мусор, выкинуть сломанную мебель, отмыть-побелить-покрасить и впустить новую жизнь в это запрошенное подземелье.

Теперь кафе стало убежищем для любителей ночных тихих посиделок. В подвальчике прятались мужья от раздраженных жен, жёны – от вспыльчивых мужей, одинокие полуночники искали и находили здесь тихий угол, молодые родители набирались сил, когда их чадо, наконец, затихало в кроватке долгожданным сном.

Кафе затягивало в себя, на входе снимала шелуху городской суеты, умиротворяло и выпускало обратно обновленным.

Подходя к знакомым ступенькам, Тина, тоненькая брюнетка 27– ми лет, уже мысленно выбирала столик, за котором рассчитывала провести полчаса, не более.

От усталости есть не хотелось. Посидеть бы в тишине, подумать, можно немного погрустить, выпить горячий ароматный кофе и вернуться к книгам – вот и вся программа.

Тина работала в маленькой библиотеке, находящейся здесь же по соседству, за углом.

Если кафе, в прошлом – запущенное подвальное помещение, обжитое совсем недавно, то библиотека, напротив, была популярным местным старожилом: в неё бегали за книжками несколько поколений жильцов всех ближайших кварталов.

Теперь же хранилище напечатанных фантазий закрывалось на ремонт, книги спешно упаковывали и отвозили на выделенный склад. Книг было много, служителей мало, работа велась днём и ночью.

Маленькие ночные паузы в работе Тина проводила в обыкновенно тихом кафе. Но не сегодня. Уже на подходе были слышны шум и гам, вырывающиеся из прикрытой двери подвальчика.

Тина замерла в дверях.

Две молоденькие девушки с пёстрыми волосами и ярким раскрасом прелестных девичьих лиц сцепились в нешуточный схватке за клок волос противницы.

Остальные присутствующие в подвальчике стояли рядом в полной растерянности и бездействии.

Спокойного отдыха не будет, это уже ясно. Удивляло невмешательство зрителей, застывших в немой сцене из «Ревизора»: никто не двигался, никто не разнимал наносящих друг другу увечья молоденьких дам.

Несколько ступенек – и ты на поле брани.

– О чём спор? – спросила Тина стоящую рядом хозяйку кафе, тоже оторопело смотрящую на драчуний.

– О книгах…

Холодный душ – верное средство в дуэли, решила Тина. Она обошла стороной зрителей и дерущихся, взяла стакан со стойки, налила в него воду, и, набрав в рот воды, окатила девушек, словно нежный цветник.

Шумный междусобойчик тут же прекратился, но перешёл в контрнаступление.

– Ты что, зараза, делаешь?!..

– Мокро же!.. – закричали девушки хором и дружно двинулись на Тину.

Сцена ожила. Немногочисленные зрители, как по команде режиссера, бросились на защиту. Хозяйка кафе, решительно принимая удар на себя, широко раскинула руки в порыве закрыть своим мягким телом тоненькую Тину.