Тайна. Истории о чувствах

Редактор Людмила Михайловна Леонова

Дизайнер обложки Елена Сорокина

© Ирина ПРОНИ, 2018

© Елена Сорокина, дизайн обложки, 2018

ISBN 978-5-4490-7778-3

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

От автора. Некоторые эпизоды рассказов кому-то могут показаться знакомыми. Но это не пересказ чьей-то жизни, не биографические портреты. В основном, здесь всё авторская фантазия, художественное повествование.

История первая
ОЛЬГА

Проходите, пожалуйста, к тому столику слева у окна, – сообщил Лидии Павловне официант, – вас ждут.

Он проводил её до места и отодвинул стул.

– Добрый день! – заулыбалась молодая женщина, сидящая за столиком.

Официант удалился, и Лидия Павловна уточнила:

– Вы Ольга? – Ей не хотелось начинать знакомиться при ком-то ещё.

– Да, я Ольга Ниверина, та самая, которая просила вас о встрече.

Неделю назад, когда Лидия Павловна появилась на радио, где читала свои рассказы, редактор сказала ей:

– Вас домогается одна слушательница. Звонила в студию несколько раз. Сказала, ей необходимо поговорить с вами лично. Вот вам её контакты, сами решайте, как быть. Особа настойчивая.

Пока Лидия Павловна раздумывала, как ей поступить, слушательница снова позвонила в студию, застала там Лидию, и так уж получилось, что пришлось согласиться увидеться. Да и любопытно стало, впервые Лидию Павловну просили о такой встрече. Ольга предложила встретиться в кафе.

– Что же побудило вас встречаться со мной?

– Услышала по радио, как вы читаете, что-то меня зацепило. Я разыскала через интернет вашу книгу с разными загадочными историями, прочла её и поняла, что мне просто необходимо с вами поговорить. Вы предлагаете слушателям делиться своими историями, вот я и следую вашему призыву.

– Вы могли бы всё написать и прислать мне.

– У меня не получится всё описать. Поэтому ничего другого кроме личной встречи я придумать не могла. С чего мне начать?

– Вначале расскажите что-то о себе.

– Нет. Вначале мы что-нибудь закажем, – улыбнулась Ольга, так как официант уже предлагал им меню. – Что вы желаете?

– Пожалуй, только кофе. И мороженое к нему.

– Для завтрака уже поздно, для обеда ещё рано. Я тоже остановлюсь на кофе. А что мы будем пить?

– Пока только кофе.

– Ваши книжные героини в поезде начинают с шампанского.

– У них был повод – день рождения.

– Повод… Потом всё перешло в откровенную беседу. Я позавидовала, что люди едут вот так, знакомятся, разговаривают.

– В дороге часто так бывает. Поездка на поезде всегда небольшое событие. Продолжительная пауза от повседневных мелких хлопот настраивает на раздумья. Занятий никаких, кроме как в окно смотреть, книжку читать, да чай пить. Люди оказываются на сутки или больше в одном купе в довольно тесном пространстве. Как тут не познакомиться? Рассказывают друг другу, кто куда едет, что оставил дома. И порой случайному попутчику доверяют то, что на сердце. От некоторых поездок надолго запоминаются и пейзаж за окном, и попутчики, и дорожные разговоры.

– Вы когда-нибудь изменяли мужу?

– Позвольте, Ольга, вы собирались рассказывать о себе, а начинаете расспрашивать меня!

– Хороший ответ. По крайней мере, без ханжества, типа, ах, как так можно!

– Ольга, вы уверены, что в качестве собеседницы вам нужна я? Такие темы обычно обсуждают с близкими подругами.

– У меня нет подруг, которым мне бы захотелось доверить свою тайну. Но мне нужно выговориться. Помните сказку: один человек имел тайну, она мучила его, и ему хотелось с кем-то ею поделиться. Довериться было некому, так он всё колодцу рассказал.

– Тайну услышал куст, который рос около колодца. Из этого куста пастух сделал дудочку, а дудочка громко пересказала услышанное. Вас не пугает аналогия?

– Она меня и привлекает. Если вам подойдёт мой рассказ, используйте его по своему усмотрению. А для меня было бы полезно кое в чем разобраться.

«На какую пользу от встречи рассчитывает эта молодая особа? Чем я могу помочь привлекательной молодой женщине, очевидно, неглупой и уверенной в себе», – подумала Лидия Павловна. Она внимательно посмотрела на свою визави и встретила доброжелательный открытый взгляд.

Пожалуй, Ольгу нельзя было назвать красавицей, но в ней была та привлекательность, которая обращает на себя внимание и сразу располагает к молодой женщине. Лицо ухожено, но без излишнего грима. Светло карие глаза, приподнятые брови, откинутые назад и подвитые снизу каштановые волосы до плеч. Облегающий кашемировый свитер не скрывал ладную фигуру, аккуратную грудь и прямые плечи. К мягкому бежевому свитеру очень подходил кулон – крупный ясно прозрачный камень без оправы на кожаном ремешке.

– Замуж я вышла рано, ещё студенткой. Вместе с получением диплома юриста я родила дочку, а через два года ещё одну. В семейной жизни всё благополучно. Муж у меня талантливый ученый. Он окончил филфак, ещё в университете начал заниматься сравнительным языкознанием. Сейчас в свои 40 лет он уже доктор филологических наук.

– Значит, он не только талантливый ученый, но и целеустремленный человек.

– Это так. Кроме того, у него есть супернадёжная помощница.

– Вы, как его жена?

– Нет, не я, а его мама. В нашей жизни самое активное участие принимает его мама, моя свекровь. Перед свадьбой она сообщила мне: «Тебе будет легко с моим сыном. Я его подготовила, он знает о женщине всё, что должен знать мужчина». Какие знания о женщине для мужчины, вступающего в брак, считаются исчерпывающими, я не уточняла. Но характер у моего мужа, в самом деле, покладистый. И он послушный и разумный сын своей мамы.

Некоторое время после университета я не работала, сидела, как положено, с детьми. Но потом, как у всех: девочки пошли в садик, а я вышла на работу в качестве помощника нотариуса в солидной нотариальной конторе. Зарплата приличная, гораздо больше, чем у моего мужа, ученого-гуманитария. Но рабочий день напряженный: постоянный поток людей, вечная очередь в коридоре, документы, бумаги. Дома я вела практически всё хозяйство. Денис теоретически не отказывался помочь. Но был вечно занят своими словарными цепочками, синонимическими рядами и прочими лингвистическими схемами, так что я к нему обращалась редко.

Из-за непривычно большой для меня нагрузки (работа плюс быт) у меня начались проблемы с желудком, и нервы стали на пределе. В один прекрасный день мои родители объявили, что купили мне дорогую путёвку в престижный, бывший номенклатурный санаторий в Кисловодске.

Процедуры, минеральная вода, возможность отоспаться – через неделю я взбодрилась и увидела, как прекрасна весна в этой местности. Чудесный парк, цветущие деревья, радостный щебет множества птиц. Я гуляла по аллеям и думала о том, как было бы здорово, если бы сюда мы приехали вместе с Денисом. Да, я мечтала именно о том, чтобы в эдакой красоте побыть вдвоём с мужем. Без детей и без заботливого надзора его любящей мамы. А вокруг, стала я замечать, – сплошные курортные романы! Наверное, набирающая силу весна, природа и успешное лечение способствовали романтической активности отдыхающих. У меня тоже появился ухажёр. Вечерние курортные развлечения: танцы и кино. Станислав Евгеньевич, ещё стройный, красиво седеющий мужчина, приглашал меня на вальс-бостон. Вёл он хорошо, танцевать с ним было приятно. После танцев стал ненавязчиво провожать меня до моего корпуса. Не помню, о чем мы с ним беседовали во время прогулок. Возможно, обсуждали вопросы статистики, – Ольга усмехнулась, – он сообщил мне, что работает в Госкомстате.

Как-то пригласил меня с моей соседкой по комнате к себе «на вечернюю рюмочку коньячка с шоколадной конфеткой на закуску». Ухаживания становились всё настойчивее, это заставляло меня ещё больше думать о муже. Почему по вечерним аллеям я хожу с каким-то Станиславом Евгеньевичем, а не с Денисом?! Эпоха отдалённой мобильной связи тогда ещё не наступила, и мне приходилось ходить на переговорный пункт, чтобы узнать, как там у меня дома. Разговоры были непродолжительны, типа, всё нормально, занят подготовкой очередной статьи, как твои процедуры, целую, пока. Мне казалось, что Денис и не замечает моего отсутствия. Он почти не задавал вопросов обо мне, и в его голосе я не улавливала тех эмоций, которых я ждала. Однажды перед тем, как пойти со Станиславом Евгеньевичем в кино (он заранее взял билеты), я отправилась на переговорный пункт. Разговор с мужем, как всегда, краткий, и мне показалось, даже какой-то поспешный. Я не выдержала, спросила почти с отчаянием:

– Денис! Ты меня любишь?

Мне очень хотелось услышать его ответ и почувствовать взаимную теплую волну.

– Конечно, зайка, люблю. – Ответил он торопливо без всяких оттенков чувств. И тут я услышала, как он сказал кому-то: – Я в мизере.

Я всё поняла. Он играл в преферанс. Это было любимое развлечение его и его мамы. Она считала, что эта игра неплохо очищает мозги. У них были партнёры, своя компания, и иногда они устраивали этот преферанс в квартире его матери на целую ночь.

Как я разозлилась! Так вот как, я скучаю, я тревожусь, я мечтаю о наших прогулках по парку, а ему не до меня. У них с мамой (с кем же ещё!) преферанс, на этот раз не у неё в квартире, а у нас! А может быть, у него уже и компания другая, совсем без мамы?

Я не могла сосредоточиться на фильме, который шел на экране. У меня внутри всё трепетало от обиды и злости. Короче, после фильма я приняла предложение Станислава Евгеньевича «на вечернюю рюмочку коньяка с замечательной конфеткой». Я решила, пора и мне найти себе приключение. Испытать, что эдакое чувствуют люди в подобной ситуации.

Станислав Евгеньевич. оказался в известном смысле совсем не мачо. Занудно и скучно. Никаких эмоций с моей стороны, ведь я заставила себя пойти на это. Он, однако, решил, что всё будет развиваться дальше. Сожалел, что его путёвка заканчивалась через два дня, и что мы «потеряли столько времени», так он сказал. Я нашла повод не встречаться с ним на следующий день. Но перед отъездом он вручил мне свой рабочий телефон, и я, не найдя весомого предлога для отказа, дала ему свой.

– Дома у вас возникло чувство раскаяния, не так ли? – решила поторопить развитие сюжета Лидия Павловна, она знала такие истории. Почему-то многие охотно делились ими с нею.

– Раскаяния не было. Напротив, теперь я ощущала себя опытной и мудрой, познавшей также и потаённые стороны жизни женщиной. Да и невнимание мужа было для меня оправдательной причиной.

– Вы умеете принимать решения и нести за них ответственность, – заметила Лидия Павловна.

Через некоторое время Станислав позвонил Ольге и сказал, что хотел бы рассказать ей о своей поездке в Японию, что у него есть для неё сувенир. Зачем Ольга согласилась на встречу? Из любопытства, не иначе. Правда, она предупредила его, что у неё совсем мало времени, только её обеденный перерыв.

Встретились на Шаболовской, и он торжественно заявил, что хочет пригласить Ольгу к себе. Она снова не могла объяснить, зачем согласилась. В Москве стояла жара, мозги плавились, думать не хотелось. Он жил рядом с метро. Когда пришли в его квартиру, помещение просторное и нежаркое, он объявил, опять торжественно, что приготовил для неё замечательную освежающую ванну. Приоткрыл дверь в ванную комнату, и Ольга увидела наполненную ванну с лепестками роз по поверхности воды. Она хихикнула. Не встретив готовности с её стороны, он спросил:

– Может быть, вначале коньячку с конфеткой?

– А когда же рассказ о Японии? А сувенир? – она слегка ехидничала, поняв, что её заманивают в заранее приготовленную ловушку.

Они уселись за стол, покрытый плохо проглаженной льняной скатертью с ажурной пластиковой салфеткой посередине. Он достал початую бутылку коньяка и уже не полную коробку конфет-ассорти. Квартира была обставлена старой мебелью, шкафами типа шифоньер, и вообще производила впечатление почти убогое. Заметив, что она оглядывает его жилище, он пояснил:

– Я очень хотел жить в центре. Несколько лет потратил на обмены-размены. В конце концов, мне удалось заполучить эту квартиру, но на это ушли все деньги. Не знаю, когда дойдет до обустройства. Пользуемся тем, что осталось от прежних жильцов. Но здесь хорошо. Для всех удобно с транспортом. Три комнаты: вот эта – общая, у дочери своя комната, у нас с женой своя спальня.

– А где твоя жена? – поинтересовалась Ольга.

– Не волнуйся, она работе. Дежурит в больнице сутки через трое. А дочь сейчас в летнем молодёжном лагере.

На предложение поговорить о Японии он без всякого энтузиазма вынул из шифоньера коробку из-под печенья, в которой лежали фотографии, как выяснилось давнишние. Поезда в Японию была то ли пять, то ли десять лет назад. В качестве обещанного сувенира он щедро предложил Ольге на выбор несколько стереооткрыток с лицами японок. При повороте открытки японки начинали улыбаться и подмигивать. И из-за плавающих в ванне лепестков роз и от подмигивающих японок Ольге стало смешно, она хихикала, а он, очевидно, думал, что её так радовали японские улыбки.

– Давай-ка, я кофейку приготовлю. У тебя ведь обеденное время. А ты пока иди принимать душистую ванну.

Он не хотел отступать от задуманного плана совращения гостьи.

– Я музыку сейчас поставлю.

С кассеты, вставленной в маленький магнитофон-мыльницу, запел Визбор: «Солнышко моё лесное! Где, в каких краях снова встретимся с тобою?» Гостеприимный хозяин удалился на кухню, а Ольга, насмешливо ответив тоскующему барду: «Солнышко твоё давно вышло замуж и рожает детей», неслышными шагами быстро покинула удачно выменянную квартиру.

Этот эпизод оказался лишь эпизодом, не оставившим в её душе никакого следа. Ни радости, ни торжества победы, ни веселого озорства.

– И Станислав Евгеньевич, спешивший оживить своё угасающее либидо, пока его жена с режимом сутки через трое делала в больнице уколы или ставила клизмы, и «солнышко лесное» с давней туристической тропы Визбора, и ванна с лепестками уже опавших роз: всё было и смешно, и гадко. Прошло, и ладно, – рассказывала Ольга.

– Он больше не позвонил вам? – поинтересовалась Лидия Павловна.

– Нет. Он не был глуп. Но был самонадеян, как многие мужчины.

Однажды в метро Ольгу окликнула незнакомая женщина. Она не сразу узнала соседку по комнате в санатории.

– Ольга, ты знаешь, что Станислав умер?

– Вот как? – удивилась Ольга.

У неё чуть не вырвалось: надеюсь, он не из-за меня застрелился? Дурацкая неуместная шутка! Но она спросила, как требовала ситуация:

– Что же случилось? Откуда тебе это известно?

– Тогда, после санатория мы с ним созванивались. И не только созванивались Было кое-что. И по моей просьбе он устроил меня на работу в Госкомстат. Хороший был человек.

– Я встретила это известие довольно равнодушно, – не скрывала Ольга. Конечно, всегда жаль, когда кто-то уходит. Но так устроено. Станислав Евгеньевич был мне посторонним человеком, в моей душе не занимал никакого места.

Моя жизнь шла по заведённому порядку, состояла из работы и семейных обязанностей. Я много занималась детьми, девочки у меня хорошие и отношения у нас дружеские. Свекровь тоже к ним очень привязана. Наш дом состоит из десяти подъездов. Мы живём во втором, а Марианна Викторовна в десятом. Это целая автобусная остановка. Но, сами понимаете, расстояние автобусной остановки – это не поездка на метро с пересадкой. Очень удобно в бытовом общении и контроле над детьми.

Я продолжала работать помощником нотариуса в частной нотариальной конторе, где имела большую нагрузку из-за нескончаемого потока посетителей. Муж был полностью погружен в своё сравнительное языкознание. Его мать принимала самое активное участие в его научной деятельности. Успешно освоила новую для неё (после преподавания математики в школе) область науки. Она помогала любимому сыну вести переписку, учет, внешнее редактирование и т. д. Гордилась его успехами как своими. Поначалу и я принимала техническое участие в организации научного процесса, но поняла, что посвящение собственной жизни оформлению различных лингвистических таблиц, создаваемых супругом, не для меня. Интересы моего мужа в основном не выходили за рамки его научных изысканий. Конечно, у нас был некоторый круг знакомых, большей частью коллег моего мужа или тех, с кем пересекалась его научная деятельность. Дни рождения, дачные шашлыки, детские праздники. Денис был не просто старателен, но фанатично зациклен на своём сравнительном анализе. Его хвалили. Докторская диссертация была уже не только путеводной звездой в мечтах его мамы, но реально приближенной действительностью.

Мне рядом с ними бывало скучно. Девочки пошли в школу. Свекровь, будучи человеком организованным, помогала нам и с детьми. Интеллектуальный успех сына, выращенного ею самостоятельно без вмешательства в воспитательный процесс разведенного и забывшего их в ранние детские годы папаши, окрылял её. Ей хотелось, чтобы и внучки с ранних лет были, если уж не вундеркиндами, то обнаруживали бы признаки обширной любознательности. Главным мерилом человеческого интеллекта для неё была математика. На тех, кто не умел решать задачи про трубы в бассейне или не знал алгебраических формул умножения двучлена, она смотрела со снисходительным сожалением. Что с них взять! Им не дано! Она расстраивалась, что внучки не хотели под её руководством дополнительно решать задачи и не проявляли интереса к шахматам.

– Вы знаете, Ольга, – заметила Лидия Павловна, – у меня ваша свекровь вызывает уважение

– Это так, если смотреть со стороны. И мне бы она нравилась больше, если бы не была матерью моего мужа и жила бы не в такой близости. По моему характеру мне сложно быть всё время под прессингом диктуемых обязательств. Между прочим, моя свекровь, Марианна Викторовна, довольно интересная женщина. И её года не прошли без внимания мужчин. На мой вопрос, почему она не вышла замуж снова, она ответила: «Среди тех мужчин, что мне попадались, не нашлось никого, кто был бы достоин моего сына». Вот такой ответ!

Ещё в школе мне нравилось сочинять. На работе передо мною проходило множество людей. Люди всякие: умные, глупые, хитрые, простаки, молодые и совсем старые. Юридические и имущественные проблемы, с которыми обращаются к нотариусу, по-разному высвечивают человеческие характеры и отношения. Сами собой стали напрашиваться сюжеты. Мне захотелось записывать свои детективные фантазии, основанные на реальных случаях.

Ошибочно мне казалось, что творчество с помощью ноутбука не так и сложно, как если записывать всё рукой по буковке на бумаге. Мои литературные пробы не выливались во что-то большое. Это было лишь небольшое развлечение, но оно требовало времени и демонстрировало домашним моё отключение от семейных процессов. Поначалу никто не обращал внимания, что я сижу с ноутбуком. Свекровь однажды мимоходом (как бы мимоходом!) заметила, что я могла бы и Денису помогать, раз уж я рыскаю по интернету. Я ответила, что у меня свои интересы, что я нашла пространство для личного самовыражения.

– Зачем тебе это? – скривилась Марианна Викторовна. – Ты вышла замуж за ученого. Должна проявлять интерес к его науке и к его научным делам.

Слова «ученый» и «наука» всегда произносились со священным трепетом.

– Я выходила замуж за любимого человека, – не удержалась я, – чувства для меня были важнее, чем его будущая деятельность.

На наших отношениях с Денисом всё это не отражалось. Он не настаивал, чтобы я включалась в его дела настолько, как его мамаша. Вторая помощница ему не требовалась. Кроме того, с самого начало нашей совместной жизни у нас негласно установился принцип невмешательство в работу другого. Он также мало интересовался моей деятельностью в нотариальной конторе.

Я так подробно рассказываю о себе, чтобы обрисовать мою жизненную ситуацию и всё моё душевное состояние.

К ним подошел официант забрать пустые чашки:

– Что ещё будем заказывать?

– Лидия Павловна, не сидеть же нам за пустым столом! – заулыбалась Ольга. И не дождавшись реакции своей собеседницы, заявила официанту:

– Пожалуйста: ваши фирменные запеченные баклажаны, ветчину. И дайте вашу винную карту.

«Она умеет командовать, и не стеснительна», – подумала Лидия.

– Что мы выберем? – спросила она Лидию, бегло пробежав глазами поданную ей винную карту.

– Полагаюсь на ваш вкус, – ответила Лидия Павловна.

Ольга заказала испанское вино.

– В тот вечер я могла не спешить домой. Девочки были на даче с моими родителями, а муж и его мама-помощница находились в Минске на семинаре по новым направлениям в языкознании, – продолжила свой рассказ Ольга. – Не торопясь, я шла после работы к метро. Обратила внимание, что в помещении на первом этаже, где прежде располагался приемный пункт прачечной, появился художественный салон современного искусства. Красочный плакат сообщал прохожим о вернисаже.

Через стеклянную витрину Ольга увидела в ярко освещенном зале людей. Вход был свободный. Она зашла из любопытства. Оказалось, там демонстрировались какие-то инсталляции. На разновысоких тумбах стояли примитивные экспонаты, напоминающие конструкции из детских кубиков. В салоне было немноголюдно, в основном устроители и участники мероприятия. Ольга зачем-то принялась рассматривать экспонаты. К ней подошел молодой человек и стал объяснять, как нужно глядеть на пронумерованные кубики и прямоугольники. Он нажал спрятанную кнопку, замелькала подсветка, и раздался прерывистый звук. Всё это было забавно, как потуги самодеятельного подражания чему-то. Веяло и халтурой. Ольга высказала своё мнение решительно, но не грубо. Тут же её окружили люди, завязался немного азартный, но и не принципиальный спор о современном искусстве. Устроителям было скучно, не имея внимания посетителей, а Ольге было безразлично и слегка комично слушать то, что они говорили. Ей не хотелось вникать, насколько серьёзно они сами воспринимали то, что демонстрировалось в зале. Молодая женщина вручила ей визитку, из которой следовало, что она эксперт по оценке современных произведений искусства. Высокий парень назвался свободным журналистом. Было еще несколько персон, среди них негр, такой черноты, что кожа его казалась не темно-коричневой, а черно-стальной. Оживленная беседа дополнилась несколькими бокалами красного вина. У них был вернисаж, поэтому предусматривался и легкий фуршет. Красное вино сделало беседу и спор об искусстве более непринуждёнными, но наступило время закрытия. Один из присутствующих предложил:

– Пойдёмте ко мне! Расходиться не хочется, с вами очень интересно, сказал он Ольге, – присоединяйтесь к нашей компании. Дойдём пешком, это неподалеку.

– Сначала мы отправились все вместе, – продолжала Ольга. – И искусствовед, и журналист, и негр цвета черной стали, и ещё кто-то. Я чувствовала себя свободно и уверенно, мне всё было нипочём. Неожиданное небольшое забавное приключение. Мне было легко, и я не спешила домой.

Ольга замолчала. К их столику подошел официант с подносом. Он поставил на стол тарелки, два больших прозрачных бокала и собрался налить вино.

– Почему бутылка уже открыта? – спросила его Ольга.

– Я попросил бармена откупорить её. Тут пробка очень тугая.

– Что же, придётся бармену и вам оставить эту бутылку себе. А нам принесите, пожалуйста, другую. Если вы не сумеете её откупорить, то это сделаю за вас я.

Лидия Павловна снова про себя с удовлетворением отметила спокойную уверенность своей собеседницы и её вежливое умение приказывать.

Официант, извинившись, выполнил свои обязанности без излишней суеты. Открыв новую бутылку, сначала налил немного в бокал Ольги. Она сделала пару глотков, удовлетворённо кивнула ему. Официант, запоздало демонстрируя этикет, наполнил их бокалы, держа левую руку за спиной. Спокойное безразличие Ольги к его профессиональной выучке косвенно означало великодушное прощение его промаха.

– За наше знакомство, – предложила Ольга.

Лидия с улыбкой поддержала тост.

– Так я примкнула к незнакомой компании, отправившись с ними продолжать вечер. Как я сказала, сначала мы пошли все вместе. Подъезд в старом доме монументальной постройки, куда мы пришли скоро был плохо освещен. Мы поднялись по широкой лестнице на второй этаж. И тут оказалось, что нас всего трое: пригласивший всех гостеприимный хозяин, негр и я. Остальные растаяли в пути как-то незаметно. Когда дверь была уже отперта ключом, чернокожий друг внезапно распрощался и стремительно исчез. Мне показалось глупо и невежливо также умчаться. Хотя, как сказать. Возможно, именно это было бы самым разумным. Но выпитое на вернисаже красное вин. У меня раскрылись крылья свободы и понесли меня, как булгаковскую Маргариту в неведомое пространство. Всё происходящее казалось мне каким-то необычным и смешным приключением.

Мы попали в темный коридор, затем была отперта дверь в крайнюю комнату. Комната была плотно заставлена, так что свободное пространство имелось лишь около письменно стола. Очень быстро на столе появилась разрезанная дыня и вслед за ней моментально откупоренная бутылка вина.

– Нам нужно познакомиться, – сказал он, – как тебя зовут?

Очевидно, под влиянием изрядной доли алкоголя и необычности происходящего я ответила:

– Викилина.

(Почему в голову пришло столь странное и, возможно, несуществующее имя?)

– А коротко как будет? – без всякого удивления спросил он.

– Коротко будет Вики.

– А я Арнольд, – сообщил он.

– Значит, коротко будет Арни, – утвердительно заявила я.

– Значит, Арни.

– Чем ты, Арни занимаешься?

– Искусством.

– Искусством? Скажи, с чего ты живешь. За то искусство, что было выставлено в салоне, вряд ли кто-то станет платить. Чем ты зарабатываешь?

– Дизайном. Умею малярничать, делать ремонты, подбирать обои.

– Так вот твоё искусство! Ремонты и обои!

– Да так. А ты очень известная писательница? Как называются твои книги?

– С чего ты взял, что я писательница?

– Да ты сама нам об этом сказала.

Честно говоря, я не помнила, что сделала такое заявление в незнакомой мне компании.

– Видишь ли, Арни, я не то чтобы писательница, которая пишет книги. Я создаю детективные сюжеты и затем передаю их в разработку.

– Значит, ты работаешь в литературной бригаде?

– Не в бригаде. Я сама по себе.

Я принялась высокомерно, но и как бы доверительно, разъяснять что-то про осуществление литературного процесса от замысла до воплощения, хотя не имела к этому никакого отношения. К этому времени я уже забросила свои домашние литературные пробы. Мне было отчего-то легко и забавно врать и выдумывать про себя небылицы. Я была совсем не я, меня несло в непривычном потоке. Мне было смешно от того, что можно было нести всю эту чушь, слегка умничать, слегка придуриваться, нисколько ничего не стесняясь.

– Ты такая классная! – восхищался Арни.

Он подвинул свой стул к моему, обнял меня, и мы поцеловались.

– Ты такая классная! – снова повторил он.

Арни был стремителен. Я не ожидала такого напора, но мне и не хотелось противиться ему. Мне также не хотелось быть разумной или хотя бы осмотрительной. Я была уже за новой неизвестной мне чертой. Все барьеры исчезли, условностей не было. Я уже летела на метле, как булгаковская Маргарита. Ощущение свободы, лёгкости и полёта завладело мною. Свобода, свобода! Мне было весело и безбашенно. Я участвовала в процессе, но в то же время и смотрела на происходящее как бы со стороны, иронично оценивая для себя всю ситуацию.

Когда я засобиралась домой, Арни заявил, что проводит меня. Но об этом не могло быть и речи. Я и не думала показывать ему, где живу. Он настоял, что проводит меня до такси.

– Мне бы хотелось увидеться с тобой снова, ты такая классная! – повторял он.

– Давай обменяемся телефонами.

– Договариваться по телефону о встрече мы не будем, – заявила я. – Встретимся ровно через неделю на этом месте у памятника поэту.

Дом Арни был недалеко от площади Маяковского.

– Через неделю? Во сколько?

– После семи.

Мне не хотелось конкретики.

Я думала, что всё это останется хулиганским эпизодом в моей жизни. Пару дней я вспоминала об этом, посмеиваясь сама над собой: как это я решилась на такой финт? Но через три дня я уже обдумывала, как бы мне явиться к назначенному месту, и что будет дальше.

Я приехала к семи тридцати, Арни ждал меня уже час. Мы снова отправились к нему. Тот же подъезд с широкой массивной лестницей, та же тяжелая высокая дверь. Он отпер дверь ключом, первый вошел в темный коридор, показав мне жестом, что я должна немного помедлить. По-видимому, он оценил стратегическую ситуацию в коридоре и затем пригласил меня. Мы сразу вошли в его комнату, она была крайней слева от входной двери. В тесной комнате мало что изменилось с прошлого раза. Лишь было слегка прибрано. На письменном столе уже стояла бутылка красного вина и тарелка с персиками. В этот раз я могла оглядеться внимательнее. Высокий потолок не менее трех с половиной метров. Запыленная люстра-тарелка со свисающими хрустальными бляшками. Бархатные гардины и посеревший тюль на широком окне. Книжные полки почти до потолка, заставленные книгами и заваленные всякой всячиной. Лестница-стремянка, чтобы добираться до высоко стоящих книг. Обращал на себя внимание старинный шкаф с широкой зеркальной дверцей, обрамленной витыми тонкими колоннами по обеим сторонам. Еще один стол, круглый, очевидно, обеденный, задвинутый вплотную к книжным полкам. Рояль! Он занимал много пространства. Глубокое кресло, обитое синим гобеленом. Такой же синий гобеленовый широкий толстый диван с высокой мягкой спинкой, которая завершалась резной полочкой тёмного дерева. Торшер с двумя светильниками под пожелтевшими пластиковыми абажурчиками, один из которых имел след от ожога лампы.

– Это комната твоя? – поинтересовалась я, так как с моей точки зрения интерьер мало соответствовал молодому мужчине.

– Комната моя. Мне она досталась в наследство от моего дяди.

– Теперь, стало быть, тут живешь ты?

– Стало быть, я. Но я не всегда тут живу, скорее, бываю здесь.

– Водишь сюда доверчивых персон, таких как я? – съязвила я.

– Случается, – парировал он. – Но не вожу, а приглашаю. Причем, очень избирательно.

– Квартира коммунальная? – осведомилась я. Всё-таки следовало хотя бы приблизительно знать, в какое приключение я ввязалась.

– Одна комната пустует, уже давно заперта. В ещё одной комнате живет весьма пожилая особа, настоящая пиковая дама. Я не люблю с ней встречаться.

– И ты не хочешь, чтобы она видела твоих гостей. Так?

– Так. Ты сообразительна и вовсе не доверчива.

Он заметил мой внимательный взгляд на бутылку вина.

– Это хорошее итальянское вино. Бутылка запечатана, а фужер сама выбери, который тебе нравится.

Он давал мне понять, что ничего мне не навязывает и ни к чему не принуждает, что окончательный выбор за мной. На столе на хрустальном подносе стояли красивые фужеры тонкого стекла.