В следующую секунду несколько лис – Тим, Ян и Лэсли – кинулось под елку, началась немыслимая возня. Коробки и обертки взлетали вверх, ничего нельзя было разобрать в этом хаосе. Крыса, выгнув спину, выскочила на середину комнаты.
В эту минуту раздался стук в дверь, все, находящиеся в комнате так и подскочили.
– Кто это может быть? – подумал Ян.
– Понятия не имею, – отозвался Лэсли.
Дверь медленно распахнулась. В полумраке улицы стояла занесенная снегом фигура человека. Когда он вошел, все увидели, что это Лэон Харт. Крыса воспользовалась освободившимся проходом и ринулась в раскрытую дверь.
– О нет! – в отчаянии кричал Тим, – ушла! Что это за день такой…
Леон Харт сбросил мокрый от снега плащ и подошел к огню.
– С Новым годом, друзья, – сказал он.
– Здравствуй, Леон, ты с вестями? Иначе, вряд ли ты стал бы путешествовать в новогоднюю ночь, – сказал Джон.
– Ты прав, Джон, новости есть. Я летел без остановок весь день и всю ночь, посылать сойку я не хотел, это стало слишком опасно, – он почти без сил рухнул в кресло. Лэсли тут же подал ему чашку горячего чая. Леон принял ее с благодарностью.
– Какая пурга, теперь мести будет еще дня три-четыре. Но, в любом случае, ваш отдых закончен, – он жадно пил, потом продолжил, – ничего говорить не буду, потому что это просто опасно, крысы вступили в войну. Каждый дом, кроме одного, вы знаете какого, под прицелом этих тварей. Вам нельзя оставаться здесь, это может быть слишком опасно. Час настал! У нас все подготовлено. Я решил лично заехать за вами. Утром орлы перенесут вас.
– Боюсь, это невозможно, – Джон мрачнел все больше и больше, – с нами земная девочка.
– Хм… это несколько усложняет дело, но нет ничего невозможного.
– И еще, Леон, крыса была здесь, сейчас… она могла слышать наш разговор, боюсь теперь им известно, что новый хранитель – мой сын.
– Ну, что ж, рано или поздно это все равно случилось бы, не вини себя, Джон. На счет девочки не волнуйтесь. Я лично буду сопровождать ее.
– Я ее одну не оставлю, – буркнул Тим, исподлобья глядя на главу рода.
– Решено, лисенок Тим, ты едешь с нами. А сейчас на твоем месте я бы попробовал немного поспать. Это и вас касается, Ян и Лэсли, на рассвете за вами придут… еще есть несколько часов…
Мальчишки ушли. Леон Харт и Джон остались одни в комнате, где еще не так давно звучали шутки и смех.
– Джон, я говорил с ним, все как мы и предполагали, – услышал Джон голос в своей голове, – Кливерт уже не властен, сейчас все готово, чтобы Ян стал новым хранителем. После инициации вся полнота знаний и силы перейдут к нему. Тогда Ян сможет использовать Кристалл судьбы, и мы навсегда отрежем призраков от мира людей. Закроем все входы и выходы.
– Изолируем Землю?
– Да, заключим ее в белую дыру, и ничто постороннее уже не сможет войти в мир людей. Они будут в безопасности.
– Как звери в клетке? Но, это невозможно, это тупиковый путь эволюции, они никогда не смогут развиваться дальше. Все наши усилия пойдут прахом.
– Все верно, Джон. Но решение принято. Раньше мы все ждали и надеялись, верили, что люди смогут, будут готовы к пониманию высшего знания, но эволюция на Земле, судя по всему, остановилась. Структура мозга людей остается неизменной на протяжении уже многих веков, она не меняется так, как мы ожидали. И, хотя мы сделали все необходимое, чтобы разбудить их мозг, голубая зона так и не зажглась, понимаешь? Ни у одного человека! Они просто не способны. Это тупиковая ветка эволюции, поэтому было принято решение закрыть этот проект.
– Так что же будет с людьми?
– В белой дыре им ничто не будет угрожать. У них уже есть все необходимое – все, что можно было, мы им дали, технологии, подсказки, все идеи в них влиты, дело за научными разработками, но до этого они должны дойти сами. Но смогут ли? Есть сомнения. Мне кажется, то, что есть сейчас, – это предел. На большее, увы, они не способны. Мы хотели дать им управляемую термоядерную энергию, искусственный интеллект, биомедицину, но они не готовы. Для этого нужно более совершенное сознание. Ты знаешь сам.
– Решение уже принято?
– Полагаю, что да.
– Жаль, я привык к этому миру…
– Ничего, есть тысячи иных проектов, сэнмиры не останутся без дела.
– А как же крысы?
– Что крысы? Крысы предатели. Введен специальный код в их ДНК, и они вымрут…
– Как динозавры?
– Почему динозавры. Также когда-то поступили с медведями. Это был жестокий род, а жестокость противоречит нашему пониманию эволюции и гуманного развития. Ларсон – последний представитель рода, уцелевший только по роковому стечению обстоятельств.
– Евгеника какая-то… Искусственная селекция вида. Это противоречит естественному отбору природы.
– Все это лишь эволюция, Джон. Сэнмиры – необычные люди, но тоже люди. Мы творцы, нам многое подвластно, но кому много дано, с того много и спросится. И тут не обойтись без селекции. Интеллект и этика – ключевые качества, если какой-то ген дает сбой – уничтожению подвергается целый вид. Это природа вещей.
– Я против таких теорий…
– А ты здесь и ни при чем, дорогой друг, никто же не просит тебя взять ответственность на себя за такие решения. Ты не всесилен.
– Это не гуманно.
– Это не нам решать, мы с тобой – лишь солдаты на войне, на войне за лучшее в и людях, и в сэнмирах. À Laguerre comme à laguerre, мой друг. На войне, как на войне…
Глава 5. Медведь.
В одиноком двухэтажном домике на окраине Филлерта горел свет. Все окна его были плотно занавешены, ставни наглухо прикрыты, но свет все же пробивался через узкие щели. Глухой морозной ночью к дому спешили крысы. Глава их рода, невысокого роста тщедушный сухой старик с лысым черепом и маленькими острыми ушками склонился в земном поклоне.
– Мой господин! Я принес тебе добрую весть! Мои люди денно и нощно следили за указанной тобой семьей, и вот, мы узнали, что тот, кого ты ищешь – новый хранитель – это тот самый маленький лисенок!
Смолл глубоко затянулся и выпустил облако смрадного дыма. Он молчал. Видно было, что он погрузился в глубокие размышления. Пауза сильно затянулась, но вдруг он прервал молчание.
– Я думал об этом, не зря именно он выследил нас, тогда я послал ищейку, спрута, – сказал Смолл, наконец, – Теперь, когда мои догадки подтвердились, мы начнем действовать. Ты хорошо послужил мне, Реткенс! Награда твоя в грядущем мире будет велика.
– О, господин мой, служить тебе – и есть моя награда! О большем я и мечтать не смею, – подобострастно пропищал крыс.
– А как же их медиум? Удалось что-то сделать?
– Ах, мой господин, прости недостойного раба своего! Мы подготовили прекрасную ловушку, но орлы спасли их всех…
– От девчонки-медиума надо избавиться во что бы то ни стало, она очень сильна и может помешать моим планам, а вот лисенка я запрещаю трогать и пальцем. Только он сможет достать Камень для меня. Что тебе еще известно?
– Леон Харт! В новогоднюю ночь он пришел к ним! Он и его орлы перенесли лис в неизвестном направлении, но к счастью, с ними был человеческий детеныш, школьная подружка лисенка. София Саливан. Харт сам повез ее домой в Сноутон. Она может быть вам полезна, господин? Мы выследили ее, она живет в том же самом доме на Эпл-блум…
– Да, следи за ней, кто знает, может быть, ее жизнь еще пригодится нам. А сейчас, ты можешь идти, и не забывай о том, что я сказал тебе.
Реткенс склонился в земном поклоне и удалился, шаркающей походкой пятясь назад.
Крысы сыграли свою роль, Смолл и Ларсон узнали все, что им было необходимо. Около месяца жили они на окраине Филлерта, боясь показаться на улице. Днем их разыскивали чайки, ночью – близ Филлерта бродили дозорные волки.
– Подумать только: малыш-лисенок – Хранитель, – сказал Смолл, когда дверь за предводителем рода Крыс закрылась, – Что ж, это новость как нельзя кстати. Мы уже слишком долго ждем, настала пора действовать. Развязка близится, я это чувствую.
– Они найдут камень, и тогда наша месть будет ужасна! – Ларсон сжимал кулаки.
Кривая улыбка исказила лицо Смолла, он мрачно водил по сторонам единственным черным глазом.
– Мы до основания уничтожим этот мир и создадим свой, новый мир, где мы будем не просто царями, мы будем богами! Мы будем единственными сэнмирами во всем мире, и у нас будет камень!
– Не так просто будет убедить лисенка отдать камень, ведь он должен сам отдать его тебе, – сказал Ларсон.
– О! Для этого нам как раз и пригодится эта девчонка, София. Это будет неплохой размен для сентиментального мальчишки.
– Поручи это мне, я приведу ее. Есть у меня одна задумка на этот счет… Дело это опасное, но стоящее. Не зря я четыреста лет жил в мире теней, многому успел научиться.
Ларсон вышел из дома на рассвете, он шел, не скрываясь, это было частью его плана. Он вышел через заднюю калитку, открывавшую путь в лес. Там он встряхнулся и превратился в косматого медведя огромных размеров. Теперь пусть только попробуют сунуться к нему. Он ничего не боялся.
Весь день он шел через густой лес, он устал, но с наступлением ночи, ему не пришлось остановиться на ночлег. Волки вышли на охоту. Они без сомнения найдут его след. И он встретит их, он всегда готов к сражению.
Черный медведь шел через лес. Ночь была ясная, морозная. Звезды сверкали над головой бриллиантовым шатром. Время от времени шерсть на его спине вставала дыбом. Вдруг ветер донес до него слабый запах – волки бежали по его следу. Он прибавил ходу, но расстояние постепенно сокращалось. Волки бежали очень быстро. Вдруг он услышал голоса в своей голове.
– Остановись!
– Ты, Ларсон, проклятый призрак! Тебе нет дороги через эти леса…
– О-у-у-у мы поймали, поймали его…
– Стой, мерзкая тварь, сразись с нами!
– Окружай его, ребята…
Светящиеся зеленым точки волчьих глаз замелькали в темноте. Медведь насторожился и стал поворачиваться во все стороны, стараясь угадать, с какой стороны последует нападение. Он то привставал на задних лапах, то падал вниз, ударяя передними лапами по земле, от чего в воздух вздымались снежные вихри.
– А-а-а! Презренные шакалы! Прихвостни сэнмирские! Неужто вы думаете, что справитесь со мной? Да у вас силенок ваших жалких не хватит на это! Только подойдите, вы, мелочь пузатая!
Волки стояли кольцом вокруг медведя, не решаясь напасть. Медведь встал на задние лапы и пронзительно заревел. Волки испуганно шарахнулись, но потом стали подходить все ближе, сжимая кольцо. Они припали к земле и двигались уже почти ползком, выгнув спины, шерсть на них ощетинилась, светящиеся глаза, не мигая, смотрели на свою добычу. Они грозно рычали, обнажая свои огромные острые клыки.
И вот, один молодой волк, стоявший ближе всех к медведю, прыгнул, вцепившись в его ляжку. Медведь вытянулся на задних лапах и рухнул на него всем своим весом. Раздался треск ломаемых костей и дикий визг, загребая передними лапами, волк кружил вокруг своей раздавленной задней части. Через несколько минут, волоча половину тела по снегу и истошно скуля, волк отполз назад.
– Что, струсили, собаки! Вам не одолеть меня! Подходите, подходите по одному…
Он стал раскачиваться на месте и делать выпады в разные стороны, как будто хотел прыгнуть в сторону волков, и те в страхе шарахались в стороны. И вдруг, как по команде, несколько рослых и сильных волков прыгнули: зубы одного из них щелкнули, но сорвались, лишь оторвав медведю ухо, другая челюсть сжала бок противника, третья – вцепилась в горло. Медведь взревел, замотал головой, потом упал на землю и стал кататься, подминая волков под себя. Волки отпрыгнули назад.
– Ну что, поубавилось наглости? А-у-у-у…
– Ты не так страшен, каким хочешь казаться, старая развалина!
– Так его ребята! Так его!
Волки завыли все хором, подбадривая сами себя. Медведь мотал головой, из оторванного уха сочилась на землю алая кровь. И тут он высмотрел зазевавшегося волчонка и хватил его лапой. Тот подлетел метров на пять в воздух и упал в снег.
Ни звука. Безмолвная тишина. Волки смотрели на него, тот не подавал признаков жизни, вскоре его тело окоченело, приняв человеческий облик. К нему тут же бросилась старая волчица, на бегу превращаясь в человека. Мать обняла тело сына и упала на него, сотрясаясь в рыданиях. В лесу раздался нечеловеческий вопль отчаяния.
Воспользовавшись их замешательством, медведь прыгнул вперед, подмял под себя еще пару волков и стал рвать их когтями и зубами. Дикий вой наполнил ночную мглу. Волки кинулись врассыпную.
– Вздумали со мной тягаться, мелкота паршивая, – кричал им в след медведь.
Несчастная мать подняла голову – все разбежались, никого не осталось вокруг. Она прижимала к груди тело своего сына и смотрела разгневанному медведю прямо в глаза. Медведь истошно заревел и пошел на нее.
– Мне все равно, подлый убийца! Я не боюсь, моя жизнь утратила всякий смысл минуту назад. Ты уже убил меня, и мне нечего терять! – сказала она.
Медведь стоял так близко, что от его дыхания раздувало разметавшиеся у нее на голове волосы. Всего несколько сантиметров отделяло их друг от друга. Медведь снова заревел, разинув огромную пасть, женщина закрыла глаза, но не двинулась с места. Когда она вновь открыла их, медведя уже рядом не было, а из-за заснеженных кустов выходили, поджав хвосты и поскуливая, волки.
Их нельзя было винить, ведь они даже не были настоящими волками, им не приходилось выживать в лесу, скрываться от охотников, нападать и драться, драться и нападать… Они были всего лишь людьми, способными превращаться в волков, а не дикими зверями по сути своей. Они не были волками, дерущимися до последней капли крови, они не были дикими животными, чей инстинкт заставляет отгрызать застрявшую в капкане лапу ради собственной свободы, они всего лишь были людьми…
И тогда они приняли решение. Волки вышли из игры. Столкнувшись с превосходящим по силе противником, они ушли в дальние леса, за перевал, опасаясь гнева Леона Харта. Весь их род так и остался доживать свой век в долине Голубого озера. Покинув поле боя, они навсегда сохранили за собой дурную славу трусов, но эта цена, которую они готовы были заплатить за жизнь своих людей. Ни одна капля волчьей крови не прольется больше в этой войне – вот решение, которое поддержали все члены стаи.
Волки не отправили сойку, они ушли, никого не предупредив, и через неделю Ларсон уже был на подступах к Сноутону. Никто и не подозревал, какая страшная опасность нависла над маленькой девочкой, которая живет в самом желтом доме на Эпл-блум.
Ларсон поселился в заброшенном доме на краю города. У него был план, но сначала, он должен был стать самым обычным, неприметным жителем Сноутона. Нужно было избавиться от бороды, привести себя в порядок и как-то подлечить раненое ухо. А потом он начнет действовать.
Глава 6. Мелисса Тарт.
София Саливан любила свою школу, но еще больше ей нравилось ходить в балетную студию, которая была несколько раз в неделю по вечерам. Училась она хорошо и прилежно. Уроки, в отличие от Яна, не доставляли ей никаких хлопот. Ей даже нравился этот ритуал, когда можно спокойно, никуда не торопясь, каллиграфическим почерком выводить в тетради домашние задания. Ей нравилось поразмыслить и решить сложную задачу, прочитать новый параграф, но особое удовольствие для нее было – блестяще ответить у доски. Тогда все ее усилия были вознаграждены.
Третья четверть началась с сюрпризов. В класс пришла новая девочка: высокая, угловатая, с двумя тонюсенькими косичками, перехваченными большими синими бантами.
– Мелиса Тарт, приятно познакомиться, – представилась она и стала пробираться меж рядов, чтобы выбрать, куда ей сесть.
Рядом с Софией было пустое место. Ее соседка по парте переехала с семьей в другой город в конце первого полугодия, и она сидела одна.
– Садись со мной, если хочешь, – сказала она.
Мелиса смущенно улыбнулась и села рядом. Прошло несколько недель. София и Мелисса подружились. Оказалось, что живут они на одной улице, и София была рада, что пока Яна нет, ей не приходится ходить в школу и из школы одной. Это были самые короткие дни в году: светало поздно, а темнело рано, так что и в школу, и из школы приходилось пробираться в темноте. А вдвоем, все же веселее…
В этот день все шло как обычно. Первым уроком была история, но вместо госпожи Миллоу в класс вошел грузный мужчина в клетчатой жилетке и коричневом пиджаке. Нос у него был, как огромная картофелина, на нём возвышались толстенные очки в роговой оправе. Очки были такие странные, что казалось, глаза учителя просто вылезают из орбит. Слишком густые, не знавшие расчески черные волосы торчали в разные стороны.
– Добрый день, класс, – сказал учитель, – меня зовут Доктор Николсон. Я заменяю вашу учительницу, она, к сожалению, заболела. Итак, начнем урок… Тема урока, – и учитель возвысил голос, – правление царя Иоанна Васильевича.
– Ивана Грозного? – переспросил скромный мальчуган с первой парты и тут же пожалел об этом.
Учитель подошел к нему и в упор посмотрел на него поверх своих очков. Беднягу так и впечатало в стул, на котором он сидел. Он схватился за горло, ему было трудно дышать.
– Хочу проверить знания ваши, а ну, кто мне ответит, какие завоевания были при царе сем? Та-а-ак, – и учитель стал водить пальцем по журналу. – Ответит нам… София Саливан!
София встала.
– При царе Иване Гро… Иоанне Васильевиче была завоевана Сибирь, Казанское и Астраханское ханства…
– Казань брал… Астрахань брал… э-э-э-э… и это все?
София молчала.
– Стыдно не знать историю, деточка, придется тебе остаться после уроков…
София вспыхнула и села на место. Никогда еще ее не оставляли после уроков. Новенькая девочка посмотрела на нее сочувственно, затем перевела полный ненависти взгляд на доктора Николсона, но ничего не сказала.
Урок шел своим чередом. Джонни Ричардсон тронул Софию сзади за плечо.
– Эй, Софийка, ну хочешь, я ему в портфель чернил разолью? Или… или кнопок на стул наваляшу, а?
– Отстань, Джонни, и без тебя тошно.
– Да я серьезно! Ну, хочешь, ребят подговорю, и когда он вечером из школы пойдет, мы его снежками обстреляем, а?
– Ой, да делайте вы, что хотите, – и София уткнулась лицом в парту, стараясь не разреветься…
У учителя была интересная манера – он ходил по классу, но в какой-то момент останавливался и начинал раскачиваться на каблуках своих гигантских башмаков. И вот в какой-то момент он остановился рядом с новенькой девочкой. В порыве вдохновенного красноречия он снова стал раскачиваться с носка на пятку, с пятки на носок. Тогда Мелиса вытащила из кармана три больших ореха.
– Эй, София, не хочешь орешков? – сказала Мелиса. – Смотри!
И она подложила большущий орех прямо под каблук учителя. Хрясь! И орех раскололся.
– Кто это сделал?! – в бешенстве прошипел Доктор Николсон. Взгляд его упал на Мелису, в руках у которой были орехи.
– А ну встать! – скомандовал он, – Ага, ты видимо решила, что самая умная! Ну, хорошо же!
– Простите Доктор Николсон, очень уж мне орешков захотелось, а у вас такие огромные ноги и вес большой, вы просто созданы для того, чтобы колоть орехи! Но быть жадиной нехорошо! Моя мама всегда говорит, что надо делиться! Угощайтесь, пожалуйста, – и она протянула учителю оставшиеся два ореха, – Только уж сделайте милость, расколите их сами!
Весь класс замер в выжидании, зажав рты и носы, чтобы не рассмеяться. Что же сейчас произойдет? Учитель побагровел, глаза его налились кровью, рот искривила злая гримаса. Вдруг, все увидели, что у него стремительно начала расти густая черная борода, кустистые брови нависали над глазами, голос его стал низким и грубым, весь его облик напоминал злого, разъяренного медведя.
– Бабушка-бабушка, а почему у тебя такие большие зубки, ой, борода, – сказала Мелисса.
– Молча-а-а-ать! – прорычал учитель, – Ты тоже останешься после уроков, маленькая смутьянка!
– Это вполне справедливо, – сказала Мелисса, – Моя мама всегда говорит, что поддержать товарища в трудной ситуации – святое дело, так что я почту за честь присоединиться к Софии.
– Ты замолчишь или нет?! – взревел учитель, – Убирайся вон! Чтобы глаза мои тебя не видели!
– Ах, чтобы глаза не видели? – сказала Мелисса, – Это можно…
И сейчас же во всей школе выбило пробки, свет погас. Было раннее утро, и солнце еще не встало. В школе стало темно, хоть глаз выколи. Девчонки завизжали от страха, в темноте было слышно, как двигается разом около десятка стульев и парт. В панике все стали выбегать из класса. Но в коридоре также была кромешная тьма. Кто-то с размаху влетел в коридоре в столб, усеянный для красоты мелкими, блестящими и при этом очень острыми камешками. Вскрики «Ой» и «Ай» раздавались со всех сторон. В этой толчее София вдруг почувствовала, что кто-то крепко схватил ее за руку и куда-то потащил.
– Бежим! – услышала она над собой голос Тима.
Все еще не понимая, что происходит, она бросилась бежать, сама еще не зная куда.
Вдруг в школе стало ярко, как в солнечный полдень. Все лампочки включились разом, освещая паническую картину хаоса и полного школьного беспредела. Все ученики вышли из классов, кричали, визжали, учителя пытались всех вразумить и заставить учеников вернуться в кабинеты, но не тут-то было! Как будто дьявол вселился в них. Они скакали на партах, подбрасывали портфели, кто-то рвал тетради и журнал с отметками, кто-то швырял горшки с цветами в стену, несколько учениц присели в углу на корточки и в страхе закрыли головы руками со словами: "Мама, мамочка!"
– Беснуется, гад, – сказала Мелиса голосом Тима, увлекая Софию в подвал школы.
– Кто это? – спросила София с изумлением.
– Ларсон! Чтоб ему пусто было. Смотри, что творит! – сказала Мелиса.
– Да они всю школу разнесут, если их не остановить! – воскликнула София.
– Давай лучше, быстрее одевайся, бежим отсюда! – крикнула Мелиса.
Они быстро оделись и стали пробираться к выходу. На пороге школы их поджидала крепкая фигура учителя истории.
– Ой, – вскрикнула София, – Я боюсь.
Мелиса закрыла девочку собой, готовясь к атаке. Но тут, из-за поворота вышли Фред и Мартин – бывшие враги, а теперь лучшие друзья Яна Енсена. В одну минуту они оценили обстановку: огромный черный учитель преградил выход из школы двум девчонкам явно с недобрыми намерениями. Они узнали Софию. Она была подругой Яна. Он спас их от зубнушки, и сейчас им, наконец, выпал шанс вернуть ему долг. Они посмотрели друг на друга, и, кивнув головами, с диким криком ломанулись на учителя. Фред врезался ему головой в живот и сбил с ног. Мартин с разбегу навалился сверху и заорал: «Долго я его не удержу, бегите!».
Мелиса и София не заставили себя просить дважды. От неожиданности Ларсон потерял несколько секунд, которые оказались спасительными для девчонок. Он вскочил на ноги, Фред и Мартин повисли у него на руках, как спелые груши. Но недолго им пришлось так висеть. Один мощный рывок, и учитель с жуткими воплями уже бежит догонять своих учениц.
– Быстрее, – крикнула Мелиса, и они побежали по тёмной аллее, ведущей к широкому проспекту. Как раз в этот момент на остановку вкатил переполненный автобус. Мелиса буквально впихнула Софию на подножку и вскочила вслед за ней. Двери с грохотом закрылись, и сквозь заиндевевшие окна они увидели учителя истории: в снегу, без шапки, с перекошенным от бешеной злобы лицом. Он озирался по сторонам, взгляд его упал вслед отъезжающему автобусу. Он заметил их, но было уже слишком поздно. Автобус выкатил на мостовую и повез счастливых беглянок прочь от ненавистного Доктора Николсона. Мелиса показала ему язык.
– Ха-ха! Так тебе и надо! – радостно воскликнула она и повернулась лицом к Софии.
Они стояли на нижней ступеньке буквально нос к носу, толпа прижала их друг к другу так, что не то, что пошевелиться, дышать было сложно.
– Ой, – спохватилась София, а это хоть какой автобус?
– Тройка.
– Девочки, вы выходите? – спросила их пожилая женщина.
Они прыснули со смеху.
– Да, да, выходим, – выдавила из себя София.
Спрыгнув с подножки автобуса, они пошли вниз по Яблоневой улице.
– Ну, вот мы и пришли, – сказала Мелиса голосом Тима, когда они подошли к самому желтому дому на Эпл-блум.
София с удивлением рассматривала женское платье под распахнутым зимним пальто, косы, торчащие из-под шапки, съехавшие на бок бантики…
– Ой, Тим, а я тебя ведь вообще не узнала! Сколько дней ведь думала, что ты девочка! А что, тебе даже идет, – и она звонко и заливисто засмеялась. – Мелисса Тарт, приятно познакомиться, – хохотала она.
Стало светать. Тим отломил сосульку, висевшую на карнизе, откусил большущий кусок и, тяжело вздохнув, провел по лицу тыльной стороной ладони. На пальце блеснуло кольцо в виде змеи, кусающей свой хвост. Лицо его стало меняться. Черты стали угловатыми, исчезли плавные девичьи линии скул и губ. Рывком он сорвал с себя парик и сунул его в карман.
– Все, маскарад окончен. Ты знаешь что… Лучше иди домой, думаю, что сегодня он сюда точно не сунется. Я отправлю сойку нашим и буду дежурить у подъезда. Надеюсь, помощь придет вовремя.
– У меня сейчас нет никого дома, а одна я боюсь. Может, пойдешь ко мне? И потом, что ты будешь весь день на морозе мерзнуть? Да и соседи, что подумают, – сказала София.
– Пожалуй, ты права, – сказал Тим. – Но сначала надо отправить сойку.
Он достал из портфеля тетрадь, вырвал листок, взял огрызок карандаша и стал что-то быстро писать. Потом достал из кармана спички и поджег письмо. Через несколько секунд бумага догорела, и сойка полетела в дом сенмиров.
– Ой, а в школе что творится… как теперь они там, а? – спросила София.
– Ничего, он навел на них морок, но сам ушел. Без подпитки это не продлится долго. Скоро все придут в себя. Надеюсь, никто не пострадает.
– Коллективное умопомешательство, – улыбнулась София. – Спасибо тебе! – и она крепко обняла Тима, а тот стоял и блаженно улыбался.
Они поднялись в квартиру Софии. Это была очень маленькая двухкомнатная квартирка с проходной жилой комнатой. Они прошли на кухню, на которой едва могли развернуться 2 человека, и София принялась хозяйничать. Вскоре на плите засвистел пузатый чайник, на столе появилось варенье в вазочке и аккуратно нарезанный белый хлеб с маслом.
Тим впервые был в гостях у Софии. Ее квартира была на первом этаже, точно под квартирой Яна, и расположение комнат было такое же. У Яна Тим уже был, а вот у Софии – не доводилось. Они выпили чаю и пошли в комнату. София показала ему книги на полках, затем достала альбом и стала показывать фотографии своей семьи. Мама, папа, братишка. Было видно, что она их очень любит. Потом они играли в настольные игры, и Тим все время выигрывал. Он периодически подходил к занавешенному окну и проверял, не покажется ли косматый учитель во дворе их дома. Но все было спокойно. Когда небо начало алеть, Тим засобирался.
– Скоро придут твои родители, не хочу объяснять, что я здесь делаю, – сказал он. – Я буду недалеко. Будет скучно, посмотри в окно.
– Хорошо, – ответила девочка.
– Надо дождаться наших, – сказал он, – Странно, почему никто до сих пор не появился.
– Слушай, а может быть собрать тебе еды и термос с чаем? – спросила София, но он отказался.
– Зачем? Я в любой момент могу попить чаю и съесть пару бутербродов, – улыбнулся он, – Ты, видно, забыла, что сенмиры не пропадут без еды и питья.
Тревожное предчувствие заставляло его ходить кругами вокруг самого желтого дома на Яблоневой улице. Тим так и не ложился спать в ту ночь. Понимание того, что Ларсон каким-то невероятным образом все-таки добрался до Сноутона, заставило его без устали патрулировать окрестные дворы.
Хорошо, что он придумал переодеться в девчонку и проникнуть в класс к Софии. Леон Харт одобрил эту идею и помог с документами. Мелису Тарт на всех законных основаниях зачислили в школу с начала новой четверти. Идея сработала. Не известно, чем бы все закончилось, если бы не было рядом Тима. Но вот теперь, когда все прояснилось, и опасность стала реальной, а не предполагаемой, надо было действовать. Тим ждал помощи, по его расчётам, сенмиры должны были уже давно появиться, но что-то было не так.
Ночь была тихая, звезды бриллиантами рассыпались по небу, ни дуновения ветра, ни скрипа шагов на снегу… все смолкло вокруг. В окнах домов выключали свет. Сначала погасло одно окно, с зелеными занавесками, потом другое, с красными, потом третье, из которого продолжал литься голубоватый свет – там смотрели телевизор. Одно за другим гасли окна-светлячки, и во дворе всего на один дом, который скорее был похож на густой лес, чем на нормальный городской двор, стало совсем темно. Только звезды светили холодным, мерцающим светом.
В полночь Тим в очередной раз обходил двор, поросший вековыми соснами, не понимая, как могло случиться, что сенмиры до сих пор не появились во дворе на Эпл-Блум, как вдруг из черной мглы навстречу ему выдвинулась какая-то прозрачная тень. Он даже скорее почувствовал ее, чем увидел. Воздух задрожал от ее появления, как мерцает и искажается пространство над пламенем костра в морозный день, не более того, но взгляд лисенка уловил это. Это была призванная Ларсоном сущность из другого мира – из мира теней – это был демон, порабощающий сознание, Серый кардинал. Тим слышал о таких и знал, что бороться с ним бесполезно. Никакие средства не помогут, если в дело вступила серая сущность.
Через мгновение лисёнок Тим уже был самим собой. Он выхватил из кармана фонарик Адель и стал светить им вокруг, пытаясь поймать в луч света серого призрака. Но луч ничего не мог выхватить из мрака: ни нащупать, ни сжечь. В отчаянии он бросился к двери подъезда, надеясь собой преградить путь незримой сущности.
В какой-то момент он услышал над собой протяжный вздох и почувствовал, как обжигающий холод входит в его грудь, проходит насквозь и выходит между лопаток. На миг у него остановилось сердце, дыхание перехватило, он не мог пошевелиться, его глаза, не мигая, смотрели прямо перед собой в темноту ночи, и ему казалось, что он умирает. Вдруг, все вокруг почему-то перевернулось. На какое-то мгновение он увидел над собой звезды, они растекались в одно большое голубое пятно с двумя зелеными глазами, и, наконец, все заволокло туманом ночи. Он потерял сознание.
Как тягучая мгла просочился призрак сквозь дверь квартиры Софии Саливан. Он плавно двигался меж темных комнат, медленно нависая над спящими и заглядывая в их лица. Он склонялся над человеком и ждал… ждал… когда тот откроет глаза, и тогда он вливался в них, и человек начинал видеть, чувствовать, думать так, как хочет призрак, делать то, что он велит ему… Человек уже не принадлежал самому себе, демон владел и повелевал им, как незримый кукловод, дергающий за ниточки. В то утро София Саливан открыла глаза совершенно другим человеком.