– Довольно. Вы просите о невозможном. Я больше никогда не отдам кристалл ни тебе, ни кому-либо другому. Люди не виноваты в том, что произошло с ними, это наша вина, это моя вина! MIA KULPA!
– Да, вина наша, – сказал Ларсон, – но выбираться из всего этого им предстоит самим, а это весьма непросто. Люди слабы. Сколькими жизнями ты готов еще пожертвовать? Посмотри на них – матери хоронят своих детей…
– Люди справятся, я в это верю! Поднимется народная сила, все наладится, нужно только дать им время, – ответил Кливерт.
– Да! Ты совершенно прав! Время, которого у них нет! Сколько времени это займет? – спросил Смолл, наигранно разводя руками, – Годы? Десятилетия? Сто лет, двести, триста, четыреста? А я предлагаю сделать все здесь и сейчас! Мы просто вернемся к тому, с чего начали, как будто никогда и не было ничего этого. Мы все исправим во имя людей!
– Ты хочешь изменить время? – отшатнулся от него Кливерт, – Но этого нельзя делать! Растянуть время, сжать – все это допустимо, но повернуть время вспять, это запрещено!
– Потому что ты не знаешь, как это сделать, чтобы не навредить, а я знаю! Я нашёл и прочел древние руны. Ты ведь знаешь город Бодлиан? Там недавно была создана уникальная библиотека. Я был там! Две тысячи книг – я знаю ответ! Для этого нужно много, очень много энергии, а где ее взять? Ты только подумай, – говорил Смолл, – сверхновая звезда даст нам эту силу! Еще есть время и возможность все исправить. С помощью звезды и камня я верну все… Подумай, верну царский род, люди будут жить, как захотят, я откажусь от своих планов, царевич будет жить, его потомство сделает эту страну богатой и процветающей…
Они убедили его, но все, что говорил Смолл, было ложью. Смолл никогда не ездил в Бодлиан. Он даже и не планировал что-то спасать, напротив, замысел его был жесток и коварен. Все, чего он хотел – это отомстить: отомстить богам и всему человечеству за невозможность осуществить свои честолюбивые намерения, за то, что столько стараний пропало впустую, за то, что высшие силы не позволили ему взять верх над этими жалкими людишками, – за всё это предстояло их уничтожить. Это был бунт против Бога, кровавый и беспощадный. Он сам хотел стать Богом, но стал Демоном, уничтожающим все живое. Уязвленная гордыня порождала в нем дьявольские замыслы, и он решил уничтожить Московию, так и не сумев овладеть ею.
Кливерт передал Смоллу Кристалл, и в тот же миг небеса разверзлись: из прорванной бездны бешеные селевые потоки воды и глины, как цунами, хлынули на город, смывая дома и выворачивая с корнем деревья. Буквально в считанные минуты через город уже неслась быстрая, полноводная река из обломков, грязи и воды, увлекая за собой людей, животных, переворачивая телеги, опрокидывая заборы и сараи, сметая все на своем пути.
– Не доставайся же ты никому! – с обезумевшим взглядом кричал Смолл.
Кливерт изменился в лице. Он понял, что Смолл решил уничтожить Московию. Он бросился на него в надежде отобрать у него Кристалл, но Смолл был очень силен и Кливерт не смог сделать и шага в его сторону, его словно держали невидимые тиски. Все тело сковала судорога, волны боли пробивали его до кончиков пальцев. И тогда он сделал последнее, что было в его силах, последнее, что еще было в его власти – принес сакральную жертву искупления -пожертвовал собой ради спасения человечества.
– Я обращаюсь к вам, вершители судеб, примите мою жертву! – слабеющим голосом прошептал он. – Sacralisvictima! Piaculum!
Эти слова – последний рубеж защиты мира его хранителем – не могли остаться без ответа высших сил. Незримая волна разлетелась от него на миллиарды километров. Прогремел взрыв оглушительной силы, и огромная, разверзшаяся из пустоты, гигантская воронка, как черная бездна, унесла Кливерта, Смолла, Ларсона и Дулли в мир теней. Их сущность была изменена. Высшие силы прокляли их, и они превратились в призраков, а Кристалл судьбы бесследно исчез. Сэнмиры долго потом искали его на Земле, но безрезультатно… Кристалл так и не был найден, и никто не знал, что в этом мире его уже не было. Высшие силы отобрали дар, которым пользовались во вред рода человеческого.
– Интересно, знают ли сэнмиры, что это я все-таки спас Московию? – думал Кливерт, но никто не знал этой правды ни на Земле, ни в мире теней. Да и было ли это всей правдой?
В момент взрыва та Московия, в которой жили Кливерт и Смолл, Ларсон и Дулли, погибла в водах всемирного потопа, она растаяла как весенний снег, и на ее месте сейчас стоял город Сноутон. Но иная Московия, воссозданная высшими силами благодаря жертве Кливерта, была спасена и жила в параллельном мире. Там люди жили и решали свою судьбу сами, без сенмиров и без помощи Кристалла судьбы, там люди сами боролись с судьбой и смутой, в едином священном порыве объединившись против сил зла. Там, в этом новом мире, Московия называлась Москвой, и она существовала благодаря простым людям, победившим зло во имя жизни на Земле.
Но в мире маленького лисенка Яна, куда сейчас попали проклятые призраки, этого никто не знал. Даже сам Кливерт, который вернулся сюда спустя четыре сотни лет, не догадываться об этом. Он верил, что найдет Кристалл судьбы, который не мог просто исчезнуть. В случае опасности или неожиданной гибели Хранителя Кристалл всегда возвращается в Храм судьбы на Муруджунской Игле. Туда-то он и спешил. Устоял ли Храм – он не знал, как и не знал, найдет ли он Кристалл в этом мире. Но самое главное – оставался еще один нерешенный вопрос. Достать Кристалл было доступно лишь новому хранителю, избранному. Так, кто же он?
Кливерт почувствовал его присутствие сразу. В тот момент, как только четыре призрака пересекли границу мира теней, он понял, что судьба его предрешена. Но кто был этот избранный, и как его найти? Это была сложная, практически неосуществимая задача – все равно, что искать иголку в стоге сена, и все же, он сделал это.
Это произошло неожиданно даже для него самого. Кливерт почувствовал тонкую связь с новым хранителем. С каждым днем связь между ними становилась все крепче, и вот, в какой-то момент он уже мог чувствовать его мысли и даже передавать ему различные ощущения, образы и сновидения, и тем сильнее была их связь, чем ближе был новый хранитель к Муруджунской Игле. Там, у ее подножия, Кливерт даже смог послать ему видения Храма судьбы…
Он делал все возможное, чтобы проникнуть в сознание нового хранителя, и до чего же он был удивлен, когда понял, что новый хранитель – это всего лишь маленький мальчик, лисенок, который живет на Яблоневой улице в городе Сноутон.
Кливерт сумел раньше срока разбудить в нем силу рода сэнмиров, и маленький лисенок стал тем избранным, кому суждено было быть новым хранителем Кристлла судьбы. Только Ян Енсен сможет достать Кристалл, но впереди еще большой и сложный путь, а значит, надо спешить.
Глава 14. Дорога Кливерта.
Когда Кливерт садился в поезд на Филлерт, ни одна живая душа не заметила его присутствия. Поезд медленно тронулся – поплыли за окном деревья, здания, удалялся перрон. Провожающие махали рукой, отставая от набирающего скорость состава.
Устроившись в свободном купе, он мечтательно смотрел в окно. Он смотрел на мир прежней Московии и не узнавал его. Все здесь слишком изменилось. Жизнь в мире теней тоже не стояла на месте, но все равно отличия были разительны. Кливерт надеялся, что попав на Землю, он снова вернется в прежний, ему знакомый и привычный мир прошлого, но этого не произошло. Его жизнь никогда не будет прежней, что было мечтать об этом. Он вернулся в мир людей, но этот мир стал иным, непохожим на времена его молодости и силы. Он чувствовал себя чужаком и понимал, что этот мир не рад его присутствию. Он лишний здесь. Эта мысль тяжелым грузом вдавливала его голову в плечи.
Он вышел из купе и стал ходить по вагонам, рассматривая людей. Какие они сейчас стали, люди? Что движет ими? Чем они живут, чем дышат? Какие желания рождаются в их душах, что ведет их по жизни? Он смотрел на играющих детей, и ему казалось, что они, безусловно, стоят того, чтобы рискнуть, чтобы отдать жизнь за них, за будущее всего человечества. Он погубил свою жизнь, но он сделает все возможное, чтобы спасти эти маленькие жизни. В нем боролись два начала – темнота звала забыть обо всем, прожить жизнь, сколько ему будет отпущено в неге и покое. Он заслужил покой. Он истосковался по Земле. Он уйдет в горы, поселится в небольшой лесной хижине… Он станет незаметным призраком, забытым людьми, он будет ловить первые лучи золотого утра, провожать малиновые закаты, любоваться бриллиантами звезд по ночам. Этого ему хватит. Дышать воздухом, напоенным запахами леса, любоваться дикой природой, есть простой хлеб… вкусить радости человеческого бытия. Он никому ничего не должен, он выйдет из игры, он устал и хочет покоя. Но из глубин сознания поднимался слабый голос его совести. Разве сможет он жить, зная, что не сделал все от него зависящее, чтобы исполнить свой долг, чтобы помочь людям в этот непростой момент, когда враги рода человеческого только и ждут, как уничтожить все живое на Земле. Он не посмеет повторить свою ошибку дважды. Бездействие равно участию в подлых замыслах Смолла. Он не имеет права оставаться в стороне. Он должен помочь людям найти Кристалл судьбы раньше проклятых призраков.
Он смотрел в окно. Унылый пейзаж стремительно менялся. Чем дальше уходил поезд на юг, тем выше были сосны в лесу, реже попадались станции, жилые постройки. Внезапно он почувствовал какую-то скрытую опасность и непреодолимое желание бежать. Все его существо напряглось, непонятное беспокойство всецело овладело им.
Привыкший доверять своей интуиции он сошел на ближайшей станции. Дальнейший путь ему предстояло преодолеть пешком. Да, это займет гораздо больше времени, но чтож. Скоро завершится его трансформация, его тело приобретет земную оболочку, и, предоставив судьбе вершить свое правосудие, он направил свои стопы на юг.
Он шел самыми пустынными дорогами, стараясь не выдать себя, но тепло человеческого жилья манило его. Когда стало темнеть, он набрел на маленькую деревушку, затерянную в лесах. Постепенно его тело начинало чувствовать усталость, и он решил отдохнуть, спрятавшись в каком-нибудь укрытии.
Мысль предупредить сэнмиров не давала ему покоя. Но что он может сделать больше того, что уже сделал? Пожалуй, было слишком опасно выдавать себя сейчас. Ему не поверят, его планы нарушат. Нет, нельзя. Пока нельзя. Но, может быть, дать им знать, не раскрывая своего местонахождения? Выслать сойку? Но ее обязательно перехватит Смолл. Он наверняка уже обо всем догадался и принял все меры предосторожности. Кто знает, кого он призовет в союзники…
Все эти мысли не давали ему покоя, и все-таки Кливерт решил рискнуть. Он решил написать письмо. По дороге он увидел здание почты и подошел ближе. Никем не замеченный он долго наблюдал, как почтальон за окном сортирует письма и отправляет их через какие-то прозрачные трубочки, где их тут же подхватывает мощный поток воздуха и уносит вверх. Он впервые видел, как работает пневмопочта. «А что, это может сработать», – подумал он.
В придорожной таверне, никем не замеченный, он прошел на второй этаж, в кабинет, обитый дорогой тканью, сел за массивный письменный стол, взял ручку и лист бумаги. Мало-помалу его тело приобретало земные свойства, оно все еще было полупрозрачным сгустком тумана, но он уже мог касаться земных предметов.
Он обмакнул перо в чернила и написал несколько слов. Закончив писать, он вчетверо свернул бумагу и убрал её во внутренний карман сюртука. Когда часы в доме, где он был, пробили полночь, он вышел во двор. Сильно мело. Никто не разглядит его в такой непроглядной мгле. Снег больно хлестал по лицу, но он радовался этой ледяной боли, как радуются забытому другу. Наконец-то он снова может чувствовать! И пусть первыми возродившимися в нем чувствами стали усталость и боль – он принимал их с благодарностью. Ведь он жил! А это было самым главным.
Вскоре он дошел до здания почты и остановился. Почтовое отделение уже давно закрылось, но внутри его горел свет. Кливерт хотел было пройти внутрь прямо через стену, но потом, вспомнив о письме, лежащем во внутреннем кармане, подошел к приоткрытой форточке. Бумага не пройдет сквозь стену, а вот пролететь в форточку она может. Если бы кто-то из людей в это время проходил мимо почтового отделения, то, несомненно, не поверил бы своим глазам, увидев, как лист бумаги сам протискивается внутрь через узкую щель приоткрытой форточки.
Он огляделся, на полках лежала отсортированная и готовая к утренней отправке корреспонденция. Он взял с витрины чистый конверт, из ящичка возле рабочего места почтмейстера он достал марки всех мастей и цветов. Упаковав свое письмо, он стал наклеивать марки. Сколько их нужно? Да кто ж его знает. На всякий случай он наклеил пять – самых красивых. Осталось только подписать адрес. Он взял железное перо на красной деревянной ножке, обмакнул его в густые чернила и нацарапал на конверте адрес.
«Так хотя бы есть шанс», – сказал он сам себе, – «Надеюсь, им не придет в голову проверять человеческие письма».
Он подошел к трубкам пневмопочты, отыскал на одной из них надпись «Сноутон» и вложил туда письмо. Как только он закрыл крышку, письмо взлетело вверх. Уже утром почтальон Сноутона понесет его адресату. Дело сделано, и он может продолжить свой путь: на юг, к скалистым горам, в маленький городок его детства.
Филлерт был построен на заброшенных шахтах, разработка которых давно закончилась, а оставшиеся пустоты длинными подземными лабиринтами тянулись от равнины до самых гор. Этим коридором он и воспользуется, чтобы попасть в Филлерт никем не замеченным.
Кливерт спешил. Он предпочитал идти лесом. Он шел уже много часов. Звезды стояли высоко в небе, когда он понял, что к уже существующим у него земным чувствам добавились еще несколько: холод и голод начинали мучить его. Он вдруг почувствовал, что не спал четыре сотни лет! Нужно было остановиться на ночлег, но где? В бескрайнем лесу нет ни хижины, ни убежища. Нужен был костер. Он собрал в кулак всю свою волю, надеясь, что его тело позволит ему использовать навыки сэнмиров.
Маленькая искра упала на тонкие ветки, которые он нарвал с упавших деревьев. Промерзшее дерево долго не хотело разгораться. Хворост дымился, но не горел. И все-таки Кливерт был сильным сэнмиром. Даже потеряв свой дар хранителя, он сохранил достаточно сил, чтобы работать с природными стихиями. Огонь подчинился ему.
Костер разгорался. Тепло стало обволакивать его, он с наслаждением подсел поближе к огню, чувствуя блаженство первобытных людей, познавших великое благо рукотворного тепла. И вдруг, он ощутил чье-то незримое присутствие. Рядом с костром кто-то ходил во мраке ночи.
Кливерт опустил руку в пылающий костер. Не боясь обжечься, он вынул из огня горящую головешку и бросил ее в темноту. Звуки смолкли. Присмотревшись, он увидел силуэт громадного волка с блестящими, как уголья, глазами.
– Мир тебе, дух леса, – сказал Кливерт, – Ты охраняешь свои владения, но я ничего не возьму у тебя и уйду на рассвете. Дай мне лишь спокойно отдохнуть. Я не спал четыре сотни лет и очень устал.
Кливерт поднял с земли какую-то палку и очертил магический круг на снегу вокруг своей стоянки. Он провел над кругом рукой, и тот загорелся фосфоресцирующим светом. Свет стал подниматься в небо, и вскоре Кливерт был окружен сверкающей стеной, надежно защищающей его. Он был измотан и еле держался на ногах. Едва его голова коснулась земли, он провалился в глубокий сон без сновидений.
Едва забрезжил поздний зимний рассвет, Кливерт проснулся. Выходя из нарисованного им на земле круга, он заметил черные пятнана снегу. «Откуда здесь черная кровь?» – подумал он. Кливерт стал озираться по сторонам, взглянув наверх, он увидел на ветвях голых деревьев трупы огромных черных собак. Они висели, высунув синие языки, – это были гончие псы, посланные Смоллом следить за ним. Итак, сомнений больше не было: Смолл знает все…
Часть 15. Перерождение.
Лучи утреннего света прорезали щели в занавесках. Под мерный стук колес спали пассажиры, едущие на Филлерт. Дулли не спал, он откинулся на своем сидении и смотрел в окно – на мелькание деревьев, столбов с натянутыми на них проводами, на маленькие домики, пробегающие мимо. Он не замечал, как его тело стало обретать едва осязаемые контуры, становилось тяжелее, постепенно переход подходил к концу, еще немного и он обретет человеческую плоть и кровь.
Раздался какой-то шум. В соседнем купе заплакал ребенок. Дулли почувствовал жажду и насторожился. Он сложил руки перед собой, как тираннозавр, и выглянул в коридор, принюхиваясь. Его ноздри широко раскрылись, как у доисторического животного, в поисках добычи. Он медленно заглянул в купе. Одинокий малыш надрывался от плача в своей коляске. Его мать ушла набрать воды в бутылочку для кормления. Дулли осмотрелся по сторонам и крадучись подошел к ребенку. Эта гнусная тварь питалась страхами, а что может быть проще, чем напугать младенца? Он прикрыл глаза и стал наводить морок на ребенка. О! В этом ему не было равных. Он источал вибрации ужаса и отвращения, пустоты и смертной тоски одновременно.
– Малыш, твоя мама ушла… Она бросила тебя и никогда уже не вернется, – прошипел он.
Ребенок замер, он не мог слышать слова Дулли, но безотчетный панический страх вдруг овладел им: «Мама, где она?». Тревога росла и ширилась в его сознании, он заплакал еще громче.
– Она уже забыла о тебе, ушла далеко-далеко, а, может быть, она умерла! Плачь -не плачь, это не поможет. Её уже давно нет в живых, она никогда не вернется к тебе. Бедный, бедный малыш…
Дулли стоял и с наслаждением слушал истошный рев младенца, его тело содрогалось в конвульсиях при каждой новой волне плача, но не от жалости или сострадания, он пил боль маленького человечка, пил с удовольствием прикрыв глаза. Но вот в коридоре показалась мать ребенка с бутылочкой в руке, она прошла сквозь Дулли, даже не заметив его. Она взяла ребенка и нежно прижала к себе.
– Тише, тише мой маленький. Мамочка рядом, мамочка с тобой…
Дулли вернулся в купе довольный: этой энергии ему хватит до конца путешествия. Колеса вагона мерно стучали. Ему было хорошо и приятно, впервые за четыреста последних лет боли и страданий. И вдруг, неожиданно поезд стал замедлять ход. Дулли удивился, что за станция такая? Ее не было на табло!
Он выглянул в окно. Состав подъезжал к тоннелю из ключей проволоки, вдоль которого ходили люди в серых шинелях с бластерами наперевес. Дулли заметался по вагону. Взгляд его упал на женщину с младенцем в соседнем купе – они застыли как каменные изваяния. Даже младенец, припавший губами к бутылочке, замер.
– Опять сэнмиры! Везде сэнмиры! Они остановили время, – думал он, – но для чего? Что это за место?
Он хотел было выбраться из поезда, но тут двери соседнего вагона хлопнули, скоро они будут здесь… Они найдут его, они непременно его заметят, эти сэнмиры, чтоб им провалиться… И тут случилось то, чего он давно ждал, но не мог предположить, что этот момент наступит так неожиданно: дикая боль пронзила все его тело, его сердце дрогнуло и от него к кончикам пальцев потекла живая человеческая кровь. Трансформация завершилась. Он стал человеком.
Дулли кинулся в соседнее купе, сорвал с себя старый сюртук, огляделся, схватил первое, что попало ему под руку – большой фиолетовый махровый халат, висевший на крючке возле двери – затем подскочил к люльке и взял в руки ребенка. Он отвернулся к окну, держа ребенка на руках и замер. Он сидел тихо и неподвижно, стараясь даже не дышать. Он слышал, как в вагон вошли двое, слышал их шаги по коридору, хлопанье дверей и крышек багажных отсеков. Ему казалось, что сердце его бьется так громко, что вот-вот этот стук будет услышан его врагами.
Дверь в купе открылась, на пороге стояли два вооруженных человека. Если бы они вошли всего минуту назад – они, несомненно, расстреляли бы его из своих бластеров. Но сейчас, сейчас, в человеческом теле, у него есть шанс затаиться. Бластеры не причинят ему вреда, для человека – это всего лишь свет. Он слышал, как закрылась дверца купе, шаги удалялись, а он все еще боялся пошевелиться. Наконец, двери вагона хлопнули, и Дулли облегченно вздохнул.
– Положи ребенка, – неожиданно услышал он спокойный и уверенный голосу себя за спиной. Дулли подскочил. Он прижал ребенка к себе, как единственную защиту, рот у него разошелся в кривой гримасе, изо рта вылетело что-то вроде шипения. Он сидел спиной к двери купе и мог видеть говорившего только в отражении окна. Это был Роб Харт, сын Леона Харта, главы рода сенмиров. Дулли не знал его, но спинным мозгом чувствовал, что человек этот очень силен. Он буквально впечатал его в сидение, Дулли не мог даже пошевелиться.
– Положи ребенка, – тихо, но настойчиво потребовал Роб. Дулли извивался, как змея, сопротивляясь, борясь с самим собой, он против своей воли медленно положил ребенка в коляску. Ему казалось, что его руки сами сделали это, как будто он был лишь марионеткой, которой управляет всемогущий кукловод. От напряжения все его тело трясло крупной дрожью, пот градом заливал лицо.
– Хорошо, а теперь встань и иди за мной, – произнес тот же спокойный и уверенный голос.
Как Дулли не пытался сопротивляться, его тело не подчинялось ему. Они вышли в коридор вагона, дошли до двери. Одним взглядом Харт заставил дверь открыться. Едва сгибая одеревеневшие ноги, Дулли спустился по лестнице на высокую насыпь.
– Твое кольцо.
– Нет, я не отдам, – Дулли боролся с собой. Однако, рука сама собой поднималась вверх, хоть он и старался ее удержать. Он изогнулся, скрючился всем телом, упал на колени, держась за свою руку и борясь с невидимой силой.
– Не дури, Дулли. Отдавай кольцо. Оно тебе больше не подвластно, – и Харт провел рукой над кольцом Дулли. Кольцо стало чернеть на глазах, оно темнело и темнело, пока не превратилось в пыль и пепел и не осыпалось с пальца Дулли. – А теперь, ехидна, когда я вырвал твое жало, кусайся, если сможешь. Ты слаб теперь, как дождевой червяк.
– Как бы не так, – взвизгнул Дулли и, обернувшись хорьком, бросился бежать. Вооруженная охрана открыла огонь по ускользающему врагу, но их бластеры не могли повредить Дулли. Для живого человека из плоти и крови они были безопасны, как солнечный свет. В мгновение ока хорёк пересек насыпь, юркнул под проволоку, оставив на ней клочок своей шерсти. Огромный орел взмыл в небо, чтобы начать преследование, но и тех секунд, что понадобились на перевоплощение, хватило Дулли, и он скрылся в лесу. Орел еще долго парил над тем местом, но Дулли затаился и не двигался до тех пор, пока тот не скрылся из виду. Тогда его черный нос показался над снежным покровом леса.
Дулли понимал, что прямой путь в Филлерт отныне ему закрыт. Роб Харт не остановится, пока не выследит его. Он решил, уходить туда, где его не будут искать – назад, на север, и раз уж он не может опередить Кливерта на поезде, значит теперь его задача – отыскать его след где-то на предыдущих станциях и начать преследование.
Он надеялся найти место, где Кливерт сошел с поезда, чтобы, обнаружив его след, выследить его самого. Да, он потеряет день, а, может, и два, но это лучше, чем наобум искать след человека в бескрайнем лесу или попасться в когти орла. Хорьком он сможет добывать себе пищу, спать в норах лесных обитателей, а как только он выберется, то сразу же пошлет сойку Смоллу.
Ему повезло, уже на ближайшей станции он почувствовал его. На второй день он достиг места, где провел свою ночь Кливерт. На снегу среди следов борьбы и черных пятен крови он различил смазанные отпечатки следов громадного волка-оборотня. Так вот что случилось: в игру вмешалась еще и сэнмиры-волки, растерзали гончих псов. Судя по всему, их пребывание в мире людей уже давно перестало быть секретом для сэнмиров, более того, следы Кливерта по-прежнему вели на юг, а значит, волки не тронули его! Почему?
Глава 16. Радости жизни.
Одновременно с Дулли трансформация прошла и у всех остальных призраков. Смолл и Ларсон ликовали. Человеческая сущность дарила им возможность жить полной жизнью, не говоря уже о преимуществах перед простыми смертными, которые давало им их сила, заключенная в кольце.
Перво-наперво, они вернулись на окраины Сноутона, в квартал Мертвых, где по только им одним понятным приметам отыскали место, где были припрятаны богатства Смолла.
Поплевав на руки, Ларсон взялся за уступ большой лопаты. Он вгрызался в мерзлую землю с остервенением, с дикой жаждой, страстью голодного человека. Уже через два часа работы его лопата стукнулась о крышку окованного железом сундука. Глаза Смолла заблестели. Он был рад, что не ошибся в расчётах, ведь узнать место, где был припрятан клад, спустя четыре сотни лет, да еще и после всемирного потопа – было практически немыслимо.
Вытащив огромный сундук на поверхность, Ларсон сбил пудовый замок. Смолл приоткрыл крышку. Все его богатства были в целости и сохранности. Теперь они – обеспеченные граждане Сноутона!
– Сейчас мы зайдем в банк… Мне нужно сделать вклад, – усмехнулся Смолл.
– А что ты хочешь вложить?
– А вот это, – Смолл встряхнул мешок с золотыми монетами времен Рюрика. – Золото, друг мой Ларсон, это валюта на все времена.
Как только двери банка открылись для первых посетителей Ларсон и Смолл уже стояли на его пороге. Служащие банка с недоверием отнеслись к двум странного вида оборванцам без документов, но, когда те вывалили перед ними груду золота, началась настоящая суета. Монеты были приняты по описи, и на счету Смолла оказалась довольно внушительная сумма. Им выдали чековые книжки и объяснили, как ими пользоваться, так как к удивлению работников банка их посетители, как будто впервые столкнулись с подобными вещами.
Став богачами, Смолл и Ларсон ни в чем себе не отказывали. Они поселились в самом роскошном отеле города, пригласили к себе лучших портных. Стол в их номере был уставлен различными яствами.
– Перепела в чесночной подливке, молочные поросята на вертеле, зайчатина в лапше, сколько лет я мечтал об этой минуте, – рычал Ларсон, а перед ним одно за другим появлялись изысканные блюда, – Я четыре сотни лет голодал, как постник, а сейчас я хочу кулебяк, расстегаев, курников, мясных пирогов, оладий и блинов, конечно же! Блинов со сметаной!
– Лучше с икрой, а еще ухи из сизьменской стерляди и можжевеловой медовухи. Вот услада желудку! Хорошо! Прям как в бытность мою при Иване Васильевиче, ведь я был ко всему прочему его личным поваром, если ты помнишь. Да, славное было времечко, – отвечал Смолл, намазывая блин черной икрой. – Ну, здравы будем, бояре!
И он поднял огромный старинный кубок с медовухой.
– Да здравствует жизнь! – поднял свой кубок Ларсон.
Когда они были призраками, они были лишь тенью на земле, вся жизнь этих несчастных существ не имела вкуса. Ни желаний, ни устремлений. Они жили как в летаргическом сне: краски потухли, звуки еле слышны. Они ничего не чувствовали. На лице – обречённость и тоска. Смертельная тоска. Живые мертвецы, способные только осознавать, что они есть. А жизнь была рядом, но ощутить ее, дотронуться до нее они не могли. Жизнь была как ускользающий мираж, который нельзя ни догнать, ни поймать, ни удержать. Вот какой была их жизнь – без вкуса, без цвета, без запаха. И как же резко все изменилось!
Тело человека, как много оно дает! Это поистине совершенное творение! Обретя земную плоть, они словно очнулись от долгого сна и поняли, как прекрасна жизнь! Энергия потекла по жилам. Просто дышать, выпивать этот свежий воздух – разве это не прекрасно! Сколько простых наслаждений дарит тело, как приятно ощущать кожей прикосновение дорогих простыней, игра света в хрустале радует глаз, а вкус – сколько эмоций может подарить простая человеческая еда!
Смолл и Ларсон наслаждались жизнью, и помимо физических удовольствий, которое давала им их земная оболочка, они получали бесконечное блаженство от ощущения того, что их разум включился на полную мощность, а сознание, наконец, очнулось от забытья. Пелена тумана слетела с сознания. Мысли стали четкие и свежие, память и чувства обострились, мозг начал воспринимать мельчайшие детали, формулировать мысли стало неимоверно легко. Они летели, как гоночный болид, обходя все неровности дороги легко и непринуждённо.
Жизнь влилась в их тела и наполнила их силой, страстью, энергией. Жажда жизни становилась тем сильнее, чем более живыми они себя осознавали. Это было похоже на фейерверк! Они не должны проиграть! Они не могут потерять это снова! А для этого надо быть хитрее и умнее, нужна власть и сила, которой они добьются несмотря ни на что.
В тот момент Смолл поклялся себе, что сделает все, чтобы стать сильнее своих врагов, что ни один человек теперь не сможет помешать осуществлению его замыслов, что никто и никогда не отберет у него самое дорогое, что есть у живого существа – его жизнь.
– Ларсон, я взорву вселенную, но добьюсь своего! Эти жалкие существа, они ответят мне за то, что они со мной сделали! – говорил он, – Ни одна тварь на Земле больше не перейдет мне дорогу, а получив Кристалл, я буду жить вечно!
– Нам нужны союзники…
– Я думал об этом. Предстоит война, и мы не можем снова проиграть.
Глава 17. Старый телепорт.
Утро в доме сэнмиров началось спокойно. Родители Яна вновь ушли через зеркальный портал на встречу с Леоном Хартом. Оставшись одни, дети радовались неожиданным каникулам, которые могли закончиться в любой момент, и от того были особенно ценными. Ребята наслаждались прекрасной летней погодой. После завтрака играли в бадминтон, бродили по саду, читали книги, удобно устроившись в гамаке, – словом проводили время с пользой.
Лэсли предложил Адель исследовать сад, к ним тут же захотели присоединиться Тим с Софией, ну и, конечно, Ян тоже увязался с компанией. Они носились по шуршащим гравиевым дорожкам, обрамленным высокой живой изгородью. Пройдя сотни две шагов, они поняли, что попали в какой-то странный лабиринт, который не собирался их так просто отпускать.
– Когда попадаешь в лабиринт, надо пользоваться правилом одной руки, – важно сказал Тим, оглядываясь на взволнованное лицо Софии.
– Это как? – спросил Ян.
– Всегда, когда нужно свернуть, сворачивай только в одну сторону. Придется пройти длинный путь, заходя во все тупики, но в итоге – цель будет достигнута.
– Да, похоже, нам ничего больше и не остается, – сказал Лэсли.
– Тогда не будем терять времени, – подытожила Адель. И они двинулись в путь.