– Очень рад был с вами познакомиться! Кто знает, может быть, судьба нас еще когда-нибудь сведет! Мир тесен. Говорят, что в нем всегда находится место для встречи добрых людей! – Харро привстал и поклоном головы попрощался с Кентом. Затем они оба прошли в прихожую.
Либертас тоже вышла, чтобы попрощаться с гостем. Харро по-дружески обнял Кента и похлопал по плечу.
– До свидания, друг!
– До свидания!
Кент вернулся в гостиницу. Собираясь в командировку, он больше беспокоился за Берлин, чем за безобидную, как ему казалось, Прагу. А получилось все наоборот. В Праге резиденты куда-то исчезли, и связь с ними установить не удалось. Зато в Германии все отлично. И новые шифры переданы, и важная информация получена. Пора домой.
На следующий день Винсенте еще раз зашел в Дойчебанк. Его принял сам управляющей. Было подписано долгожданное соглашение об открытии кредитной линии для «Симекско». Под соглашением стояли текущая дата и подпись управляющего. Это было чрезвычайно важно, так как, в случае чего, подтверждало не только сам факт приезда в Берлин, но и деловую цель поездки.
На брюссельском вокзале Винсенте встречала Маргарет. Она была необыкновенно хороша: бежевое приталенное пальто, изящная шляпка с вуалькой, туфли на высоком каблуке. Она приехала встречать его одна, и это было очень приятно. Винсенте обнял ее крепко и поцеловал. Маргарет покраснела и слегка отстранилась от молодого человека. На привокзальной площади их ждал служебный автомобиль с водителем. Винсенте сел на заднее сиденье рядом с Маргарет, наклонил голову и обхватил рукой ее плечи.
– Маргарет, милая Маргарет! Как я рад тебя видеть снова! Как я соскучился!
– Винсенте, я тоже рада видеть тебя! И, кстати, я к нам на вечер уже гостей назвала.
– Слушай, Блондинка моя любимая, я так устал, – мужчина сделал вид, что сердится, – ну, какие гости! Давай вдвоем посидим, в тишине!
– Все свои. Директор «Селект скул», его жена, Ван Стеген с Ивонной, Аман и ее майор. Думаю, что и твой любимый Жильбер, тот сам заявится, без всякого приглашения!
– Ладно! Я хотя бы успею принять ванну после поезда?
– Успеешь. И ванну принять, и сигару выкурить, и даже чашку кофе выпить.
– Слушай! Вот кофе! Я так безумно соскучился по настоящему кофе. Там, в Германии, только один раз совершенно случайно меня угостили натуральным кофе. Везде же: и в ресторанах, и в гостиницах – безвкусный мутный эрзац.
– А пиво? Как тебе моя любимая Прага?
– О, Прага! Ты знаешь – очень понравилась! Если бы я не мечтал жить в Париже, я бы хотел жить в Праге!
– А я сразу в Праге! Там все такое родное и знакомое… Было… когда-то…
– Но пиво там теперь, представляешь, всего два градуса!
– Ужас! Не может быть! Ты шутишь! В Праге такое пиво?
– Да! Во всей Праге!
– И что, даже у Баранека?
– Ну, не-е-е-т. У Баранека настоящее пиво: хмельное, терпкое, крепкое, душистое. Лучшее в мире пиво – у Баранека!
– Слава богу! Господи! Пока есть пиво, такое, как у Баранека, будет стоять и процветать Прага, которую я больше всего люблю! Ой, совсем забыла спросить, а как твои дела с Дойчебанком?
– Все отлично! Подписал соглашение. Теперь мы – клиенты знаменитого Дойчебанка, и они готовы давать нам деньги. Много денег!
– Значит, ты доволен поездкой?
– Не то слово, дорогая моя Блондинка! Я очень доволен! Но еще больше я доволен своим возвращением. Домой. На нашу замечательную виллу.
– Тем более следует это все отметить!
– Куда теперь денешься! Но уговор: мне нужен примерно час, чтобы разобрать бумаги, привезенные из командировки. Мне важно сделать это именно сегодня.
– Ну хорошо! Я не буду тебе мешать.
Приехав на виллу, Винсенте почти сразу принялся за работу. Предстояло расшифровать привезенные материалы, зашифровать их заново уже для передачи. Нельзя ничего откладывать на потом, а то столько волнений и столько трудов – все может оказаться напрасным. Развернув свой секретный блокнот, где Харро Шульце-Бойзен писал симпатическими чернилами, Винсенте с ужасом обнаружил, что все цифры проявились. А ведь блокнот вместе с другими вещами могли просматривать таможенники. Возможно, саквояж, в котором лежал блокнот, сильно нагрелся под прямыми лучами солнца. Вот тебе и технологии конспирации. Слава богу, что там были только цифры и значки. И раз его об этом никто нигде не спросил, значит, все обошлось.
Кент коротко записал на листке бумаги все важные итоги своей поездки в Прагу и в Берлин. Затем зашифровал весь текст и листок с зашифрованным текстом сложил вчетверо. Завтра он передаст все в Центр. Сейчас рация находится у Софии, их новой радистки. Кроме нее в резидентуру в Брюсселе входят поляк Адам Миклер, которого теперь зовут Жан Жильбер, бельгийка Мальвина, а также советский старший лейтенант и герой испанской войны Макаров, который легализован здесь под фамилией Хемниц. Блокнот с записями симпатическими чернилами, которые его подвели, Кент кинул в пылающий камин. Поворочал кочергой, помогая быстрее прогореть. Все. Теперь он может на время забыть о роли разведчика и играть роль гостеприимного хозяина богатого дома.
Через пять дней из Центра пришла шифровка, в котором говорилось о том, что за особо выдающиеся заслуги в работе в тылу врага Кент представлен к государственной награде – Ордену Красного знамени.
Глава 8. День рождения
7 ноября 1941 года Анатолию Гуревичу, резиденту советской разведки с псевдонимом Кент, которого теперь все окружающие звали Винсенте Сьерра, исполнилось 28 лет. В день рождения всегда тянет пофилософствовать – с чем пришел к очередному году своей жизни, что сделано правильно, а что не получилось. Итак, ему 28 лет, он влюблен в умную и красивую Маргарет. Его Блондинка отвечает взаимностью, они счастливы вместе. Он успешный бизнесмен и богат, председатель правления солидной фирмы. Все, что он теперь имеет: шикарную виллу, автомобиль, деньги, репутацию – не свалилось откуда-нибудь с неба, а заработано его умом и интуицией.
И в это же самое время его родители и старшая сестра, которых он несколько лет не видел, живут в двух малюсеньких смежных комнатах в скромной коммуналке в Ленинграде, на улице Чайковского. Там сейчас очень голодно и холодно. Там война! С этим городом у Толи Гуревича многое связано: школьные годы, бедность на гране нищеты, изнуряющая работа слесарем на заводе «Знамя Октября», комсомол, встречи с Иваном Ивановичем Газа и с Сергеем Мироновичем Кировым на партхозактивах, учеба в институте «Интурист» и даже выступления на Ленинградском радио с лекциями о противовоздушной обороне. В «прошлой» жизни он участвовал в военных действиях в Испании, в переходе из Бордо в Картахену на неисправной подводной лодке. Потом ускоренные курсы разведчиков в Москве.
Как же теперь все изменилось! Подумать только, он может, когда захочет, поехать в Париж и гулять по Монмартру, или сесть на поезд, чтобы оказаться на какой-нибудь живописной набережной Швейцарского озера. Пить дорогой коньяк, любоваться на длинноногих полуголых красоток из «Мулен Руж».
Возможно, другой человек на его месте принял бы сейчас очень простое решение: да бог с ней, с разведкой, с его соратниками по резидентуре. К нему ведь иногда приходило ощущение, что про них там все забыли, и Центру безразлично, передают ли они свои сообщения или нет. Может быть, в ГРУ действительно сейчас не до брюссельских резидентов – какая разница, что происходит в Бельгии, когда враг вплотную подступил к Москве, и уже так близко к столице идут ожесточенные бои. Когда в свое время Кента сюда отправляли, никто не предполагал, как разложится последовательность военных действий и их география. Самое время бросить все к чертовой матери! В полной сумятице и всеобщей трагедии войны уход с поля боя одного бельгийского резидента – не слишком судьбоносная потеря для огромного Советского Союза. Скорее всего, никто и не заметит потерю бойца. Война все спишет, миллионы пропадают на полях сражений. А если наоборот, все-таки остаться резидентом, то и его жизнь, вне сомнения самое главное и дорогое, что дано человеку, может оборваться в любую минуту. Легко потерять эту самую жизнь из-за какого-то пустяка, маленькой глупости. И даже не обязательно своей собственной оплошности, а кого-то из менее опытных своих товарищей. За арестом неминуемо последуют жестокие пытки и расстрел. Вслед за этим будут преследоваться и, не исключено, тоже будут казнены и Маргарет, и даже ее сын Рене. Любой нормальный человек обязательно будет задумываться о выборе разумного для себя пути из этих двух диаметрально противоположных возможностей. Резиденту под псевдонимом Кент в свой 28-й день рождения еще можно было выбирать, кем он останется в дальнейшем – Винсенте Сьеррой или Толей Гуревичем…
Он выбирал недолго. Потому что воспринимал все свои успехи в предпринимательстве всего лишь как дополнительный азарт для выполнения главной задачи – сбора информации для передачи в Центр. Вот это настоящее, реальное – его любимая родина, родители, разведка, резидентура. А остальное мишура, искусственно созданное пространство. И Блондинка – всего лишь часть этой игры. Пусть даже самая приятная часть.
Маргарет неслышными шагами вошла в его комнату. Сегодня днем они вместе обедали в ресторане, и она уже поздравила его с днем рождения и подарила позолоченный портсигар с надписью по-французски: «Моему любимому!»
– Не помешаю? – тихо спросила она.
– Нет, что ты! Хочешь сигарету? Да-да, я знаю, что ты начала курить…
– Хочу! Давай сигарету, раз ты знаешь про мой секрет. Мне бывает так одиноко и грустно. Сигарета помогает немного успокоиться. Сейчас многие женщины стали курить, хотя со стороны, наверное, смотреть на это неприятно.
– Мне приятно на тебя смотреть, что бы ты ни делала! Слушай, давай-ка выпьем шампанского. Винсенте придвинул к креслам у камина столик, поставил на него бокалы, налил шампанское. Они чокнулись бокалами и стали медленно пить, разглядывая тлеющие поленья.
– Мне так хорошо и уютно с тобой, Маргарет! Давай я сейчас сделаю тебе официальное предложение, и ты выйдешь за меня замуж! Я куплю тебе самое красивое и самое дорогое обручальное кольцо, которое только можно найти в Брюсселе. На внутренней стороне этого кольца будет написано: «Ради тебя я готов на все!» У тебя будут роскошное подвенечное платье и красивые-красивые туфли! Мы обвенчаемся с тобой в католической церкви и устроим грандиозную свадьбу. Как тебе такая идея?
– Готов на все? Даже забыть свою уругвайскую невесту, о которой ты так убедительно рассказывал? И которой не существует?
– Да простит меня Анна-Мария-Луиза-Габриэле! Которой не существует! – Винсенте, как в молитве, сложил ладони на груди.
– Спасибо, любимый, очень трогательно! Из всего, что ты мне предложил, я выбираю только красивое и дорогое кольцо. И пусть там даже будет такая надпись! Но замуж идти я пока не готова. Даже за такого умного, красивого и богатого мужчину, как Винсенте Сьерра. Не могу! Возможно, когда-нибудь потом, через несколько лет. Если, конечно, Винсенте нужна еще будет не слишком молодая женщина с занудным характером.
Маргарет, на самом деле, очень хотела стать официальной женой Кентом. Но под каким именем будущего мужа пара предстанет перед алтарем? Обманывать бога в таинстве венчания – непозволительно!
– Я люблю и буду любить любую Маргарет, свою Блондинку! – Винсенте встал со своего места и смиренно преклонил колено перед женщиной, а потом немного театрально поцеловал подол ее платья. Оставаясь на согнутом колене, он взял в свои руки ее руку и ласково прижал к щеке.
У Маргарет сжалось сердце. В это мгновенье она подумала, что, возможно это и есть счастье. Вот он тот, за внимание которого она так целенаправленно боролась, самый близкий человек, о котором она так долго мечтала. Здесь его руки, они теплые и мягкие, при этом способны и защитить ее, и на крепкое рукопожатие, и на нежные объятия. Этот сильный и страстный мужчина принадлежит только ей. Он действительно любит ее, она его, все вокруг не сон, а выстраданное и настоящее – у них чудесный дом, все так здорово, и так теперь должно быть всегда!
Уже на следующий день Винсенте выполнил свое общение и подарил Маргарет очень дорогое кольцо с крупным изумрудом и несколькими маленькими бриллиантами, внутри которого была выгравирована надпись на французском языке: «Ради тебя я готов на все!»
В начале декабря Бретшнейдера демобилизовали по состоянию здоровья, но он вместо того, чтобы ехать в свой родной Берлин, отправился за приключениями в Россию. Сослуживцы рассказали ему, что там по дешевке можно купить хорошие земли и наладить табачное производство. Отставной майор сделал ставку на то, что в случае полной победы гитлеровской армии над Советами, цены и на землю, и на трофейные заводы России будут стремительно расти. Никакая дружба с Маргарет и шумные компании на вилле Следер не могли заместить для Аман эту скоропалительную потерю, фройляйн скучала без него, она осталась на военной службе и по-прежнему работала в брюссельской интендантуре.
До Рождества оставалось недели три. Утром Винсенте Сьерра и Жан Жильбер плотно позавтракали, выкурили по сигаре и выпили по чашке натурального крепкого кофе. Они вместе вышли из ворот виллы Следер и направились в разные стороны. Винсенте – в офис «Симекско», Жан Жильбер куда-то по своим делам. Примерно через три часа в офисе «Симекско» раздался телефонный звонок. Винсенте снял трубку и услышал взволнованный голос Жана:
– Винсенте, прошу тебя, бросай все дела и немедленно приезжай на виллу. Я жду тебя здесь!
– Жан, я не могу сейчас приехать! У меня назначены важные встречи. Очень плотное расписание на сегодня. Что-нибудь случилось? С тобой? С Маргарет?
– Это не телефонный разговор! Поверь, я не стал бы тебя беспокоить по пустякам!
– Хорошо. Сейчас буду!
Через несколько минут на автомобиле Винсенте вернулся домой. У входа на виллу он встретил улыбающуюся Маргарет, собирающуюся на прогулку вместе с сыном. Рене приехал несколько дней назад на рождественские каникулы. «Слава богу, – подумал Кент, – хотя бы с ними все в порядке!»
– Ты вернулся? – удивилась Маргарет. – Что-то случилось?
– Пока не знаю. Жан попросил приехать немедленно, потому что хочет поговорить со мной о чем-то важном!
– Ладно, мы пойдем погуляем. А ты узнай у Жана, что там у него случилось. Он вернулся белее мела!
– Да, конечно!
Винсенте буквально ворвался в столовую, где его ждал Жан:
– Пойдем лучше в твою спальню! Сюда в любую минуту может войти кто-то из прислуги, – Жан Жильбер действительно был совершенно бледным и из большого стакана маленькими глотками пил холодную воду. При этом у него слегка подергивался левый глаз.
– Что? Что случилось! Ну, говори скорей, а то я не знаю, что думать?
Усевшись в кресло у холодного, давно прогоревшего камина, Жан с волнением начал свой рассказ:
– Сегодня утром, когда мы с тобой расстались, я пошел к нашей бывшей радистке Мальвине. Без всякого повода, просто хотелось немного поболтать с ней и как-то скоротать время до вечера. Мы очень подружились в последнее время. Да что там говорить, она по уши была в меня влюблена! Позвонил в дверь Мальвининой квартиры. Мне открыл незнакомый мужчина. В штатском. Я увидел, что за его спиной, в дальней комнате, еще двое неизвестных перетряхивают какие-то книги. Я сразу догадался, там обыск! – последние слова Жан выкрикнул срывающимся голосом.
– Тише, прошу, не кричи так! Как ты из всего этого выбрался? – с тревогой почти шепотом спросил Винсенте.
– Я все правильно сделал! Я прикинулся пьяным идиотом и стал спрашивать, как мне найти портного Лешека Мачковски. Топал ногами и требовал его немедленно! Я знал от хозяйки этого дома, что еще до переезда сюда Мальвины соседнюю квартиру много лет снимал какой-то очень известный на весь город портной-поляк Лех Мачковски. Он был очень стар и недавно умер.
– Тебе поверили, что ты ищешь какого-то Лешека Мачковски?
– Те, в комнате, так громко надо мной смеялись! Просто закатывались от смеха. Потом они мне сказали, что я ошибся квартирой, что Лех Мачковски жил не здесь, а по соседству, но, к сожалению, не дождался меня и умер. И потом меня отпустили. Значит, поверили! Хорошо еще, что я от дикого ужаса мгновенно вспомнил фамилию этого портного! Царствие ему небесное!
– А ты не подумал, что, на всякий случай, за тобой мог увязаться какой-нибудь «хвост»? Что тебя отпустили только затем, чтобы узнать, куда ты пойдешь? Выявить твоих сообщников…
– Когда я сюда бежал, честно скажу, ни о чем таком не думал. Только мечтал, как бы ноги побыстрее унести! Правда, совсем не до того было. А потом подумал. И знаешь, если бы был хвост, нас бы с тобой уже арестовали. Тепленькими бы уже взяли.
– Пожалуй, ты прав! Что теперь делать? Похоже, что Мальвину, Хемница и остальных наших уже держат в гестапо, – еще не осознавая до конца всего ужаса сложившейся ситуации, пробормотал Кент. – И что же нам теперь делать?
– Бежать отсюда надо! Немедленно!
– Ты думаешь? А если не бежать, есть другие варианты?
– Ты не хуже меня знаешь, что такое гестапо? Какой бы Хемниц ни был золотой-презолотой, как бы героически он ни сражался в Испании, в гестапо за день-два пыток язык развяжут любому. У них немой заговорит. Я уж не говорю про Мальвину. Ее ещё и спрашивать не начнут, она всё расскажет.
– Я не понимаю! Как мы все бросим теперь, это же просто уму не постижимо? Как же бизнес, как же весь этот дом? Предположим, мы даже сейчас с тобой и сбежим, а что будет с Маргарет? С Рене? Как я их тут оставлю? – Кенту трудно было сдерживать свои эмоции, и он тоже перешел почти на крик.
– Вот почему разведчику нельзя заводить семью… Что тебе здесь просто любовницу было не найти? Не переживал бы сейчас: как оставлю, как брошу! Не знаю. Думай сам про свою Блондинку! Только сам! Но времени у тебя не так много. А я срочно отправляюсь на вокзал и ближайшим поездом еду в Париж! Кстати, скажи спасибо, что я тебя еще предупредил. Мог бы сразу махануть на вокзал, ничего тебе не рассказав. А ты – хвост привел, хвост привел! Ноги надо уносить. И все! Такая у нас работа.
– Увы, в этот раз даже не буду с тобой спорить, потому что ты прав. Пожалуй, ты действительно отправляйся в Париж. Я тоже скоро туда приеду. Придумаю, как быть с Маргарет и Рене, и тут же приеду.
– И я тебя умоляю, не вздумай приходить в «Симекс»! – предупредил Жан. – Вообще забудь, что тебя что-то связывает с нашей компанией.
– Но я хотя бы позвоню своему исполнительному директору и скажу, что мне срочно надо уехать по делам. Пусть берет управление «Симекско» в свои руки.
– Ты можешь, конечно, позвонить! Но о чем ты вообще сейчас думаешь? С минуты на минуту в твой дом могут прийти гестаповцы, и ты им будешь рассказывать, что тебе еще нужно отдать поручения по делам фирмы? Спасай свою шкуру, дорогой!
Жан Жильбер протянул руку на прощанье, спустился в прихожую, а затем быстро-быстро покинул дом. Кент неподвижно сидел спиной к камину и курил. Он не знал, что делать. Разумеется, раньше, особенно, когда он засыпал, он иногда в уме прокручивал ситуацию возможного провала и выстраивал какие-то решения, но в реальности все оказалось гораздо сложнее.
Маргарет была на прогулке совсем недолго. Не снимая пальто, и, как будто, предчувствуя какую-то опасность, женщина вошла в спальню к Винсенте.
– Что случилось? Жан уже уехал?
– Маргарет, послушай меня. Случилось так, что мы должны срочно покинуть эту виллу. Сегодня! Лучше прямо сейчас!
– Ничего не понимаю, как мы можем отсюда уйти? Здесь же наши вещи! Нужно какое-то время, чтобы их упаковать!
– За вещами мы потом вернемся. Или кого-нибудь пошлем. Собирайся! Просто возьми с собой все деньги, какие у тебя есть, документы, ну, может быть, еще драгоценности и все только самое необходимое. В руках у тебя должен быть один саквояж. Все!
– Ты можешь мне объяснить, что происходит? Нет, я никуда не поеду! С какой стати мы тут все бросаем?
– Хорошо! Я тебе всё объясню. Подробности, детали, всё потом. А сейчас могу сказать только то, что я немного дружил с одним человеком. Его арестовали по подозрению в шпионаже. Будут выяснять круг его знакомых. Могут выйти на меня. Меня арестуют, будут разбираться со мной, не являюсь ли я его сообщником. Не факт, что разберутся. Вслед за мной могут арестовать тебя, Рене.
– Но я же тебе не жена! И Рене тут вообще ни при чем!
– Для них это не имеет значения. Мы жили вместе! Точнее, все думали, что ты моя жена!
– Хорошо. Я пошла собираться. Ты уже решил, куда мы поедем?
– Маргарет, милая! – Винсенте старался говорить как можно спокойнее. – Понимаешь… Дело в том… Мы не поедем в автомобиле. Шофер может запомнить адрес, куда нас повезет, и потом на допросе выдать наше новое убежище. Мы пойдем пешком, через дальнюю калитку в саду. И радуйся, что нам еще не придется перелезать через забор!
– Радуюсь! Ты еще шутишь, – недружелюбно отозвалась Маргарет и побежала в свою комнату собираться в дорогу.
Кент оставил на столе записку для прислуги и деньги – выходное пособие. Через полчаса Винсенте, Маргарет и Рене через дальнюю калитку сада покинули свое любимое гнездышко – виллу на улице Следер.
Временным пристанищем для них стала дешевая съемная квартира из двух комнат в одном из пригородов Брюсселя, куда они пришли пешком. Винсенте арендовал ее не так давно на всякий случай, чтобы была запасная площадка для радиопередач. Никто, кроме него, этот адрес еще не знал: ни Хемниц, ни Мальвина, ни Софья, ни даже Жан Жильбер.
Квартирную хозяйку наверняка смущала слишком уж дорогая одежда новых жильцов. И то, что какие-то он странные. Ну, например, они несколько дней не выходили из дома. Да и к ним никто не приходил. Из комнаты, где заперлись Винсенте и Маргарет, не то, что музыки, вообще никаких звуков не было слышно. Между собой новые постояльцы разговаривали исключительно шепотом. На самом деле Винсенте и Маргарет шептались о том, что делать дальше. Как быть с Рене. Как забрать еще какие-нибудь вещи с виллы. Как жить.
– Я уже начинаю жалеть, что не уехала вместе с родителями, – призналась Маргарет.
– Мы попробуем найти их адрес, и я буду думать, как тебя и Рене к ним переправить.
– Боюсь, что в нынешней ситуации это невозможно. Мы боимся высовываться из дома в спокойном Брюсселе. Как мы будем передвигаться по оккупированной немцами Европе?
– Что-нибудь придумаем. Для начала поедем в Париж. Сначала уеду я, потом приедешь ты. Я найду, где нам там жить, и подготовлю все остальное.
– Нет! Пожалуйста! Не бросай меня! Я хочу ехать с тобой. Я просто очень боюсь, мы потеряем друг друга. И потом я тебя никогда не найду. Мне даже подумать об этом, и то страшно. Не бросай меня!
– Так будет безопаснее! Поверь мне!
– Ты же обещал моему отцу, что будешь заботиться обо мне! Обещал? Я поеду с тобой!
– Именно поэтому нам следует ехать раздельно!
– Господи, когда кончится эта отвратительная война? Как мы будем жить в Париже? Там же тоже эти ужасные немцы. Они везде!
– Не ныть! Будет плохо в Париже, значит поедем еще куда-нибудь. Да, таких доходов, которые у нас были последние месяцы, и такой виллы, теперь точно не будет. Но с голоду не умрем. Живы-здоровы, руки-ноги есть, что-нибудь обязательно придумаем!
– Хорошо! Мне не на кого больше положиться. Наверное, ты знаешь, что надо делать. Я привыкла тебе доверять. И буду доверять по-прежнему. Я люблю тебя! – Маргарет подошла к Винсенте и замерла, крепко обнимая его.
– Я тоже люблю тебя, Маргарет! Ты даже не представляешь себе, как сильно… Мы справимся, правда!