Первым хищника заметил Кич, крикнувший: «Спасайся!»
Кич ловко укрылся в находившейся поблизости маленькой норке. Котёнку было некуда спрятаться. Хорёк, скалясь, медленно подступал к беззащитному Ричу.
– На помощь! – громко кричал Кич, мчась к норкам наставниц.
Встревоженная Шушу кинулась ему навстречу: «Что случилось? Почему ты здесь?»
– Рич в опасности. – дрожа всем телом, сказал мышонок. – Его съедят, если мы не придём к нему на помощь.
Вскоре Шушу с Кичем были на улице. Где-то сбоку раздалось злобное шипение. Старая крыса увидела котёнка, прижатого к стенке дома и рядом того, кто когда-то жестоко расправился с её отцом. Шушу бросилась на Острозуба. Битва продолжалась недолго. За это время Рич добрался домой. Трясущийся от страха и напряжения, он уселся возле норки – ждать известий от Кича.
Мышонок всё видел. Из норки он наблюдал, как хорь терзает старую крысу. Шушу отдала свою жизнь за котёнка – потомка тех, кого всегда боялась и не любила. Кич сидел в норке и горько плакал. Он вспоминал её жёсткую, свалявшуюся шёрстку, к которой любил прижиматься; он вспоминал кусок плесневелого сыра, которым Шушу поделилась с ним в первый день знакомства; он вспоминал добрую крысу и думал, что если бы они с Ричем слушались во всём опытных и мудрых воспитательниц, то ничего бы этого не случилось.
– Что я скажу Бяке? – думал Кич, с тяжёлым сердцем бредя по тёмному проходу к Ричу.
– Всё кончено, – угрюмо сказал мышонок, едва увидев друга.
Он поведал ему историю гибели Шушу.
– Как сказать об этом Бяке? – вздохнул Рич, чувствуя себя бесконечно виноватым в сегодняшней трагедии.
Сзади раздался хлюпающий звук и друзья, обернувшись, увидели Бяку. Такой потерянной и несчастной мышонок никогда не видел свою тётку.
Только сейчас Бяка поняла, насколько дорога для неё была Шушу. Неужели она больше никогда не услышит этот нудный, скрипучий, но всё же такой милый её сердцу голос? А кому Бяка теперь пожалуется на несчастную жизнь? Старую мышь охватила ненависть к Острозубу, к этому злому и безжалостному убийце. Она сказала твёрдо и уверенно: «Мы отомстим за тебя, Шушу».
Ей ответили эхом два друга: «Мы отомстим!».
Острозуб теперь наведывался каждую ночь. Они слышали, как он недовольно ворчит, рыская возле дома.
Прошло несколько дней, прежде чем в голове мудрой Бяки созрел план.
– Недалеко от дома есть заброшенный колодец, – произнесла Бяка, – очень страшное и опасное место. Я покажу его вам, но обещайте, что без надобности туда не пойдёте.
Друзья поспешно кивнули.
Старая мышь выглянула наружу и, удостоверившись, что вокруг никого нет, побежала. Котёнок и Кич послушно отправились за ней.
Минуя сарай, Бяка повела их дальше по вскопанным грядкам. Так далеко мышонок ещё не забирался. Внезапно сверху их накрыла тень. Все трое бросились бежать. Добравшись до густой травы, они отдышались.
Бяка пояснила, указав на небо: «Там нас поджидает не меньшая опасность – птицы».
– А разве они питаются котами? – удивился Рич.
– Такими маленьким как ты – да! – Бяка нарочно преувеличивала опасность, чтобы котёнок был осторожным.
Ещё некоторое время они крались среди высокой травы, пока Бяка таинственно не прошептала: «Пришли».
Друзья не сразу разглядели дыру, уходящую в землю. Она была тщательно замаскирована дикорастущим виноградом. Его вьющиеся стебли плотно огибали чуть заметный полуразрушенный край колодца и почти скрывали страшную пропасть своими листьями.
– Зачем ты нас сюда привела? – спросил Рич, неприятно поёжившись.
– Пожалуй, это единственное место, где мы можем расправиться с Острозубом, – Бяка осторожно подошла к самому краю колодца. – хотя это опасно, очень опасно.
Бяка задумчиво опустила голову: «Рич, ты слишком мал, чтобы перепрыгнуть через эту пропасть…»
Друзья вопросительно переглянулись.
Они боялись даже близко подойти к зловещей дыре, не то что перепрыгнуть!
Бяка пнула лапкой камешек, лежащий у самого края. Вскоре они услышали негромкий всплеск там, внизу. Бяка удовлетворённо повернулась к котёнку и Кичу.
– Нужно заманить Острозуба в западню, заставить его прийти сюда. Он должен упасть в этот колодец.
Все вернулись домой в подавленном настроении. Бяка и не предполагала, что колодец окажется слишком широким для Рича. Неужели её план рухнет?
Рич подумал, что прыгает хорошо для своего возраста. Ему просто нужно немножко потренироваться и научиться не бояться этого колодца. Поэтому на следующий день, тайком от Бяки и Кича, он отправился к этому месту. Рич не стал сразу прыгать, нет! Котёнок осторожно подполз к колодцу и заглянул. От страха кружилась голова, хотелось убежать вприпрыжку домой, но он пересилил себя и вскоре, к своему удивлению, понял, что страх отступил. Появилось любопытство. Рич придвинулся ближе, ещё ближе и, наконец, раздвинул густые листья винограда. Он даже свесил голову, чтобы получше рассмотреть темноту. Но темнота, на то и темнота, чтобы ничего не видеть.
Каждое утро Рич ходил к заброшенному колодцу. Ведь это его спасла Шушу от неминуемой гибели, так разве он мог не отомстить Острозубу? Рич прыгал через колодец: сперва по краешку, затем ближе к середине. И вскоре он сумел перепрыгнуть колодец в самом широком его месте. Рич был горд и спешил поделиться новостью с другом и Бякой.
Бяка, узнав обо всём, недовольно нахмурилась.
– Ты снова не послушался меня! Разве я не говорила, чтобы вы туда не ходили – это опасно?!
– Да, говорила. Но ты говорила, чтобы мы не ходили туда без надобности. А сейчас очень надо.
Бяка не нашлась что ответить – он был прав. Они договорились, что на следующий день Рич поведёт их туда и покажет на что способен.
Но Рич знал, что всё будет происходить ночью и решил, что сегодня же ночью он сюда придёт.
Когда стемнело, он потихоньку вышел из дома. Как же изменилось всё вокруг! Днём, когда светило солнце, всё казалось забавной игрой. Но сейчас даже клубничный куст казался монстром. В темноте слышались непонятные шорохи. Пробираясь через грядки, Рич уловил сбоку странные шлепки. Они приближались. Котёнок замер и вдруг, прямо перед ним, откуда-то сверху, свалилось скользкое пучеглазое существо на длинных ногах. Недовольно квакнув, оно исчезло так же быстро, как и появилось. Рич слышал удаляющиеся шлепки. Он уже хотел бежать домой, но вспомнил Шушу. Ей, наверное, тоже было страшно…