кивнул головой. Цыганка заткнула фонтан своего красноречия и уставилась на меня
остановившимся взглядом. Запястье мое из пальцев, однако, выпустила. Я испытывала
странное чувство – сейчас она сделает все, что я прикажу. Мгновение, и это ощущение
исчезло. Не говоря ни слова, взметнув ворох цветастого подола, базарная ворожея
испарилась.
Вечером из донесения мальчишек стало известно, что ни у кого в доме черный кот
не пропадал.
Наше глюкоподобное сокровище встретило появление хозяев утробным мявом и
потягиванием. Димасик откровенно любовался статью и грацией неопознанного
животного. Я паниковала. В красках расписала встречу с цыганкой на рынке, не забыв
упомянуть про явное или неявное присутствие там именно этого кота. Димыч, угостивши
животину рыбными консервами, наслаждался его обществом. О том, чтобы благоразумно
избавиться от странного вторженца не могло быть и речи.
– Ты преувеличиваешь, – поглаживая широченную спину котяры, чуть не мурлыкал
мой друг. – У кисыча явное алиби на весь день. Он же был заперт в квартире. Это был
другой кот.
О! Уже кисыч!
– А не много ли черных котов поблизости в последнее время?! – не выдержала я. –
Все! Хватит! Мне надоело! – существовал только один человек, способный пролить свет
на все эти непонятные происшествия с парнями, сломанными каблуками и появлением из
ниоткуда черных котов. – Ты мою двоюродную бабушку Марину помнишь?
– Из Белозерок? Разумеется, помню.
– Одолжи мне машину – я еду к ней!
– Одна?! С ума сошла?! Это почти под Питером… Я тебя одну не отпущу…
– Ну да, а с твоей сломанной ногой мы проведем время в дороге куда как веселей…
– Плевать на мою ногу! Одна ты никуда не поедешь! Я сказал.
Победила, разумеется, дружба. И никто из нас даже не удивился, что в нелегком
пути к дачному поселку Белозерки, что под Санкт-Питербургом, нас сопровождал уютно
свернувшийся клубком на заднем сиденье димычева «вольво» большой черный кот.
В Белозерках бабушка Марина жила всегда. По большому счету, поселок только
назывался дачным. Жили в нем люди и в не дачное время. Был он довольно большой. До
города недалеко. В раннешкольное детство я иногда проводила в нем лето. Хотя бабушку
Марину побаивалась. Старушка была с причудами…
Дом ее стоял на отшибе, окруженный высоченными соснами. За столько лет
соседские дома так и не смогли до него добраться и взять его в плен.
Возле некрашеного штакетного забора стояло несколько машин. Что за дела? Я
помогла Димасику выбраться и подала костыли. Кот шмыгнул мимо нас и по-хозяйски
махнул через забор. Странное поведение для городского животного.
Мы прошли через двор к летней кухне. Обычно бабушку именно в ней и можно
было найти. Перед кухней толпились люди…
– Ты уверена, что с твоей бабушкой все в порядке? – шепнул мне Димасик
встревожено.
– Мама с ней все время общается. Если что, уже позвонила бы…
Никого из присутствующих я, понятное дело, не знала. Кто были эти люди?
Соседи, знакомые… Но уж точно, не родственники. А может быть, бабуля на старости лет
58
вступила в какую-нибудь секту? С твердым намерением выяснить, я шагнула к порогу.
Димасик прыгал следом. Кота нигде не было видно. Хорошо бы сгинул, наконец!
Однако пройти мне не дали. Бойкая на вид пожилая мадам в дубленке заступила
мне дорогу.
– В очередь, молодые люди! Мы по записи приехали и с утра стоим, а вы только
появились и уже пройти хотите?!
– Мы родственники, – брякнула я.
– Все такие родственники, – грудью наступала мадам в дубленке, оттесняя меня
назад. Я чуть не упала на Димасика.
– Да постойте вы! Я к бабушке приехала! Что здесь происходит?!
– Вечно эта молодежь без очереди проскочить норовит, – поддержали мадам из
толпы. – Бабушки, дедушки, становись в очередь и не мешай! Здесь нельзя шуметь!
– Что делать будем? – Димасик оттащил меня в сторонку от возмущенного народа.
– А может, твоя бабушка дом продала и переехала куда-нибудь?
– Мама сказала бы мне… Да и чего ей ради дом продавать…
– Сколько лет ты здесь не была?
– С детства.
– А бабушку, сколько не видела?
– Бабушку видела в прошлом году в Питере, отстань! Она бы мне сказала, что
продает дом! Сама же звала на лето в отпуск…
Тут дверь кухни открылась и на пороге возникла моя бабуля. Вообще старушкой ее
называть, конечно, язык не повернется. Статная женщина пожилого возраста со следами
былой красоты, как сказал бы поэт. Последуем его совету. Тем более что бабушка Марина
с характером и если ей что-нибудь не понравится… О! Я вам заранее сочувствую.
Меня она заметила практически сразу. Улыбнулась, кивнула.
– Заходи в дом, Марина, я сейчас. Вот только освобожусь. – Да, меня назвали в
честь двоюродной бабушки. Мама настояла. Видимо, ей казалось, что одной Марины в
семье маловато…
Мы с Димасей двинулись в сторону дома. Вослед нам понеслись неприязненные
возгласы: «– И здесь блат!» «– Наверняка столичные штучки!…»
– Они промазали на пару сотен километров, – усмехнулся Димасик.
– Пусть их, – отмахнулась я. – Нет, ну ты видел! Бабуля не иначе целительницей
заделалась…
– А что? Данные у нее есть. Помнишь, как она мне тогда руку вправила?
– Вот если она мне сейчас все объяснит…
Ждать пришлось довольно долго. В уютном доме бабушки все было как в обычной
городской квартире. Все блага цивилизации давно уже докатились и сюда. Не то, что в
благословенном детстве. Как вспомню – туалет на улице, вода из колодца, так вздрогну…
В ожидании объяснений, мы с Димычем пили чай и смотрели телевизор. Все как дома, только прапрапрабабушка с Александром Сергеевичем подозрительно переглядывались с
портретов на стене…
Бабушка пришла не одна, следом за ней важно шествовал черный кот. А я уж
надеялась, что мы его потеряли!
– Что, Дима, ногу лечить приехал? – сразу спросила она.
– В общем, нет, а вы можете? – не растерялся мой друг.
– Могу, конечно, – вздохнула бабушка, – да только дорого это обойдется… для тебя.
Да я не деньги имею в виду. – Заметив, как мы переглянулись, тут же махнула рукой она.
– Уж лучше пусть естественным путем срастается. Ты парень молодой, у тебя быстро
заживет. Только скачи поменьше, больной ноге покой нужен.
– Постоянно ему это говорю, – буркнула я.
– Ну, раз не за этим, тогда с каким делом пожаловали, гости дорогие?
59
Вот тут-то я рассказала все! Излила, как говорится, душу. И про неудачи на личном
фронте, и про странную месть со стороны памятника Пушкину, и про подозрительного
черного кота, и про цыганку на рынке… Бабушка слушала, подперев щеку кулаком.
Видимо, не в первой ей подобный бред выслушивать, догадалась я. Странно, но мне
здорово полегчало.
– Да не бред это вовсе, – улыбнулась бабуля. – И кот твой не … глюк, как вы его
называете, а Ремигий. Бывший колдун. Натворил он бед в свое время, а теперь вот к
молодым колдуньям поводырем приставлен. Оберегать и охранять, значит. Пока
молодежь в должную силу не войдет. Испытание у него такое.
– Чего? – я без сил опустилась на пол. Нет… Ну, чтобы бабушка такое сказала… -
Бабуля, ты ведьма?!
– Почему сразу ведьма? Я народная целительница, – усмехнулась бабушка.
– А чем докажете, что кот – бывший колдун? – поправив очки, азартно вопросил
Димасик.
О! И этот туда же!
– Дима, вещи это достаточно серьезные. Никто тебе попусту пальцами щелкать не
собирается.
– Ну, так ведь можно утверждать что угодно, – не унимался Димасик. – К примеру, что я – очередное воплощение Будды.
– Как знать, – пожала плечами бабушка. – Это тебе Димочка к индийским
специалистам. Они и не такое лечат…
– Так, хорошо! – прервала я их любезности. – Ну а Пушкин-то здесь причем?!
– Пушкин…Давно это было, – напевно завела бабушка. – Дневниковых записей и
писем, пожалуй, уж и не сохранилось. Ты посвящение к «Руслану и Людмиле» хорошо
помнишь?
– Я? – вопрос меня несколько ошарашил. Честно сказать, в памяти больше застрял
вариант из школьного фольклора, в котором «скелеты скачут в босоножках».
– У лукоморья дуб зеленый,
Златая цепь на дубе том:
И днем и ночью кот ученый
Все ходит по цепи кругом; – продекламировал Димыч
Идет направо – песнь заводит,
Налево – сказку говорит…
– Ну вот, это он и есть, собственной персоной, – кивнула бабушка на довольно
жмурящегося Ремигия.
–Чего?! – в один голос воскликнули мы.
– Александр Сергеевич был лично знаком с Ремигием и прототипом Кота ученого
стал именно он. Вряд ли поэт был знаком с другим подобным котом.
– Бездоказательно. Почему тогда не говорит? – Вопросил Дим возмущенно.
– Что бы вам хотелось послушать, юноша? – голос у Ремигия был высокий с
явными кошачьими обертонами.
– Гипноз? Обернулся Димыч к бабушке. Та лишь плечами пожала. – Но кот не
может прожить триста лет с гаком!
– Ну, так и Ремигий не совсем обычный кот… В нашей семье из поколения в
поколение старшая дочь старшей дочери перенимает определенные способности и
становится колдуньей. Испокон веку так было. Вот и прапрапрабабушка твоя, чей
портрет на стене висит. Красивейшая женщина была. Многие за ней ухаживали, да-а.
Никому от этого счастья не было, а, скажем так, совсем наоборот. Родовое проклятье.
Пушкин знаком с ней был лично. Наина, что в поэме, это твоя прапрабабка и есть.
Пушкину знакомство с твоей прапрабабкой тоже удачи не принесло. Особенного счастья в
личной жизни у него не было, хоть и любовь крепкая, а потом и дуэль эта…
60
– Вы еще скажите, что Пушкин стрелялся на дуэли из-за вашей прапрабабушки?! –
Димыч еще держался под натиском новостей.
– Нет, стрелялся-то он из-за жены, но все его неприятности – из-за того, что был
знаком с прапрапрабабкой., – убежденно заявила бабуля. – Если хотите, Ремигий тому
живой свидетель.
– Ну а мне-то что теперь делать? – Честно говоря, я просто потерялась. Бабушка
всю жизнь слыла человеком крайне серьезным. Шутить подобные шуточки с двоюродной
внучкой – такое в голове не укладывалось. Но если все сказанное правда, значит я
потомственная ведьма?! Да еще с обетом безбрачия в перспективе. Весело. Прямо до слез.
– То же, что и все остальные до тебя, – пожала плечами бабушка. – Тебе еще
повезло. Я покуда жива – всему, что знаю – научу. Моя-то бабка в войну померла. Мне до
всего самой доходить пришлось.
– Знаете, мне как-то не очень хочется ведьмой быть… Я больше хочу простого
человеческого счастья, – не слишком уверенно промямлила я.
– Постойте, – тут же среагировал Димасик, – тут ведь интересная вещь получается!
Вы говорили: старшая дочь, старшей дочери. А Мариночка – единственный ребенок в
семье. То есть, она тебе и старшая, и младшая… Может, у нее есть возможность выбора?
– Возможность выбора, юноша, есть всегда, – мурлыкнул Ремигий, вспрыгнул на
кресло. – Только нужно правильно сделать выбор. Выбирай, девочка, да только не
ошибись…
61
ВАРВАРА КРАСА ДЛИННАЯ КОСА.
Не на небе – на земле, в небольшом простом селе жила Варюха-горюха. Была она
сиротой, родителей ее унесло моровое поветрие. Жила Варюха у тетки. Семья теткина и
без того большая, еще одному человеку совсем не радовалась. Известно как сироте жить –
всего веселья, что тычки да затрещины, всей еды, что сухая краюшка да колодезной воды
кружка. С утра до вечера старалась Варюха по хозяйству – корову доила, хлебы месила, хату прибирала, белье стирала, словом, дело сироте всегда находилось. А тетка знай себе, покрикивала
– Варька! Оглоедка такая! Пол не метен! Хлев не чищен! За что я только кормлю
тебя, лентяйка этакая!
И ведь не огрызнешься в ответ, хотя и очень хочется. Вздохнет Варюха и дальше
по хозяйству старается. Плакать дело бесполезное. Кто сироту пожалеет?
А в это утро Варюха вообще проспала. Притомилась вчера бедная. Весь день
белкой в колесе проскакала ни ног, ни рук не чуяла, даже косы не переплела, как
свалилась в хлеву в прошлогоднее сено, так и уснула. Проснулась под теткин крик
– Варька, бесстыдница! Спишь негодная! Корова не доена, скотина не кормлена!
– Сейчас, тетушка, сейчас… – подхватилась Варюха, уворачиваясь от оплеухи,
начинался очередной веселенький денек. А к вечеру – новая беда, корова из стада не
вернулась. В лесу заплутала, не иначе. А искать кому? Вестимо – Варюхе-горюхе. Тетка
своих детей в лес, на ночь глядя, не пошлет. Корова коровой, а детей-то жальче.
– Иди и без скотины домой не ворочайся!
И пошла сирота горемычная в чащу лесную. Ноги босые изжалила, в косу репьев
набилось, голос сорвала корову непутевую кликая. Нет, как нет коровушки. Не иначе
волки задрали. А как домой без нее вернешься?
Темнеет, каждый куст чудом-юдом кажется. Страшно Варюхе, а назад не
повернешь. А деревья все теснее стоят, выше к небу тянутся. Травы злее жалят, кусты за
юбку ветками хватают. Лес незнакомый – чащоба чащобой. Все овраги да буераки.
Долго ли коротко ли шла, видит – крыша среди деревьев виднеется. И боязно
Варюхе, а идет, в лесу-то страшнее. Избушка – все ж человечье жилье. Подошла поближе
и диву далась – у избы-то две ноги! Да не простые, а куриные. Стоят с места на место
переминаются. Так и кажется, что изба сейчас «ко-ко-ко» скажет и крыльями захлопает.
Вот чудеса! Вокруг избушки частокол из бревен, а на бревна-то черепа человечьи
насажены… Обмерла тут Варюха со страху. Бежать бы. Да куда убежишь. В лес, к волкам
и медведям? Выходит из-за избушки старуха с клюкой. Из-под платка седые космы
торчат. На носу – бородавка. А изо рта зуб выглядывает. Единственный. Но зато очень
большой. Идет старуха и на ходу поскрипывает.
– Ох-ох-ох… што ето жа гоштенечки к нам припожаловали? Тебе чего девочка?
– Я корову искала, тетенька, – отвечает Варюха, – да вот и заплутала. – А страшная
старуха все ближе подходит и глаза ее нехорошим таким огнем светятся.
– Корову, говоришь…ну, заходи, раж пришла.
– А вы меня не съедите?
– Тебя-то есть…ох-ох-онюшки, да на тебя и Жмей Горыныч голодный не
пожаритша, жаходи, не боись…
Варюха с опаской прошла мимо человечьих черепов, которые проводили ее
подозрительными взглядами пустых глазниц. Избушка приплясывала на своих куриных
ногах. Старуха стукнула клюкой в землю и грозно крикнула
– Но-но, побалуй у меня! Ишь, вжяла моду!
Изба тут же виновато взбрыкнула ногами в воздухе и плюхнулась у ног хозяйки.
Громадные чешуйчатые лапы впились когтями в рыхлую землю.
62
– Заходи, девочка. Как тебя жовут-то?
–Варя…
– Варвара, жначит…Хорошее имя…боевое…
В избушке было на удивление просторно. И не скажешь, со стороны-то она вдвое
меньше казалась. Как в обычной избе была тут русская печь, которая делила ее на две
комнаты, лавки вдоль стен, стол большой, сундуки расписные, ларь с продуктами, охапки
трав разных по стенкам развешаны, полки с посудой. Только вот не прибрано малость и
паутиной заросло… Это даже при плохом свете лучины видно было. А старуха в ладоши-
то хлопнула и разом светло стало, как днем! Тут-то вся грязь как на ладони и показалась.
– Василий, свет мой ясный, – позвала старуха, – налей девчонке молока, да
хлебушка дай. Ко мне сейчас гости придут, так что ты, Варвара, прибери тут, а я по
делам… – голос у хозяйки стал на удивление ясный да звучный. И сама она изменилась.
Словно годков пятьдесят с плеч скинула. Из-за печки вышел здоровенный кот. В одной
лапе нес он кувшин с молоком, а в другой каравай хлеба.
– Ходют тут всякие, – мурчал котяра, нарезая каравай ломтями. – Приличные люди
спят давно…Василий то, Василий се…
– Простите, батюшка, – виновато сказала Варя и поклонилась. Вид говорящего и
ходящего на задних лапах кота ее доконал окончательно.
– Да ладно уж, – смилостивился тот, – пожалуй, и я с тобой выпью кружечку.
Одними-то мышами сыт не будешь…
Уборка для Вари не в новинку. Спросила у Василия, где воды достать, где веник
взять. В умелых руках любое дело спорится. Быстро паутину обмела, пыль вытерла, полы
вымыла. Окна в избушке странные. Не из бычьего пузыря и не слюдяные. Тоненькие, но
через них все видно, только грязные очень. Так Варя и их тоже помыла. Избушка ежится
от удовольствия и на ногах своих покачивается. Варя стол обеденный отскоблила он
желтеньким засиял. Все вокруг чистотой так и блещет. Явилась хозяйка. Носом длинным
покрутила, хмыкнула
– Давненько чистоты такой тут не видано было… Ну что ж, по работе и награда
будет. Вот тебе Варвара сарафан, вот тебе рубашка новая. Василий, поди, уж и баню
истопил.
Бывает и у сирот на улице праздник! Попарилась Варя в баньке, надела новую
одежду, красную ленточку в косу заплела, сидит на печи и кота расспрашивает
– Скажи-ка, Василий, а кто твоя хозяйка? И кто к ней в гости придет?
– А ты не поняла до сих пор?! Баба-Яга. А в гости Змей Горыныч и Кощей
Бессмертный придут. Они завсегда по субботам ходют в бане парится, да в карты играть.
– Так они меня съедят!
– Кто тебе такие глупости сказал?
– Так во всех сказках сказывают. Баба-Яга детей в печь и гостям на стол…
– Была б ты раза в три толще, а так чего тебе беспокоиться. Змей Горыныч и Кощей
Бессмертный костями не питаются. Спи, давай. Хочешь, я тебе колыбельную намурчу?
Угрелась Варя на печи, да и уснула себе под Васькино мурчанье. А когда гости
пришли, да как они в карты играть сели, она и не слышала.
Игра шла по-крупному. Удача в этот день от Бабы-Яги отвернулась начисто.
Проиграла старая ведьма и зелье из Веселящего корня, и Самотолкущую ступку и много
чего еще по мелочи… Дошло до того, что и ставить стало нечего. Горыныч уже давно
спал всеми тремя головами в салате. Сражение шло между Кощеем и Ягой.
– Ну, давай своего кота, что ли? – лениво предложил Кощей, разворачивая веером
карты.
– Васеньку?! Нет, Васеньку не отдам! – возмутилась хозяйка. – Постой! Есть у меня
на что поставить. Тебе понравится. Ставлю на Варвару! – Кощей был в изрядном
подпитии.
– Ну, на Варвару, так на Варвару.
63
Стоит ли говорить, что и в этот раз он выиграл?
Варю довольно бесцеремонно стащили с теплой печки и поставили на пол.
– Сейчас, тетушка, я все сделаю, – пробормотала она спросонья, не открывая глаз.
Однако ее тут же укутали во что-то темное и куда-то унесли. Не чувствуя обычных
тычков и оплеух, а главное – визгливого теткиного крика не слыша, Варвара опять уснула.
Проснулась она от холода. Не было избы Бабы-Яги. Был огромный мрачный
дворец. Хмельной худой его хозяин, который раздумчиво поворачивал Варю костлявыми
пальцами за плечи и недоумевал где и зачем обзавелся вот этой вот обузой в красном
сарафане и новых лаптях.
– Эй, Семка, Федька…– слабым голосом позвал он.
На крик явились два мужика в ливреях. Вытянулись во фрунт.
– Вот, – хозяин легонько подтолкнул Варю по направлению к ним и махнул рукой. –
Я спать пошел…
– Что прикажете? – в один голос рявкнули мужики Варе, когда за хозяином
закрылась высоченная, выше человеческого роста, дверь. Варя даже присела от
неожиданности. Однако, после говорящего кота, да избы на куриных ногах, она начинала
привыкать.
– Экая ж у вас тут грязища, – огляделась она по сторонам.
– Где? – обернулись мужики.
– Пол не метен.
– Да тут темно просто. Хозяин света не любит.
– А ну-ка, за дело!…
Семка и Федька оказались и не людьми вовсе. Что им не прикажешь – мигом все
сделают. Волшебство не иначе. Живо и пол зеркальный до блеска натерли, и стены и
потолки. А Варя тоже времени даром не теряла. Нашла в этом огромном пустом дворце
кухню и затеялась пирожки стряпать. Стряпня у Вари всегда на славу выходила. Захочешь
при тетке спокойно жить – всему научишься. А тут и продукты всякие, какие не попроси.
Да и помощники волшебные.
Кощей проснулся с головной болью. Ну, это было делом привычным и легко
поправимым. Выпил заранее приготовленное зелье. Запахнулся в любимый халат со
змейками, надел домашние тапки с помпонами и вышел из спальни. Пол оказался
непривычно скользким, удержать равновесие не удалось…. Тормозил всем телом. У самой
двери зала в поле зрения попали новехонькие лапти не слишком большого размера
виновато переминающиеся с места на место
– Дяденька Кощей, а я пирожочков напекла, с вязигой, с капусткой, с калиной и с
творожком, а вы какие больше любите? – Произнес над головой детский голосок.
Варя старалась лишний раз на глаза хозяину не показываться, да и встречаться-то
им особо негде было. Варя все больше при кухне, Кощей в своей лаборатории безвылазно
просиживал. Пирожки, правда, потреблял исправно. И другую Варюшину стряпню тоже.
А Семка с Федькой Варе послушно помогали.
– Федь, а почему дяденька Кощей лысый совсем? – замешивая тесто,
поинтересовалась как-то девочка.
– Так один раз у него котел с каким-то зельем взорвался, – охотно отвечал
волшебный слуга. – Хозяин-то наш бессмертный. Ну а волосы вот… не выдержали. С тех
пор и не растут.
– Он, наверное, поэтому и злой такой?
– Злой? Да ну что ты! Разве ж он злой? С чего ты взяла?
– Ну, как же? – удивилась Варя – А девицы все эти замученные? А царевичи
порубленные?
– Да это все придумки. Просто хозяин не любит, чтобы ему мешали. Знаешь,
сколько тут народу разного ходило от нечего делать? Ну и пришлось слегка…поразогнать.
Чего на самом деле было, чего потом сами же люди и насочиняли.
64
Задумалась Варюша, а может и впрямь не так зол Кощей, как его малюют?
Так времечко и шло.
Вскоре Варюше скучно стало заниматься только кухонными делами. Она пришла к
Кощею в подземелья. Это был особый таинственный мир. Множество комнат занимали
книги, непонятные предметы, баночки, столы. В печах что-то варилось, вспыхивали
разноцветные дымы…
– Что тебе здесь надо, девочка? – хозяин не был рад гостье.
– Научите и меня грамоту разбирать, дяденька Кощей, – храбро попросила Варвара.
– Зачем тебе это?
– А я вам помогать буду.
– Помогать? Хм… Ну что ж…
Варвара оказалась очень способной ученицей. Она быстро усваивала то, чему
между делом учил ее не очень терпеливый преподаватель. Да и по хозяйству успевала
исправно. Вот так и выросла Варя хорошей да пригожей, коса длинная по полу стелется
(она ее вокруг талии обматывала, чтоб та ей не мешалась). Все Варвара умеет, все
успевает и пирогов напечь и Кощею с его декоктами помочь. И все-то в ее руках умелых
ладится да спорится. И хочет, бывало, Кощей к чему-нибудь придраться под горячую
руку, ан зацепки-то не найти!
Прокатился тут по тридесятым королевствам слух, что томится у Кощея
Бессмертного в темнице красна девица – Варвара Краса Длинная Коса. Засобирались тут, как водится королевские чада выручать девицу. Но, кто с дороги сбился – путь ведь не
близкий, кого родители домой вовремя завернули, а добрался к черному кощееву замку
один Иван-царевич.
Варвара как раз любимый кощеев пирог стряпала, а хозяин притворялся, что в
аккурат мимо кухни случайно проходил. Тут Семка с докладом летит
– К нам Иван-царевич пожаловал, хозяин.
– Пойди, скажи, что милостыньку не подаем, – скривился Кощей.
– Он говорит, вызываю, мол, на бой честный.
– Ох-хо-хонюшки,– Бессмертный похрустел длинными худыми пальцами и
тоскливо посмотрел на пыхтящее в кадушке тесто. Варвара поджаривала грибочки с
лучком для начинки. – Пойди, скажи, что меня дома нету.
– Говорил уже. Так он мечом-кладенцом начал в стене дырки ковырять. Говорит, замок порушу.
– Ох, уж мне эти царевичи-королевичи… И чего им дома не сидится? Ладно, скажи, сейчас выйду… Федька! Меч какой-нибудь достань…что ли…
Варюша всерьез забеспокоилась. Наскоро перебила тесто, отставила начинку и
заметалась по окнам. Там внизу под стенами на огромном жеребце разъезжал закованный
в броню детинушка. Из него одного четырех Кощеев сделать можно, а то и все шесть.
Федька тем временем сволок в тронный зал кучу всевозможных мечей и сабель и
разложил это все добро на зеркальном полу. Кощей с брезгливой миной прошелся вдоль
кучи, попинал железо ногой, выбрал меч по вкусу и двинулся на выход. С царевичем
биться.
– Хозяин! Хозяин! – метнулся следом Федька – Кирасу, что ль, какую наденьте…
А шлем?! Шлем-то забыли!
– А на што ему шлем, – буркнул вослед Семка. – Может это хитрость военная.
Может, он ворога лысиной слепить будет…
Бились Кощей с Иваном-царевичем три дня и три ночи. Варя сама не своя у окна
сидела. И тесто давно из кадушки сбежало, и начинка заветрилась…. Да кому оно все это
надо! Не выдержало сердце девичье! Выбежала из замка на поле бранное. Смотрит –
собралось воронье тучей черною. Побежала Варюша ног под собой не чуя. А Кощей на
камушке сидит на обломок меча опирается. Израненный весь да усталый. Кинулась к нему
девица
65
– Дяденька Кощей…
– А-а, Варя… там у меня в лаборатории две склянки… – голос у Кощея тихий, вот-
вот прервется – в одной вода мертвая, в другой – живая. Ты пойди, собери этого…
обалдуя. Сначала сбрызнешь водой мертвой, все его раны срастутся, потом – водой
живой. И пусть едет отсюда…. домой. Только голову ни с чем не перепутай. Хотя ему это, по-моему, уже не повредит. А я, пожалуй, спать пойду, устал что-то… – он с трудом
поднялся и заковылял к замку.
Варюша птицей туда и обратно слетала. Сложила Ивана-царевича, как сумела,
сбрызнула тело мертвой водой – срослись все его раны страшные, и стал царевич краше
прежнего, сбрызнула живой и открылись его очи ясные. Посмотрел он на девицу, взыграло тут сердце богатырское – неужели такая красавица лысому Кощею достанется?!
Не бывать этому никогда!
Варя и опомниться не успела, а царевич уж на ноги вскочил, меч свой подхватил и
за Кощеем припустил, что твоя гончая за лисой.
Обернулся Бессмертный на звук шагов и сопенье. Глядь, а его соперник недобитый
догоняет. Задумался тогда наш Кощеюшка. А девица-то выросла. Иван-то царевич ей
лучшая пара, чем он сам, лысый, да мрачный… Вздохнул, меч навстречу поднял. Что ему, Бессмертному, лишний раз мертвым прикинуться? Не успел Иван-царевич Кощея как
следует своим мечом по лысому темени приложить, как с громким и отчаянным визгом
его самого по голове чем-то тяжелым отоварили… Вот так эта битва и кончилась.
– Дяденька Кощей… не умирай, ну, пожалуйста, а то я всю воду на царевича
извелааа… – слышит Бессмертный и что-то теплое ему на лоб кап-кап-кап… Глаза открыл, а это Варя. Сидит, плачет, слезы кончиком косы утирает. – Ну и что, что лысый…ну и что, что мрачный….зато мооой!
Ну, уж тут понятное дело честным пирком да за свадебку! Царевича потом еле
домой спровадили, уж так ему не хотелось молодоженов покидать. И я там была, мед-
пиво пила. А за отсутствием усов с бородою все попало по назначению!
66
СПОР
Сны, как всегда, были ни о чем. Какие-то события, разговоры, обрывки
контрольных… Утром практически невозможно вспомнить, что именно снилось. Но
почти всегда, в каждом сне, каким бы он ни был бредовым, где-то на краю сознания
маячили две фигуры – черная и белая. Кто они и что они Андрей понять не пытался… За
дневной суетой сны забываются быстро…
Как обычно Андрей засиделся допоздна. Проверял контрольные первого курса. В
сон провалился сразу, как в омут. И тут же резко вырос перед глазами косогор, покрытый
серебристым ковылем. На косогоре, на краю у обрыва – две фигуры в полный рост.
Светлая – юноша в просторном белом рубище, волосы расплавленным золотом льются на
плечи, за спиной – снежно белые крылья. Перья на них чуть ерошит легкий ветерок. Лик
юноши печален, уголки губ скорбно опущены, глаза смотрят вниз на пыльный ковыль, слегка пригибающийся под босыми ногами… Ангел… Не иначе…
В темной – Андрей сразу признал нечистого. Хотя выглядел тот вовсе не
козлоногим лохмачом с голым пивным пузом, свиным рылом и рогами. Напротив. Это
был симпатичный молодой человек, вполне преуспевающий по виду. Стильная прическа, дорогущий черный костюм, элегантные туфли. В руках – сотовый. Тоже, между прочим, не из дешевых. На запястье золотой роллекс… Представитель Света смотрелся на этом
фоне бедным родственником.
– Значит так, дорогой вы наш! – поигрывая сотовым, душевно начал Темный. –
Разнарядочка на вас вышла. В заинтересованных органах решили, что негоже вам и
дальше прозябать… Подумайте сами, сколько можно тратить здоровье, душевные силы
на этих малолетних бандитов, за мизерную зарплату, в тяжелых сельских условиях… Да
что там… Кому я это все говорю! Вы лучше меня знаете. Давайте не будем тратить
драгоценное время на уговоры. Соглашайтесь сразу, чего там…
– На что «соглашайтесь»? – с холодком в груди поинтересовался Андрей.
– Для начала, я думаю, вас в край переведут. Хотите, в Департамент, хотите – в
администрацию губернатора. Есть также парочка-другая фирм, в аккурат по вашему
профилю…
– Я-а не знаю…– промямлил Андрей, от расписанной Темным перспективы у него
волосы дыбом встали!
– Даже и не сомневайтесь! – Темный прыгнул к Андрею с явным намерением
подхватить его под руку. Ангел многозначительно кашлянул. Темный скривился и от
физического контакта с Андреем воздержался. Однако уговаривать не перестал. –
Зарплата не ниже 20 тысяч. Это официальная, – при этих словах Темный подмигнул, мол, официальная 20, а все, что сверху тоже ваше… – Машину поменяете!… Жене – шубу, сыну
– компьютер навороченный… Да мало ли что там еще!…
– Что я должен сделать для этого? – Андрею до боли захотелось вырваться из своей
глуши, забыть нервотрепную работу преподавателя в сельском профтехучилище… И
постоянное нытье жены, насчет нехватки денег… Сколько бы не принес Андрей домой, ей
было мало… Сейчас, когда он стал заместителем директора, она хоть немного поутихла, а
был простым преподавателем – запиливала до полусмерти…Подумать страшно! Скажи
«да» и все у тебя будет. Квартира, приличная работа, машина, вместо разваливающегося
на ходу драндулета.. Скажи «да»!… Одно слово… Только… что-то мешает… Занозой в
душе – светлая печальная фигура над обрывом…
– Что я должен сделать? – повторил Андрей. – Душу продать, кровью
расписаться?…
– Зачем кровью?! – возмутился Темный. – Это же антисанитарийно! Вот,
ознакомьтесь – контракт… Вот ручка… подпишите здесь… Ничего вам продавать не
надо… Это все они, – кивок в сторону Светлого, – придумали… Душу… Ваша душа итак
67
нашей будет. У них, – новый кивок, – такие возмутительные условия при поступлении, что
никакого рая не захочешь!…
Темный протягивал Андрею папку с контрактом… Разум кричал: «Подписывай!
Чего ты ждешь?!» Душа молча противилась..
– Почему ты молчишь?! – зло крикнул Андрей Ангелу. – Скажи хоть что-нибудь!
– Что сказать? – Ангел поднял голову. Взгляд прозрачных серых глаз был
невыносим. Андрей попятился… – Ответ мой ты знаешь и сам. Решать – тебе. Свобода
выбора… Мне нечего обещать. Мы не раздаем шубы, машины и компьютеры…
Андрею вдруг стало нестерпимо стыдно… Даже уши запылали. Конечно,
бесплатный сыр бывает только в мышеловках. Конечно, Светлые не выдают новые
машины и шубы. Что такое «душа»? Воспитанный атеистом, Андрей не мог бы
вразумительно ответить на этот вопрос. Стоит ли потеря души приобретенного