Buch lesen: "Уродливая версия"

Эпизод. Дом у Озера. Переезд.

Дом у озера встретил меня тишиной, ледяной и неприветливой, словно он тоже отвернулся от меня, как и весь остальной мир. Бытовые дела, некогда привычные, теперь казались бессмысленной пыткой, навязчивой попыткой заглушить внутреннюю пустоту, которая разрасталась во мне с каждой минутой, как раковая опухоль. Медленно распаковывала вещи и лучше бы я их выкинула, как и себя.

Я подошла к зеркалу, как обреченная на казнь, зная, что увижу там не себя, а монстра. Проводя дрожащими руками по шрамам, мои слёзы лились без остановки и обжигали моё лицо. Я будто в мгновение потеряла себя и самообладание. Крики боли и отчаяния, копившиеся во мне долгие дни, вырвались наружу, словно выпущенные из клетки раненые птицы. Руки инстинктивно стиснули колени, словно я могла так удержать себя от распада, от падения в бездну. Всю ночь, не в силах вырваться из этого кошмара, я рыдала, вгрызаясь в свою боль, пока отчаяние не выжгло меня изнутри, оставив лишь ледяную пустоту, в которой даже нет места для надежды. Утром, как сломленная марионетка, я направилась в душ, наивно надеясь, что горячая вода смоет этот кошмар, смоет шрамы, обезобразившие меня. Но вода не принесла облегчения, лишь подчеркнула мою уязвимость, обнажая то, от чего я так хотела сбежать. Я вновь встретилась со своим отражением, и увидела не просто шрамы, а уродливые рубцы, словно змеи расползшиеся по моей щеке, лбу, подбородку, издевательски подчеркивая мою неполноценность, делая меня отвратительной в собственных глазах. С паническим ужасом я задернула все зеркала в доме, словно бегу от собственного отражения, от самой себя. Я не могла больше смотреть на это уродство, я не могла больше выносить своего собственного вида. Теперь, устроившись у камина с кружкой какао, я смотрю на танцующие языки пламени, но даже их тепло не может согреть лед в моей душе.

Как жить дальше, когда ненавижу себя каждой клеточкой своего тела? Как я вообще могу полюбить себя, когда я для себя самое отвратительное, что когда-либо видела?

Эпизод. Утро.

Утро наступило медленно, словно нехотя сползая с небес. Солнце не спешило пробиться сквозь густую пелену тумана, окутавшего озеро и все вокруг. Тишина царила такая, что казалось, будто мир затаил дыхание, ожидая чего-то. Я, словно призрак, бродила по дому, стараясь не издавать ни звука, чтобы не нарушить эту зловещую гармонию. Приготовив себе завтрак – чашку остывшего кофе и тост, который с трудом проглотила, – я почувствовала, как комок подкатывает к горлу, но не от еды, а от безысходности. Мне не хотелось жить. Эта мысль, словно червь, въедалась в мой мозг, отравляя каждое мгновение.

Подойдя к окну, я стала смотреть во двор, где осень вступила в свои права, облачив все вокруг в мрачные одежды. Густой туман стелился по земле, словно саван, скрывая очертания деревьев и превращая пейзаж в жутковатую картину. Озеро, затянутое дымкой, казалось бездонной пропастью, в которой можно было сгинуть бесследно. На берегу, одинокая ива, опустившая свои ветви к воде, смотрелась печально и одиноко, словно отражала мое собственное состояние. Ни души вокруг. Только я, этот туман, это озеро и эта молчащая ива. Не было ни звуков, ни движений, только всепоглощающая тишина, которая давила на меня, как груда камней. Идеальное место для одинокой смерти.

И тут, словно кто-то прошептал мне на ухо, мысль о суициде вспыхнула в моей голове, словно спичка в темноте. Так просто, так легко, и все это закончится, закончится эта боль, это отвращение, эта бессмысленность. Я представила, как я иду к озеру, погружаюсь в холодную воду и… как все заканчивается. На мгновение я почувствовала облегчение, но тут же ужас сковал меня, как ледяная цепь.

Я представляла, как это, когда вода попадает в лёгкие и ты не можешь больше вздохнуть…

Страх смерти сильнее?

Я не могу. Но так жить… как? Я ненавижу себя, я ненавижу свое отражение, я ненавижу этот мир, абсолютно несправедлив.

Почему всё так?

Внутри меня разгорелась ожесточенная борьба. Одна часть меня жаждала покоя, другая будто цеплялась за жизнь, хотя и понимала, что она невыносима.

Ощущение будто тебя разрывает на две части.

Я отвернулась от окна, чувствуя, как слезы подступают к глазам.

Проглотила собравшийся ком в горле.

Нет. Остановись. Я не позволю снова потерять контроль над эмоциями.

И не буду плакать. Не хочу ничего чувствовать, как это выключить…

Я должна найти в себе силы, даже если их почти нет. Придётся прожить ещё один никчёмный день, а может и не день.

Как хочется, чтобы эта боль утихла, я совсем не чувствую себя живой, может я уже мертва?

Смогу ли я когда-нибудь смотреть в отражение без ненависти?

Но пока… пока я лишь заперта в этой мрачной ловушке.

Потом после обеда, который больше походил на бессмысленное перекладывание еды в тарелке, чем на прием пищи, я вышла из дома, словно пленница, сбежавшая из заключения. Осенний воздух, пропитанный запахом прелых листьев, всё вызывало лишь тоскливое чувство, и не могло вытянуть меня из омута мрачных мыслей. Я медленно побрела в сторону озера, меня влекло будто к его темным, неспокойным водам, как мотылек к пламени, зная, что там меня ждет лишь усиление тоски и безысходности. "Зачем все это? Зачем цепляться за жизнь, которая кажется такой бессмысленной и болезненной?" – этот вопрос, словно назойливый комар, звенел в моей голове, не давая ни на минуту покоя. Я бродила по берегу, вглядываясь в туманную даль, и мое одиночество, казалось, нашло свое отражение в безмолвной и холодной глади озера, словно оно тоже испытывает такую же тоску, что и я.

Вдруг, сквозь шепот ветра и шуршание сухих листьев, я услышала слабый, жалобный мяукающий звук. Сначала я подумала, что мне послышалось, но звук повторился, пронзая тишину, словно маленький крик о помощи. Прислушавшись, я обнаружила крошечного котенка, дрожащего от холода и страха под густым кустом, словно он пытался спрятаться от всего мира. Грязный, истощенный, с одним ушком, что неровно заросло старым, некрасивым шрамом, он смотрел на меня огромными, испуганными глазами, полными немого отчаяния. При виде этого беззащитного, потрепанного малыша, меня вдруг пронзило острое, почти забытое чувство сострадания, такое болезненное и сильное, что я не могла его игнорировать. Взяв его на руки, я почувствовала, как тоска и сочувствие переплелись в моем сердце, и "ты тоже один?" – невольно слетело с моих губ, обращенное скорее к себе, чем к этому крошечному созданию. Он был таким крошечным, таким хрупким и беззащитным, что я, не задумываясь, решила его забрать к себе, понимая, что его может ждать верная гибель, если я этого не сделаю.

Принеся его домой, я осторожно положила его на старое, давно забытое полотенце, и, вооружившись влажной тряпкой, принялась вымывать его измазанную шерстку от грязи. Он сначала жался, дрожа мелкой дрожью, словно маленький, испуганный зверек, но потом, почувствовав мою заботу, быстро освоился, превратившись в мою неугомонную тень, ходящую за мной из комнаты в комнату, словно маленький хвостик. Он забавно играл с какой-то старой, потертой ниткой, которую случайно обнаружил на полу, пока я готовила себе ужин – простую, незатейливую пасту с сыром. После мы разделили еду – я, с трудом проглотив несколько ложек, и он, с жадностью лакая молоко из блюдца. Затем, затопив камин, мы вместе устроились под теплым, уютным пледом, наслаждаясь теплом огня и тихим потрескиванием дров. Его маленькое, теплое тельце, прижавшееся ко мне, согревало не только тело, но и, казалось, что-то внутри меня, давно позабытое. Опустив голову на подушку, я вдруг почувствовала, как на меня накатывает усталость, но это было не привычное, выматывающее измождение, а спокойная, умиротворяющая усталость человека, который наконец-то может расслабиться и отдохнуть. Впервые за долгое время я не была одна, и, впервые за долгое время, я просто уснула, без кошмаров и борьбы, без этих жутких навязчивых мыслей, а лишь с тихим, мирным теплом маленького комочка, согревающего меня изнутри. Я чувствовала, как котенок уютно мурчит, прижавшись к моему боку, и, в этой тихой, мирной ночи, моя душа словно начинала понемногу распускаться.

Эпизод. Сила восприятия.

Легкий топот моих босых ног и задорное мяуканье разносились по дому. Я, хохоча, уворачивалась от маленького своего нового пушистого друга. Котёнок, словно миниатюрный тигр, выпрыгивал из-за угла, цепляясь за домашние штаны, а потом снова мчался вперед. В конце концов, устав, я замерла посреди гостиной, а котенок, воспользовавшись моментом, вскарабкался на меня, мурча как маленький трактор.

Я улыбнулась и почесала его за ушком. "Ладно, маленький, пришло время для чего-то другого." Я потянулась к музыкальной колонке и, выбрав первый попавшийся трек в подборке, запустила музыкальные вибрации по дому. Зазвучал зажигательный ритм, и мое тело само собой начало двигаться. Я подпевала с таким удовольствием, а комната, казалось, наполнилась светом и радостью.

Посреди танца мой взгляд упал на коробку, стоящую в углу. Любопытство взяло верх, и я потянулась к ней, среди кучи вещей в нём, извлекая оттуда своё платье, которое не помню даже когда последний раз носила. Понесла его в ванну, чтобы отправить его в стирку и стиреть вместе со всем свои мрачные мысли. Танцы продолжились, но теперь они были другими, полными ожидания и надежд. Когда стирка закончилась, я достала платье, все еще мокрое, и натянула его на себя. Холодная ткань приятно обдала мою кожу, приводя в чувство. Я подошла к большому зеркалу в спальне, срывая старую занавеску, которая его скрывала.

В отражении на меня смотрела я. Та самая я, которую я так долго пыталась спрятать. Мои глаза, несмотря на всё, казались яркими, в них горел какой-то новый огонь. Щеки… Да, на них были шрамы, напоминающие о том, что случилось. Но на этот раз я не отшатнулась от них, не почувствовала привычной горечи или отвращения. Я смотрела на них, как на часть себя, как на историю, рассказанную на моем лице. Историю боли, конечно, но и историю силы.

Осторожно коснувшись своего отражения кончиками пальцев, я провела по шрамам. Не было той дрожи, которая обычно сопровождала это прикосновение. Было… любопытство. Будто я впервые действительно увидела себя целиком, а не только те части, которые считала "неправильными". Я повернулась к косметическому столику. Помада, тени, румяна – они больше не были инструментами для маскировки. Теперь это были инструменты для самовыражения, для того, чтобы подчеркнуть то, что я увидела в зеркале: силу и красоту, даже в несовершенстве.

Я кокетливо подмигнула своему отражению, улыбнулась и пританцовывала. Впервые я чувствовала, что могу себе нравиться такой, какая я есть. Комната превратилась в огромный концертный зал, а я – в сияющую звезду, выступающую перед тысячной публикой. Я пела и танцевала, отдаваясь музыке и магии момента. И тут, словно по команде, занавески слетели и с других зеркал, открывая новые грани моего отражения. Внутри поднималась какая-то небывалая энергия, от которой ноги подкашивались, а сердце билось быстрее…

Я опустилась на кровать, не в силах больше стоять. Ко мне тут же подбежал мой пушистый друг, запрыгнул на грудь и начал мурчать, прижимаясь ко мне своим теплым бочком. Я обняла его, нежно погладила, и под  мурлыканье погрузилась в сладкий сон.