Жити и нежити

– Нет, состояние без бога, конечно, заманчиво, но это для эстетов. Простому русскому человеку бог нужен. Как и царь. У нас мозги так устроены. Мы на себя не умеем рассчитывать, сами себя контролировать. Бог нужен, как ни крути.

Но за художника его никто не признавал, а непризнанный художник, как известно, самый страшный человек в мире.

– Человек становится человеком, воплощает в себе человековость, а за ним следом миллионы скотов влезают в вечность. Так сказать, зацепившись за кончик плаща. Вот тебе и суть всех религий.

– Брюсов переулок, – сказал Ём. – Знаешь, почему Брюсов?Я быстро проверила информацию: Якоб Брюс, учёный Петра Первого.– Почему? – притворилась веником. Мужчины любят, когда тебе можно чего-нибудь втереть.

Правда, они и послабей: истощённые голодом и зимой, изнурённые своим представлением о здоровой пище тётеньки с фанатичными глазами, мужики с лицами язвенников. Заговори с такими на любую тему, они сведут всё к диетам, правильному питанию и к тому, чем травит их современный мир. Мне бы ваши проблемы, ребята.

А за тентом – гром, на сцене – барабаны. Неистовые, звонкие барабаны. И низкий бубен вторит им – бум, бура-бура-бум-бум, бу-бу-бумба, бум! И варганы гудят, варганы жужжат, колокольцы звенят, флейты поют, и гундосит иноземный длинноклювый диджериду. Люди прыгают, поют и смеются, голыми пляшут под ночным дождём, шлёпают в грязи босыми ступнями, подставляют небу – руки, небу – лица и хохочут, и пьют небесную благодать.

Она смотрела на себя в зеркало и не узнавала. Она смотрела себе в душу, и не узнавала то, что видела там. Она взяла наугад с полки книгу и прочла на случайной странице: «Человек – это луковица: начни разбирать кольца и не найдёшь ничего, одна пустота». – «Что вы, милостивый сударь, – ответили в той же книжке несколькими страницами позже. – А как же запах и слёзы?» Джуда похолодела, поняв, что и от неё останутся скоро только слёзы и пустота.

– Вовчик, да чо, короче, всякая м…да будет вы…ться, а ты терпеть? А не пора ли положить предел этому беспределу и взять ситуацию в свои руки, а заодно и её? Ребята, ну-ка дружно!Это я перевожу на приемлемый русский то, что он говорил. Не люблю я мата – дурно пахнущий язык. Я даю себе право не понимать его.

Надо признать, есть вкус у нашего Юлика. Девочка, конечно, нимфетка, но в ней уже легко угадывается будущее цветение. Ножки в полосатых подспущенных гольфиках. Юбочка кончается там, где началась. Фигурка тонкая, да что там, фигурка – дело десятое, зато какие искры гуляют на дне умных миндалевидных глаз! Девочка – метиска, метиска-азиатка, высокие скулы, глаза – лезвия ятаганов за стёклами очков. А эти полуоткрытые полные губки, этот маленький ротик, белые влажные зубки, хищные зубки… Что и говорить, есть у нашего Юлика вкус.

– А к чему балаган? Фокусы с зеркалом? Книги? И это? – Он презрительно посмотрел на трость, которую Юлик держал в руках.– Но… но ведь это цитаты, князь, – лепетал Юлик, а его песочный костюм стыдливо линял, меняя цвет на неприметный тёмно-зелёный. – Одни лишь цитаты. Люди их так любят… Им приятно, когда они слышат что-то знакомое.– Меня не превращай в цитату! Хочется развлекаться – пожалуйста. Хочется клоунады – вперёд. Но в будущем – без меня, ясно?