Рукопись, найденная на помойке

Слог хороший, вот, пожалуй, и всё. Такое нагромождение имён, что запуталась и не стала разбираться. Думала, что к финалу истории свяжутся воедино. Но , книга, как началась, так и заканчивается непонятно. Ясно только, что все персонажи живут в Питере.

"Рукопись, найденная на помойке" Инны Шолпо попала в книги по абонементу на ЛитРес. Название с вызовом. Имя автора показалось неблагозвучным, но в книгу я вцепилась даже не дочитав "пробник"...

"Рукопись..." - она как коробка конфет с марципаном. Больше одной за чашкой кофе не съесть. И кофе в день - только чашка.

Эта удивительная книга состоит из рассказов с особой атмосферой, сюжеты которых тонко сплетены меж собой. В них столько смысла, что на каждую историю нужен хотя бы день.

Вы не сможете читать страницы по диагонали, вас пленит каждое предложение, судьба каждого персонажа, удивительная, неповторимая. Всех их вы уже встречали. Только, наверняка, не замечали. Допускаю, что некоторых, возможно, даже презирали. Непременно полюбите. Как и Инну Шолпо, коренную петербурженку, утонченную, глубокую, настоящую.

Книга хороша определённо. Несмотря на некоторые редкие ошибки, она легко читается, мне нравится её смысл, настроение; мне нравится, о чём она. Мне нравится то рвение к жизни, которое она внушает, а это – именно то, что необходимо мне сейчас. Так за что же я сняла звезду?

То, что истории переплетены и герои знакомы друг с другом, интересно. То, что герой находит именно эту книгу (хотя это не сказано прямо, это важно!) и закрывает от страха, что «читает про себя» – тоже необычный ход. Но только тогда, когда это вот так, намёком, ненавязчиво. Когда же нам начинают рассказывать про ЛитРес (причём это встроено так криво, будто это интеграция, ей-богу), либо не про «какую-то рукопись», а именно про «сборник рассказов некой Влады» – это не просто рушит четвёртую стену, это выбрасывает тебя из атмосферы произведения и вызывает желание закрыть книгу. Нельзя же так резко! Ты моментально вспоминаешь, что читаешь выдумку, вся магия пропадает.

Вообще, натыкаясь на эти моменты, думала, что 3 поставлю. Но дочитав книгу, поняла, что всё-таки остальное мне нравится. Поэтому 4.

Снова передо мной «Рукопись…» Инны Шолпо. Книга не отпускает – не первый раз возвращаюсь к её страницам. Вероятно, я бы нарисовала на обложке силуэт кошки: загадочное существо, явно близкое автору, время от времени в разных воплощениях возникает в тексте, сопровождая повествование то чеширской улыбкой, то яростным мяуканьем.

«Рукопись…» – сборник рассказов: можно открыть любой или даже начать с конца. Вставные новеллы, нанизанные на нить воспоминаний главной героини, сюжеты «других» жизней, разных и «не таких», кажется, почти не связаны между собой. Сцепления историй тонкие, будто случайные: в деталях, в авторских интонациях, в музыке и магии слога.

Узнаваемые цитаты, культурные аллюзии открывают ящички памяти – уже мои, читательские: оказываюсь внутри текста, вступаю в разговор, спорю, соглашаюсь, слышу знакомую мелодию: это джаз…

Я сейчас довольно редко читаю беллетристику – просто потеряла вкус к ней. А тут, случайно наткнувшись, зацепилась – абзац за абзацем, глава за главой – так незаметно и с удовольствием прочитала неторопливое, сдержанно-сентиментально-ироничное повествование о превратностях любви, дружбы и в, конце концов, судьбы разных героев и героинь. Вполне возможно, что всё это одна история – история самой рассказчицы, в которой угадывается alter ego автора. Её собственные воспоминания становятся той нитью, на которую нанизываются «бусины» как бы чужих историй. Она вспоминает и пишет текст о том, как вспоминает и о том, как пишет – отчуждаясь и отстраняясь от себя, как от «другого», вглядываясь в себя со стороны. Повествование дышит той особенной достоверностью, что присуща хорошим мемуарам, но вместе с тем у читателя нет неловкости от чтения чужих писем и дневников, поскольку он ощущает себя внутри художественного, а, значит, всё-таки вымышленного мира. Вот это балансирование на границе между документальным и вымышленным делает чтение книжки одновременно увлекательным, интеллектуальным и комфортным (трудно-достижимое качество). Когда-то в меня попали строчки из стихотворения Бориса Херсонского: «Я – винтажная вещь середины прошлого века…» Мне сразу стало понятно: «это про меня». Подобное чувство испытала и сейчас. Осмысление своей прожитой и проживаемой жизни: нужда и тоска по личной истории, запечатлённой в дорогих сердцу вещах, случайных предметах; желание собрать разбросанных жизнью людей, полустёртые воспоминания, пожелтевшие письма, старые вещи; наслаждение, с которым артикулируешь, смакуешь каждый день, наполняя его маленькими радостями, пусть иногда и придуманными – всё это очень близко. Казалось бы банальные герои (даже те, кто недавнего времени мог показаться не таким), банальные истории, но в том-то и есть особенное подкупающее обаяние книжки – в поэзии обыкновенного, в не громкости голоса, в неповторимой красоте обречённой на уход жизни…