Buch lesen: «Все пышечки делают ЭТО»

Глава 1

Десять лет тому назад

Варвара

– Это просто катастрофа. Боже мой, ты похожа на торт, – простонала мама, рассматривая мою, затянутую в свадебное платье фигуру. Где были мои глаза, когда я покупала наряд? Где мозг мой был, когда я пригласила мамулю на свадьбу? И еще миллион вопросов, на которые у меня нет ответа. И теперь я стою в номере отеля, смотрюсь в зеркало, транслирующее мою, действительно похожую на многоярусный торт, персону и… А я ведь скоро стану женой. Я выхожу замуж. И это решение взвешенное и обдуманное, наверное. Мой жених меня любит. Он красивый как модель. Шикарный и… Я счастлива.

Опять наверное…

– Мне казалось, что это платье волшебное, – вздохнула я, переведя взгляд на тоненькую талию матушки. Интересно, почему мы с ней такие разные? Почему я похожа на танк в кружевах даже в шикарном свадебном наряде, а на маму можно надеть рубище и смотреться мы с ней будем ровесницами? При чем в этом тандеме я буду страшной подружкой.

– Точно, волшебное, превратило тебя из тыквы в бЭзЭ с крЭмом. Девочка, тебе нужно что-то приталенное, желательно из атласа, с драпировкой на животе, а не это убожище. И фата пошлая. Символ чистоты и невинности, а ты уже поди вкусила от запретного плода, так что только шляпка, – припечатала мать. При чем не угадала, я не вкусила. Я хотела всю жизнь чтобы ЭТО было волшебно. Чтобы первый и единственный. Чтобы брачная ночь, ложе страсти и первый раз нежный и неторопливый. Я так мечтала. А после слов мамы сейчас мне хочется просто упасть на пол шикарного гостиничного номера и умереть. Неужели я такая страшная? Ну, то есть, сначала съесть лобстера со свадебного стола, а уж потом откинуть серебристые туфельки с красной подметкой. – Только туфли нормальные, и то, только потому что я их купила. Вся ты в отца своего колхозного, Варька. И статью и умением себя подать. Он тоже до сих пор коньяк лимоном закусывает.

Ну да, в отца. Отца, благодаря которому моя высокодуховная эстетка мамуля имеет возможность одеваться как королева, и жить на широкую ногу.

– Мам, все же хорошо будет? А Роб меня любит и в таком платье, – чмокнула маму в гладкую щечку. Она поморщилась, видно я ее макияж попортила своими слюнявыми лобзаниями.

– Любит, детка. Конечно же любит. Еще бы не любил. Потому что если он накозлит, твой отец его четвертует, засунет ему руку через рот. И за яйца вывернет наизнанку. Ты же наше маленькая принцесса. А бабка твоя…

Господи, хорошо еще, что бабуля не смогла приехать и уделать самый счастливый день моей жизни совсем уж в мясо. Достаточно мамочкиных экзерсисов.

– Надеюсь подруга твоя хоть сегодня не взорвет свадебный стол, и не притащит на банкет дрессированного питона, как в прошлый раз? Ну тогда, когда твоя бабка чуть протез не проглотила от страха, – выдохнула мама поджав губы. Точно. Полька же еще… Надо проверить ее багаж, мама права, скорой на моей свадьбе не предусмотренно, что является огромным упущением, кстати, если на празднество приглашена моя единственная подруга, – Эй, далеко собралась?

– Надо проверить, передали ли Полине платье подружки, – вздохнула я так глубоко, что корсет на моей талии нехорошо затрещал.

– Ну не в свадебном же наряде. Варвара, плохая примета, если жених увидит невесту до бракосочетания. А ты, обязательно, на него наткнешься, с твоим умением вечно появляться там, где не нужно. Есть еще время, пять часов. Снимай красотищу. Кстати…

Я выскочила в коридор, не дослушав мамулиных сентенций. Пять часов – это совсем немного. Это… Мама права, платье нужно было снять. Страшно неудобно в нем бежать по коридору.

Говорят любопытство сгубило кошку. Говорят, что на базаре отрывают носы глупым Варварам. Я замерла возле приоткрытой двери чужого номера, из-за которой донеслись стоны. «Иди куда шла, не останавливайся. Ты же не эксгибиционистка, которая подслушивает и подсматривает. Ты почти жена замечательного мужчины. И он только твой. Зачем тебе чужие потрахушки? Уходи. Полька ждет платья. Всего пять часов. Пять часов, и вы с Робертом вместе навсегда. Вперед, к счастью»– приказал мне внутренний голос. Настоятельно так приказал, с нажимом и легкой истерикой. Корсет впился в грудь так, что я перестала дышать.

– Давай детка. Ну, еще. О, да, куколка. Ты огонь, космос, – если бы меня сейчас от макушки до пяток прошила молния, я бы меньше обалдела. Этот голос, словно перцем присыпанный, такой родной, такой знакомый. В нем никогда не звучало столько неги, когда… Никогда мой жених, мой Роберт не говорил со мной с таким бархатом в тоне. – Эта жирная дура не годится тебе в подметки. Снулая рыба моя невестушка. А ты… Ты просто бомба. Давай, малышка, возьми его в рот.

Дышать совсем нечем. Треск корсета кажется оглушительным, наверняка его слышно даже в банкетном зале на триста человек, заказанном моим отцом. Боже, боже. Что же делать теперь?

– Зачем тогда ты женишься на ней, Роб? – стонет невидимая мне девка.

– Чтобы ты, моя курочка, не нуждалась никогда и ни в чем, – хрипит мой жених, раздирая в клочья придуманное мной счастье. – Варвара богатая наследница, и клуша безмозглая. Сарделька непорочная. Слава богу она честь свою блюла, и мне не пришлось до свадьбы ее трахать. Черт, как представлю, что у нас сегодня первая брачная ночь, аж тошнит. Детка, давай оставим этот разговор. Все у нас будет шоколадно. В конце концов толстые овцы для того и предназначены, чтобы их стричь.

– Врешь, ты ее хочешь, – капризно бубнит невидимая мне сука. Наверняка она строная, похожа на тростинку.

– Боже, что ты городишь, малыш? Как можно хотеть бочку с салом? Я хочу денежки ее папаши и тебя, моя богиня.

Чавкание плотоядное я слышу, и шлепки, словно кто-то от радости хлопает в ладоши. Громкие такие, с оттягом. Аплодисменты моему позору и краху надежд. Бурные и продолжительные. От слез, кажется, глаза у меня сейчас лопнут.

Сползаю по стене, совсем больше не думая о том, что тонкое кружево рвется, зацепляясь за шероховатую поверхность декоративной штукатурки. Зажала рот рукой, чтобы заглушить рвущийся из горла истерический смех. А что это я, собственно? Надо пойти, выдрать все, что выпирает изменщику, и его шлюху оттаскать за косы. А надо ли? Он же увидит меня в платье, в котором я еще больше похожа на кусок ветчины со слезой. Ха-ха. Права была мамуля. У меня супер способность – появляться там, где меня не ждут.

Поднимаюсь на ноги, но не удержавшись на чертовых ходулях – каблуках, впечатываюсь в дверь соседнего номера, которая тут же распахивается внутрь. И я, кубарем вваливаюсь в чужой номер. Да уж, денек сегодня…

– Шикарно, очень быстро? Супер реагирование. С платьишком только перебор. Я просил бабу, способную сопроводить меня на ввод в эксплуатацию очередной п… Костюмированный маскарад на тему банкета меня не возбуждает, – тягучий насмешливый голос надо мной, звучит предтечей конца света.

Поднимаю голову. О лучше бы я не делала этого. Лучше бы я ослепла. Лучше бы выдрала себе глаза.

Мужика я не вижу всего, только ноги мускулистые волосатые, синее гостиничное полотенце и то, что он прикрыл этим гребаным полотенцем открывается моему ошалевшему взору. И его «агрегат» мужской, который я имею удовольствие наблюдать кажется мне совершенно ирреальным.

– А выход вообще огонь. Прямо цирковой номер. Поражен. От души. Ты кто?

– Я Варвара, – икаю я. Надо же бежать отсюда. И от этого наглого мужика, похожего на Мефистофеля. Сейчас я могу его рассмотреть. Высокий, красивый, глаза насмешливые синие, и непослушные топорщащиеся мокрые волосы сходство с дьявольской сущностью только усиливают. А грудь у него, покрытая капельками воды, как у супер героя из кино. И мне хочется сейчас сдуться и усохнуть. Потому что рядом с этим эталонным самцом смотрюсь я очень бледно. Точнее, я вообще с ним не смотрюсь.

– Варвара краса, длинная коса? – не улыбаясь цедит он сквозь зубы. – Странные у вас тут эскортницы. Детка, мне не нужна невеста Чаки для сопровождения. Я заказывал немного другой типаж. Мне нужна сопровождающая дама, с хорошими манерами на мероприятие к моему будущему компаньону, а не призрак невесты. Андестенд?

– Что вы… Вы меня назвали сейчас как? Я не проститутка. Ты… Да моим манерам королева английская позавидует. А вот вы… Ты… Хамло и бонвиван. И размахивать перед дамой своим, этим самым… Ну… Пеннисом…

– Пеннисом, говоришь? Не нравится? Тогда какого хера ты делаешь в моем номере, дама? – прорычал этот чертяка сделав ко мне шаг. Полотенце свалилось на пол. Я сглотнула липкую слюну и простонала…

– Но я могу… Я хочу… Слушайте, мне жених изменил, за пять часов до свадьбы. А у вас дверь была не заперта. И я случайно, в общем…

– Да ну, в чем то я его понимаю, – скалит хищные зубы этот мерзавец, режа меня взглядом синих глаз. – И зачем мне это знание, пухляшка? Кстати, о свадьбе, я начинаю опаздывать, чего очень не люблю. Платье у тебя, конечно… Никто не говорил тебе, дама, что фасон у него не твой? Похожа на бабу с самовара. Ты бы сняла его что ли?

– Так вы… ты… снимите его с меня, – о черт. Черт, черт, черт. Что я несу? Что я вообще творю. – У меня белье красивое. И я хочу…

– Чего? – глаза его становятся огромными и удивленными, как у лемура. – А, я понял, ты ненормальная. Сегодня у вас день открытых дверей в психушке?

Точно. И я сошла с ума, ах какая досада, предлагаю себя первому встречному. А внизу в ресторан уже гости съезжаются. А у меня внизу живота бомба готова взорваться. И папа меня скорее всего убьет. А мама до конца жизни будет говорить, что я дура никому не нужная. Что у меня жопа как чемодан. И я сдохну, скорее всего в компании десятка кошек.

– Я хочу, чтобы вы меня трахнули, – обморочно хриплю я, путаюсь пальцами в шнуркорсета. – Я хочу отомстить моему жениху.

– Детка, давай ты успокоишься, я водички принесу… Или водочки. Да, водочки лучше.

– Вы алкаш? Тем лучше, – бухчу я. Алкаш даже лучше, может потом не вспомнит про меня.

Шнур я вырываю с мясом. И платье падает к моим ногам. Интересно, куда опаздывает этот дьявол? На какой бал адский? Вру, не интересно.

– Черт тебя подери, – хрипит он. Я вцепляюсь скрюченными судорогой пальцами в застежку бюстгальтера.

Глава 2

Лавр Яров

Свадьбы я ненавижу. Свадьбы незнакомых мне людей вдвойне. И я бы ни за что не согласился ехать черт знает к кому, ради куска херового приторного торта, сляпанного шаловливыми ручонкам какого-нибудь супермодного кондитера, если бы это не было так важно для моего бизнеса. И надо было взять с собой Янку, но она надоела мне до оскомины. Кстати, отсутствие опостылевшей любовницы стало единственным плюсом этой поездки. И давно бы надо ее послать, но… Мне с ней удобно. Как с тапками. Они старые, разношенные, но выкинуть не поворачивается рука, потому что в них отдыхаешь телом и разгружаешься психологически. Но иногда хочется нацепить на лапы неудобные лыжные ботинки, потому что когда все супер хорошо, порой даже плохо.

Гостиница, хоть и дорогая, снятая моим компаньоном полностью под мероприятие, тоже вызвала во мне глухое раздражение. Слишком пафосная и абсолютно непригодная для жизни. Как там меня Янка называет? Ядовитый Лавр? Говорит я вечно всем недоволен. Может она права, и дело во мне?

Надо просто принять душ, выпить чего-нибудь и пережить этот вечер. Очень надеюсь, что тамада будет адекватный и в конкурсе типа попади карандашом в бутылку меня не задействуют. То, что такой конкурс будет я почти уверен. Даже у супербогатых провинциалов свадьбы пишет самый отбитый сценарист.

Я только успел снять халат, когда услышал грохот, несущийся из комнаты. Судорожно схватил полотенце и устремился на звук. Горничную порву. Неужели она не видела табличку «Не беспокоить». Слишком навязчивый сервис в этой дыре.

Выскочил из ванной комнаты, наверняка похожий на бешеного варана и замер охренев от… Просто охренев. Нет, я и бабу то сначала не разглядел в ворохе уродских, но судя по тонкой вязи, очень дорогих кружев. Вздрогнул, когда куча зашевелилась и всхлипнула. А я уставился на торчащие из-под кружевного безумия ноги, точнее на полные округлые колени и белые бедра, затянутые в кружевные чулочки и пожалел, что на мне только полотенце, которым я успел прикрыть свои мощи. Что-то тут наверное подсыпают в воду, иначе чем объяснить реакцию моего организма на сдобные булки, которые я терпеть не могу. Женщина не должна быть похожей на пончик в глазури. Не мой типаж совсем, но…

– Простите. У вас дверь была открыта, а мне жених изменил, – простонала чертова баба, и я наконец-то смог перевести взгляд с ее ляжек туда, откуда шел звук. Надо будет пойти на рецепцию и размотать там всех к херам собачьим, за то, что они позволяют шляться по этой чертовой богадельне ненормальным идиоткам.

– Ты кто вообще? – рычу я, рассматривая нос кнопку, высокие скулы пухляшки, усеянные мелкими смешными веснушками и глаза цвета фиалок, глядящие на меня с испугом и какой-то упрямой решимостью, что ли. Откуда она свалилась на мою голову? «Рязанская» физиономия у девки, но от чего-то притягательная. А она несет какой-то бред, но я не слышу ни черта, потому что… Что она творит? Выскальзывает из этого своего платья поганого. Чертова баба, слишком пухлая, не в моем вкусе, почти голая. И лифчик с нее спадает, как будто по волшебству. А грудь у этой пухляшки просто отвал башки. Тяжелая, округлая, торчит вперед, задорно заострившись крупными сосками. Я от неожиданности разжимаю руки, которыми держу на своих бедрах чертово полотенце. Но оно не падет, а повисает на охреневшем от такого поворота «маленьком генерале»– Ты что творишь? Ты…

– Я вам себя предлагаю, в качестве извинений. Трахните меня. Я отомщу моему жениху, а вы…

А мне плевать. Нельзя отказываться от того, что само плывет в руки. Комната буквально воняет повисшими в воздухе феромонами и запахом бабы, и чем-то сладким, ванилью что-ли? Она подходит ко мне так близко, облизывает розовые губки, а в глазах ее столько… Страха? И у меня срывает все стоп-краны, отключаются стоп-сигналы.

– Кто тебя подослал? – хриплю я, подхватывая на руки чертову булку. Точно. Она и пахнет этой гребаной ванилью, запах которой я не могу выносить с детства. – И почему от тебя так несет ванилью?

– Я вчера целый день пекла свадебный торт, – шепчут пулые губки, – не пригодился. Так что, еще поболтаем, или…?

– Или, – рычу я. В конце концов, почему бы и нет? Иногда можно себе позволить и чего-то вредного. Мстить так мстить. У меня были вроде презервативы, надо их…

Не надо. Она вдруг вжимается в меня грудью, и все разумные мысли улетучиваются как дым из моей головы. Я роняю ее на чертовы руины кружев, подминаю под себя. Да. Она боится, замирает на месте. Но я уже не могу остановиться. Сама, дура, виновата. Сама… О черт…

– Ты что? Ты… – стону я, чувствую тонкую преграду, больше похожую на точку невозврата.

– Не останавливайтесь. Пожалуйста, только не останавливайтесь, – скулит пухляшка. А я уже и не могу. Даже при всем желании. Врываюсь в ее лоно, охерев от яростного, какого-то искрящегося удовольствия. Она лишь вскрикивает, сдавленно и обмякает ненадолго. Черт, девка огонь. Девка бомба. Девка просто свадебный салют. Сладкий приторный торт. Я рычу, подойдя к пику, чувствую, как она вибрирует, выгибается подо мной. Сука, я лишил ее девственности, ей наверное было больно, но она испытала оргазм. Это нечто. Это… Сука, в моем теле взрывается ядерная бомба, яйца гудят от удовольствия такой силы, что вся моя предыдущая половая жизнь кажется мне онанизмом девственника.

– Ты…

– Тихо, – выдыхает чертова баба. На ее губах играет улыбка. – Там в дверь стучат.

– Да и хер с ними. Продолжим?

– Да. Все равно мне некуда больше спешить. Хотя. Как думаете, может мне все таки сходить на свою свадьбу?

– Конечно, – хриплю я. Не до болтовни. И рот еще этот ее. Ему тоже надо устроить тест-драйв. А потом пусть валит куда пожелает. Свадебная плюшка.

Глава 3

Варвара

– Согласны ли вы стать супругой Роберта, любить его до конца дней, хранить верность, и в горе и в радости? Бла-бла-бла, – господи только бы не свалиться в обморок. Ноги мои все еще дрожат, внизу живота ноет, а свербящая тонкая боль в промежности сводит с ума. Зачем я явилась на этот фарс, нацепив на себя дурацкий брючный костюм в клетку, в котором мой зад кажется еще более чемоданообразным? Костюм в клетку и фату. Мамуля моя аж закашлялась, когда я вплыла павой в чертов зал дворца бракосочетаний. Платье-то мое, точнее то что от него осталось, так и лежит обрывками моей девичей чести в номере чужого незнакомого мне мужика. Ну да, я похожа на Карлсона в фате с вуалью. Только кнопки на пузе не хватает. И очень жаль, иначе бы я давно на нее нажала и свалила бодро тарахтя пропеллером.

– Варвара Геннадьевна, вы не ответили на вопрос. Согласны ли вы…

– Давай, детка, – горячо шепчет мне в ухо Роберт, уже справившийся с первым шоком от моего появления и вновь обретший дар речи. – Всего одно слово. И мы с тобой будем счастливы. Я же люблю тебя.

– Нет, – радостно гаркаю я. Тетка регистраторша едва не выронив папку свою красивенную, смотрит на меня как на муравьеда. Ну, все бы офигели, если бы в наших широтах в ЗАГС заполз муравьед. По кучке присутствующих на церемонии гостей проходит волна шепотков. Мама меня убьет, точно, судя по ее растерянной улыбке и взгляду африканской кобры. Папа молча играет желваками, ожидая объяснений, видимо.

– Детка, ты с ума сошла? – шипит мой несостоявшийся муженек, нервно дергая щекой. Черт, и что я в нем увидела такого уж прекрасного? Обыкновенный хлыщ, Альфонс и предатель. Проигрывает в сравнении даже моему случайному любовнику. О черт, что же я натворила? – Солнышко, гости уже в ресторане сидят. Ждут банкет. Господи, хорошо, что тут только свои. Родня. Иначе позора не обобрались бы. Я понимаю, ты нервничаешь. Давай еще разок попробуем. Давайте там, еще раз спросите мою любимую, – поворачивает он к замершей тетке-регистраторше пунцовое лицо. И уши у него уродские, как я раньше то не заметила? Из-за них голова Роба похожа на перевернутую кастрюлю. Он весь какой-то не такой. Не такой, как…

– Варвара, вы согласны? – словно сквозь вату доносятся до меня слова тетки. Странно, но мне от чего-то становится очень весело.

– Нет, – говорю громко, при этом нервно хихикнув. – Я не хочу выходить замуж за этого человека. Я брезгую. Папочка, прости, я снова тебя разочаровала, – смотрю на отца, который явно очень зол, потому что не понимает, что происходит. Мама висит на его локте, как игрушка елочная, такая же блестящая и красивая. – Роб, я не богатая, и ты ни черта бы все равно не получил. Потому что деньги все у моего отца, и я давно ему сказала, что всего в жизни хочу добиться сама. И знаешь, он меня поддержал в этом моем стремлении. Так что пришлось бы тебе спать с бочкой с салом за бесплатно, потому что брачный контракт, составленный папиными юристами тебе вообще не оставил бы шансов. А что ты думал, что умнее всех? Хрен тебе, Бобик, на воротник.

– Доча, что за выражения? – обморочно шепчет моя мамуля. А мне реально очень весело, словно под хвост попала хулиганская шлея. И морда у Роберта сейчас злая, куда делась его лизоблюдская заискивающая улыбочка, ее словно стерли грязной тряпкой. – Кстати, папа, мой жених мне изменил прямо в номере для новобрачных. Да, в том, что ты нам с ним снял для брачной ночи. А еще он тебя назвал старым дураком, а меня жиробасиной. Мамочка, ты была права, не стоило мне разгуливать в свадебном платье по гостинице. Но это не плохая примета. Самая плохая примета – это потаскушка в постели моего жениха.

– Дура, что ты творишь? Сука, – рычит Роберт. А вот это он зря. Папа мой страшно не любит, когда обижают его принцессу. Ну, а мне пора. Не люблю смотреть на казни. А папа уже готов сказать фас своим нукерам. Хотя, нет. Еще не все.

– Ах, да. Я знаешь что поняла, что ты не единственный мужчина на свете. Час назад у меня был страстный секс с незнакомцем. Первым встречным. И он оказался мужиком. Настоящим. А вот по поводу тебя у меня огромные сомнения.

– Да кому ты нужна то? – хохочет этот идиот. Он что себя бессмертным считает? – Фантазерка блин. Ты давно в зеркало то смотрелась? Страшная толстая корова, да ты рада должна была быть, что я в твою сторону просто посмотрел. И родители твои все это понимали прекрасно, потому и согласие на брак дали, лишь бы с рук сбыть ягодку. Проснись, Варвара. Твой отец сам наш брак благословил, и мне пообещал за внука полцарства, потому что ты гордая и все сама. Дальше булок своих не видишь. Бизнесменша, блин. У тебя мысли все только о муке и масле для крема.

Обидно. Страшно обидно и очень больно. Это же не правда. Не может быть правдой. Всю мою веселость нервозную выбивает из меня, словно под дых ударом. И чертова фата сжимает голову как тиски. И Полька моя охает слишком громко. Боже, она ведь мне говорила, что Роберт прощелыга. А я словно ослепла. И родители… Предатели…

– Пап, скажи, что он врет, – нет, не заплачу. Ни за что не покажу, как мне больно.

– Доченька. Родная, мы просто хотели, чтобы ты была счастливой, – отводит взгляд отец. – Чтобы ты пользовалась тем, что я для тебя создал, а не корячилась возле плиты. Конечно, Роб бы не получил ничего. Все принадлежит тебе. Но…

– Мне ничего не нужно. Ясно? Я счастлива у плиты, мне нравится быть собой. А вы все… Не надо делать меня счастливой насильно. Я сама могу, и докажу это, – сжав кулаки почти бегу к выходу из этого помпезного душного зала, на ходу срывая с головы мерзкий символ потерянной невинности.