Buch lesen: «Мой любимый размер»

Пролог

«Такая большая и вся моя» – восхищался муравей, ползая по слонихе.

Я большая и нестандартная. И дело даже не в том, что я вешу девяносто килограмм, меня это не портит. Потому что при росте сто девяносто пять сантиметров, я похожа на красивый и возвышенно – нежный телеграфный столб. По крайней мере так мне сказала любимая сестрица, сидящая в моей кухне и пожирающая вишневое варенье прямо из банки руками.

– Ложку возьми,– вздохнула я, рассматривая блестящий столовый прибор, лежащий рядом с Катькой на краешке стола.– Ешь, как поросенок.

– Технический менеджер, как раз по твоему профилю работка,– прочавкала Катюха, проигнорировав мой месседж. – Зря что ли ты институт закончила с красным дипломом? Завтра пойдешь на интервью, я тебя записала, даже отправила резюме. Ты, кстати, владеешь тремя языками, приемами борьбы дзюдо. И хорошо играешь в бадминтон, не забудь. А еще ты красавица, умница, спортсменка, комсомолка, и заслуживаешь этой работы, черт побери.

– Кать, я никогда не работала по специальности, и дзюдо для меня, как вишня для лягушки – недосягаемо. Максимум, что я могу, сбить ногой с тебя шапку. И эта мысль меня очень искушает сейчас,– вырвался у меня вздох. Вот поганка, какое право она имеет распоряжаться моей жизнью? Хотя, если бы не моя оборотистая сестрица, было бы нам с Васяткой, моим сыном, кисло.– Я не смогу. Да и специальность моя мне не нравится, ты же помнишь, как мама почти насильно меня запихнула на факультет.

– Зато пельменем бегать по улицам тебе нравится, похоже. Свежий воздух, приятные знакомства. Помнишь, как ты плакала, когда твой пельмень поджег какой – то алкаш, перепутав его с урной? – хмыкнула Катюха, облизывая краешек банки. Как в нее столько влезает? Весу в сестрице, как в баране, а росту и того меньше.

– Чебуреком. Пельмень, звучит как – то двусмысленно, ты так не считаешь? – поправила я Катьку. Надо же, так не интересоваться моей жизнью.

– Те же яйца, только в профиль,– отрезала паразитка.– Фарш в обертке из теста. Свет, не дури. Васятка растет. У него у куртки вон рукава по локоть уже коротки. Пойдешь, нет, ты побежишь на то интервью. И мужика давно найти пора. Сколько можно тосковать по подонку? Я вообще удивляюсь, зачем ты сыну дала имя предателя. Чокнутая ты Светка, блаженная. Сама не пойдешь, за шкирку отволоку. А потом забуримся в какое-нибудь хорошее местечко, съедим по ростбифу, выпьем ликеру и снимем каких нибудь мачо, для здоровья, – насупилась Катюшка и я ей поверила. Отволочет, снимет, и свернет горы, если решила сделать меня насильно счастливой

 Ну не говорить же ей, что я даже в чебуречную «У Ашотика» вряд ли скоро забурюсь. В кошельке гуляет ветер, а мне еще нужно купить Ваське прописи и оплатить художественную школу.

 Конечно я пойду на собеседование. И сделаю все, чтобы меня взяли на нормальную должность. Страшно надоело два через два бегать с подносом и стоять чебуреком с флайерами  у метро. А мужик нам не нужен, зачем нам мужик?  В нашей с Васькой жизни нет места посторонним. Так я думала, провожая сестру. Если бы знать, чем для меня обернется эта авантюра, я бы не спешила сдавать костюм фарша завернутого в тесто и скорее всего применила бы все приемы дзюдо, дзюпосле, а так же бадминтона и бега по пересеченной местности, чтобы избежать встречи с ближайшим моим невероятно счастливым будущим.

Глава 1

«С каждым днем все радостнее жить»  – провозгласил с экрана телевизора известный ведущий, озарив поганое серое утро белозубой улыбкой.

 Я вздрогнула и пролила молоко на черную уродливую столешницу, покрытую сотнями мелких царапин. Да уж, все радостнее и радостнее. И мгла, повисшая за окном дождливой кисеёй прибавляет  этому счастливому балагану жизнерадостности дополнительной феерии.

Мне нужно кофе – ведро, черного, как моя волшебная жизнь, похожая на сказку, в которой сюжет, что ни дальше, то страшнее.

– Мам, не хочу молоко. Опять молоко. Я скоро начну мычать,– всхлипнул Васятка, глядя, как я размазываю по столу бумажной салфеткой сок из коровы.

– Вырастешь большим и сильным,– пообещала я, уже привычной давно заученной фразой, перехваченной у моей мамули. И ведь не обманула она, я выросла. Вымахала до ста девяноста пяти сантиметров, превратившись в нескладное сутулое чудовище. Посмотрела на сына, который насупившись сидел над стаканом с молоком. Ну почему все должно быть так, как заведено? Кто сказал, что конопатые мальчишки, должны давиться с утра проклятым молоком, похожим на утренний туман за окном? И кто сказал, что они станут от этого здоровее или умнее? Дать бы по шее этому умнику.

– Ма, ты чего? – удивленно спросил Васятка, когда я выхватила у него из – под носа стакан и громко швырнула в измятую мойку.

– Круассан, какао и в школу,– приказала я, удовлетворенно отметив, как загорелись глазенки главного мужчины в моей жизни.

Главного и единственного, вот уже целых семь лет.

– И, пожалуйста, Васька, не дерись ни с кем. Все можно решить словами,– напутствовала я сына, натягивая на него «динозаврячью» шапку, и заматывая шарфом тоненькое болезненное горло. Старалась не замечать несущегося с сонной утренней улицы звука яростного автомобильного клаксона. Так сигналить может только моя сестра, совсем не думая об окружающих. У нее если она проснулась, то не спят все. Так было всегда, с тех самых пор, как она появилась на свет. – Что вы все делите?

– Они слов не понимают,– запыхтел мальчишка, став страшно похожим на человека, которого я почти заставила себя забыть. Почти. Осталось совсем немножко, всю оставшуюся жизнь, – мам, я же мужчина. Я должен тебя защищать. А эти…

 Васятка сжал кулачки и стиснул зубы, и я в его глазах увидела слезы.

– Они тебя каланчой обзывают и говорят, что я приемыш. Потому что у такой дылды, как ты, не мог родиться такой гном, как я. Я же ниже всех в классе, на физре стою в самом конце колонны.

– Ты вырастешь, Васька,– вздохнула я, подхватывая рюкзак сына и слушая при этом нетерпеливые гудки клаксона с улицы.– Станешь высоким и сильным «Дядей достань воробышка». Пойдем, а то твоя сумасшедшая тетка перебудит весь дом, и тетя Клава снова будет мне потом выговаривать.

Я вдохнула влажный ледяной воздух и наконец почувствовала, что все же живу. По крайней мере – существую в реальности, а не в дурацкой игре – симуляторе. День у меня сегодня важный. Важный и ответственный, а я похожа на вставшего на дыбы жирафа. Отличает от редкого животного меня только дорогущий шарф, намотанный на шею и смею надеяться, более осмысленное выражение на физиономии, покрытой легким макияжем. И зачем я надела эти идиотские сапожки? Где были мои глаза, когда я их покупала? Каблук невысокий, но придает мне еще пять сантиметров, что в моем случае просто идиотизм и кощунство. Жираф на каблуках – прямо название для идиотской кинокомедии, коей в сущности, моя жизнь и является. Ну не носятся взрослые двухметровые матери – одиночки, имеющие высшее образование с занюханным подносом по малюсенькой кофейне за деньги, на которые не то что сына, хомяка не прокормишь. Да и вторая моя работа с красивым названием «промоутер» оставляет желать лучшего. Права Катька. Надо двигаться. Кто под лежачий камень, тот не пьет шампанского, как говорит мамуля. Хорошо еще что Катька уговорила меня сдать бабулину квартиру, иначе мы с Васяткой давно бы протянули ноги. Я была против категорически, старалась сохранить память, но сдалась под напором обстоятельств. А сегодня у меня важное собеседование, и я дрожу в душе, как осиновый лист на ветру, хотя и стараюсь держать себя в руках.

– Ма, все будет хорошо,– шепнул Васятка, и нырнул на заднее сиденье малютки – машинки, принадлежащей  моей более удачливой, младшей сестре.

– Долго жвачиться будешь? – спросила Катька, высовывая в приоткрытое окно хитрую физиономию.– Ты такими темпами не успеешь на собеседование. И вообще никуда не успеешь. Я вот удивляюсь, у тебя ноги длиннее телеграфного столба, а двигаешься так, словно они у тебя сломаны в пяти местах. Але, Светик, цигель – цигель, шнель в машину, только бензин на тебя перевожу вхолостую.

– Я пройдусь,– хмыкнула я не очень уверенно. Ну не могу я ехать в машине с прижатыми к ушам коленями и согнувшись в три погибели. И явиться в офис к потенциальному работодателю с бордовой мордой и выпученными от давления глазами, ну такое…

 Вот интересно, мы сестры, но Катька маленькая и ладная, а я похожа на подъемный кран. Мама пыталась меня пристроить к делу, водила по модельным агентства, где нас сначала принимали с распростертыми объятиями в ряды недорогих «вешалок». Катюха жутко завидовала, и плакала ночами в подушку, считая себя тем единственным уродом, без которого как известно не обходится ни одна семья. Но когда мой рост перевалил за отметку в метр девяносто, все модельные агентства вдруг сдулись и дали мне пинка под хвост, а мамулиным мечтам и чаяниям от ворот поворот. Ну не быть мне Водяновой, и маме не жить в «лордском» дворце. Может вон Катька оправдает ее ожидания. Я то не смогла. Родила в девятнадцать лет от человека, которого думала, что люблю и знаю. Наивная дурочка, потому и влюбилась по уши в обычного предателя. Все, я его забыла, забыла, забыла. Мне нужно растить моего сына и жить без любви. Так проще. Так не страшно. Исключен риск еще одной такой убийственной ошибки.

– Светка, ты зря отказываешься,– хихикнула сестрица, и полезла в сумку. Интересно зачем? Хотя, вряд ли я узнаю. У нее там черт ногу сломит, и найти в ее торбе что-либо из разряда магических заклинаний – практически невозможно.

– Если ты ищешь электрошокер, чтобы меня вырубить, и запихать в свою коробчонку, хитрая лягушонка – зря стараешься,– хихикнула я,– Он не действует на каланчи и небоскребы.

– Зато очень хорошо ставит на место мозги идиоткам, считающим себя некрасивыми,– показала мне язык сестра и выудила из торбы дурацкую ключницу в виде вырвиглазно – розовой кроличьей лапки, которую отчего – то считают талисманом на удачу.  К слову, я сначала подумала, что это мужской половой орган, только пушистенький, и от того бурно покраснела щеками. Очень надеюсь, что эти фантазии у меня не от недостатка мужской ласки. Хотя, чему уж тут удивляться.

– Это лапка, а не то от чего ты стала похожа на взбесившийся помидор,– насупилась Катюшка.– Я ее всегда беру на все встречи. Только надо ее снаружи к сумке прицепить, а когда собеседоваться будешь, держаться за нее пальцами и гладить вверх-вниз, и при этом про себя читать мантру «Ну возьмите меня» не прекращая. Поняла?

Я кивнула. Нет ну а чего, чем черт не шутит, хуже то не будет уже. Куда уж хуже. Пришпилила розовое нечто к сумке, проводила взглядом пожарно – красную машинку и пошла по мокрому тротуару усыпанному мертвыми листьями, навстречу своей удаче.

Глянула на часы, и поняла, что не успеваю. Надо было ехать с Катькой, а не строить из себя мадам Бавари. Оглянулась по сторонам и решила не идти до пешеходного перехода, находящегося в пятидесяти метрах. Хорошо, что меня не видит сейчас Васятка, которому я постоянно, с упорством дятла – мозгоеда впихиваю в голову правила безопасности. Но сегодня исключительный же случай, правда? Точность вежливость королей и королев, которым до зарезу нужно получить нормальную работу.

И я с грацией царственной особы сделала шаг на проезжую часть, предварительно, конечно же, посмотрев по сторонам. Сначала на лево, потом на право, как нас учили в школе, выжигали каленым железом в мозгу это нехитрое правило. Могу поклясться, ну не было ни одной машины на горизонте. Или просто в этот раз не сработал школьный моджо, черт его знает. Огромный, похожий на танк автомобиль, вырос словно из-под земли, свистя колесами по асфальту, как адский демон. Влажный туманный воздух наполнился запахом гари. Я рванула вперед, не разбирая дороги. Меня гнал стресс, страх, и конечно же собеседование, будь оно неладно. Чертов каблук попал в невидимую выбоину. Я взмахнула руками, как подстреленная цапля и почувствовала, что лечу.

– Чертова идиотка,– совсем рядом со мной раздался гортанный мужской голос. Чьи то руки ухватили меня за шкирку, и хорошенько встряхнув поставили на ноги. – День говенный для самоубийства. Мокро, холодно, кишки размазанные по асфальту в солнечный день хотя бы блестят. Или это был какой – то ритуал? – хмыкнул мерзавец, видимо заметив, что я вцепилась пальцами в кроличью лапку.

Я открыла глаза, и о чудо, уперлась взглядом в мужской, покрытый темной щетиной подбородок. Почему чудо? Потому что обычно горячие мачо доходят мне хорошо если до подмышки, а это судя по всему на добрых сантиметров десять превосходит меня в росте. Чудо же? Чудо.

– Простите,– вякнула, развернулась и понеслась куда глаза глядят, даже не успев рассмотреть горячего великана. Только подбородок с ямочкой зафиксировался в памяти и почему – то дорогущий перстень на безымянном пальце незнакомца. И то, только потому, что рукой он держал меня за лацкан пальто. Дорогущий шарф пал смертью храбрых.

– Эй, ты смотри, если растянешься где-нибудь, то случится землетрясение в Нурландии. Чокнутая баба, – понесся мне в спину издевательский смех,  подгоняя похлеще своры гиен, несущихся за антилопой. Я расслышала чуть заметный акцент, и припустила еще проворнее.

 Зато на собеседование успела. Влетела в офисное здание, сверкающее стеклом залитым струйками дождливой воды.

Я то успела, а вот мой интервьюер не спешил. В наше время короли не те кто приходит вовремя.

Глава 2

Мама моя говорит, что хуже всего ждать и догонять. А бабушка говорила, что еще хуже ждать, что тебя догонят. Обе по своему были правы.

 Я уселась в приемной на диван, судорожно соображая, как лучше – вытянуть ноги и раскопытиться на все немаленькое помещение, или подтянуть их к ушам, и стать похожей на гигантскую саранчу, готовящуюся к прыжку. И так и так погано. Секретарша поглядела подозрительно на то, как я пыхтя паровозом пытаюсь принять элегантную позу, и поджала идеальные губки, которые тут же сложились очаровательным бантиком. Я наконец то смогла занять положение в пространстве, достойную фрейлины императорского дворца, а конкретно свела колени и отставила чуть в сторону ступни, как меня учила ласковая мамуля, называя мои нескладные конечности костомахами. Зато она крепко вбила в мою голову, как нельзя воспитывать детей, за что я ей очень благодарна.

Красотка секретарша вздрогнула, когда на ее столе загорелась лампочка коммутатора. На ее личике был написан такой ужас, что мне захотелось стать прозрачной и просочиться сквозь, до безобразия дорогой, пол. Интересно, что так напугало эту пигалицу?

– Простите, мне нужно встретить шефа. Вы не могли бы подождать в коридоре. Там есть место для курения, и кофейный автомат,– скороговоркой выпалила фея, моргнув нарощенными ресницами как крыльями, и мне показалось, что она сейчас оторвется от пола и взлетит.

– Да, конечно. Я не курю, но кофе выпью с удовольствием, – опять-таки вспомнив уроки этикета, согласилась я. Поднялась с дивана, чувствуя себя в сравнении с этой маленькой хрупкой птичкой, сказочным Громозепой. Господи, на что я рассчитываю? Ну кто возьмет на работу тетю лошадь? Разве что идиот, страдающий любовью к гигантизму. Может просто слиться по-тихому, а Катьке наврать, что меня не приняли? Только вот себя не обманешь, и Ваське смотреть придется в глаза, снова отказывая ему в очередной детской радости, которую я не могу себе позволить. Мы не можем, по причине немощности матери семейства. У него нет отца, нет всего чего ему хочется, и если я сейчас позорно сбегу, то просто предам моего любимого мальчика.

 Размышляя над идиотской своей жизнью, я все же малодушно пошла в направлении лифта, сжимая в руке картонный стаканчик с поганым, похожим на деготь пойлом, даже от вида которого у меня началась изжога. Ничего, найду нормальное место. Не такое пафосное. И без помощи Катьки. Ее прожекты всегда заканчиваются полнейшим крахом и фиаско. Видимо я просто не настолько оборотистая и смелая.

– Это что кофе? И чашка, я сто раз говорил, она должна быть из ониксового стекла.

Нет, это был не голос. Это был рык, от которого у меня подкосились ноги. Мужик, еще не появившийся в поле моей видимости, явно был в ярости.

Женщины в курилке, до этого мирно беседовавшие побросали недокуренные сигареты и суетливо заметались ища двери в свои кабинеты.

– Господи, эта овца снова набадяжила Тигруле кофе из кофемашины,– всхлипнула одна из «офисных планктоних», судорожно дергая запертую дверь.

– Тебе то хорошо, а мне придется идти на голгофу,– вздохнула ее товарка.– Сегодня меня будут ставить раком на ковре, и боюсь что не фигурально выражаясь. Да толкни ты эту чертову дверь, что ты ее на себя дергаешь, она в другую сторону открывается.

Вот тут то мне и надо было брать в руки мои костомахи сорок третьего размера и валить. И я почти успела. Почти. Дверцы лифта раздвинулись и навстречу мне вышел сам дьявол, как мне показалось. Он держал в громадной ручище чашечку из костяного фарфора, которая казалась игрушечной, словно мультяшной.  Девчонка секретарша за его спиной была белее мела, да и я сбледнула от одного вида огромного великана, горой надвигающегося на мою персону. Наверное впервые в жизни я почувствовала себя пигмеем с какого – то занюханного острова болтающегося в океане.

– Здравствуйте, вы Тигруля? – проблеяла я и сделала шаг вперед. Ну конечно, только так и могли назвать родители человека  – гору. Господи, почему у меня от страха всегда отключается часть мозга, отвечающая за самомохранение? Чертов сапожок наступил на что – то совсем уж живое, я опустила глаза вниз, уставилась на ослепительно – начищенную мужскую туфлю под  моей подметкой, взмахнула рукой. Бумажный стаканчик вылетел из моей руки словно снаряд и врезался в грудь страшного мужика, оставляя на фирменной белоснежной сорочке пятна похожие на ошметки глины. Ну все, я точно не прошла собеседование.

– Тигруля значит?– совершенно спокойно ухмыльнулся  страшный кошмар, приблизившись ко мне настолько, что я смогла различить терпкий мужской аромат, смешанный с сигаретным дымом и запахом кофе. По телу пронеслась горячая липкая волна. Главное не упасть. Адреналин бушевал в крови, словно кислота. – И что же ты хотела от меня, глупый маленький Пятачок?  Поскакать на моем хвосте?

 Я почувствовала, как щеки заливает противная краснота, нащупала кроличью лапку, будто она могла меня спасти. Иногда мне кажется, что моя высокоинтеллектуальная мамуля где – то напортачила, когда меня зачинала, или партнер оказался фуфлом, не знаю. Папулю то я никогда в глаза не видела. Но точно какой – то брак закрался в мои гены. Потому что вот именно сейчас из моего рта вылетела фраза, ну никак не вяжущаясь с ситуацией, но произведшая эффект разорвавшейся бомбы.

– Ну возьмите меня,– выпалила я, дернув талисман на удачу, так, что вырвала его с корнем, вместе с ручкой от сумки, которая тут же свалилась к моим ногам. По полу с грохотом разлетелась мелочёвка.

– Предложение заманчивое, но у меня сегодня целибат,– заржал великан, и у меня все же подкосились сапожки.– Слушай, ты кофе умеешь варить?

 Я кивнула. Конечно я умею варить чертов кофе. Именно этим я занимаюсь в перерывах между отмораживанием задницы у метро в костюме чебурека и свершением идиотских поступков. Таких, как этот например.

– Я пришла устраиваться менеджером, а не баристой,– пропыхтела я, собирая с полу свой небогатый хабар. И это вы, между прочим опоздали к назначенному времени.

– Может быть я опоздал  потому, что чертова идиотка бросилась мне под колеса, когда я ехал на работу? Или потому, что от резкого торможения гребаные колеса у машины заклинило. Но это даже хорошо, в противном случае я бы размазал сумасшедшую бабу по асфальту. Как думаешь, ей бы понравилось?  Но на будущее, я не оправдываюсь перед розовыми Пятачками, – прошептал великан, склонившись к моему уху. Он склонился, а не я. Так разве бывает? И этот его шепот, черт бы его побрал. И перстень на пальце, на верхней фаланге которого болтался мой счастливый талисман, я его узнала. Огромный «болт», украшенный каменным скарабеем. Только мне так могло повезти.

– Я умею варить кофе? – пролепетал, пытаясь отстраниться от взгляда похожих на переспелые маслины, глаз.– Но думаю, что будущего у нас не получится.

Глава 3

*****

Странная женщина. Колючая, ершистая и живая. Не похожая ни на одну из тех, кто окружал Тагира в последние годы. Она его зацепила, уж непонятно чем. Этой своей непосредственностью, или смешным смущением и нескладными попытками скрыть его за маской наносной стервозности. И идиотское прозвище "Тигруля» прозвучало из ее уст совсем не обидно, а скорее сексуально и по – домашнему, что ли. Тагир свалился в кресло и уставился на песочные часы в дорогой подставке из ценного дерева – чей – то абсолютно бессмысленный подарок. Расстегнул воротничок рубашки, который нещадно сдавливал шею.

– Ваш кофе,– красивый голос. И она вся:  нескладная, не похожая на героиню романов вплыла в его кабинет, заполняя его флюидами сердитого неудовольствия. Нестандартная красота – так кажется говорят про женщин, становящихся идеалами для художников и скульпторов. А кончик носа у нее снова покраснел. Смешная.

Длинные пальцы опустили перед ним прозрачно розовую чашку, исходящую умопомрачительным паром. Она шумно втянула носом воздух, и пошла к выходу.

– Это все. Прощайте.

Как это прощайте? К такому он был не готов. Ей нужна работа, а ему нужна она. Вот именно сейчас Тагир это остро понял. Захотелось нового. Не пресную глупую Каринку, сидящую сейчас в приемной и высматривающую в интернете очередную сумочку, а эту колючку, которую не завоюешь деньгами, он это понял сразу. Скорее всего ему скоро наскучит эта дурацкая игра, как и в случае с глупышкой Каркой. Но чертова неприступность этой неуклюжей королевы сейчас его заводит до одури, разбавляя скучную пресную жизнь остротой кайенского перца.

– Пятачок, я не договорил.

– А я вас недослышала, – не поворачивая головы ответила эта чертовка. – И у меня есть имя.

Тагир поморщился. Ну надо же. А ведь они на равных сейчас говорят. И даже когда она стоит рядом, то смотрит ему прямо в глаза, а не в район пупка или подмышки.  И это тоже чертовски заводит. Прямо не женщина, а заводной ключик. А он значит, получается тупой заводной цыпленок.

«Пусть проваливает, тоже мне королева Шантеклера» – предупреждающе проорал внутренний голос, сигнализируя об опасности.

– Нам не нужен технический менеджер,– рявкнул он, рассердившись в первую очередь на себя, на свой организм, реагирующий на эту каланчу так остро. – У Каринки в голове что угодно, но не мозг.

– Знаете, это в первую очередь говорит плохо о вас, как о руководителе,– едко заметила нахалка, но все же обернулась и прожгла его взглядом серьезных серых глаз.

– Нам нужна техничка, уборщица. Ты бы подошла, и на стремянку тратиться не придется,– хмыкнул Тагир, совершенно не понимая, зачем дразнит красотку. В один момент ему даже показалось, что дурацкие песочные часы доживут свой век, разбившись об его голову, когда увидел в глазах Пятачка искры праведного гнева. Как ее зовут, интересно? – Каринка просто решила написать должность в объявлении красиво.

– Кофе пейте,– предостерегающе рыкнула мадам.

Тагир послушно отхлебнул из чашки и понял, что точно не отпустит эту очаровательную «малышку». Кофе оказался крышесносным, он не пил такого с того момента, как уехал из отчего дома. С тех самых пор, как ему пришлось оставить любимое дело и принять бизнес братаТиграна. Ну вот такие у их родителей были фантазии – два брата близнеца, два непобедимых тигра. Они оказались абсолютно разными, по характеру, но похожими внешне словно две капли воды. И это сыграло свою роль в том, что Тагир живет сейчас не своей жизнью.

Прошло уже четыре года, а он так и не смог привыкнуть к этому офису, этому городу и жизни во всем этом мусоре. Братец его не отличался чистоплотностью в делах, и криминальная составляющая доставшегося Тагиру бизнеса его раздражала. Осталось пережить еще пять лет, до того времени когда Тигран откинется. И во всем этом был виноват только один человек, которого Тагир ненавидел люто. Это он обрек его на жизнь, которая ему не принадлежала.

– Я пожалуй откажусь от места, уважаемый Тигруля. – хмыкнула очаровательная дылда, поправляя ремешок висящей на плече сумочки, и при этом не разжимая сведенных на идиотском пушистом брелоке, пальцев.– Адьес.

– Меня зовут Тагир Ромуальдович,– прорычал он, до боли сжав чашку, которая развалилась в его ручище с тихим звоном. Ведь уйдет она сейчас. Будет идиотничать где-нибудь в другом месте. А как же он? Без ее кофе? Черт, ну зачем она ему? Он ведь видит ее первый раз в жизни, не считая того мига, когда она буквально свалилась ему под колеса. «Пусть валит» снова шепнул рассудительный внутренний голос.– Ты играешь с огнем, глупый маленький Пятачок. И я не отпускал тебя.

– Меня зовут Светлана Валерьевна,– в тон ему ответила женщина, полыхая взглядом.

– Идите в отдел кадров, Светлана Валерьевна. Вы приняты на должность технического менеджера, хотя, клянусь богом, в нашей фирме нет таких вакансий. И еще – мой кофе всегда должен быть готов за пять минут до моего прихода в офис.

– Я вам уже говорила, что не бариста, – упрямо выпятила подбородок Светлана.

– А я предупреждал, что не люблю непослушания,– прохрипел Тагир, поднимаясь из кресла. Она с места не двинулась, когда он подошел к ней вплотную, просто сжала пухлые губы в куриную попку, и вцепилась в свою дурацкую торбу с оторванной ручкой. – шуруйте в отдел кадров, глупая упрямица.

Она словно очнулась, шарахнулась в сторону, но запнулась за стоящую на полу вазу, попыталась изменить направление падения, и по инерции всей массой свалилась на Тагира. Он не удержался на ногах от неожиданности и почувствовал, что летит на пол.

Она упала сверху, забарахталась, пытаясь собрать свои длиннющие конечности. Бесконечные ноги красавицы явно не слушались.

– Мне нравится поза наездницы,– хохотнул он, когда она оседлала его, словно племенного жеребца.

– Помогите мне встать,– всхлипнула дылда, и вдруг с размаху зарядила ему сумочкой по голове.– Хамло.

– Вообще-то это ты меня завалила,– ошарашенно пробормотал он.

– Тагир Ромуальдович,– донесся от двери удивленный голосок секретарши.– Простите, я не хотела прерывать хм… собеседование.

Тагир выдохнул, подтолкнул Светлану под округлую попку, помогая ей встать. Надо что – то делать, надо позволить этой дуре свалить. Надо, надо, надо.

– Я в отдел кадров? – тихо спросила Светлана.

– Я буду звать тебя Светик – пистолетик,– растерянно пробормотал он, провожая взглядом тонкую, высокую фигуру.

*****

–Кать, я не хочу работать под руководством самодура,– выдохнула я, закидывая в кипящий бульон, нарезанную кубиками картошку. Попробовала стряпню на соль, и положила в кастрюлю два лавровых листа.

– Он тебе понравился,– констатировала сестра. Интересно, как она делает выводы, не основываясь ни на каких фактах. Мне не понравился мой босс, не понравилось его отношение, его продирающий до печенок взгляд. Он меня скорее пугает.

– Позови Васятку, ужин почти готов,– вздохнула я. Ну что толку спорить с Катериной, если она уже все для себя решила? Я посмотрела, как она взбирается на табуретку и открывает форточку. Да уж, в эру мобильников моя сестра предпочитает по старинке звать своего племянника  к столу громко вопя в форточку. Это традиция нашей семьи. Почти такая же, как борщ на ужин, или вишневое варенье к оладьям. Других добавок к этой пышной выпечке мы не признаем.

Два дня я отработала на новом месте. Босс не появлялся и это будило в моей душе если не радость, то по крайней мере надежду на то, что все будет хорошо. Но более всего меня примиряла с действительностью зарплата. Я даже не обращала внимания на шепотки новых коллег за спиной, и злой взгляд красотки Карины, считающей меня наверное соперницей.

Растолкла в ступке сало с чесноком и петрушкой, добавила в борщ щепотку сахара, закинула приправы. Странно. Васятка бы уже должен быть дома. Обычно он появляется через пять минут после Катькиного ора. Прошло уже пятнадцать. Я посмотрела на сестру, нервно поглядывающую на часы, и мы не сговариваясь ломанулись к двери.

– Газ выключи,– проорала Катюшка, натягивая мою куртку наизнанку.– Сто раз говорила, нельзя отпускать его гулять одного. Столько идиотов вокруг. Сто раз.

Я не стала ей напоминать, что это она, буквально заставила меня дать сыну больше самостоятельности, а не растить из него «мимозу». И это она постоянно гундит, что рисование для мальчиков не занятие, и надо было отдать Ваську в секцию хоккея. Что я выращу сына маменькиным сынком.

 Все эти мысли пронеслись в голове, пока я бежала за сестрой, перепрыгивая через три ступеньки. Васьки не было во дворе. На город начали спускаться сумерки. Я почувствовала приближение паники, пока не увидела маленькую фигуру, копошащуюся в мусорном баке.

– Что ты тут делаешь? – спросила я, чувствуя, как ледяная рука ужаса отпускает моё сжавшееся сердце.– Васька, ты понимаешь, что я чуть не сошла с ума.

– Он где-то тут,– пропыхтел сын, и снова нырнул в бак с отходами.– Мам, у меня не хватает сил. Помоги. Слышишь, как он плачет?

Я прислушалась, и разобрала тихий писк, несущийся откуда – то из недр бака. Боже, вдруг это крыса, только бы не крыса.

– Котенок, Старшие мальчишки его закопали, а он маленький совсем. Мам, ну нельзя оставлять в беде тех, кто слабее, ты же сама меня этому учила.

– Чему ты еще его учила, мать года?  – вздохнула Катька.– Давай уже, подсади меня.

– Я сама,– ответила и перевалилась через грязный борт воняющего мусором контейнера. Котенка я нашла не сразу. Он уже молчал, лишь мелко вздрагивал и висел в моей руке обвисшей тряпочкой. Белая шерстка на голове пропиталась кровью, а вывернутая маленькая лапа была по всей вероятности сломана. Васька всхлипнул, но не заревел. Сжал губы, и я увидела, как побелели костяшки на маленьких кулачках.

– Мам, ну зачем они так? Он же ничего плохого не делал, просто кушать просил, – спросил мой маленький мужчина. И я в очередной раз удивилась тому, насколько он похож на биологического отца. До сих пор не могу поверить в его предательство. Тот Васька  тоже был готов нырнуть в прорубь с головой. Он меня и спас, когда я по глупости провалилась в полынью. Нам было по десять, чуть старше чем Васятка сейчас.

– Вась, есть люди, которые страшнее зверей,– сказала, чувствуя, как бьется маленькое сердечко котенка в моей ладони. Не брошу. Не смогу.