Buch lesen: «Завтра я исчезну»

Пролог

Сквозь опущенные ресницы Северина внимательно следила за Хранителем памяти. Как он медленно передвигается между белыми капсулами и нажимает на кнопки. Зеленая кнопка, и лежавшая в капсуле омега засыпает. Красная кнопка, и память за прошедший день стирается. Три последних вечера Хранитель хитро нажимал красную кнопку на капсуле Северины. Так, что кнопка не срабатывала. Северина просыпалась утром и все помнила.

Помнила, чем был заполнен предыдущий день. Чему ее учили, как ее зовут, в какой одежде она была, куда ее водили. Помнила лица и разговоры. Помнила, как плохо говорит сама, с трудом подбирая слова, потому что никакой практики у нее не было. И как она старалась мысленно объяснить и показать руками, чего хочет. Ее понимали. А способности передавать мысли, к счастью, не заметили.

Северина затаила дыхание, опасаясь действий Хранителя над ее капсулой. Ей показалось, что пожилой альфа чересчур долго ее разглядывает. Она чувствовала, как его взгляд скользит по векам, щекам, губам. Хранитель с кем-то ее сравнивает? А если он решит, что уже хватит Северине сознательной жизни? Если по-настоящему нажмет красную кнопку. Хранитель протянул руку к панели и Северина невольно дернулась. Потерять себя после трех полноценных дней жизни было очень страшно.

Щелкнула одна кнопка, следом вторая. Хранитель отошел к следующей капсуле. Северина не уснула. Она лежала не шевелясь, только сердце колотилось как будто она только что взбежала на высокую башню. Завтрашний день она сможет прожить человеком, а не говорящей куклой. Даже думать не хотелось, сколько времени до этого Северина была просто невменяемой однодневной букашкой.

Утром она проснулась раньше гонга. Память возвращалась, во сне Северина побывала в своем детстве. Хотя им всем, обитательницам капсул, внушали, что омег выращивают в инкубаторах. Что кроме капсулы для сна и отдыха, у них нет и не может быть дома. Но у Северины точно были родители, они водили маленькую дочку гулять в огромный сад. Отец нес ее на руках, вокруг летали яркие бабочки. Северина смеялась, когда отец подбрасывал ее вверх и ловил. А мама собирала цветы и давала Северине вдохнуть их нежный аромат.

Гонг вернул к жизни сотни сонных омег, которые гуськом потянулись в помывочный зал и затем на завтрак. Северина шла почти последней, стараясь выглядеть как все девушки, не глазеть по сторонам, не отскакивать от тугих струй воды, больно бьющих со всех сторон, не разговаривать с соседками за едой. Из столовой ручеек омег потянулся в учебные классы. Северина впервые озадачилась вопросом, для чего же их учат, если вечером стирают память?

На выходе Хранитель памяти всем раздавал карточки с именами. Северина снова получила свое имя и обрадовалась. По крайней мере, для одного служителя она не была безликой массой. На обороте карточки значились номера уроков. Северина уже знала, что двойка – это движение в пространстве, пятерка – законы, а восьмерка – ментальная защита. Все дни, когда Северина помнила себя, ей доставались эти цифры.

До обеда Северина училась танцевать, избегать прикосновений и драться. Учитель, худой как палка, внушал им, что нельзя позволять посторонним альфам, трогать себя, хватать за руки или гладить по голове против желания омеги. Надо уметь уходить из-под удара, предвидеть и защищаться. И бить так, чтобы с одного удара обидчик упал. Северина не совсем понимала, для чего ей это, но старалась изо всех сил. Не хотела разочаровать Хранителя, подарившего ей, пусть ненадолго, другую судьбу.

Ментальная защита удавалась Северине лучше всего. Может потому что она тренировалась каждый день и навыки накапливались. На уроке она смогла удержать на расстоянии метра от себя несколько учениц. Раздались громкие хлопки, в дверях класса стоял высокий, ярко одетый незнакомец. Красная переливающаяся туника и темные штаны. На голове высокая шапка, отороченная мехом. Он поманил пальцем Северину, но из-под руки гостя вынырнул Хранитель и что-то зашептал ему на ухо.

Гость ушел, а Северина испугалась. Неужели она выдала себя? И ее вернут к остальным в беспамятство? Она кусала губы и чуть не плакала. Быстро устроилась в углу класса спиной ко всем, надела обруч на голову и толстые очки. Законы это скучно, альфы главные, омеги подчиняются. Можно даже уснуть, никто не поймет, хорошо Северина разбирается в них или нет. Вместо законов на экране вдруг поплыли картинки незнакомого мест, высокие здания, странные люди садились в странные капсулы на колесах и ехали куда-то.

Замигали буквы, потом слова. Северина замерла. Почему она видит эти картинки? Надо ли сказать молодой учительнице об ошибке? Слова складывались в описания, Северина начала понимать, что говорят люди. Обсуждают новости, берут с полок еду и отдают взамен разноцветные бумажки. Скорость показа картинок все увеличивалась, Северина уже не успевала воспринимать всю информацию, но надеялась, что в ее голове все само уложится.

После ужина их сразу загнали в капсулы, не разрешив постоять на балконе и подышать воздухом, как обычно. С балкона открывался красивый вид на горы, кое-где заросшие лесом. Вчера по темному небу плыли облака, а где-то внизу лаяла собака. Впрочем, кроме Северины никто и не огорчился, что их лишили часа условной свободы. Пришлось лечь, не выказывая никаких эмоций. Северина закрыла глаза и представила, что она выходит на балкон и видит вдали горы.

Сразу с десяток молодых помощников Хранителей вбежали в зал. Защелкали кнопки, включая нужные программы в капсулах. Северина зажмурилась, запаниковала – как быстро все закончилось. Среди Хранителей не было того альфы, что подарил ей память. Еще минутка и Северина перестанет существовать. Все забудет. Почему так? За что? Щелк, щелк. Кнопки ее капсулы нажала чья-то торопливая рука. И дальше, щелк, щелк. И еще дальше.

В полнейшей тишине Северина открыла глаза. Хранители давно ушли. Омеги безмятежно спали. Она тоже должна спать. Никогда прежде Северина не покидала ночью свою капсулу, да и куда ей было идти. В учебный класс? Но сегодня Северина решительно выбралась из жесткой постели и прислушалась. Кто-то вывел ее капсулу из строя, тот пожилой Хранитель или кто-то еще. Чего они добивались? Зачем им ее память? Пока она не вспомнила ничего существенного.

Бесшумно Северина добралась до выхода и осторожно выглянула за дверь. Где-то кричали, пахло дымом. Из-за угла вывернули двое: тот незнакомец, что приметил ее сегодня на уроке, тащил за собой окровавленного Хранителя. Тащил грубо, громко ругаясь. «За мной, – обреченно подумала Северина. – Нет спасения». Юркнула назад, прижалась к стене. Что делать? Взгляд зацепился за пару низких столиков, на которые по вечерам омеги складывали карточки с именами.

Северина выдвинула один столик в проход, а другой занесла над головой. Она решила бороться за свою свободу. С грохотом распахнулась дверь и злой господин, налетев сразу же на преграду, рухнул плашмя, выпустив Хранителя. Северина ударила его сверху по голове. И отскочила, онемев от своего поступка. Нельзя нападать на альф. Ее сейчас отвезут в тюрьму. И отнимут память.

– Молодец, девочка, – Хранитель подтолкнул Северину к выходу. – Поторопись.

– Куда?

– Я спрячу тебя. Никто не найдет.

Северина не понимала, почему этот Хранитель захотел спрятать ее, куда он ее тащит. Но привыкшая к послушанию, она не стала протестовать. Хранитель отнесся к ней по-доброму, а тот, второй альфа, был злым. Он бы не пощадил Северину, особенно после того, как она напала на него. Никто не примет к сведению того, омега защищала свою память и жизнь. Пусть плохо, но Северина учила законы. Знала про императорский указ, лишивший омег всех прав.

Они с Хранителем бежали длинными гулкими коридорами, поднимались по винтовым лестницам вверх, снова бежали и поднимались, пока не оказались на крыше. Внизу полыхал пожар, Северина слышала крики и звон оружия. Шла ожесточенная битва, но кто и с кем дрался, ей было непонятно. Хранитель достал из кармана крак, светящийся шарик размером с кулак, и швырнул на пол. Крак покатился, подпрыгивая, по крыше. Там, где он остановился, открылся люк.

– Быстрей, быстрей, прыгай вниз и сгруппируйся, – поторопил Хранитель. Северина прыгнула, присела, места едва хватило ей одной. – Подай мне крак, Сева.

– Ты? – Северина подняла глаза на своего спасителя. – Со мной?

– Девочка моя, я нужен здесь. Пока нужен.

– Тебя убьют.

– Нет. Меня не убьют. Я знаю много полезного для императора. А твоя задача выжить. У тебя получится, я верю в тебя.

– Мои…

– Твоих родителей нет в живых. Когда мы победим, я верну тебя домой, – Хранитель разломил в ладонях крак, достал треугольную сережку, примерился и защелкнул ее на ухе Северины. – Завтра я тебя верну. Или позже. Жди мой зов. Не бойся.

– Жду.

Люк над головой закрылся и Северина оказалась в полной темноте. Тишина давила на уши, но пугаться Северина не стала. После ее ожиданий оказаться в тюрьме, любой выход был хорош. Наверно, хранитель всего-навсего отправил ее в другой дом, потому что она сирота и некому за нее заступиться. Северина вспомнила капсулы на колесах и людей в странной одежде. Где-то вдалеке прозвучал хлопок и Северина упала на мягкую подстилку.

Глава первая

Толян завидовал отцу. Стыдился признаться, а завидовал. Не потому, что тот был моложавым, нравился женщинам и сумел поднять несколько бизнесов. А еще насадил целую рощу деревьев вокруг громадного дома и родил его, Толяна. Зависть сосредоточилась на важном – у отца был настоящий друг. Который на всю жизнь, в огонь и воду, если что. А у Толяна вместо друзей – приятели. Потусить, выпить вместе, вспомнить службу в армии, обсудить девчонок или футбол.

Прямо с утра мысль о друзьях не давала покоя. Зудела и зудела. Толян остро чувствовал свою неполноценность. Никто не нуждался в его внимании, верности и заботе в сердечном значении этого слова. Девушки хотели от него денег и замуж, отец – послушания и помощи в бизнесе, мать пыталась пристроить младших дочерей под его опеку. Но все они легко могли обойтись и без Толяна. С ним просто удобнее. И Толян никак не мог сообразить, в какой момент все переворачивается с ног на голову?

Он не шел против своих желаний, совершал разумные поступки, не позволял тупо использовать себя, различал свои и чужие цели, но постоянно обнаруживал, что опять влез в ненужные отношения и тягостные обязательства. Как Толян радовался, когда после института и года в армии, ему нашлось достойное место в бизнесе отца. Правая рука, первый заместитель. Радовался, пока не понял, что он всего лишь дорого оплачиваемый мальчик на побегушках.

Сегодня абсолютно все виделось в черном цвете. Звезды, что ли, встали с хромой ноги. Толян ехал инспектировать то, что все в офисе считали бесполезным активом, ехал и психовал. Фитнес зал достался им в нагрузку к основному зданию гостиницы, они не стали его закрывать. Гостиница успешно развивалась, а зал едва сводил концы с концами. С ним надо было что-то решать. Но перед этим они с отцом поругались. Отец зашел предупредить, что уедет в отпуск. И началось. Сразу даже не скажешь, чего они не поделили.

Делить вообще было глупо, Толяну фактически ничего не принадлежало. Формально на него оформлены, конечно, несколько бизнесов, но это так, ерунда. Отец платил Толяну высокую зарплату, давал крышу над головой, а за это всего лишь просил выполнять его просьбы. Да и просьбы-то пустяковые – через неделю встретить сводных сестер и присмотреть за ними, пока отец будет рыбачить с другом на Сахалине. Три-четыре раза в год отец посылал всех подальше и уезжал. То в один конец страны, то в другой. Толян завелся с пол-оборота. Триггернуло его на отцовскую дружескую поездку. И на то, что мать попросила через отца об услуге, а не напрямую.

Попросила бы его самого, Толян ведь хороший, отзывчивый сын. С удовольствием бы помог, хотя сестры доставали его своими капризами. А так получилось, что без команды отца он сухарь и положиться на него нельзя. Орали они с отцом друг на друга минут пять как два придурка. Все припомнили: глупые обиды, несдержанные обещания, забытые дела. Толян взъелся на молодую жену отца, силиконовую Барби. Отец проехался по самому больному – если нет друга, да хотя бы верной подруги, ты никто. Можно подумать, отцовская жена тянула на верную подругу.

Выскочив из кабинета и громко хлопнув дверью, Толян еще минут пять высказывал отцу свои претензии в воздух. В фитнес зал зато приехал относительно спокойным. Его встретила управляющая, спортивного вида женщина средних лет, показала залы и оборудование, познакомила с сотрудниками. Смотрелось все неплохо, тренажеры, столы для пинг-понга, два бассейна, раздевалки, душевые, сауны. Почему ж не было прибыли?

– Ремонта, в общем, не требуется, – подтвердила управляющая. – По мелочи мы сами чиним.

– В чем тогда дело?

– Конкуренты. В округе еще три зала. Они про нас постоянно дурные слухи распускают.

– Какие, например?

– Ну, что у нас вещи в раздевалках пропадают. Хотя ни одной жалобы от клиентов не было. Тренеры не профессиональные. Тоже вранье.

– Вы мне напишите подробно, в чем видите проблемы. И какие решения предлагаете. Если зал за пару месяцев не поднимется, мы его закроем.

– Напишу, – кивнула управляющая, явно расстроенная словами Толяна. – Мы соревнования можем проводить, по боксу, по борьбе. По спортивным танцам. Все модные течения у нас представлены. И помещения у нас позволяют.

– Прекрасно. Я сам тут пройдусь еще разок.

Мнение персонала всегда стоило проверять. Толян по второму кругу прошелся по всем залам. Народу не густо. Стоит ли развивать это заведение? Однозначного ответа не возникло. Слухи можно перебить, дать рекламу, найти новых сотрудников. Но этого мало. Энергия места так себе. Если Толян после первого визита ни разу не пришел в собственное заведение потренироваться, хотя оставил форму, не позвал приятелей, никому не похвастал, то… Громкий хлопок за спиной заставил вздрогнуть и обернуться.

В углу зала ровной стопкой лежали маты. На матах кто-то сидел, сгруппировавшись как для низкого старта. Толян подошел ближе, недоумевая, кому и зачем вздумалось его пугать. Молодой парень. Хотя нет, девчонка. С белыми короткими волосами. В черной майке и непонятно-бурого цвета штанах. Босиком. Что она делает на матах? Как будто упала откуда-то сверху. Толян даже поднял голову, взглянул на потолок.

– Я вам не помешал? Побуду здесь? – Толян удивился своим словам, с каких ершей он спрашивает разрешения побыть в зале этого заведения? Комплекс принадлежит его отцу, и всему здесь Толян практически хозяин. Девчонка не ответила, смотрела внимательно и как-то беззащитно.

– Я тут был полчаса назад и тебя не видел. Ты кто?

– Яаа, – девчонка тянула букву.

– Яна? – Толян помог, наверно, заикается бедолага.

– Да, – облегченно кивнула блондинка.

– А я Толян. Все меня так зовут, – пояснил как маленькой, ткнув себя пальцем в грудь, потому что девчонка продолжала смотреть недоверчиво и позу не меняла. – Анатолий. По паспорту.

– Ана-толь? – переспросила Яна, умудрившись почти проглотить первый слог, а на втором сделала сильное ударение. Как клюнула. Получилось “Толь”.

– Ну. Толян. Можно Толь. А ты что на матах делаешь? – Толян встал рядом, рука сама потянулась потрогать необычные, белоснежные с пепельным отливом волосы, но незнакомка неуловимо сдвинулась и рука прошла мимо ее головы. – Ты сотрудница? Работаешь здесь? Как тебя зовут полностью?

– Север… рина.

– Севрина? Яна Севрина? – Толян поменял ударение на первый слог, а девчонка пожала плечами и, наконец, села, свесив ноги. Легко спрыгнула на пол и огляделась. Как будто впервые видела зал. Странный какой-то персонаж. Толян пошел к выходу и приглашающе махнул рукой. – Пойдем, выведу тебя к раздевалкам. Яна, не тормози.

Чуть помедлив, Северина пошла следом. Она плохо соображала после перехода, голова гудела. Куда ее отправил Хранитель? Как ей выжить здесь, в чужом мире? Этот альфа Толь назвал ее Яной. Наверно, покажет, где капсулы. Северина боязливо покосилась в сторону душевых, к счастью, Толь прошел мимо. Привел в зал с ящиками, опять махнул рукой.

– Где твои вещи? Не помнишь? Здесь были? – Толян проследил за растерянным взглядом Яны. – Точно этот шкафчик?

– Да, – Северина стояла столбом, мысленно умоляя помочь ей. Что конкретно просить, она не понимала. Сначала надо привыкнуть к новому имени. Это ведь легко. Дома ей каждый день могли менять имя.

Толян вздохнул, похоже, слухи о воровстве из раздевалок вовсе не слухи? Какие тут замки? Если ворует персонал, то любые замки ставь, не поможет. Эта Яна, кажется, поверить не в силах, что осталась без вещей. Вон как ошарашена. Толян достал из своего шкафчика толстовку и кроссовки, протянул Яне.

– Надевай. Потом отдашь. Не идти же босиком. Летом, конечно, не замерзнешь, но все равно. Ты далеко живешь? Я на машине, могу тебя подбросить, – Толян тряхнул головой, он себя не узнавал, болтал как заведенный. С какой стати он так беспокоится об этой тихой девчонке? Если ей хватило ума прийти спортом позаниматься, то и домой дорогу найдет. А Толяну надо возвращаться на работу.

– Толь, – Яна изумленно смотрела на кроссовки.

– Ну, ты даешь. Шнурки завязать не можешь. С Луны свалилась? Давай ногу, суй сюда.

Толян опустился на колено, помог Яне обуться, завязал шнурки. Взглянул в лицо. Белые волосы пышной волной назад, а брови черные. Глазищи красивые, смотрит так, что до дна души достает. Породистая, чертяка. В ухе серьга. Необычная, треугольником. – Что ж ты? Прическу как у Пресли начесала и все, героиня спортзала?

– Толь.

– Ладно, не обижайся. Я не со зла. Хватит рассиживаться, пошли, – на стоянке Яна опять зависла. Толян подтолкнул ее к своему джипу, открыл дверь, затолкал внутрь, сел за руль. – Говори, куда ехать.

– Да.

– Что да? Е-мое, ты кончай придуриваться. Я тебя в полицию сейчас отвезу, пусть они разбираются, кто ты и откуда, – Толян покосился на застывшую Яну. Реветь, что ли, собралась? – Не смотри ты так на меня. Не отвезу в полицию, не бойся. А знаешь что? Идея крутая возникла. Поехали ко мне. Я тебя отцу предъявлю как верную подругу. Он всех моих приятелей и приятельниц знает, а тебя нет. Сыграешь подругу мою? Закадычную подругу. Никаких шур-мур. Ну, будто мы в армии вместе служили в спецвойсках, там девки были тоже. После армии потерялись, я раньше демобилизовался. А сейчас ты меня нашла. Согласна?

– Да.

– Молоток, Яна! С меня причитается.

Глава вторая

– Здесь будем жить. Сейчас все покажу, – Толян лихо зарулил во двор отцовского особняка. Вытянул молчаливую Яну из машины, махнул рукой на дом. – Ты не робей, Яна, мой отец трусливых не любит. Я тебя прикрою, конечно, но ты отпор тоже давай. Ты же спецназовка. Сериал потом посмотришь, какие они. Иди за мной.

– Кто это, Анатолий Сергеевич? – во двор вышла Катя, повариха и домомучительница.

Катя была доброй женщиной немного за пятьдесят и вкусно готовила, но Толян любил ее поддразнивать, за что получал в юности увесистые затрещины. За пятнадцать лет работы Катя стала членом семьи, но дистанцию держала, никогда обедать за общий стол не садилась. Своей семьи и детей у Кати не образовалось, воспитывала Толяна, когда мать свалила за границу. Если приезжали сестры из Милана, им тоже хватало Катиной любви.

– Это Яна. Мой армейский друг. В гости приехала.

– Армейский? Она же пацанка совсем, – Катя протянула руку и Толян с мстительным удовольствием отметил, как Яна ловко ушла от прикосновения. Не поощряла Яна чужих рук на своих волосах. И это почему-то нравилось Толяну.

– Кать, я ведь после института служил, а Яна сразу после школы, добровольцем пошла. Да еще она выглядит моложе. Но служила будь здоров, на равных с парнями. Как в этом кино, твоем любимом, помнишь?

– Голодная, поди, с дороги. Яничка, пойдем, покормлю тебя. А вещи ее где?

– Украли, где. Из глубинки приехала, на вокзале, сама знаешь, какие умельцы, – Толян отодвинул Катю. Врал он нелогично, но, может, прокатит. – Дай ей в себя прийти. Отец приедет на обед, вместе поедим.

Для Толяна отец не поскупился, выделил полэтажа наверху. Две спальни, с общей ванной, гардеробная, кабинет, маленький спортзальчик и гостиная с баром, камином и телевизором во всю стену. В кабинете Толян почти не бывал, хватало на работе шкафов, папок и стола. Предпочитал проводить время с тренажерами и у камина.

– Устраивайся, – Толян выделил Яне угловую спальню с маленьким балкончиком. – Твоя комната. Ко мне через коридор или напрямую через ванную. Там два входа. Нравится?

– Да, – кивнула Яна, а Толян усмехнулся. К чему относилось это “да” понять было невозможно. То ли правда нравится, то ли просто так сказала.

– Тут одежда. Бери, что захочешь. Платьев нет, конечно. Но мое доармейское тебе должно быть впору. Роста мы почти одинакового. В том, что на тебе сейчас, к столу нельзя выходить, – Толян пробежался глазами по висевшей на плечиках одежде. Мать присылала из Милана много модных вещичек, но не всегда угадывала с размерами, до сих пор считая Толяна худым. Не учитывала раздавшиеся плечи и общую накачанность. – Вот, джинсы, молодежь такие любит, рубашка новая, я не носил, сандалеты, забыл как они называются, трусы тоже новые. Извини, не девичьи. Потом купим, что потребуется.

– Эй, вы где, – отец звал их из гостиной. – Знакомь с другом, сын.

Бросив стопку одежды на кровать, Толян вышел к отцу. Катя болтушка, доложила уже. Отца, похоже, триггернуло как Толяна утром. В гостиную к сыну он заходил от силы пару раз за последние полгода. Но услышав о неведом друге, прибежал. Неужели моментально сына уважать начал? Тогда затея Толяна оправдана. Набрать очков в глазах отца, Толян ведь этого и хотел. Яна просочилась следом и стояла молча.

– Это Яна. Нашла меня, представляешь. Я писал, что у нас девчата есть в подразделении, – Толян ждал, когда отец обломается с волосами Яны, которые притягивали как магнит.

– Если настоящий армейский друг, так и под землей найдет, – с ходу одобрил отец Яну. И, конечно, потянул руку к ее голове. – Ух, ты! Разведчица? Борьбой занимаешься? – отец восторженно захохотал, когда Яна выскользнула из-под его руки.

– Пап, дай ей сполоснуться хотя бы с дороги.

– С документами поможем, не переживай, – отец протянул руку для пожатия. – Ну, здорово. Я Сергей. А ты как моего оболтуса зовешь?

– Толь? – Яна испуганно покосилась на Толяна и робко подала руку.

– Толь? А чего не рубероид? – отец крепко сжал ладонь Яны. – Ну-ка, покажи силушку молодецкую, жми.

– Пап, чего ты сразу набросился? Она ж девчонка, хоть и спецназ. Меряйся силой со своими друзьями.

– Не мельтеши, сын. Ох, ты, чертяка, – отец вырвал руку, затряс от боли. – Ну, ты даешь. Силачка, а с виду не скажешь. Точно, разведка. Будь как дома, Яна. Друзья сына, мои друзья.

– Пап.

– Да, ухожу я, ухожу. Ждем вас внизу. Обед через полчаса. Надо выпить по такому случаю.

– Яна не пьет, она спортсменка, – еще не хватало, чтобы у Яны развязался язык. Отец пить умеет, кого угодно перепьет.

– Брал бы пример с подруги.

– Уже. С самого утра и беру.

– Даю тебе неделю отпуска. Покажи Яне город, на природу свози, шашлыки, речка. А потом я уеду к друзьям, будете с Яной командовать. И с сестрами она тебе поможет. Не придется с этими пигалицами по магазинам шастать. Да, Яна? Поможешь другу?

– Да.

Яна виновато посмотрела на свою ладонь, когда отец вышел из гостиной. Толян подмигнул ей. Все прошло отлично. Яна не подкачала. Отец не заметил даже, что говорил сам с собой. И отпуск кстати. По крайней мере, можно будет не светить Яну. С ней явно что-то не так. Толян внимательно оглядел новую знакомую. Прямые плечи, пресс, накаченные руки и ноги, и грудь аккуратная. Не слабая, если сумела пережать отца.

– Пойдем, покажу, как ванной пользоваться. Там все новомодное, сам еле разобрался. Времени немного, давай по-быстрому, в душе, – Толян включил воду и обернулся. Яна пятилась с испуганным лицом. – Ты чего, это просто теплая вода. Смотри! – Толян сунул руку по локоть под струи воды и ободряюще улыбнулся.

– Не больно, – выдала Яна, сунув палец в душевую кабину.

– Конечно, не больно, – Толян нахмурился. Он знал, что жесткими струями воды можно до синяков доиграться. Но где с этим могла столкнуться Яна? Ее мучили? Держали взаперти? Принудительно лечили? Фантазия разыгралась. Поэтому она такая, молчаливая и робкая. Как маугли.

Яна, между тем, осмелела. Сняла толстовку и майку, потянула вниз штаны и через секунду стояла перед Толяном голой. Шагнула в душ, а Толян сглотнул слюну, непонятно почему заполнившую рот. В сауне, на пляже, особенно, за границей, он часто видел голых девок и никогда его это не смущало. Обычное дело. А тут. Взгляд как прилип к ягодицам Яны. Круглым и упругим. Толян не знал, упругие ли ягодицы у Яны, но захотел узнать.

С трудом он отошел от кабины, нашел в шкафчике большое пушистое полотенце. Это был подарок Оксаны, с которой Толян время от времени встречался, не особенно часто, но Оксана считала себя девушкой Толяна. Как будто почувствовав, что Толян о ней вспомнил, Оксана позвонила. На резкий звук Яна испуганно оглянулась и Толян вышел из ванной.

– Тебе не стыдно? – начинать с претензий было Оксаниной коронной фишкой.

– Нет, – Толян давно перестал дергаться на попытки развести его на чувство вины.

– Мы договаривались сходить в кино, – прятать желание пошататься по бутикам за культурный досуг, было второй фишкой.

– Я занят, ко мне друг приехал. Погостит пару недель.

– Бери друга с собой, я возьму Вальку, – Оксана была находчива.

– Окси, созвонимся на днях. Я год друга не видел, отстань пока.

– Отстань? Толик, что за дела?

– Толик? – Толян терпеть не мог свое детское имя и Оксана об этом знала. Да, его мать так не называла никогда, что эта курица себе позволяет.

– Не злись, милый. Я соскучилась, а ты какого-то друга мне предпочитаешь, – закапризничала Оксана. – Давай встретимся. Хоть ненадолго.

– Валька тебе в помощь, – знает Толян, что такое ненадолго. Он сбросил звонок и заторопился назад, в ванную.

Яна догадалась как выключить воду и стояла теперь на коврике у кабины. Вода стекала с нее на пол и Яна чуть не плакала. Дома после помывочного зала шла сушка, а что делать здесь она не знала. Толян закутал ее в полотенце, задержав в объятиях дольше необходимого. Я просто учу ее вытираться, уверял себя Толян, но понимал, что врет. Контраст сильной по-мужски девчонки и детского поведения ломал мозг. И еще Яна как-то очень уютно устроилась в его руках.

– Пойдем, помогу одеться.

– Да, – пробормотала Яна привычное.

– Держись за меня, подними ногу, – грубовато командовал Толян, натягивая трусы, а потом джинсы на Яну. То еще испытание. Тело у Яны было изящным, притягательным, Толян чертыхался. Легкое возбуждение витало в воздухе. Толян не мог поверить, что его так штырит от случайно встреченной пацанки, пусть и красивой. Может, зря он бортанул Окси? На голодном пайке и обезьяну захочешь.

Яна покорно поднимала ноги, подставляла руки, внимательно следила, как Толян застегивает ей пуговицы на рубашке и вжикает молнией на джинсах. Сандалеты надела сама, пошевелила прямыми пальцами с аккуратными ногтями, Толян сглотнул и отвернулся. Яна будто сошла с картинки в модном журнале. Секунду подумав, Толян достал из шкатулки, где хранил всякие армейские мелочи, витой кожаный браслет. В армии иногда на дежурствах нечего было делать, сплел.

– Для полноты образа тебе, – брякнул, конфузясь, Толян. – Носи, не теряй.

– Толь, – Яна вытаращила глаза, вертя запястьем.

– Пошли обедать, а то отец заорет сейчас. И не вздумай пить, всю игру нам поломаешь. Там кукла отцовская будет. Дура набитая. Внимания на нее не обращай, не отвяжешься потом.

– Да.

Толян вздохнул. Куда он встрял, где выход? Есть ли он вообще?