Воплощение XX – XXI. Проза XXI века

Благодарности:

НП "ЛИТЕРАТУРНАЯ РЕСПУБЛИКА"

Директор издательства: Бояринова О.В.

Руководитель проекта: Крючкова А.А.

Редактор: Петрушин В.П.

Вёрстка: Измайлова Т.И.

Обложка: Крушинина В.А.

Книга издаётся в авторской редакции

Возрастной ценз 16+

Печать осуществляется по требованию

Шрифт Serif Ingenue 11

ISBN 978-5-7949-0905-0

ЛИТЕРАТУРНАЯ РЕСПУБЛИКА

Издательство

Московской городской организации

Союза писателей России

121069

Россия, Москва

ул. Б. Никитская, дом 50А/5

2-ой этаж, каб. 4

В данной серии издаются книги

авторов, пишущих на русском языке

в XXI веке

Электронная почта: litress@mail.ru

Тел.: + 7 (495) 691-94-51

Будем рады

сотрудничеству с новыми авторами!

© Инесса Ильина, 2022

ISBN 978-5-7949-0905-0

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

ВОПЛОЩЕНИЕ XX – XXI
мемуары актрисы

Начало

Кочует балаган с дороги на дорогу, и маленький орган один мотив ведёт. Задумчивый чудак, прекрасный и убогий, смахнув слезу на фрак, степной цветок сорвёт. История, которая никогда не начиналась, потому что никогда не заканчивалась. Душа в смятенье мается, как мученик в аду: «Ах, маятник качается, куда я упаду?!»

Странно и непривычно – в теле земном жизнь познавать. Часы запущены. Открылся жизненный путь. Пройдёшь его, как-нибудь, иль мир удивишь, необычно? Купайся в море любви. В ванночке детской плыви и счастью в ответ улыбайся…

В ночь сотворения твоего мира земные часы отстукивают вечный вопрос к новорождённой душе: «Кто ты, кто ты, кто ты?..»

На стене, рядом с детской кроваткой, висит старинный ковёр с причудливыми узорами. А в лабиринтах старого ковра растёт трава, и ласточки летают. Дремучий бор тропою тайною влечёт. Узоры на ковре изображают: маленьких оленей, собачек, медвежат. На нарисованных кувшинках живые капельки росы дрожат. Всмотрись в него и окажись внутри, стань частью заколдованного леса. И вот уж ты – волшебная принцесса, но ничего оттуда не бери!

Был Сокольнический двор в тополях и клёнах. Воробьиный дружный хор в зарослях зелёных. Робки первые шаги, лестница крутая. Осторожно, не беги! Ребятишек стая… Старый дом – сила рода. Вспоминаю всегда. Там любовь и свобода, золотые года!

Пожарная каланча – знаковое место возле станции метро Сокольники. В годы моего детства она была красного цвета. Мы гуляли от девятой Сокольнической, до каланчи и обратно. Улица казалась бесконечно длинной, и каланча Змеем Горынычем краснела из далека. Летними вечерами, когда солнце близилось к закату, его не жаркие уже лучи падали на каланчу, отражались на соседних домах, и казалось, что полыхает пожар. Я смотрела вдаль, на этот огонь, и на душе становилось тревожно.

В три года я запомнила наш старый деревянный дом в три-четыре этажа. В подъезде пахло кошками и землёй, особенно весной. Весенний запах земли под клёнами у дома. Я вскапывала её детским совочком, лепя «куличи». Крутая лестница, фигурно изворачиваясь, вела вверх, и я карабкалась по ней на четвереньках, а потом стучала в дверь ногой, потому что до звонка не доставала.

В квартире было много комнат и жили в ней, почему-то, в основном наши родственники, за исключением вредной бабки Варвары и дяди Вани Суворова. Дядя Ваня каждое утро приносил мне яблочко с росинкой. Почему-то, я прозвала его Мишка-Медведь. А бабка Варвара, словно сошедшая со страниц детских книжек Баба Яга, вполне соответствовала своему образу. Классическая коммунальная вредительница, когда ребята играли в огромном коридоре, живенько открывала на кухне форточку. Мелкие пакости Варвары вызывали громкие скандалы – Баба Яга, она и в коммуналке Баба Яга.

Мне 7 лет. Смотрю в зеркало и думаю: «А вдруг я уже глубокая старушка и только вспоминаю себя маленькую?» Воспоминание о будущем – вот оно, подтверждение бессмертия души. Дети до 7 лет способны помнить прошлые воплощения или подсознательно чувствовать бесконечность жизни.

Мой Творец, зачем меня ты бросил в этот мир с открытыми глазами? За окном седая бродит осень, блёклыми играя волосами. Тайна бытия во мраке скрылась, для чего живу, зачем умру? Лишь на миг темница озарилась, чтобы снова погрузить во мглу. Не бывает ничего случайно, цепь причин нельзя предугадать. Мне дана неведомая тайна этой жизни, как её узнать? В час, когда вечернее солнце отражалось на стволах сосен, беспричинная тоска наполняла душу, и приходило ощущение бесконечности вселенной. И уходила земля из-под ног, и наворачивались на глаза слёзы: «Как же будет мир без меня?»

МОИ ДЕДУШКИ

Дедушка Серёжа

О многом разговаривал дедушка со мной: о детских страхах, о конечности жизни земной. На любой вопрос он знал ответ: мог объяснить легко, что смерти нет! «Дедуля, я умру? – „Мы все умрём“ – Зачем же я живу? – „Мы все живём“ – „А как же, без меня, вся эта жизнь пойдёт? Умрёт ли Динка?“ – Динка не умрёт». Попробуй, вот так объяснить безыскусно ребёнку о том, что бессмертно искусство и бессмертны художники в нём!

Дедушка каждый вечер перед сном читал мне по одной главе из книги Осеевой «Динка». Можно сказать, я росла вместе с ней. Динка была моей подружкой в играх и мечтах. «Сарынь на кичку!» – кричала я, подражая Динке и Лёньке, представляя, как вместе с ними взбираюсь на утёс Стеньки Разина.

Мой дедушка, Ильин Сергей Михайлович, обладал чудесным баритоном и абсолютным слухом, прекрасно пел арии из опер, владел художественным свистом, рисовал, лепил для меня зверюшек из пластилина, был непревзойдённым чтецом и рассказчиком. Он родился в 1901 году в семье кузнеца, окончил гимназию, был учеником аптекаря. В октябре 1918, в шестнадцать лет вступил в ряды Красной Армии, где находился бессрочно до марта 1945 года, выйдя в отставку по тяжёлому ранению в звании подполковника.

До 1960 года наша семья жила в старом доме в Сокольниках. Оттуда дедушка ушёл на фронт, туда и вернулся. Мама вспоминает, как маленькой девочкой, смотрела в окно и вдруг увидела: её папа, мой дедушка, возвращается домой с войны, живой!!! С палочкой, с рюкзаком и чемоданчиком в руке.

С 1946 года дедушка работал в отделе соц. обеспечения, помогал людям. Был человеком скромным, добрым, немногословным. Дома часто напевал и насвистывал, прохаживаясь по комнате, военные песни: «Вечер на рейде», «Дымилась роща под горою», «Солдаты в путь». Я подпевала ему и знала их все наизусть, поэтому, вместо кукол играла в военные игры. Через много лет на экраны вышел фильм «Офицеры», жаль, что дедушка его не увидел, ведь именно таким, как герои фильма, был он – настоящим русским офицером.

Замешано на памяти родство. Безвременье страшнее расстояний. Печалит не вселенной колдовство, а неизбежность встреч и расставаний. В наш старый сад мне больше не войти. Заблудшие, в огне не знают брода. Тропинка детства – ниточка в пути в тот сад, где прорастает Древо Рода. Да что там говорить, родная кровь, две бабушки, родные сёстры деда, Хранительницы – Вера и Любовь, и Память, и Бессмертье, и Победа! Замешано на памяти родство…

Мой отец, простой прозаик, не читал мне с детских лет, ни стихов про глупых заек, ни рождественский сонет. Так в кого же я – поэт? Сны и реальность, явь и фантазия переплетаются в жизни земной. Как получилось, Россия – Азия в одном воплощенье связались со мной? Ангелы Света внушили поэту родственной связью меня поддержать. Соприкоснулись две части света, чтоб мою маму отцу повстречать.

Дедушка Сабир

Мой второй дедушка – народный поэт Узбекистана, драматург, Сабир Абдулла. Поэт Сабир Абдулла родился в 1905 году. Из литературных и биографических источников я узнала, что его отец был писарем, очень образованным человеком, блестящим шахматистом. Его мама писала стихи и научила сына рано читать и писать. Под её влиянием у Сабирджана с раннего детства появилась тяга к поэзии. Сестра и тётя моего деда тоже были поэтессами, писали газели под псевдонимами «Ногирон» и «Осиё». Поэтическая династия моего деда начинались по женской линии, так вот в кого я поэт!

Когда мне исполнилось семь лет, мы с мамой поехали к нему в гости в Ташкент, потому что дедушка очень хотел, чтобы мои мама и папа помирились. Дедушка Сабир при рождении дал мне второе имя, Наргиз, в честь знаменитой индийской актрисы. Вернувшись в Москву, я описала наше путешествие в стихах, которые дедушка сразу же опубликовал в детском ташкентском журнале, вместе с моей фотографией. Журнал долгие годы хранился у нас дома.

Через несколько лет вновь прилетела весточка из Ташкента: отец сообщал, что мой дедушка Сабир умер. Ещё отец сообщал, что дедушка оставил мне свои литературные труды, в надежде, что я продолжу традицию и тоже стану поэтом. К сожалению, со стороны отца было одно невыполнимое условие: я должна была переехать в Ташкент навсегда и расстаться с мамой.

Я по крупицам собираю то, что начертано судьбой. Что отрицала – принимаю, что нахожу, беру с собой. С бесстрашием первопроходца, копаясь в вечности условной, как жемчуга на дне колодца, ищу обрывки родословной. И вот она, моя победа, казалось – несоединимо, но два моих великих деда хранят историю, незримо! Одно звено и два начала, миг, единение, истоки, любовью в сердце зазвучало и пролилось стихами в строки.

Со временем, детские поэтические зарисовки сложились в маленькую поэму «Встреча вне времени», опубликованную в моей книге «Маски» (2012). В поэме в аллегорической форме описана моя встреча с поэтическим предком, то ли во сне, то ли наяву. А в 2015 году узбекский литературовед Наим Каримов написал очерк «Наргиз Сабира Абдуллы», в котором с душевным трепетом рассказал о моём дедушке Сабире. Он провёл большое биографическое расследование: нашёл сведения обо мне и, сам того не ведая, помог состояться встрече деда и внучки через годы. Отрывок из очерка (дословный перевод):

«Как радовался Сабир Абдулла, замечая, что в сердце внучки начинает бурлить кровь поэтического таланта, когда прочитал прекрасное стихотворение, написанное на русском языке. Каким счастливым дедушкой чувствовал себя он тогда!

Но жизнь вносит коррективы в планы, мечты, образ жизни каждого человека, как строгий редактор. Прошло несколько лет, и Яшин, и Сабир Абдулла ушли из жизни. После смерти отца и деда некому было заботиться о поэтическом таланте Наргиз. Не было дела до матери Наргиз, до родственников в Ташкенте.

Но прошли годы и, в этом удивительном мире появилось чудо, называемое интернетом. Люди, подключившись к интернету, свободно знакомятся с событиями, происходящими на другом конце света. Кто-то сведения о своей жизни и деятельности отца распространяет по интернету. Яшна так же, приготовленный ею сайт по случаю сто десятой годовщины своего отца поместила в интернете, взглянула туда-сюда. Неожиданно, на глаза попадаются слова: «Ильина (Фёдорова) Инесса Яшиновна». Она сразу открывает сайт Ильиной (Фёдоровой). Это оказался сайт её племянницы, первой любимой внучки Сабира Абдуллы – Наргиз Яшиновны!

Судя по некоторым биографическим подробностям, Инесса-Наргиз проживает вместе с супругом по имени Владимир Минин, потомственным артистом цирка. По мнению специалистов, стихи Инессы Ильиной – пример высокой поэзии. В сердце любимой внучки Сабира Абдуллы – актрисы, режиссёра и поэтессы – бурлит и узбекская кровь. Надеемся, что в ближайшие дни и узбекские читатели будут иметь возможность через страницы «Мир книги» знакомиться с её стихами.

Наим КАРИМОВ,

доктор филологических наук, профессор»

Настанет день, в тиши библиотек и нас с тобой, когда-нибудь, «откроют». Пускай тот день и за «седьмой горою», жесток и страшен двадцать первый век. Опять воюет мир за миражи. Порядком правят «кнопочные люди», и голову певца, как встарь, на блюде, несут тирану слуги и пажи. Лишь в час затишья, между сном и явью, когда спадают чары колдуна, опять живёт великая страна, и души радуются разнотравью, весенним запахам и россыпям цветов. И время, киноленту вспять вращая, снимает ложной истины покров, украденные жизни возвращая. Так век пройдёт, коль не взорвётся мир. И если человек не отупеет, к поэзии вернуться он сумеет, заполнив рифмами пустой эфир. И вот тогда, в тиши библиотек, «проснувшийся» потомок нас «откроет». Пусть этот день за сто седьмой горою, и безысходен двадцать первый век.

ЗНАКИ СУДЬБЫ

Ночь. Темно. Карандаш. Тетрадь. Ветер в окно. Начинаю писать. Слова, возникающие на листе, вновь распинают меня на кресте.

Мне двенадцать. Любимый поэт – Александр Блок. Любимый урок – литература. Сочинения пишу в стихах и рассказываю о творчестве любимого поэта тоже стихами:

Золотые рассветы – ночные туманы. Роковые приметы – мечты и обманы. Город Петров, словно чёлн на волне. Звёзд-маяков не сочтём в вышине. Кумир на престоле в дымке веков. Поэт в ореоле из роз и стихов. Мой шёпот-зарок, в тщетной жажде напиться: «Александр Блок, можно к Вам обратиться?» Вижу, иль кажется, словно во сне, пустынною улицею ко мне сквозь полог блестящий полночной Невы, походкой скользящей являетесь Вы! Сумерки тают, воздух густ. Звуки слетают с сомкнутых уст: «Всё не случайно в нашей судьбе. Явное – тайно носим в себе».

«Ты будешь писателем!» – восторгается учительница литературы.

«Я стану актрисой!» – думаю я.

Ночь. Часы отбивают минуты: «Тик-так, тик-так, тик-так…» И кажется, что это уже не часы, а печатные машинки выбивают одну и ту же мелодию наперегонки. Гипнотические удары убаюкивают и уносят в туманные дали воспоминаний. А может это генная память навевает странные картины неведомых миров и образов? В бесконечном пространстве сияет золотой луч. И я сама внутри луча, парю, лечу неизвестно куда. Полёт захватывает дух. Внизу подо мною – город. Плавно опускаюсь вниз, в момент соприкосновения с землёй, прохожу сквозь неё и оказываюсь в другом небе, а подо мной новая земля. И вновь полёт в неизвестное. Ночь. «Кто ты, кто ты, кто ты?» – спрашивают часы.

И были знаки на пути: цветы, подаренные встречным, и поводырь на круге вечном помог дорогу мне найти.

Знаки судьбы. Видеть бы их заранее! Если оглянуться назад, можно заметить, что весь жизненный путь уставлен знаками: «стоп», «подумай», «осторожно», «вперёд». Но человек упорно не желает их замечать и всё делает по-своему.

Когда пришло время выбора между литературой и сценой, выбрала сцену. Наивное представление о высоких идеалах чистого искусства не позволило сразу после школы поступать в театральный. Чтобы узнать театр «изнутри», стала работать в «Ленкоме» помощником администратора.

С утра до вечера в театре пропадать, по капле впитывать пьянящую отраву, от запаха кулис, мечтать, страдать, предчувствуя судьбу, по праву!

Но не только сказку наблюдала я в театре. Шёл спектакль «Тиль». В антракте, как обычно находясь за кулисами, вышла на лестницу и услышала звук, словно дышит загнанная после скачек лошадь. Посмотрела вниз и ахнула – по лестнице поднимался Николай Караченцов, бессменный, великолепный, исполнитель роли Тиля. Но он не шёл, а тяжело тащил сам себя, держась за перила, думая, что его никто не видит. Лёгок, виртуозен он был на сцене, особенно в этой роли, но никто не знал, каких титанических усилий требует эта лёгкость! Он посмотрел вверх и, увидев меня, улыбнулся, смутившись, что я стала невольным свидетелем его минутной слабости. Потом рассмеялся и в два прыжка преодолел оставшиеся ступеньки! Да, настоящий артист никогда никому не показывает своей усталости или плохого самочувствия. Став актрисой, я поняла, что сцена ещё и лечит. Выходишь играть с высокой температурой, а заканчиваешь спектакль здоровой. Однажды, наблюдая игру артистов из-за кулис, проигрывая мысленно роли, подумала: «Вот оно, счастье!» Но возразила себе: «Нет, настоящее счастье – быть актрисой».

Театр – моя Жар Птица, великий и мудрый Маг, то плачешь, то веселишься, то замедляешь шаг. Твоих пилигримов лица от Фауста до Пьеро. Осталось в ночи светиться оброненное перо. И мне суждено, Жар-Птица, с восторгом тебе служить и плакать, когда случится перо твоё находить.

Творчество – сказка. Театр – сказка, сотворённая режиссёром, драматургом и актёрами. Иногда эти три составляющие сценического искусства, как лебедь, рак и щука, тянут в разные стороны. В 70-80-е годы XX века в Москве активизировалось студийное движение. Это были коллективы единомышленников, которые находились в поиске внутренней свободы, а театр воспринимали, как духовное выражение творческих идей. Мне повезло близко соприкоснуться с театром-студией «Арлекин» под руководством Сергея Мелконяна, с театром-студией Геннадия Юденича, быть студийкой в Студии Сценических Искусств под руководством Александра Михайловича Кравцова.

Осколки древней сказки собирая, к истокам жизни возвращаюсь я. И оживает Студия родная и добрые студийные друзья. Пускай «одних уж нет, а те – далече» и забываться стали имена, «У Пушкина» завещанная встреча, назначена в любые времена. О, alma mater! Жалости не знала, учила и трудиться, и играть, и режиссёр из дальнего портала всю «правду жизни» нам умел подать. Сменился век. Пришла пора регресса, иллюзии простыли на ветрах. Но будоража слух, звучит «Confessa», врачует души неуёмный Бах. И кажется, что чудо совершится: вернётся трепет, испарится страх и оживут истлевшие страницы улыбкой на обветренных губах.

Александр Михайлович Кравцов – режиссёр, педагог, писатель, драматург. Он создал студию на принципах студии А. Арбузова. Среди студийцев арбузовской студии были: В. Багрицкий, З. Гердт, А. Галич. Традиции студии А. Арбузова свято чтились педагогами нашей Студии Сценических Искусств. Нас учили, что актёрская профессия, это прежде всего, труд и пот, жертвенность и самоотречение во имя театра. Лучшие педагоги московских театральных ВУЗов обучали нас основам мастерства, в т. ч. Андрей Дразнин, преподававший сцен. движение студентам Щуки и артистам «Ленкома».

Наши педагоги раскрывали индивидуальность студийцев через формирование мировоззрения, художественного вкуса, нравственное и трудовое воспитание, применение вахтанговской школы в работе над образом. Этюды-импровизации были любимым способом обучения. «Этика Станиславского», «Ни дня без строчки» Ю. Олеши – настольные книги. Не было понятия «личная жизнь». По домам разъезжались с закрытием метро, а то и позже. Были и ночные репетиции накануне спектакля. Помню, во время такой репетиции, исполнителю одной из главных ролей никак не удавалось произнести реплику с нужной режиссёру интонацией. На этой реплике «застряли» до самого утра. И это тоже было частью обучения профессии.

«Студия Сценических Искусств» под руководством А. М. Кравцова при театре Сатиры в конце 70-х годов ХХ века была явлением в театральной Москве. Премьера спектакля «Вверх по лестнице, ведущей вниз» по пьесе П. Лунгина, шла в большом зале ЦДЛ. Очередь за билетами тянулась по Б. Никитской, а лишние билеты спрашивали от м. Баррикадная. Игра студийцев и сама пьеса произвели на меня неизгладимое впечатление. После спектакля было обсуждение со зрителями. Режиссёр, А. М. Кравцов, обращаясь к юным зрителям, сказал: «Хотите играть, как они? Приходите на конкурс, если повезёт, станете студийцами». Конкурс был, как при поступлении в театральное училище. У руководителей студии были планы со временем принять наиболее одарённых студийцев сразу на второй курс Щукинского училища. Именно в студии впитывались основы сценической этики. У каждого студийца были свои задачи по изживанию собственных недостатков. Моим «недостатком» была излишняя природная эмоциональность. Любому режиссёру известно, что лучше переиграть, чем не доиграть. Снять наигрыш – останется эмоция. А где нет ни наигрыша, ни эмоции, там – пустота. Наигрыш называли студийным словечком – «чуйства». Однажды мы встречали Новый Год всей студией. При подготовке придумывали много разных сюрпризов, сценок. И одним из них были загадки, сочинённые самими студийцами друг про друга, и надо было угадать, о ком какая загадка. Загадка про меня: «Сидит девица, душа в темнице, а „чуйства“ наружу. Лицом – принцесса. Зовут (Инесса)».