Легенды Саввары. Вдалеке горят огни

– Тут ляока! Ляока! – орет один из ящеров.

Стражники быстро соображают, что к чему.

– А ну, стоять! Падай на землю! – рычит эллин с щитом.

Канзан резко сворачивает в узкий проулок. Он не оглядывается, но почти уверен, что эллины тоже бегут за ним. Он хорошо слышит топот и крики сзади. Дерьмо… Заворачивает в еще один проулок. Еще. Пробежка. Еще один поворот. Пробегает сквозь темноту, врезаясь в высокое деревянное ограждение. Едва не падает, тут же мечется из стороны в сторону.

Ловушка. Деревянная стена упирается в дома. Он слышит голоса – это ящеры и стража. Сердце бешено стучит. По телу почти идет судорога. Он не хочет умирать вот так. Каждый ляока убеждает себя в том, что готов к бесславной смерти в темноте и грязи. Но Канзану кажется, что он делал все, чтобы подобного не случилось. И вот сейчас, попытавшись помочь ублюдку-брату, он погибнет. В конце концов, шансы на то, что ящеры оставят его в живых, а эллины помешают его убить, слишком малы.

Он поднимает голову. Стена высокая. Он прыгает, пытается зацепиться. Никак – падает на землю и снова вскакивает. Доносится топот, и крики нарастают. Они уже совсем близко. Его колотит дрожь. Ноги трясутся. Он чувствует, как задыхается. Дышать тяжело, будто кто-то сжимает грудную клетку. Он слышит стук прямо в ушах. Дерьмо, дерьмо.

Он делает какой-то глупый и резкий рывок и… Его тело взмывает в воздух, будто кто-то бросает камень из рогатки в небо. Он оказывается над забором. Над домом. Нет, еще выше. Еще и еще. Он так высоко, что видит плеяду многочисленных деревянных домов и яркое зарево каменного града. Все вокруг кажется мелким. Канзан даже не успевает испугаться. Он застывает в воздухе на какое-то мгновение, которое будто растягивается во времени. Под ним весь Монард. Город даже с такого расстояния кажется колоссальным и бесконечным. Сияющий каменный град, тонкие полоски света в деревянном городе и чернота трущоб.

И в следующий миг его незримая сила тащит его тело вниз. Канзан устремляется вниз настолько стремительно, что не выходит даже закричать. Воздух покидает легкие. Он летит вниз подобно комете. Канзан почти ничего не видит от слез. В следующий миг воздух и гравитация разжимают тиски. Его пятки сталкиваются с крышей дома. Резко. Ощущение такое, будто он спрыгнул с кровати. Никакого хруста, никакой боли. Он падает на четвереньки, ноги целы. Он цел, лишь тяжело дышит. Ему не хватает воздуха. Он дышит жадно, чувствует сильный жар. Все тело горит, кожа в поту, одежда липнет.

Канзан не может осмыслить, что с ним произошло. Его трясет. Сдерживает рвоту, хоть привкус мерзости царапает глотку у самого основания. Он был в небе. Он видел весь город. Как это вообще возможно? На ум приходит лишь одна мысль – магия. Но это ведь полный бред! Все ведь знают, что ляока не умеют колдовать. Никто и никогда не слышал про ляока, способных использовать магию.

Он поднимается, не без труда. Ноги ватные, он весь дрожит. Канзан слышит голоса и бросается к краю крыши. Ящеры совсем рядом, в том самом тупике, наверное. У него даже получается определить направление, взглянув на каменную стену. Канзан стоит на крыше высокого двухэтажного дома. Нет времени осмысливать произошедшее. Он не сомневается, что Саан и остальные легко оставят его здесь. Канзан ступает с крыши на небольшой балкон. Это, кажется, жилой дом, но он никого не разбудил. С балкона – на землю.

– Ух!

Ноги ватные. Он падает, но тут же поднимается и бежит в обратном направлении. Вот дом ящеров, около него трое стражников. Канзан сворачивает за угол, видит Ерика. Эллин встречает Канзана нескрываемым удивлением.

– Ого, ты один?

– Оторвался.

Ерик оглядывается, толкает Канзана в телегу. Тот забирается вновь под груды тканей. Там уже остальные, но им точно не до разговоров. Телега двигается, но тут же останавливается. На этот раз Канзан ныряет не очень глубоко, поэтому ему хорошо слышны звуки извне.

– Эй! А ну стой! – точно голос ящера. Тот из гахка.

– А чего надо? – это уже Ерик.

Хлопок.

– Стража, – говорит Ерик.

Канзан понимает: ящер его ударил.

– Сейчас я с тобой разговариваю. На меня смотри, – говорит ящер.

Он продолжает:

– Ты знаешь, с кем ты сейчас разговариваешь?

– Догадываюсь. Я Ерик. Грузы вожу.

– И что за грузы?

– Я разве обязан отвечать?

– Не зли меня. Иначе с тобой сейчас будет говорить мой друг.

– Достаточно! – третий голос. И это, кажется, эллин. Неужели стража решает вмешаться? – Ерик, ты не видел тут группу зеленокожих?

– Видел, конечно. Хотели спрятаться в повозке, но в итоге побежали дальше. Вон туда.

– Не тронули тебя?

– Не-а. Наверное, торопились.

– Да, кто вообще будет зеленых прятать? – еще один эллин.

– Вот-вот, – а это уже Ерик.

Канзан не слышит голосов. Они не разговаривают? Неизвестность пугает, но до того, как в мозг вцепятся когти страха, он слышит: «Ладно, езжай». Телега снова трогается.

Обратный путь оказывается намного легче. Канзан настолько сильно устал, что уже не обращает внимания ни на какие неудобства. Иногда он, кажется, проваливался в сон. Словом, вся дорога проносится в какой-то полудреме. Его даже приходится будить. Канзан не без труда выбирается из телеги. Паскад помогает ему выбраться. Сам Канзан трет глаза. Он чувствует себя совершенно разбитым, будто он сейчас стоит тут после долгой и тяжелой попойки. Остальные, наоборот, выглядят веселыми и воодушевленными. Даже Ерик улыбается. Они уже находятся в трущобах.

– А ты хорош! Ты как вообще смог оторваться? – спрашивает Саан, хлопая Канзана по плечу.

– Быстро бегаю, – только и смог выдавить из себя Канзан.

– Ха-ха! Хорош!

Саан улыбается, но Канзан почему-то совершенно не ощущает какого-то веселья. Хочется кинуться на Саана. Канзан уверен, что они хотели оставить его. И это совершенно не укладывается в голове. Это ведь не похоже на важное задание, где нужно жертвовать своим. И с чего бы им таким образом расправляться с Канзаном? Но на обвинения просто нет сил. Не говоря уже о том, что он прекрасно знает, чем это закончится: ножом под ребром.

– Вам бы залечь на пару деньков. Там был очень борзый ящер. Думаю, что этот тип и белых поднимет на поиски.

В этот момент к ним выходит Саир.

– Судя по тому, что вы такие шумные, дело удалось?

– Все так, как вы и хотели, – произносит Саан.

Саир что-то передает Саану.

– Я навещу тебя завтра. Обговорим, – говорит старейшина Саану. Последний кивает.

Старейшина уходит. Ерик – тоже. Саан кладет в руку Канзана пять ярких крупных монет. Сакара подходит к Канзану.

– По лицу вижу, что ты таких никогда в руках не держал.

– И… вам всегда столько дают?

– Ага. Но в Зеленых кварталах старайся не светить ими. Вернее будет менять на другие монетки. Я тебе с этим помогу. Вообще лучше никому не показывай деньги.

Канзан кивает. Вот они вдвоем бредут по Зеленым кварталам. Саан и Паскад остались в убежище. Возможно, в иной ситуации в этом было бы даже что-то романтичное, но Канзан ощущает чудовищную усталость. Даже поход в порт не может с этим сравниться. И кое-что его сильно тяготит. Например…

– Вы ведь собирались меня там бросить?

– Кан…

– Мое задание…

– Я не знала, что так будет… – Сакара поджимает губы.

– То есть это правда. И много так… погибало?

– Какое это имеет значение, Кан? – Сакара вздыхает. – Ты живой и такого больше не будет.

– Не будет? Почему?

– Ну, ты теперь уже не новичок.

Канзан собирается переспросить, но слова застревают в глотке, потому что его настигает осознание.

– Вы отправляете новичков на самоубийственные задания.

– Не специально, конечно. Просто новички менее ценные, сам понимаешь, – смеется Сакара. И ее веселый тон делает ее слова еще острее.

Канзан останавливается. Сакара уже не улыбается. Видит, что это не работает. А Канзану будто бы сложно осознать услышанное. Сакара отводит взгляд, сжимает губы и хмурится.

– И ты… Повела меня на смерть?

– А чего ты ожидал? – Сакара раздраженно вздыхает. – Чего? Что тебе просто так денег насыпят? Если не хочешь рисковать – ходи вон с Лараком в порт.

– Ты мне ничего не сказала. Не сказала, что меня отправят на смерть.

– Потому что я этого не знала!

– Ты же сама сказала, что новенькие не так важны.

– Но мы не всегда так рискуем. Я… Я не хотела, чтобы ты помер. Эй, я даже вызывалась. Забыл?

– Ты… ты просто знала, что я не смогу позволить тебе пойти вместо себя, – бормочет Канзан.

– Не буду врать. Была почти уверена, что ты будешь строить из себя мужика.

– Ясно.

– Ой, ну хватит киснуть. Все ведь живые. Да и ты показал класс!

– Ага, – отстраненно отвечает Канзан.

Ему очень хочется показать, что все это ерунда. Наверное, все эта бессмысленная симпатия. Чувство, что это может прийти к чему-то большему, но Канзан все же преодолевает себя.

– Я… Хочу побыть один.

– Как знаешь, Кан. Ты знаешь, где я.

Канзан кивает. Провожает ее взглядом. Она быстро исчезает в темноте. Сакара уходит и не оглядывается. Ему хотелось провести с ней еще время. Это кажется странным и даже мерзким. Но есть и еще кое-что более важное… Полет. Полет, который все не выходит из головы. Канзану хочется убедить себя в то, что произошло какое-то странное стечение обстоятельств, но мысли всякий раз спотыкаются, не в силах протоптать какую-то внятную дорожку к объяснению того, что с ним произошло. Он идет по ночным трущобам. Темно. В детстве Ора говорила, что в тенях прячутся кровожадные ахара, которые утаскивают детей ляока во тьму. Канзан заходит во двор. На ступеньках сидит Ора и курит самокрутку.

– Мама? Ты чего тут? – удивленно спрашивает Канзан.

Она смотрит на него стеклянным спокойным взглядом. Ощущение такое, будто она даже не мигает.

– Тебя жду.

– Меня?

Канзан даже опешивает. Слышать такое от Оры очень неожиданно.

– Ты обычно не бродишь ночами.

– Ну да… Я в порядке.

– Где был?

– Ходил туда-сюда.

Эти обычные вопросы кажутся безумно странными, будто Ора и правда о нем беспокоится.

– Не хочешь говорить?

– Да просто нечего рассказывать.

– Ты мне врешь.

– Я…

– Ладно, не бери в голову, – дымящийся сверток падает на землю. Ора наступает на него.

– Мама, все в порядке?

– Не знаю. Где Наарк? – неожиданно спрашивает Ора.

Канзан очень хочет соврать, но почему-то в голове сидит твердая уверенность, что она все равно распознает ложь.

– В клетке. Эллины хотят его казнить.

– Ясно, – она совершенно не меняется в лице.

Ора совсем близко, но у Канзана, как и всегда, чувство такое, будто их отделяет друг от друга колоссальная стена. Или пропасть. Но сейчас Канзан чувствует в ней что-то… От той матери, которую он помнит из детства. И из-за этого ему кажется, что он должен ее поддержать.

– Мам… С ним все будет в порядке. Я его вытащу.

– Поступай, как знаешь, – Ора поднимается.

Она уходит в дом. Канзан выдыхает. Он и сам заходит следом, идет в свою комнату и там прячет монеты под кроватью. Канзан сидит на кровати. Смотрит в темноту. В голове ни единой мысли про эти деньги. Там даже нет места Сакаре, ведь сегодня произошло нечто удивительное. Он летел. Все говорят, что у ляока не бывает дара, но… Что это еще могло быть? Канзан лежит в кровати. Сердце его бешено стучит, в памяти всплывают картины их забега в город. Он хочет попробовать еще, но на улице уже светлеет. Нет, при свете дня он точно не решится.

Весь день он проводит в муках. Хочется пойти к старейшине, но… Канзан боится, хоть сам не может объяснить себе свой страх. Да и он ведь не совсем уверен в произошедшем. Его сочтут безумцем или каким-нибудь шутником. Он ощущает себя совсем истощенным, когда вновь темнеет…

Канзан выходит из дома. Он посреди какой-то подворотни. Вокруг никого. Темнота кромешная. Он проходит дальше. Вот Канзан уже стоит у стены какого-то дома, прямо над ним ковер из облаков. Канзан пытается вспомнить, как все это произошло. Слин говорил, что у эллинов-колдунов дар проявляется в детстве. Потом его развивают с наставниками… Почему у Канзана дар проявился только сейчас? Канзан прикрывает глаза. Вдох. Выдох. Полуприсед. Он напрягает ноги. Представляет траекторию полета. Тяжело дышит. Пытается довести себя до того же состояния. Вспоминает. Прыжок.

Канзан падает в грязь на четвереньки. Он вскакивает на ноги, оглядывается. Никого нет. Канзан чертыхается и прикрывает глаза. Вновь пытается вспомнить свои ощущения. Он не хотел умирать от рук ящеров. Сердце бешено стучит. Дыхание учащается. Рывок. Он снова падает в грязь на одно колено. Лоб становится влажный от пота. Канзан ощущает себя круглым кретином. Еще один прыжок. Он вновь падает на четвереньки. Пальцы нащупывают грязь, чуть влажную. Дождя нет. Наверное, кто-то сливает нечистоты. Нос настолько привык к дурным запахам, что понять трудно. Канзан стискивает зубы в бессильной злобе.

Ему не показалось. Он точно был в небе. Он видел каменный град, утопающий в огнях. Он точно оказался на крыше дома, до которого точно не мог допрыгнуть. Он бы не смог выбраться из передряги просто так. Просто не мог. Отец всадил себе нож в глотку. Мать тронулась умом. Назан помер. Наарк сидит в клетке и ждет, когда его казнят белые. Какие-то гадкие мысли лезут в рассудок.

По спине проходит холодок. Дыхание учащается. Ощущения сходные с теми, что были в том тупике. Он видит, как грязь отступает, будто от него исходили волны, как это бывает, когда камень падает в воду. Дрожь в руках и ногах. Ощущения куда сильнее, чем тогда. Он встает, и становится сложно дышать. Канзан просто стоит, но чувство такое, будто он уже пробежался. Канзан сжимает кулаки. Смотрит вверх.

Рывок. Незримая сила бросает его тело в воздух. Легко, будто он и не отталкивался пятками от земли. Полет плавный. Канзан вновь оказывается высоко. Очень высоко. Дыхание перехватывает. Удивительно, но он почти не ощущает ветер. Глаза не слезятся. Небо совсем близко. Канзан видит яркую луну и смотрит вниз. Зеленые кварталы кажутся черной-черной кляксой, которую рассекает светлая полоса – главная дорога эллинов. Она тянется сквозь грязную черноту к основной части города. Он чувствует, как тело наклоняется. Черт. Канзан несется вниз резко. Удивительно, но ему удается развернуться. Канзан приземляется меж домов прямо на ноги. Легко и плавно. Будто он не упал с колоссальной высоты. Канзан тяжело дышит. Он весь в поту. Все тело в напряжении. Он чувствует дрожь и жар. И еще он улыбается. Это правда. Все это правда!

Еще один рывок в обратную сторону. В этот раз получается с первого раза. Под ним вновь бескрайние трущобы. Хочется смеяться. Вдруг Канзан устремляется вниз. Не может сменить направление. Точнее, он даже не понимает, как это сделать. Он несется прямо в какой-то дом. Его ноги касаются крыши дома, но в какой-то миг давление стремительно возрастает, будто на плечи ложится какой-то колоссальный груз. Ветхая крыша дома проламывается, а он падает на пол дома. Упал на какой-то стол.

– Что за…

Тут ляока. Один из них хватается за тесак. Канзан вскакивает на ноги, резво выпрыгивает из окна. Бежит, сворачивая туда-сюда, не пытается прыгнуть. Вскоре он падает на землю. Припадает спиной к какому-то забору. Все тело в поту. Сухость дерет глотку. Он сам не замечает, когда начинает улыбаться как идиот. Нет сил смеяться. Легкие сводит спазм. Это правда. Он не спит. Это не наваждение. Не обман зрения и не безумие. Он в самом деле взмыл в воздух и приземлился на землю, не искалечив себя.

– Невероятно, – бормочет Канзан.

Это дар. Никаких сомнений. Магия. Как еще это можно объяснить? Это отнимает силы. Сейчас на него давит это измождение. Тело кажется таким тяжелым. Он чувствует гул прямо в ушах: сердце бешено стучит. Кожа влажная от пота. Одежда неприятно липнет. Старейшины говорят, что ляока не владеют даром. Сам Канзан никогда не видел ничего подобного тому, что с ним произошло.

Ему очень хочется показать это еще кому-то, но жизнь учит каждого ляока с раннего детства, что хвастовство очень быстро приводит к печальным последствиям. Вот ты щеголяешь с какими-нибудь блестящими побрякушками, а на следующий день твой дом обнесут, а то и закидают каким-нибудь дерьмом. Буквально. И это отнюдь не самое худшее из того, что может произойти. Нутро говорит, что это нужно держать в секрете. А в голове проносятся разные мысли. Он ведь может по воздуху легко добраться до Каменного града…

Канзан поднимается. Не без труда. Все тело ломит. Но воодушевление легко перебивает все неудобства. Он оглядывается – вроде никого. Места незнакомые. Он недалеко от самой окраины кварталов. Раньше его пугали этими местами, но на деле все наоборот. Чем ближе к граду – тем активнее ночная жизнь. Тут ночью делать нечего, поэтому местные спали, а самые лихие ребята шли либо ближе к граду, либо к главной дороге.

Канзан проходит совсем немного, а затем снова садится на землю. Темно… Да и зачем ему куда-то идти. На улице совсем не холодно. Он прикрывает глаза. Сознание уходит в дрему. Вдруг веки заполняет краснота. Он открывает глаза. Вокруг ничего. Он будто сидит посреди пустыря, а прямо перед ним колоссальный глаз, горящий синим огнем, с черным зрачком.

Канзан распахивает глаза и оглядывается. Он вновь посреди ночного города. Что это было? Он качает головой. Дурацкий сон.

ХОРА

Церемония прошла удивительно буднично. Хора, конечно, заметила косые взгляды, но это было ожидаемо. И все же прошло лучше ожидаемого. Возможно, из-за того, что присутствовало чертовски много ящеров. Разные знатные и богатые савварийцы из Каменного града, а также посланцы Саввары. Последних эллины явно опасались. Неудивительно, ведь Хора и сама испытывала какую-то тревогу, глядя на представителей клана Ур. Это был целый отряд здоровенных чернокожих ящеров в дорогих цветастых одеяниях.

Все торжественные мероприятия прошли. И вот она стоит перед человеком в парадной форме. Эллин сидит за столом, у него уставший вид, да и форма выглядит какой-то мятой и несвежей. Он явно не старый, но какой-то осунувшийся. Под глазами мешки. Подбородок покрыт редкой чернотой из-за неаккуратной щетины. Командор Инорад Кич – ответственный за окраинные районы. Он точно не похож на аристократа в парадной форме.

– Ты теперь под моим началом, ты же в курсе?

– Так точно.

– Присядь.

Его движения рассеянные. Хора ожидает чего угодно, но пока Инорад не выглядит раздраженным, больше рассеянным.

– Ты будешь работать вместе со вторым ящером. Это, наверное, тебя не удивит?

– Не удивит, – она кивает. Хора не понимает, зачем нужен этот индивидуальный разговор.

– Мэрик хорошо о тебе отзывался. А он вроде не дурак.

Мэрик – командир Хоры в Старом граде. Ей казалось, что ему не нравятся ящеры.

– Вы знаете Мэрика?

– Да. Раньше салагой служил с ним с Старом городе. В общем… Введу тебя в курс дела. Мы так называемый третий отдел стражи. Занимаемся окраинными районами и стеной. Тут меньше всего знатных, потому что это самое хлопотное место. Хотя в сравнении со Старым градом – это полная ерунда.

Инорад не выглядит так, будто работа тут отдых, но Хора не озвучивает свои мысли.

– Но вы какое-то время будете в особом статусе. Возможно, вас будут «выдергивать» на всякие мероприятия к ящерам. Вы пока что, эм, витрина, в общем. Понимаешь, да?

Хора кивает. Украшение для важных савварийцев, которым приятнее видеть своих в форме элитной стражи. Для нее это не секрет.

– Главное. Тут, и в страже, и везде, полно важных ребят. А также детей важных ребят, братьев, сестер, друзей и так далее. Старайся ни с кем не ссориться.

– Я понимаю. Я не доставлю проблем.

– Сильно сомневаюсь.

Хора давит усмешку. Это замечание даже не задевает, наоборот, есть в этом что-то такое… Почти родное, что ли. Из-за него начинает казаться, что она вот-вот войдет в привычную колею и быстро ко всему привыкнет. Скорее бы! Она выходит на улицу. На небе ни облачка. В Каменном граде из-за белых зданий кажется, что на улице особенно ярко и жарко.

– Хора!

Герех сидит на лавке около небольшого и удивительно неприметного здания Третьего отдела Каменной стражи. И опять курит.

– Меня ждешь?

– Ага. Нам, ящерам-стражам, нужно держаться вместе, – подмигивает ей Герех.

– Вне дежурства – вовсе не обязательно. И что ты такое куришь?

– Хочешь попробовать?

– Нет. Хочу понимать, соображаешь ли ты сейчас.

– Это просто табак. Ты чего такая напряженная? – Герех смеется.

Она и правда чувствует напряжение, из-за него действительно хочется наполнить легкие дымом или влить в глотку что-то крепкое. И дело вовсе не в этом кретине. Пока ничего дурного не происходит, но неизвестность тяготит. Ее преследует ощущение какой-то потерянности, будто она в этом Каменном городе иностранка.

– Уверена, что тут полно ящерок, которые очень хотят твоей компании.

– Но это не ты?

Хора едва сдерживает смешок – на грубость нарывается. Она даже не понимает, на сколько перед ней важный засранец и нужно ли юлить. Месть знатного и обиженного мужчины может быть очень неприятной. Она пытается подбирать слова.

– Мне тут все непривычно. И… Хм…

– Я на тебя давлю?

– Самую малость.

– О, я не хотел. Просто, знаешь, ты на фоне местных диковинка… – Хора хочет скривиться от такого «комплимента», но вновь показывает чудеса сдержанности. – В хорошем смысле.

– Таких диковинок за пределами Каменного города полно.

– Ха-ха! О том и говорю! – смеется Гехер, а Хора вообще не понимает, чего тут смешного.

– А ты, говорят, с даром.

– Угу.

– Прям колдуешь?

– Да. Я же сказала.

– Но почему ты тогда не в этих… ну, группах колдунов?

– У нас обычно слабый дар. На учет ставятся только те, у кого действительно серьезный потенциал.

– А у тебя он не серьезный?

– Не. Я могу совсем немного.

Она сильно преуменьшает. «Серьезным потенциалом» считают колдунов, которые способны учинить настоящие разрушения, массовые смерти и влиять на рассудок. Хора ничего подобного не может, но все же ее сил достаточно, чтобы заставить Гехера пожалеть о любой сказанной глупости. Правда, необдуманное использование магии требует кучи отчетов, которые потом будет читать не одна комиссия, а потом, если комиссию что-то не устроит, то может последовать достаточно серьезное наказание. Но об этом лучше не думать.

– Ночью зеленые налетели на склад Нирала в Старом граде.

– Что?

– Какая-то банда ляока. Их спугнули, но там целая толпа была.

Хора смотрит на него удивленно. Гехер усмехается.

– Ага, уже второй раз эти ублюдки донимают Нирала.

Это не может быть совпадением. Нирал как раз из тех ящеров, кто поддерживает контакты со старейшинами ляока. Но покушение, а теперь еще и это…

– Ляока не могли устроить такое сами, – произносит Хора.

– Почему?

– Ляока почти не выпускают из Зеленых кварталов.

– Но у многих старейшин есть связи.

– Зачем им нападать на ящера, который выступает против Саввары и за ляока? В этом нет никакого смысла.

– Я понятия не имею, – Гехер пожимает плечами. – Но, с другой стороны, это же ляока.

– Что ты имеешь ввиду?

– Ну, они ж дикари. Чего от них ожидать?

– Это не объяснение.

– Чего ты завелась так?

Он прав. Она и правда говорит излишне громко. Хора выдыхает.

– Мой брат думает, что это все Оррад, – неожиданно произносит Гехер. – Но об этом лучше не распространяться.

Оррад – одна из четырех древнейших и богатейших семей, представители которой имеют места в Совете Монарда по праву рождения. Хора уже слышала это. Многие думают на них.

– Из-за того, что Нирал залез на их территорию?

– Ага. Да и в Совете они постоянно грызутся.

И это Хора тоже слышит не первый раз. Оррад – одна из тех семей, которая выступает за тесные контакты с Савварой. Нирал же – в другом лагере. Довольно причин для обоюдной неприязни. Но достаточно ли этого для такой грязной и кровавой уличной войны?

– Но объяснение с ляока тебе нравится больше?

– Приятнее думать, что наши враги – навозные дикари, а не влиятельный клан.

Хора кивает. Это звучит удивительно здраво. «Здраво» и «Гехер» в ее голове настолько плохо между собой сочетаются в ее голове, что Хора даже удивляется этому неожиданному открытию.

– Ты теперь стражник. Отвыкай от приятных мыслей.

Гехер легкомысленно пожимает плечами.

– Зачем ты вообще пошел в стражу? Ты же не служил до этого?

– Думаешь, что мне тут не место?

Очередная каверзная ловушка. Будто нога тянется к капкану, ведь Хора очень хочет ответить как есть, но ее одергивает даже не желание соврать, а элементарная честность. Она ведь не знает, каков Гехер в деле.

– Я этого не знаю. На деле надо смотреть.

– Ну… мне предложили – я согласился.

Хора молчит. Ждет, что он скажет что-то еще, но… Нет. Это звучит глупо, но она чувствует, что расспросы не имеют никакого смысла. Придется довольствоваться этим. Хора тяжело вздыхает.

– Я пойду.

– Куда?

– Домой пойду. Наше дежурство только через день.

– Тут же, в казарме, есть комнаты для стражи, – Гехер смотрит на нее удивленно.

– Я знаю.

– В них можно жить и вне дежурства.

– Я знаю.

Она смотрит вполне спокойно на его удивленную морду. Знает, о чем Гехер думает. Да и он сразу же озвучивает собственные мысли.

– Зачем возвращаться в Старый город-то?

– Хочется мне так. Там мой дом.

Он этого явно не понимает. А еще она хочет знать, что произошло ночью.

– До скорого.

– Стой-стой. Я тебя провожу.

– Это вовсе не обязательно, – Хора изо всех сил старается не казаться раздраженной, но это не работает, ведь Гехер выглядит веселым и беззаботным.

– Неправда! Обязательно.

Она вздыхает. Кажется, ничего с этим не поделаешь…

– Нас точно потащат в сопровождение Нирала, – произносит Гехер.

– Думаешь?

– Ну да. Слышал разговорчики об этом. Возможно, будем на каком-то собрании для важных ребят.

Нирал ей нравится. Это уж лучше, чем прислуживать ублюдкам из клана Ур. Нирал не такой гад. А еще для Гахка он довольно высокий, статный и…

– Ты слушаешь, что я говорю?

Хора удивленно глазеет на Гехера. Удивленно не из-за его слов, а из-за того, что она витала в облаках вовсе не из-за мыслей о деле, а из-за… Что за бред.

– Я задумалась.

– Я говорил, как мой брат…

КАНЗАН

Канзан чертовски долго добирается до дома. Небо светлеет, а он все ходит по пыльным улицам Зеленых кварталов. Хорошо хоть, никто не обращает на него внимания. Раннее утро в этом плане – не самое худшее время. Вечером проще нарваться на буйных ребят, которые не очень любят чужаков. Да, есть тут общины, но внутри общин иногда появляются всякие банды. Зачем? Канзан и сам не понимает. Наверное, из-за безделья. Пойти против белых и ахара отважится не всякий, а резать своих же не так сложно. Белые хорошо вооружены и их много, а вот ахара… Этих ублюдков стоит опасаться. Старейшины всегда предупреждают, что любого, посягнувшего на ахара, отдадут этим тварям. Канзан этого не понимает. Кажется, будто этих кровожадных ящеров не может быть много, но он не верит, что опасения старейшин – это просто давний и почти суеверный страх, который никто не желает проверять на прочность.

Он все-таки добирается до дома ранним утром и ложится спать. Вроде ему даже удается поспать, но в какой-то момент Канзан ловит себя на осознании того, что сейчас он лежит с открытыми глазами и смотрит в потолок. И он приподнимается.

– Дерьмо…

Во-первых, он от усталости лег в кровать в грязной потной одежде. Во-вторых, голова гудит. Неприятно так гудит. В-третьих, тело ломит и болит. Тяжёлая мышечная боль, сопоставимая с той, которая преследовала его после работы в порту. Канзан слышит голос на улице, женский и чертовски знакомый, и поднимается на ноги.

– Дерьмище…

На улице на своем привычном месте сидит Ора. У входа стоит Сакара. Она лучезарно улыбается и машет ему рукой.

– О, Кан! А я уж вчера обыскалась тебя.

Он тоже поднимает руку. Даже улыбается как полный кретин, но, поймав себя на этом, пытается стереть это идиотское выражение лица. Из-за нее он мог погибнуть.

– Как ты, мам?

Она смотрит на него. Канзан чувствует что-то противоественное. Внутри все сжимается, и холодок ползет змеей по позвонкам.

– Я пойду, – произносит Канзан.

– Как хочешь.

Канзан и Сакара выходят со двора.

– Я и забыла, какая у тебя жуткая мать… Ой, прости!

– Да не, я и сам это знаю.

Дрожь уходит. Он и сам не понимает, в чем дело. Но странные ощущения в присутствии Оры испытывают все, кого знает Канзан.

– Куда пропал-то?

– Ты о чем?

– Тебя всю ночь дома не было.

– Да так… Гулял.

– Хах! И где гулял? – она улыбается, но Канзан чувствует недоброе.

– Почему тебя это так волнует?

– Хорошо. Я спрошу прямо: ты ходил с кем-то в город?

– Чего?

– Ну, может быть, ты с кем-то из братвы твоих братьев решил пойти.

Почему-то он даже ощущает какое-то облегчение, несмотря на явную угрозу в ее словах. Канзан нервно усмехается.

– Нет уж. Это бред. Да и они бы меня никуда не взяли. А это так важно? Мне, хм, нельзя ни с кем ходить?

– Слушай, – Сакара разводит руками. – Запретить я тебе не могу, но ты видел много разных лиц, поэтому Саан может расстроиться. И те, кто за ним стоит, тоже.

Это угроза. Тут даже спрашивать нечего.

– Я никуда не ходил.

Канзан не хочет оправдываться, но ссора с Сааном и другими отморозками – последнее, что ему нужно. Особенно сейчас.

– Мне не спалось, и я просто бродил по кварталам. Все.

– Я тебе верю, просто мне, знаешь, тоже может достаться.

– Тебе?

– Ну, это же я тебя привела.

– Я… Я об этом не подумал.

– Расслабься! – она пихает его в грудь, смеется. – Ты будто палку проглотил. Ты чего?

– Да почти не спал.

– Понимаю… Пойдешь с нами на дело?

– Сегодня?

– Не знаю, скорее, нет.

Отказываться точно не стоит. Канзан еще сам не понимает, что ему делать с его новой силой. Никому не рассказывать про нее, это точно. Но рвать связи нельзя, раз уж Саан может расценить это в качестве угрозы или предательства.

– Пойду, конечно.

– Ха! Это хорошо. Саан только просит зайти сегодня. Знаешь, хочет на тебя еще посмотреть.

Канзан кивает. Не задает лишних вопросов. Да и в этом, кажется, нет ничего странного.

– Ты довольно рано пришла. Я думал, что вы только вечерами встречаетесь.

– Ой, а чего прятаться-то? Я, в отличие от Саана, из себя хорошего парня не изображаю.

– А ему это зачем?

– Думает, что проще будет с деньгами. Знаешь, если ты или я попробуем пройти в город с кучей монет, то нас, наверное, бросят в клетку, как ворье, а вот у Ларака и Саана, может быть, даже шанс будет, – Сакара усмехается.

– Но мне кажется, что это полная бредятина. Я что-то не знаю никого, кроме старейшин, кто бы с деньжищами в город ходил. Это все какие-то смешные фантазии. Нельзя себя равнять с белыми, – Канзан вздыхает.

– Да… Мы им не ровня.

– Что? Конечно, не ровня! Но мы не ниже.

– Мы просто не белые, – Сакара смеется. – Не надо подстраиваться под их порядки и пытаться походить на белых. Как это делают ящеры.

– Ящеры? Но они же одеваются в одежду эллинов и вроде даже эллинские имена иногда берут.