Эпилог
Когда вдалеке показался пачкающий ярко-голубое небо дым, Птаха остановила коня и слезла на землю.
– Ты точно уверена в том, что собираешься сделать? – в очередной раз спросил Ленс; в голосе его звучало искреннее беспокойство. – Учти – назад дороги не будет.
– Да, – кивнула Птаха. – Более чем.
– Мне пойти с тобой?
– Не надо. Это касается только меня. И его.
Ферма была просто загляденье, словно с картинки: ладный домик с покатой крышей, окруженный забором. Чуть поодаль по правую руку – курятник, рядом с которым важно расхаживали квочки, выискивая на земле жуков и червячков. А вот рядом… При виде до боли знакомой фигуры, что ковырялась в грядках, Птаха невольно с шумом сглотнула. Заслышав за спиной шаги, мужчина оглянулся – а после раскрыл рот и выронил мотыгу. Алан выглядел ровно так, как его успела запомнить Птаха: подтянутый, стройный, с закатанными по локоть рукавами, обнажающими многочисленные шрамы. Разве что в темные волосы закралась первая проседь, а подбородок скрывала густая борода.
– Бел? Это и впрямь ты? – наконец в неверии произнес Алан.
Лицо его одновременно выражало и ужас, и удивление, будто бы он повстречал призрака. Впрочем, это было недалеко от истины.
– Если бы вдруг кто сказал мне, что ты заделаешься в садовники – померла бы со смеху, – сказала Птаха, оглядывая ухоженные клумбы и аккуратно подстриженную траву.
– Алан, кто это? Ты ее знаешь?
На пороге дома появилась невысокая женщина в длинном синем платье и тугой черной косой, спадающей на живот. А вот позади нее… Птаха не могла оторвать взгляда от маленькой девочки, которая, прижимая к груди куклу, держалась за спиной у незнакомки, с любопытством рассматривая Птаху.
Эмили.
Боги, как же она выросла…
– Стефани, запрись дома и что бы ты не услышала – не открывай дверь, – хмуро произнес Алан.
– Но…
– Сделай то, что я говорю. Пожалуйста. Это важно.
Стефани с подозрением взглянула на Птаху, ушла обратно в дом, увлекая за собой Эмили и захлопнула дверь. Птаха же лишь сжала трясущиеся пальцы в кулаки и медленно выдохнула. Быть может, все же… Нет. Она уже приняла решение. Какое-то время Птаха и Алан молча стояли и разглядывали друг друга, точно видя в первый раз. Потом он горько усмехнулся:
– Ну, что ж. Где-то в глубине души я знал, что этот день рано или поздно настанет. У меня лишь одна просьба – сделай то, что задумала, не здесь. Не на глазах у нашей дочери.
Птаха медленно кивнула, засунула руку за пазуху, а после выкинула ее в сторону Алана. Тот отшатнулся назад, как от удара – а через миг в недоумении рассматривал пойманный им в воздухе звякнувший мешочек.
– Это…
– Деньги, – сказала Птаха. – Совсем новенькие орены, не обрезанные ни на волос. Думаю, теперь тебе хватит золота и на дом где-нибудь на побережье, и на лавку. Все, о чем ты мечтал.
Алан поднял глаза на Птаху и недоверчиво хмыкнул:
– Так ты проделала весь этот путь, просто чтобы подарить мне целое состояние? Я… Честно, даже не знаю, что сказать. Я думал, ты хочешь…
– Прикончить тебя? – слабо улыбнулась Птаха. – Я хотела. Но передумала. Не ради тебя – ради нее. Так будет лучше. Для всех.
Алан покосился на дом и спрятал мошну в карман.
– Что ж. Не знаю, как тебя и благодарить. Проклятье, это все просто сон какой-то… – он запустил ладони в густые волосы. – Признаться, быть вором у меня получалось куда лучше. Дела в последнее время идут хуже некуда, так еще и на каждом углу трындят о каких-то ордах демонов, прущих из Хвори…
– О, на этот счет можешь не беспокоиться, – произнесла Птаха.
Алан открыл было рот – но потом, видимо, решил, что кое-какие вещи лучше не знать. Вместо этого он спросил, отчего-то слегка смущенно:
– Быть может, зайдешь на обед? Стефани готовит просто изумительный куриный суп. Расскажешь, как у тебя дела, поиграешь с Эмили…
– Не нужно делать вид, что ты действительно жаждешь вести со мной светские беседы за одним столом, – перебила его Птаха. – Мы оба знаем, что это не так. Прощай. Зря я тогда не послушала тебя. Сделай так, чтобы Эм выросла счастливым человеком с нормальной жизнью. Иначе я найду тебя еще раз и надеру тебе задницу.
– Прощай, Бел, – голос Алана чуть дрогнул. – Спасибо и… Прости. За все.
Птаха только дернула плечом, развернулась и направилась прочь. Преодолев с десяток шагов, она оглянулась:
– Эй, Алан, кое-в-чем ты все же ошибался, – он в недоумении нахмурился. – Люди меняются.
Не дождавшись ответа, Птаха продолжила путь, надеясь, что мелко-мелко подрагивающие плечи не выдадут ее. И лишь когда ферма исчезла из виду, Птаха присела на корточки и разрыдалась в полный голос.
Спустя время, когда Птаха вернулась к Ленсу, он окинул ее покрасневшее опухшее лицо обеспокоенным взглядом, но, к счастью, не стал задавать вопросов. Какое-то время они ехали молча, потом Ленс произнес:
– К слову, как твой Рик относится к бывшим инквизиторам?
– Как и любой нормальный человек – просто отвратительно, – без капли иронии ответила Птаха. – Поэтому этот факт твоей биографии лучше опустить.
– А что насчет битвы с выжившим из ума шрау, который хотел пробудить Древнего бога?
– Эта история Рику понравится, – немного подумав, кивнула Птаха. – Вот только он все равно решит, что мы перепили настойки.
– Признаться, мне и самому до сих пор так кажется, – с напускной серьезностью вздохнул Ленс.
При виде пляшущих в его глазах озорных огоньках Птаха откинула голову и звонко расхохоталась. Ленс тоже не сдержался – и смех их вместе с топотом копыт звучал для Птахи самой лучшей музыкой.
***
Дверь открылась с таким грохотом, что едва не слетела с петель. Гессер, сидевший за столом и читающий книгу, оторвался от чтения и поднял глаза на незваных гостей. То была до боли знакомая Гессеру Троица, состоящая из пухлого мужчины, сухой женщины и угрюмого юноши. Все трое выглядели, откровенно говоря, так себе. Мужчина заметно осунулся, потеряв прежнюю округлость, в золотых волосах женщины замелькала проседь, мешки под глазами юноши стали еще больше. Помимо прочего все трое не сводили с Гессера злобного взгляда – даже мужчина, который всегда отличался своим благодушием.
– Кажется, я пропустил момент, когда мы с вами стали добрыми друзьями, врывающимися друг к другу без приглашения, – нарушил молчание Гессер и отложил пухлый томик в сторону, не забыв загнуть кончик страницы, на которой остановился. – Признаться, если первые разы это и было забавно, то сейчас начинает понемногу раздражать.
– Где мальчик?! – прошипела женщина, вцепившись побелевшими пальцами в стол и наклонившись к Гессеру.
– Во-первых… – начал было он.
– Кажется, у нас был уговор, – перебил его юноша, и голос его, обычно спокойный и лишенный каких-либо эмоций, просто звенел натянутой тетивой. – Не создавать нам подобных. И мы долгое, очень долгое время придерживались этого правила. Каждый из нас.
– Во-первых, – произнес Гессер, на которого столь пылкая речь не произвела ни малейшего впечатления, – то дело рук одного вашего старого знакомого, который чуть не пробудил Древнего и не погубил тем самым весь этот план. Помнится, когда-то мы давали слово не трогать тех, кто спит и чей сон крепок. Каждый из нас.
Троица обменялась быстрыми взглядами, однако, видимо, возразить им было нечего.
– Во-вторых, – Гессер откинулся на спинку стула и скрестил руки на груди. – Раз уж вы первые нарушили давние договоренности, то и мне нечего строить из себя благородную девицу, берегущую передок для будущего супруга.
– Давайте продолжим разговор в чуть более спокойном ключе, – юноша выдавил из себя улыбку, что скорее походила на оскал. – Действительно, мы когда-то слегка обошли принятые условия. А разве ты поступил бы на нашем месте иначе? Мы просто увидели возможность и воспользовались ею. Однако ты все равно взял вверх, вернув себе былые позиции. Но новый бог… Это уже чересчур.
– И что же вы предлагаете? – поинтересовался Гессер.
– Отдай нам мальчик, – грудным басом произнес мужчина. – И мы разойдемся, чтобы больше никогда не встретиться.
– Пожалуй, у меня есть куда более интересное предложение, – уголками губ улыбнулся Гессер. – Проваливайте с глаз моих и трахните друг друга в самых откровенных позах. Как вам такая идея?
На какое-то время в комнате повисла гнетущая тишина. А после все трое как один ринулись прямо на Гессера. Отбросив стол на мужчину, Гессер перехватил руку женщины, сжимающую кинжал, и резко вывернул ее кисть. Кость хрустнула, оружие упало на пол – Гессер ударом в живот заставил женщину согнуться пополам, когда на него налетел юноша.
В тот же миг миг комната вокруг расширилась в тысячи раз, а мир заиграл новыми цветами, многие из которых и вовсе не существовали в материальном плане. Судья, превратившийся в нечто из сотни крыльев и тысячи глаз ударил в Создателя яркой вспышкой. Тот в ответ призвал на помощь души тех, кто поклялся служить ему даже после смерти. Судья отмахнулся от них словно от мух, растворив без следа – однако те все же сумели выиграть драгоценное время. Карательница – существо с невероятно длинным змеевидным телом, что венчало множество перепончатых крыльев – ринулось на Создателя словно ястреб. Создатель ушел в сторону, заставив энергию вокруг Карательницы сжаться в одну точку, а потом швырнул оглушенную Карательницу в ромбовидный силуэт, сияющий сотнями и сотнями солнц.
– Хватит! – пророкотал голос Судьи.
Все они тут же вернулись обратно в материальный план. Стерев с лица кровь, Гессер похлопал по штанам, сбив возгорающееся пламя, прихрамывая подошел к чудом уцелевшему стулу, уселся и огляделся, оценивая учиненные ими разрушения. Кабинет был разгромлен в хлам – от мебели остались жалкие щепы, посуда лежала на полу грудой осколков, стены покрывал тонкий слой сажи. Чувствовал себя Гессер так, словно его пропустили через мясорубку и собрали заново, вот только его гости явно чувствовали себя куда гаже.
Мужчина, сидящий на полу возле двери и привалившийся спиной к стене, тяжело дышал, волосы его взмокли от крови, от одежды остались жалкие лохмотья. Волосы женщины, стоявшей на четвереньках, обуглились, левое ухо висело на тоненькой полоске кожи, правое и вовсе отсутствовало. Юноша держался лучше всех – однако и он, судя повиду, едва-едва стоял на ногах.
– В открытом бою мы уничтожим тебя и мы все это знаем, – прошипела женщина, вставая на ноги.
– Безусловно, – кивнул Гессер. – Вот только в процессе я заберу с собой минимум одного из вас, а то и двоих. Как думаете, сколь долго при таком исходе продержится Новая Вера, потеряв один из своих столпов?
– Это еще не конец, – угрюмо произнес юноша, вместе с женщиной помогая мужчине подняться с пола. – Ты выиграл сражение – но не войну. Помни об этом.
– Как же мне забыть о таких занозах в моей несчастной заднице, – пробормотал Гессер, поднимая с пола прожженый почти насквозь фолиант. Когда он оторвал взгляд от испорченной книги, в комнате уже был только он один.
– Господин, все в порядке? Кажется, я слышал какой-то… – вошедший слуга, заспанный, зевающий, мигом встряхнулся, увидев учиненный в кабинете разгром. Разинув рот, он медленно огляделся, а после остановил свой взгляд на Гессере.
– Концовка разочаровала, – выдавил из себя улыбку Гессер и отбросил в сторону том. – Поэтому я, скажем так, чуть вышел из себя. К слову, утром мне нужно будет отлучиться на неопределенное время. Позаботься о том, чтобы к моему возвращению здесь был порядок, хорошо?
Слуга молча кивнул, поклонился и вышел в коридор. Наверное, именно за умение не задавать лишних вопросов Гессер так высоко ценил его услуги.
Многим позже, под вечер, когда оранжевый диск солнце уже начал заползать за горизонт, Гессер и Изау сидели на шершавом камне в ближайшем подлеске. Первый дымил трубкой, сощурившись глядя на горизонт, второй же чертил в пыли линии и овалы.
– Я скучаю по мастеру, – произнес Изау, нарушив молчание.
– Это нормально, – сказал Гессер, переводя взгляд на мальчика. – Жаль, что он умер, даже не успев с тобой попрощаться, но такова жизнь.
– А умирать – больно? – спросил Изау.
– Нет, – покачал головой Гессер; немного подумав, он добавил: – Скорее… неожиданно.
– А ты когда-нибудь умрешь? – Изау повернул к нему голову, перестав рисовать.
– Не так скоро, как хотелось бы, – усмехнулся Гессер, вытряхнул пепел из потухшей трубки, поднялся на ноги и хлопнул Изау по плечу. – Пойдем. Мне еще нужно многому тебя научить. Нам предстоит долгий путь.
Изау послушно отбросил палочку и взял Гессера за руку. Спустя пару мгновений на земле остался лишь аккуратный рисунок, изображающий круг, который пересекает закрытый глаз. Через миг ветер сдул и его.
***
Фамильный особняк рода Корво выглядел точно таким, каким его запомнил Морган. Обветшалым, ветхим, потрепанным. Но от того не менее родным. Как-никак, то было единственное место за всю его жизнь, которое он мог назвать домом. Спрыгнув с лошади, Морган угостил ее заранее припасенной морковкой, привязал за уздцы к ближайшему деревцу, поднялся по высоким скрипучим ступеням и трижды постучал в дверь большим бронзовым кольцом. Спустя несколько минут томительного ожидания перед Морганом на пороге стоял невысокий плюгавый господин. Видно, из слуги – костюм хоть когда-то и стоил немалую сумму изрядно поизносился, штаны же покрывали многочисленные заплаты.
– Чем могу помочь?.. – протянул он, оглядывая Моргана подозрительным взглядом.
Ничего не ответив, он плечом оттеснил мужичка в сторону, вошел вовнутрь и огляделся. Надо же – все точно также, как и в его далеком прошлом. Даже те же латунные подсвечники в виде львов, стоявших на задних лапах. От внезапно нахлынувшего приступа ностальгии Морган невольно с шумом сглотнул слюну – а потом, услышав где-то внутри дома голоса и веселый смех, двинулся вперед, не обращая ни малейшего внимания на слугу, что семенил за ним следом, вереща и ругаясь.
Когда Морган вошел в столовую, в ней тотчас наступила звенящая тишина. Морган осмотрел сидевших за длинным столом. Он сразу узнал брата его отца, дядюшку Джереона – брюхастого мужика с круглой мордой, которому сейчас должен был идти шестой десяток – и его жену Илму – высокую женщину тех же лет с длинным тонким носом и бесцветными жидкими волосами, сплетенным в косу. Первый в свое время изрядно накормил спину Моргана кулаками, отрываясь за ненавистного братца на его сыне, а вторая придумала спихнуть «любимого» племянничка в приют.
Напротив них сидели два здоровенных лба с кулаками что мелкие дыни – видно кузены Моргана. Рядом с каждым восседала невысокая девица; одна походила на другую как две капли воды, из чего Морган сделал вывод, что то, похоже, были сестры. По левую руку от Джереона был длинный нескладный хмырь с тонкой полоской усиков над верхней губой и выпученными глазами, по правую от Илмы – дородная дама, на которой того и гляди лопнет корсет.
– А вы еще кто и что тут делаете?.. – нахмурился Джереон и отставил в сторону тарелку с недоеденным гусем.
– Я тоже рад тебя видеть, дядя, – улыбнулся Морган, уселся прямо напротив Джереона и сложил сапоги на стол, словив испепеляющий взгляд Илмы.
– Морган? – недоверчиво протянул Джереон. – Мы думали, ты давным-давно мертв.
– Жаль вас огорчать, но пока что я жив-живехонек и на Ту Сторону не тороплюсь, – ответил Морган, оглядел зал и цокнул языком. – Не представите меня своим гостям?
– Господин Вебер – местный судья. Госпожа Краузе – вдова графа элленского, – немного поколебавшись все же произнес Джереон; хмырь сухо кивнул, дама же только поджала губы и окинула Моргана неприязненным взглядом. – А это – единственный сын моего непутевого братца, который в свое время умудрился пустить по ветру все, что нажил его отец.
– Сказал бы, что рад знакомству, но не люблю врать, – хмыкнул Морган и огляделся. – А я смотрю, дела идут неплохо?
– Не жалуемся, – буркнул Джереон. – Да и непрошеных гостей тоже не особо жалуем, уж звиняй, племянничек. Катился бы ты отседа да поживей, пока мои сынки тебе ребра не сосчитали.
– Угрожать законному хозяину в его же доме – неслыханная дерзость. Не так ли, господин судья? – сказал Морган, доставал из-за пазухи конверт и бросил его на стол перед Джереоном.
– А это еще что? – в недоумении спросил он.
– Документы, в которых говорится о том, что я, как единственный наследник рода Корво, являюсь владельцем и этого особняка, и земли, на которой он построен.
– Что?! Какая неслыханная дерзость! – взвизгнула Илма. – Ты всегда был лжецом, прямо как и твой папаша! Дорогой, хватит выслушивать весь этот бред – выкинь этого мерзавца…
Джереон шикнул на жену, взял в руки письмо и погрузился в чтение. Через несколько мгновений загривок его пошел красными пятнами.
– Фальшивка! – фыркнул он.
– Вообще-то королевская печать крайне похожа на настоящую, – произнес Вебер, вытянув и голову и окидывая взглядом послание. – Да и подпись вроде как тоже…
– Послушай господина судью, дядюшка, – протянул Морган, закладывая ладони за голову. – Я весьма благодарен, что ты не только сохранил для меня мой дом, но и изрядно его подлатал, однако у меня на это место большие планы, так что лучше тебе и твоей семейке начать собирать вещи.
– Да как ты смеешь, щенок!.. – рявкнул Джереон, отбросив письмо, вскочил на ноги и ткнул толстым пальцем, походившем на сардельку, в сторону Моргана. – Или ты думаешь, что я вбухал столько денег в эту дыру, чтобы ты потом пришел сюда и вышвырнул меня вон?! Взять его! Взять!
– Постойте, – Вебер попытался было успокоить Джереона, – давайте попробуем решить вопрос как цивилизованные люди…
– Мальчики, не сидите столбами, надавайте выскочке по шее! – взвизгнула Илма.
– Я тебе кишки выпущу, ублюдок!.. – зарычал один из кузенов Моргана, хватаясь за нож.
– Нет, я ему сначала глаза повыковыриваю!.. – присоединился к брату его сосед, берясь за вилку.
– Вот! Вот этот бродяга! – повернув голову, Морган увидел слугу, рядом с которым стояли два мордоворота.
– Кажется, можно начинать, – зевнул Морган и приготовился наслаждаться зрелищем.
В тот же самый миг в комнату вдруг ворвался сильный ветер. Нет, не ветер, настоящий ураган. Посуда разлетелась в разные стороны, разбиваясь в осколки, свечи погасли, люстры заходили ходуном, готовые вот-вот рухнуть на головы собравшихся, госпожа Краузе потеряла пышный парик, густо покраснела и схватилась за голову, Джереона вместе со всем его семейством, судьей и прислугой сбило с ног, по всему дому захлопали двери и ставни, и над всей этой какафонией послышался громогласный голос, который, казалось звучал отовсюду:
– Как смеешь ты, подлец, угрожать моему сыну!
– Клаус? – пролепетал Джереон, выглядывая из-под стола. – Это ты? Но как…
– Умолкни! – пророкотал голос, заставив его нырнуть обратно под свое укрытие. – Ты мало того, что посмел отдать мою плоть и кровь в монастырский приют, так еще и отказываешься возвращать ему то, что его по праву? Прочь отсюда и немедленно. И если я еще раз ты или любой из ныне присутствующих появится на моей земле, я заберу ваши души на Ту Сторону, чтобы их вовеки веков раздирали на части голодные демоны! Считаю до трех. Раз…
Не успел голос отсчитать до двух, как послышался дружный топот – и вот в столовой находился уже один Морган. Бедлам вокруг тут же смолк. Морган же поднял с пола упавшую шляпу, отряхнул ее, напялил на затылок, а потом взял каким-то чудом уцелевший бокал, наполненный алой жидкостью.
– Весьма недурно, мой юный друг, – с одобрением покачал он головой, принюхиваясь к вину. Сделав глоток, он скривился, отставил стакан, засунул руку в сумку, достал оттуда большой драгоценный камень и аккуратно положил его перед собой. – В какой-то момент мне действительно показалось, что то был мой папаша.
– П-правда? – камень вспыхнул зеленым огоньком. – Благодарю. А твой дядя не может пожаловаться в инквизицию?
– Сомневаюсь, – хмыкнул Морган. – Всего потустороннего Джереон боится просто до усрачки, уж простите за мою прямоту, так что вряд ли мы его еще когда-нибудь увидим.
– Как тебе удалось уговорить Гессера одолжить тебе эту штуку на время? – поинтересовался голос.
– О, то было куда проще, чем кажется, – усмехнулся Морган. – Когда он услышал, что я хочу провернуть, то смеялся так долго, что я думал, его сердечный приступ хватит. Встречный вопрос – этот ваш ктерий, как я понимаю, и был условием сделки?
– Филактерий, – поправил голос. – Ну да, Гессер пообещал создать сосуд, в который моя душа попадет после смерти – без назойливого попутчика. Он также пообещал в скором времени найти мне новое тело – уж не знаю правда, каким именно образом…
– Не стоит унывать – это отличный шанс начать новую жизнь, – сказал Морган. – К слову, как вам новые ощущения?
– Несколько… Неуютно, – камень засиял теплым желтым светом. – И весьма неудобно – мне постоянно кажется, что у меня чешется нос, а сделать я с этим ничего не могу.
– Сущая пытка, – без капли иронии произнес Морган, взял в руке стакан и поднял его перед собой: – Что ж, жду не дождусь, когда смогу выпить с вами воочию. Ваше здоровье, Тео.