– Спасибо, добрый человек, спокойной ночи тебе! – сказал Кондитер, а это действительно был именно он, и они вместе с Гансом, отправились на мыловарню.
Дождь, который до этого просто моросил, превратился в ливень со снегом, и по тропинке текли целые потоки воды. Порывы ветра качали вековые деревья из стороны в сторону, словно тростинки. В свете молний путники увидели забор, а за забором покосившийся дом, в маленьком окошке которого теплился огонек. В заборе были проделаны большие ворота, на которых уцелела только одна створка, и она хлопала и болталась на ветру, как одинокий зуб во рту людоеда.
Друзья постучали в дверь дома, и она немедленно распахнулась перед ними, словно их тут давно поджидали. На пороге стоял Угольщик и смотрел на Ганса и Кондитера своими желтыми глазами!
Громкий крик почти сорвался с губ Ганса, но он онемел от страха! И Кондитер опередил его: «Здравствуйте», – сказал он таким дружелюбным тоном, как будто предлагал пирожное покупателю.
– Мы с моим другом путешествуем, а ваш хозяин разрешил нам переночевать в мыловарне.
Долю мгновения Угольщик молча вглядывался в лицо Кондитера. Гансу показалось, что прошла целая вечность! Но вопреки ожиданиям Ганса гигант не набросился на своих нежданных гостей и даже не стал прогонять их прочь! Он, ничего не говоря, отвернулся от двери и прошел вглубь мыловарни.
– Если позволите, мы тоже войдем в дом, чтобы обогреться и обсохнуть! – крикнул ему вслед Кондитер и первым шагнул за порог мыловарни. Заметив, что Ганс не торопится последовать за ним, Кондитер обернулся и вопросительно посмотрел на своего спутника. Ганс замотал головой и пробормотал, что лучше подождет Кондитера за порогом, потому что не вынесет тошнотворного запаха, который доносился из жилища. Кондитер за руку затащил своего подмастерья в мыловарню и захлопнул дверь за его спиной.
После этого они вместе двинулись на свет очага. Над большущим костром висел огромный котел, в котором, булькая, кипело какое-то варево. Все предметы обстановки поражали своими гигантскими размерами, словно создавали их не обычные люди, а зловещие великаны.
В отблесках огня плясали тени, и черты Угольщика, сидевшего на полене возле очага, стали казаться еще более страшными, когда он положил что-то в рот и с хрустом начал жевать.
– Бежим! Бежим, пока не поздно, он гложет кости, кажется, он пожирает всех прохожих! – зашептал Ганс на ухо Кондитера.
– Успокойся, убежать мы всегда успеем, но только куда? На улице дождь. Не забывай, что у тебя есть волшебная свирель и просто держи ее наготове, – шепнул Кондитер в ответ. И дальше уже во весь голос заговорил с Угольщиком.
– Мы присядем тут у огня, если вы не возражаете, мы очень замерзли.
Ответа опять не последовало, гигант пожал плечами и продолжил с хрустом жевать.
Тогда Ганс достал единственное свое сокровище – волшебную дудочку. Он понял, что великан Угольщик их не тронет, по крайней мере, в ближайшее время, и хотел поиграть, чтобы просто успокоиться самому и отвлечься от мрачной обстановки. И самое главное, о чем Ганс хотел бы не думать – запах, смрадным облаком витавший над очагом. Казалось, что он пропитал все вокруг, и запаха сильнее и хуже быть уже не может, но он усиливался по мере приближения к огню.
И когда Ганс присел около кострища, чтобы погреться, то чуть не потерял сознание. Из последних сил заиграл он на своей свирели.
В первое время Гансу с трудом удавалось подавить тошноту при каждом вздохе, но постепенно, мелодия росла и крепла, нота следовала за нотой, маленький музыкант 
увлекся своей волшебной песней. О чем думал подмастерье Кондитера, когда играл на свирели из карамели? Бог знает, мы можем только догадываться об этом.
Сначала в его музыке звучала горечь о покинутой родине и оставленных друзьях – казалось, еще немного и мальчик зарыдает горючими слезами. Тоска по родительскому крову и трудности бродячей жизни, горькие обиды и лишения, оскорбления и невзгоды – все, что вынужден терпеть сирота, изливалось в наивной мелодии. Грусть бесприютности достигла той силы, которая способна разорвать сердце в лохмотья. И вдруг зазвучала новая тема, новый мотив занял место прежнего.